Lost & Found

Так. Похоже, Клинт оказался в каком-то свингер-городке. Ладно, ничего. Он справится. Ежемесячные оргии — это… круто. Не совсем то, чего он ожидал, но… Демоны точно были бы хуже. Определенно, хуже. Секс… ну, учитывая то, о чем думал Клинт, массовые секс-вечеринки на открытом воздухе были практически нормальными. Он вспоминает прижавшееся к нему тело Баки, твердые мышцы и жар, такой обжигающий, что Клинт чувствует его через одежду, ногти, пробегающиеся по его рукам, лицо, уткнувшееся ему в шею и просто дышащее им. Конечно, Клинт считал Баки сексуальным. Теперь он с этим смирился. У него есть глаза, а эта сексуальность… она повсюду. Они теперь вроде как друзья, и он Клинту нравится. По-настоящему нравится. От вида Баки он становится счастливее. Он может быть забавным, когда захочет, и добрым, и… да, все еще горячим. И иногда, когда он улыбается, Клинту хочется попробовать. И, честно говоря, там, в лесу, когда Баки практически начал раздевать его, Клинт на секунду задумался «черт, я могу всё это получить». Но потом понял, насколько это хреново… Это было похоже на сон. Безумный, горячий, сексуальный сон, в котором Баки просто подходил к нему и… Ему и раньше снились подобные сны. И не один раз. Правда, во сне им не мешала Наташа… Черт, раньше он зарабатывал деньги, разгуливая по арене в сверкающем фиолетовом ледерхозене и ни в чем больше, так что небольшая доза эксгибиционизма казалась ему сейчас вполне безвредной. Так что да, Баки горячий и не такой сердитый, каким был раньше, поэтому идущий к нему бармен, умоляющий о разрешении дотронуться, — это практически сбывшийся сон. За исключением той части, в которой Баки не контролировал себя. Клинт чувствует, как от воспоминаний дергается член. Как будто не так давно у него не было самого смущающего сеанса дрочки в жизни. И он понятия не имеет, что сказать, когда снова увидит Баки. «Прости, что разрешил полапать себя, пока ты был почти в отключке»? Он что, нанюхался чего-то? Баки не был похож на наркомана, и, если Клинт не ошибался, там была половина города, проводя так называемое «городское собрание» в лесу. Он садится на кровать и задумывается, чем бы заняться. Он почти докрасил фасад, и когда он закончит, ему и правда больше нечего будет делать. Он и так слишком недолго задержался здесь. Скоро приедет Барни и… Клинт встает и начинает ходить по комнате, потому что сидя сложнее думать. Ему нужно срочно чем-то занять руки. Он хватает что-то… газету со стола, ту самую, которую нашел, когда они провожали Ванду с Пьетро, и снова садится, чтобы начать делать из нее бумажные дротики. Он уже почти заканчивает рвать полоски, когда видит складывающиеся в слова буквы. Он разворачивает страницу, разглаживает ладонью и… Верхний части нет — он уже запустил несколько дротиков через всю комнату за раму висящей на стене картины, — но ошибиться в том, что там написано, невозможно. «Цирк Карсона — самый захватывающий вечер в вашей жизни». Он смотрит на слова и тщетно надеется, что это реклама о чем-то другом. О чем-то еще. Но слова упрямо остаются на месте. Он смотрит на название города и на даты представлений. Это через два города отсюда. Через две недели. У Клинта застывает в жилах кровь. Он пробыл здесь слишком долго. И теперь они придут сюда, в Таймли. Они найдут его и разнесут город в поисках своих денег. А если он уйдет сейчас, привлечет это больше внимания, или меньше? А что, если Барни уже рядом? От стука в дверь у Клинта замирает сердце. — Да? — кричит он, пихая газету в мусорку и быстро выглядывая в окно. Он может свалить через него, но хватит ли ему форы? — Э-э… Робин? — раздается из-за двери неуверенный голос Баки. Сердце Клинта сжимается сильнее. Баки здесь. — Заходи, — кричит он, пытаясь