7 грехов

- Ал? Ал, можно тебя…? Леон вновь неторопливо постучал в дверь. - Мне Уилл рассказал о том, что произошло. Выйди пожалуйста. Я просто хочу поговорить. Ал…? Он дёрнул ручку. На удивление дверь поддалась. - Ал… Француз осторожно заглянул внутрь. В комнате царила темнота, едва можно было что-то разглядеть. Леон шагнул вглубь, и тут же его нога наступила на что-то небольшое и твёрдое. Под каблуком раздался противный хруст. Медленно опустив глаза, Эль Шеро с недоумением поднял сапог, с подошвы которого стекала густая багровая жидкость, капая на пол. - Ал! – обеспокоенно вскрикнул жнец. – Ал, ты г…! - Что такое? – раздался совсем рядом голос. Вспыхнула спичка, зажигая свечу в жестяном подсвечнике. Теплящееся пламя озарило стены и пол. Комната оказалась намного меньше, чем можно было подумать – куб, едва ли в два с половиной мера длиной, шириной и высотой. Обоев не видно – все стены завешивает множество разнообразных картин, в рамах и без, едва дописанных холстов, даже просто листов с акварельными набросками цветов и драгоценностей, что в полутьме казались какими-то необыкновенными существами. Единственное несчастное круглое окошко под потолком источало мутный грязный свет, пробивавшийся через приколоченные снаружи доски. Вместо шкафа у стены стоял убогий сундучок, рядом устроилась узкая кровать. Такая комнатушка больше походила на темницу или клетку для домашнего зверька. Это, без сомнений, была самая маленькая комната в доме – даже ванная занимала больше места. Рыжий сидел у стены. Перед ним стоял мольберт с чистым полотном и столик, на котором расположились стеклянные баночки с красками, палитра, кисти. Леон понял, что хрустнуло под сапогом – это сломался сосуд с красным цветом. - Я… - начал француз, думая что лучше сделать сначала – извиниться или возмутиться. – Я просто зашёл… Чтобы… Художник взглянул на него своими большими изумрудными глазами. - Что-то случилось? - Прости за краску, - наконец выдохнул тот. Ал опустил глаза на пол. - Я и не заметил, как она слетела… Надо убрать, чтобы никто не наткнулся на стекло… Он поднялся, начав собирать осколки. Леон неловко топтался на месте. - Как ты сидишь в такой тьме? - Тьме…? – удивлённо спросил Ал. – Разве? - Да… У тебя едва ли есть свет… Поразительно, что ты видишь холст. - Это мелочи, - тот лишь отмахнулся. Леон нахмурился, мельком глянул на картину. - Ух ты… - Нравится? - Она… Бесподобна… На полотне была та же комната, вид на неё, как у человека за мольбертом. Но на хосте сияли тут и там резные светильники из цветного стекла, расставленные по всем поверхностям. Они рассыпали по стенам разноцветные блики. В воздухе вились золотистые искры, словно светлячки. А среди всего этого великолепия стояла девушка внеземной красоты. Её белое платье, обшитое рюшами, обрамляющими хрупкие плечи, ключицы и кисти, тянулось подолом по полу, как морозный узор по стеклу. Лоснящиеся, едва-едва растрёпанные после сна тяжёлые локоны ниспадали ниже талии тёмными завитками. Юбки унизаны нитями жемчуга, на голове вуаль, скрывающая бледное лицо. Изящные пальцы сжимают букет белоснежных цветов с зеленоватыми листьями, кажется, шиповник. Леон восхищённо выдохнул. - Это всё ты нарисовал…? - Конечно, - солнечно улыбнулся рыжий. – Тут больше некому. - Почему у тебя столько картин, но ни одна из них не висит за пределами комнаты? – всплеснул руками Леон. – Они же великолепны! Они бы сделали это место ещё красивее! Ал смущённо опустил глаза. - Во-первых… Почти все они нарисованы маслом. А масляные краски хорошо горят, поэтому… Фёдор жутко боится, что они вспыхнут от малейшей искры и весь дом охватит пламенем. - Неужели он… - Только не говори никому, - Ал приложил палец к губам. – У него боязнь огня после того, как он умер. Поэтому тут так мало места и осветительных приборов. Если сгорит, то только эта комната. Да и через окно огонь не просочится наружу. - А… Во-вторых…? - Во-вторых, посмотри на эти полотна. Леон огляделся. - Почти на каждом из них она… - наконец ответил он, оглядывая десятки картин. С них всех смотрела на него в ответ та же самая девушка с вуалью на лице и внешностью темноволосой Афродиты. – Ты рисуешь только