сообразить, нет ли у него тут чего-нибудь компрометирующего. Баки заходит, и Клинт застывает в ожидании. Он не знает, о чем ему переживать больше. С одной стороны Баки мог прийти, чтобы высказать Клинту недовольство тем, что тот почти воспользовался им прошлой ночью, а с другой — цирк совсем близко. Жак так близко. Ну почему все это должно было случиться одновременно? — Ты в порядке? — спрашивает Баки, закрывая за собой дверь и с беспокойством глядя на него. Он хорошо выглядит. Почему он так хорошо выглядит? Узкая хенли, узкие штаны — невозможно отвести взгляд. — Я? Отлично! — говорит Клинт, натянуто улыбаясь. — Я в порядке. В чем дело, Бак? — Я… был, — Баки сует руку в карман. Он, кажется, всегда так делает, когда нервничает. Из-за чего ему нервничать? Он же не думает, что Клинт нападет на него или что-то в этом роде. Клинт внутренне стонет. А они так хорошо ладили. — Если хочешь, можешь открыть дверь, — говорит он. Баки замолкает и удивленно смотрит на него. — Я бы лучше оставил ее закрытой, если ты не против. Я хотел поговорить о вчерашнем. Я бы, конечно, предпочел, чтобы это сделал Сэм, но… — Хорошо, — кивает Клинт. Сейчас ему скажут, чтобы он отвалил. Это не станет сюрпризом. И это хорошо. Тогда он сможет спокойно раствориться в ночи, и никто не будет о нем беспокоиться. — Мне очень жаль, — выпаливает он. — Ты был не в себе, и мне не надо было этого делать… — Тебе жаль? — спрашивает Баки. У него абсолютно пустое лицо. — Хм… да? Я хочу сказать, что я не осуждаю. Ну… эту вашу городскую оргию с наркотиками? Это… здорово. Продолжайте в том же духе. Меня не пригласили, поэтому, я не должен был там находиться, но ты… э-э-э… я воспользовался тобой, и ты был… — Клинт не может придумать ни одного слова, чтобы описать, каким на самом деле был Баки. — Хм. Ты решил, что воспользовался мной? — Да-а, — тянет Клинт. — Значит, ты не испугался, что я… напал на тебя. — Напал? — переспрашивает Клинт. Он смотрит на руку, на которой вчера были царапины. Сегодня их нет. — Ну… мне показалось. Что ты был… полон энтузиазма и… нежности. Так что я не назвал бы это нападением. — И ты ничего не заметил? — Заметил, — кивает Клинт. — Ты был не в себе. Они смотрят друг на друга, и Клинт понятия не имеет, что происходит. Баки, похоже, не сердится. Кажется… он задумывается. Клинт ждет злости и отвращения, но ничего не происходит. Это очень странный город. — Пойдешь со мной на свидание? — выпаливает Баки. — Что? Клинт думает, что ослышался, потому что этого просто не может быть. — На свидание, — повторяет Баки. — Не хочешь поужинать со мной? Да, тут же думает Клинт и открывает рот, чтобы сказать это. Но этого не должно случиться. Баки должен злиться, кричать и отказываться разговаривать, и Клинт должен уйти. Газета смотрит на него из мусорной корзины. Баки — хороший человек. Ему ни к чему всё это дерьмо Клинта. — Нет, — одними губами отвечает он. Баки отшатывается, у него вытягивается лицо, и он удивленно моргает. — Не думаю, что это хорошая идея, — Клинт сглатывает. Он думает о рекламе и надвигающейся катастрофе. Баки все это не нужно. — Вообще-то, я думаю, нам надо держаться друг от друга подальше… — впервые в жизни я веду себя умно, думает Клинт и внутренне горько вздыхает. — Ладно, — кивает Баки. Клинт смотрит на него, и ему сразу хочется забрать свои слова назад и обнять его. — Ладно. Думаю… да, это… ладно. Думаю, еще увидимся, — он еще раз кивает, разворачивается и уходит. Клинт смотрит на дверь минуту, которая превращается в две, потом ползет к кровати, падает лицом вниз и яростно матерится в подушку. Он жалеет, что сегодня утром проснулся. Черт. *** У него есть две недели, прежде чем появится цирк. Клинт разрывается между желанием сбежать и ужасом от мысли о то, что, сбежав, может не встретиться с Барни. Барни придет, Клинт должен в это верить. А если этого недостаточно, то есть еще Баки. Это слишком маленький город для того, чтобы ни разу с ним не встретиться. Если жизнь до того, как он понравился Баки, была неловкой, то после того, как Клинт ответил «нет», жизнь вышла на новый уровень неловкости. Баки был неизменно и агрессивно вежлив. Он здоровался, подавал выпивку и кивал, когда они проходили мимо друг друга на улице. Но не улыбался, когда замечал, что Клинт смотрел на него. Иногда это почти происходило, но потом его лицо становилось пустым, и он уходил. Это отстой. Но Клинт напоминает себе, для чего он все это сделал. Может, это и не то, чего он хотел, но так будет лучше. Еще более паршиво то, что друг-волк тоже, видимо, решил его бросить. Клинт заканчивает покраску и гордо осматривает свою работу. Это его уголок чего-то. Конечно, он принадлежит Сэму с Наташей, но он тоже кое-что здесь сделал, кое-что построил. Это незначительный утешительный приз, особенно, если его не с кем разделить, но все же… В порыве чувств Клинт берет из набора инструментов перочинный нож и заползает под крыльцо. Черт с ними. Здесь должно остаться его имя. Он аккуратно вырезает «Клинт Фрэнсис Бартон», дату и садится, чтобы полюбоваться. Это немного успокаивает. Он был здесь, и его запомнят. У него такое чувство, что он готовится к смерти. Может, так оно и есть. Он надеется, что Барни приедет первым. Он надеется, что Барни вообще приедет. *** У Сэма заканчиваются кое-какие мелочи, поэтому Клинт вызывается добровольцем и отправляется за покупками. Он хочет быть полезным именно сейчас, когда ремонт закончен. До магазина недалеко, даже если он находится на другом конце города, а Клинт более чем способен унести сразу четыре пакета. На этот раз он ничем не жонглирует, поэтому хозяйка ведет себя намного приветливее. Она улыбается и спрашивает, собирается ли Клинт на Летний праздник, который будет через пару недель. Он видел плакаты, и говорит, что подумает, но если Барни не явится к выходным, Клинт уйдет. К тому времени его уже здесь не будет. Сегодня прекрасный день. Солнце светит, небо чистое и голубое. Клинт начинает насвистывать одну из старых цирковых мелодий, и сначала даже не понимает, что через какое-то время к нему кто-то присоединяется. Он делает еще три шага и замирает. Никто не может знать эту мелодию. Клинт мысленно возвращается к объявлению в газете. Две недели еще не прошли. Но, может, они явились раньше… может, они явились раньше за ним. Клинт не роняет яйца. По какой-то причине это кажется ему важным. Хотя, что даст ему наличие яиц, если это все-таки Жак со своими шестерками. Ему нужно больше времени. Но у него его нет. Клинт думает, что мог бы бросить в них яйца. Из-за угла показывается рыжеволосая фигура, продолжающая насвистывать этот никому не известный мотив. — Барни! Клинт не знает, обнимать ему ублюдка или давать по морде. К счастью для Барни, у него заняты руки, так что он не может сделать ни того, ни другого. — Где тебя черти носили? — понижая голос до шипения, спрашивает Клинт. — Прикрывал твою чертову задницу, — хмыкает Барни. — О чем ты только думал? — Да ни о чем, — отвечает Клинт и… ну… больше всего это похоже на вой. Он еще понижает голос и оглядывается. Поблизости никого. — Они хотели, чтобы я убил ее, Барни. Ты же был там. Я не мог… Она никому ничего не сделала. — Значит, вместо этого ты, маленький братец, решил прицепить нам на спины мишени? — спрашивает Барни. — Никто никогда не обвинял тебя в избытке мозгов. — Эй! Я оказался достаточно умным для того, чтобы сбежать, — протестует Клинт. — Да? И как у тебя дела? — Барни оглядывает улицу и, приподняв бровь, ухмыляется. — Наслаждаешься