её? В самом деле? - Не только. Всё моё существо посвящено ей, - пожал плечами жнец. – Картины, стихи, сказки, песни – всё, что я когда-либо делал в своей жизни. Всё для неё… Всегда. - Может передохнуть на сегодня? – раздался мелодичный голос, словно перезвон колокольчиков. – Ты долго рисовал. Наверняка устал. - Мне совсем немного осталось! Не шевелись пожалуйста, - воскликнул художник, поспешив сесть обратно за мольберт. – Всего несколько штрихов. Девушка напротив него умилённо вздохнула, но просьбе последовала, сжав тонкие ветви цветов. - Извини, мне нужно работать, - сказал Алексей. – Давай позже поговорим? - А как же то, что случилось вчера…? - Не хочу сейчас об этом думать, - отмахнулся рыжий. Леону ничего не оставалось, кроме как уйти. - Как насчёт немного прогуляться? – спросила девушка, стоило двери за Леоном захлопнуться. - Прогуляться? – переспросил Ал, дописывая последние блики. - Можем пройтись по парку, - улыбнулась Маргарита, приподнимая подол, подходя к художнику. – Ты так мало дышишь воздухом. - Ты же знаешь, если я выйду из дома и Фёдор об этом узнает, будет то же, что и вчера… - вздохнул рыжий. Девушка чуть наклонилась, уткнувшись в его волосы, глядя своими большими голубыми глазами на картину. - Красота… - Всё равно недостаточно красиво, - нахмурился жнец. – Ты лучше, чем эта пародия. - А мне нравится, - засмеялась она. – И всё же… Может выйдем ненадолго? Никто и не заметит… Пойдём… - Ох, ладно, уговорила, - Алексей просиял, зажмурившись, перехватывая её невесомую руку. – Но ненадолго. - Как скажешь, мой герой, - Маргарита одарила его теплом своей улыбки, обходя цветные светильники. – Нам нужно выбраться. А то это место задушит тебя. - Ты, как всегда, права… Ал незаметно выскочил из комнаты, натягивая пальто и тихонько соскальзывая вниз по лестнице. Он выбрался через одно из окон и, спрыгнув на хрусткий наст, исчез в пелене блестящих снежинок. Жнец был уверен, что никто из коллег, в том числе и Фёдор, не мог его заметить. Но слишком опрометчиво было забывать об ещё одной обитательнице дома, что краем глаза заметила его уносящуюся вдаль фигуру из окон второго этажа. Полина прищурилась, сжав в руках поднос и медленно направившись к себе. - Да, я слушаю, - Фёдор лениво поднял телефонную трубку. - День добрый, босс, - раздался голос по ту сторону провода. - Яков, ты что ли? – тут же распрямился жнец, изогнув брови. – Доклад же должен быть завтра. - Знаю, босс, но у нас тут ЧП. - Выкладывай. Докладчик начал что-то рассказывать. Сидящие рядом с Фёдором Ренато и Леон оторвались от дел и глянули на жнеца. - Так… Понятно… Угу… И? Ох, боже… - шинигами потёр переносицу. – Да не мямли ты, говори уже как есть. - Мы пятерых потеряли. - К… Как…? – Кремнёв осёкся. – То есть…? - Пятерых… Детей… - Как? – воскликнул тот. – Кто?! - Пять мальчиков десяти-одиннадцати лет. - Личности установили уже? - Нет ещё. Все точные документы хранятся у полиции и… - Как вы могли такое допустить? – зарычал жнец. - Простите, босс, мы просто…! - Немедленно выяснить, какие имена пропали из списков! Бегом! Иначе вы всей конторой у меня отхватите так, что мокрого места от вас не останется…! На том конце испуганно бросили трубку. Леон покосился на взбешённого Фёдора. - Чёрт… Тут снова зазвенел телефон. - Да что опять? – шинигами поднял трубку. – Да?! - Это Яков… - Снова ты?! - Нет, нет, это Николай, не Евгений! Фёдор дёрнул головой, пытаясь успокоиться. - И что у тебя? - В общем… Шинигами стал выслушивать. С каждым словом его глаза наполнялись всё большей смесью страха, ярости и непонимания. - Что…? Ренато переглянулся с Леоном. - Как…? На… На янтарных бусах…? У итальянца в голове что-то щелкнуло. Он резко склонился к телефону, пытаясь подслушать. - Что там про бусы…?! - Цыц! – Фёдор резко закрыл ему рот рукой. – И? И что потом? Ну?! Леон нахмурился. Фёдор дослушал, кивнул сам себе и медленно положил трубку, отняв руку от лица итальянца. У него был совершенно потерянный вид. - Так… Вы двое… Пойдёмте со мной… - Что произошло? – осведомился Леон. - Идём, - кивнул ему Ренато, едва подавляя страх в голосе. – Кажется я понимаю, в чём дело… Они быстро шли по заснеженным улицам