тихой, простой жизнью? Заводишь друзей? Клинт напрягается. — Нет, — мотает головой он. — Ничего подобного. — Да, малыш, — говорит Барни, обнимая его за плечи. — Я понимаю, что это отстой, но нет никакого смысла привязываться к людям, если просто проходишь мимо. — Не привязываться, — покорно говорит Клинт. Он знает, что Барни желает ему добра. Этот урок было трудно усвоить, и десятилетний Клинт не раз бросал ему вызов, но это никогда не заканчивалось хорошо. — Ты только посмотри на это место, — говорит Барни. — Как ты его вообще нашел, он же такой крошечный? Клинт чувствует укол обиды. Каким бы маленьким не был Таймли, он стал для него чем-то большим, чем просто город, в котором можно переночевать. — Как же тебе, должно быть, надоело говорить о погоде… — Барни подходит к столбу и срывает листовку. — «Скоро Летний праздник», — читает он. — «Чтобы в это поверить, это нужно увидеть. Катание на повозке, макание шерифа и будка для поцелуев», — Барни качает головой. — А я-то думал, что в таких местах живут динозавры. — Мы выросли в таком месте, — бурчит Клинт и морщится, когда Барни мнет флаер и бросает на тротуар. Он любит своего брата, правда любит, но Барни — мудак. В прошлые выходные Питер потратил целую вечность, развешивая эти листовки. — Нет, — говорит Барни. — Мы родились в таком месте. А выросли мы в цирке. Из такого места мы сбежали. Клинт помнит не совсем это, но говорить о веренице приемных родителей и приютов, через которые им пришлось пройти до цирка, не хочет. Барни предпочел об этом забыть. Клинт понимал его, но никогда не смог бы игнорировать это, как делал Барни. — Ну, все. Теперь ты можешь свалить отсюда, — говорит он. — Давай соберем твои вещи и поедем, — должно быть, Барни что-то видит на лице Клинта, потому что рука, обнимающая его за плечи, сжимается. — И все это останется лишь страшным сном, братишка. — Да… конечно… — кивает Клинт и идет обратно в пансион. Ему неудобно. Пакеты болтаются между ними, а плечи постоянно сталкиваются. — Может… — начинает он и замолкает. Он собирался попросить Барни вернуться вместе с ним, но потом передумал. Он хочет оставить это себе. Его время в Таймли — только для него. — Как насчет того, чтобы ты подождал здесь, а я отнесу все это и заберу вещи, — предлагает Клинт. Рука Барни сильнее сжимает его плечи. — Ты думаешь, я упущу тебя из виду? Цирк всего в паре городов отсюда, Клинт. Тебе чертовски повезло, что я добрался до тебя первым. Ты же знаешь, что именно они ищут. Клинт знает. — Идем, — говорит Барни. — Покажешь, где прятался. Клинт заставляет ногу сделать шаг. — Я рад тебя видеть, Барни, — говорит он, понимая, что так и не сказал этого брату. Он вообще не сказал ему ничего хорошего, и это полный отстой, потому что именно Клинт втянул их в это дерьмо. Но слова не приходят. Душещипательный беседы — не их стихия. — Я уже начал думать, что ты не придешь. — Конечно, приду, — ухмыляется Барни. — Ты же мой младший братишка. И это моя работа — присматривать за тобой, — Барни снова неловко сжимает его плечи. — Хотя ты не очень облегчаешь мне задачу. Клинт опускает голову и бормочет извинения. — Не надо. Ты сделал то, что считал правильным. Ты всегда был слишком мягким. Клинт знает это. Он — слабак, и всегда был таким. Пока они идут к пансиону, мимо них проходит Питер. Он поворачивается, машет рукой, весело кричит: — Привет, мистер Певенси, — и отправляется дальше. — «Мистер Певенси», — вздыхает Барни. — Знаешь, ты ужасен в псевдонимах. Откуда ты вообще его взял? Из книжки о детях и льве? — «Лев, Ведьма и Шкаф», — говорит Клинт. — Нам читала ее мама. — Да, точно. Не могу поверить, что ты до сих пор это помнишь. Клинт пожимает плечами. Он не хочет говорить об этом. — А кто это вообще? Ты ведь, вроде, залег на дно, — Барни тяжелым взглядом смотрит Питеру вслед. — Это маленький городок, — быстро говорит Клинт. — Они ничего не знают. Просто люди здесь здороваются. И я должен был вписаться. — Да, но… — Тебя слишком долго не было! — шипит Клинт. — Потому что я был занят, спасая твою тупую некчемную задницу, — низким голосом рычит Барни. Он прав. Во всем виноват Клинт, и у Барни есть все основания злиться. Некоторые люди просто махнули бы рукой. — Да, — говорит Клинт, опуская плечи под тяжестью его руки. — Я знаю. К счастью, больше никто не проявляет к ним интереса, и они благополучно возвращаются в пансион. — Эй, Робин, привет, — улыбается Сэм, когда они заходят. — Ты все ку… — начинает он и замолкает, увидев, что Клинт не один. — О, привет, — он быстро оглядывает Барни с головы до ног и немного напрягается. — Ты, должно быть, брат Робина, — говорит он. Он весь в муке, но все равно выглядит более чем внушительно. Раньше Клинт такого за ним не замечал. — Ага, — кивает Барни, сверля Клинта суровым взглядом. — Уилл Певенси. — Робин и Уилл, да? — улыбается Сэм, протягивая руку. — Приятно познакомиться. — И мне, мистер… — Уилсон, — быстро говорит Клинт. — Он управляющий пансионом и все это время он терпел меня. Вот, пожалуйста, мистер Уилсон, — Клинт протягивает ему пакеты. — Рад, что смог помочь. Сейчас я избавлю вас от своего присутствия. Сэм, наконец, отворачивается от Барни и смотрит на Клинта, красноречиво поднимая бровь на «мистера Уилсона». Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но Клинт быстро поворачивается и начинает подталкивать Барни к лестнице. — Мы с Уиллом пойдем соберем вещи. — Эй, — шипит Барни, отказываясь двигаться. — Иди забирай свое барахло, а я хочу пить. Угостите стаканом воды? — говорит он, глядя на Сэма. Клинт взвешивает варианты. Оставить Барни с Сэмом кажется плохой идеей, но поднять из-за этого шум — тоже не вариант. — Конечно! — кивает Сэм. — Вы должны будете остаться на обед. — Нет, — хором отвечают Клинт с Барни. — Нам пора, — говорит Барни. — Нам довольно далеко ехать. Ну, вы понимаете, как это бывает, — он улыбается своей специальной улыбкой для простаков. Клинт должен был держать его от Таймли подальше. Это хорошее место, а Барни в него совсем не вписывался. Чем быстрее он соберется, тем скорее сможет убрать отсюда Барни. Он взбегает по лестнице и начинает распихивать вещи по пакетам. У него недостаточно пакетов. Вернее, у него слишком много вещей. Как он умудрился обрасти ими всего за два месяца? Путешествуй налегке. Не привязывайся. Не высовывайся. Он нарушил все правила. Этот дурацкий город и его дурацкие люди. Он оставляет все ненужное, берет то, с чем пришел, и смену одежды. Фигурка, которую подарил ему Баки, стоит на прикроватной тумбочке. Он берет ее и, прежде чем успевает подумать, засовывает в одежду. Она маленькая. Ее никто не заметит. Клинт жалеет, что у него нет цветка Ванды, пусть даже и сухого. Это было бы еще одним воспоминанием. Но он так и не забрал его у Пьетро, когда тот сел в автобус. Почему ему так плохо? Он всегда знал, что уйдет. Он сказал всем, что не останется, так почему он чувствует себя так, будто бросает их? Крыльцо он закончил. Привел в порядок пансион. Конечно, он не попадет на праздник, но он и не собирался. Просто он пробыл здесь слишком долго, вот и все, и у него появились чувства к Баки… к Барнсу. Они исчезнут, как только он уедет. Просто он сидел взаперти в маленьком городке и напряженно ждал брата. Он забудет все это, как только они снова отправятся в путь. Но… неужели, остаться — было бы настолько плохо? Его взгляд падает на газету, все еще открытую на странице с рекламой цирка Карсона. Он должен уйти. Барни ужасен, но представить Жака и его дружков в этом месте, услышать, как они смеются над ним, увидеть, что они сделают с этими людьми… нет Клинт не собирается так рисковать. Он застегивает сумку, пряча лицо Капитана Свобода, и забрасывает ее на плечо. Она тяжелее, чем он помнит. Клинт берет колчан и лук и, прежде чем закрыть дверь, еще раз оглядывается. Он спускается вниз. Сэм стоит, сложив руки на груди, и спокойно смотрит на Барни. Который, развалившись в кресле, похоже, чувствует себя как дома. Когда Клинт открывает рот, чтобы позвать его, распахивается дверь, и заходит Наташа в форме. Барни напрягается. Клинт понимает, что Наташа никак не смогла этого не заметить. Она ничего не упускает. — Слышала, у нас гости, — говорит она. — Вы, должно быть, брат Робина. — Уилл, — Барни протягивает руку, и она ее берет. — Робин не шутил, говоря, что это маленький городок. Похоже, все обо мне уже знают. — Только те, кому положено, — говорит Наташа. — Вы останетесь в городе? — Нет, — отвечает Клинт. — Вообще-то, мы как раз собирались уйти. У нас назначена встреча. Правда, Уилл? — он неловко переминается с ноги на ногу, переводя взгляд с одного на другого. Существует довольно много шансов на то, что все пойдет не так. — Да, точно, — вставая, кивает Барни. — Надеюсь, мой брат не доставил вам слишком много хлопот. — Ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться, — отвечает Наташа. Клинту хочется закончить разговор и вытащить Барни за дверь, но Сэм хватает его за руку и тянет в сторону. — Ты правда хочешь уйти, не попрощавшись? — спрашивает он. Клинт морщится. Он постоянно кого-нибудь разочаровывает. — Я бы попрощался, но времени нет, — говорит он, беспомощно пожимая плечами. — Ты ждал два месяца, а подождать еще час или два — не можешь… — Прости… Я просто… — Ты же знаешь, что тебе не обязательно идти с ним? — серьезно спрашивает Сэм. — Если захочешь, сможешь остаться. А если он не примет «нет» в качестве ответа, что ж, он станет не первым мудаком, которого я вышвырнул из города, — продолжает он, напрягая под майкой бицепсы. — Он моя семья, — говорит Клинт. — Я нужен ему. — В это я верю. Но нужен ли он тебе? Два месяца назад Клинт, не раздумывая, ответил бы «да», но сейчас… — Может, и нет, — вздыхает он и начинает чувствовать себя немного лучше. — Но я нужен ему, поэтому я должен уйти. Иногда он ненавидел Барни, но он — его брат, и Клинт всегда будет любить его. Кроме того, любой, кто поможет Клинту, попадет в беду, если об этом узнает Жак. В жизни редко находятся решения, которые устроили бы всех, но вот это — одно из них. Клинт уйдет, и всем станет лучше. — Если ты уверен, — говорит Сэм. — Ага, уверен. Спасибо за все. Скажи остальным… Передай им «спасибо». — Хочешь, я передам что-нибудь Баки? — спрашивает Сэм, глядя на него так, будто сквозь череп видит все его мысли. Клинт замирает и открывает рот, чтобы… сделать что? Сделать еще хуже. — Нет, я уже все сказал, — говорит он. — Пока, Сэм. Объятия Сэма — теплые и крепкие. Он похлопывает Клинта по спине, когда они расходятся. — Пока, Робин. Если когда-нибудь снова окажешься поблизости, обязательно заходи в гости, договорились? — Конечно, — отвечает Клинт. Наташа заканчивает с Барни, который выглядит так, будто кто-то огрел его газонокосилкой по темечку, и поворачивается к Клинту. — Не делай глупостей, — говорит она. — И будь осторожен. — Для этого мне и нужен Уилл, — улыбается Клинт. Наташа сердито смотрит на него. — Слушаюсь, мэм, — вздыхает он, и она закатывает глаза. Он ждет рукопожатия или объятия, но она наклоняется и целует его в щеку. — Пока, Наташа, — говорит он, когда она отходит. Она не прощается в ответ. — Всё взял? — спрашивает Барни, глядя на Клинта с тремя его пакетами. Клинт думает о том, что оставил наверху, но кивает. У него есть все, что ему нужно, даже если это не то, чего он хочет. — Тогда идем. Барни припарковал машину на другом конце города. Она почти наверняка краденая, но Клинт молчит. В конце концов, они вернулись к истокам. Он больше не может позволить себе роскошь жить легально. — Похоже, у тебя появились друзья, — заводя машину, говорит Барни. Клинт молча смотрит в окно. Но от Барни не так-то легко отделаться. — Помощник шерифа? Серьезно, Клинт? Он чувствует, что брат смотрит на него, но не обращает на это внимания. Да, у него появились друзья. Что еще ему оставалось делать? Без них он бы умер с голоду или попал бы в тюрьму. — Не дуйся, — говорит Барни. — Я думал, ты уже вырос. Ты же знаешь, что не стоит привязываться, братишка. — Барни, — вздыхает Клинт. Он не знает, что хочет сказать. Что сложно оставаться одному? Что уход — это отстой, а привязанность действительно помогает? Вместо этого он еще раз вздыхает и говорит: — Дай мне минутку, ладно? — Конечно, — кивает Барни. — Ты можешь пожалеть себя целую минуту, а потом мы вернемся в свою жизнь. Братья Бартон опять вместе, братишка. Не о чем тут грустить. Мы снова отправляемся в путь. — Да, круто, — кивает Клинт. Они отъезжают от города, может, на пару миль, а потом Барни сворачивает с дороги. — В чем дело? — спрашивает Клинт. — Надо сменить машину, — отвечает Барни. — Эта в розыске. У меня есть еще одна, там, за деревьями. Ты подружился с местным управлением шерифа, лучше перестраховаться, чем потом жалеть, не правда ли? — Да, — соглашается Клинт и берет пакеты. — Убедись, что взял всё, — говорит Барни. — Не хочу, чтобы ты снова дулся. Я помню, как ты потерял ту куклу, когда мы попали цирк. Тебе было двенадцать, и ты дулся целую неделю. — Это была фигурка ограниченного тиража, — говорит Клинт. Он нашел Капитана Свобода на земле после одного из шоу, втоптанным в грязь, без щита и с поцарапанным носом. Он больше года был с ним, а потом он его потерял. Он хлопает по сумке, проверяя, чувствуется ли там выпуклость, означающая, что замена все еще с ним, и немного успокаивается. По крайней мере, это у него есть. Барни смеется, качает головой, а потом поворачивается и идет в лес. Клинт тяжело вздыхает и долго смотрит назад на дорогу. Он ничего не видит, все скрыто деревьями, но он все равно смотрит. Это глупо, но таков уж он есть. Потом он поворачивается и бежит за Барни. — Ты должен начать думать головой, — говорит тот, и Клинт стонет. Они действительно будут обсуждать это сейчас? Но Клинт облажался, и знал это. — Я понимаю, что все было ужасно, но ты не мог бы в следующий раз не сбегать? — А что мне оставалось делать? — вскидывается Клинт. — Они собирались убить меня. — Может, в следующий раз просто не брать чужие деньги? — предлагает Барни. — Я понимаю, почему ты это сделал. Это большой куш, но это была дурацкая идея. Жак жаждал твоей крови. Он хотел насадить твою голову на кол. — Знаю, — морщится Клинт. — Тебе повезло, что мне удалось уговорить его, — вздыхает Барни. — Это заняло какое-то время, но мне удалось. — И что, он оставит нас в покое? — спрашивает Клинт. Это кажется невозможным. Он думал, что они будут скрываться вечно. Но если Барни удалось это сделать… — Не совсем, Клинт. Это говорит не Барни. Голос доносится спереди. Клинт поднимает взгляд, и из-за деревьев появляется Жак. Клинт делает шаг назад и оборачивается. Путь назад тоже перекрыт. Весь их гребаный цирк здесь. — Барни? — Клинт, кусая губы и нервно приглаживая волосы, смотрит на брата. Тот лишь пожимает плечами. — Прости, братишка. Просто верни ему деньги, и все станет как прежде. Клинт не находит слов. Он смотрит на Барни, открывая и закрывая рот, пока не говорит то, что может. — Барни. Что ты наделал?