Петербурга. Ренато с Леоном старались не отставать от Фёдора, что с сосредоточенным лицом устремился к видневшемуся вдали мосту. - Может мне кто-то объяснит наконец, что происходит? – возмутился Леон. Ренато припустил вперёд. Там собралась огромная толпа, прямо вокруг ступеней мостка. Они обступили фонарный столб. Итальянец протолкнулся сквозь толпу. - Простите, извините, - бормотал он. Его резко перехватили за плечо. - Эй, куда мчишься, угорелый? – грозно кинул полицейский. – А ну-ка брысь отсюда. Тут не на что смотреть! - Извините. Но мне очень надо! - Не надо тебе! – его попытались толкнуть в толпу, но Ренато увернулся, протискиваясь к столбу. – Эй! Вернись! Итальянец едва не поскользнулся и налетел на ещё одного блюстителя закона. Не обращая внимания на его крики, он выскочил на пустой участок и вскинул голову. И тут же внутри него что-то ухнуло вниз, провалившись в темноту. На фонаре висело тело. Человек. Маленький. Ребёнок. Одетый в старенькое бедное платьице с душегрейкой наверх. Маленькая нищая девочка. А шею её обвивали переливающиеся на солнце янтарные бусы, тянущиеся до перекладины столба и обмотанные вокруг неё. Тело девочки было болезненно белым, даже синеватым от холода. Глаза широко распахнуты, зрачки маленькие, как зёрнышки. Губы фиолетовые. Шея сломана. …Где твои родители? Что ты тут делаешь?... У Ренато затряслись руки. Он едва не закричал. Это был тот самый ребёнок, которого он нашёл на ярмарке. - Дайте мне пройти! Мне очень надо! Дайте! - Уведите отсюда этого! Нам тут ещё детей не хватало! Убирайтесь! С другой стороны через толпу проталкивался светловолосый кудрявый мальчишка. Он яростно толкал полицейских, что пытались его оттащить. - Пустите меня, там моя сестра! – завопил он. – Моя…! Он толкнулся об чью-то ногу и рухнул рядом с Ренато. Фонарный столб открыл свой вид и перед ним. Мальчишка поднял лицо и его глаза округлились от ужаса. Ренато буквально увидел, как из них пробиваются слёзы. - К… Кристина… Кристина… - прошептал он. – Кристина…! - Уведите! – гаркнул полицейский с пышными тёмными усами. – Увести всех, к чёртовой матери! - Кристина! – заверещал мальчик, вцепляясь в столб. – Нет! Нет…! Его скрутили и дёрнули обратно. - Нет, пустите меня! Пожалуйста! – забился подросток. – Там моя сестра…! Моя сестра…! Помогите ей! Помогите, вдруг она ещё жива! Снимите её! Прошу вас, спасите мою сестру…! - Проваливай! – зарычал командир с усами. – Унести! - Вы не можете, вы не можете…! Ренато стоял и не знал, что ему делать. Вид кричащего от боли мальчишки выбил всю почву у него из-под ног. - Прошу…! - Снимайте это поскорее, мы не можем пугать гражданских, - распорядился следователь. – Ну, живо! - А куда потом тело девать? - Отвезите в какой-нибудь морг, они там придумают, как избавиться… - Нет! Отдайте мне сестру! – закричал мальчик. – Не избавляйтесь, не надо…! - Господи, я же сказал его выгнать… Если будет много кричать – под замок его на пару дней. Пусть одумается. - Подо… - начал Ренато. - Найдите родителей этого… Сообщите там, чтобы потом к нам не прикопались… - У нас мама болеет, ей нужна помощь…! – прервал его ребёнок. – Если она узнает о смерти Кристины, она не выд… - Мне без разницы, если честно, - сообщил полицейский, закуривая сигарету. – Мы действуем по инструкции. Приказ есть приказ. А жизнь твоей матери – не наша забота. Мальчик осёкся, уронив обессилевшие руки. По его щекам катились слёзы. - П… Пожалуйста… Помогите… Пожалуйста… - залепетал он, посмотрев на толпу. И тут его взгляд наткнулся на Ренато. Весь вид мальчика молил о помощи. Но жнец лишь что-то невнятно промямлил, смотря то на него, то на девочку. Он не знал, что делать. Ему самому было больно и жутко, тело сковало в оцепенении. Мальчик опустил глаза. Он понял, что никто ему не поможет. - Стой, куд…! – закричал командир, когда ребёнок внезапно вырвался и метнулся к нему. Мальчик выхватил пистолет из кобуры. Полицейские в страхе отшатнулись. – Назад! Не вздумай стрелять! Подросток резко вскинул руку с пистолетом. Дуло встретилось с его подбородком. Раздался оглушительный выстрел. Кровавые пятна пыльным облаком покрыли мундир командира. Тело упало на белоснежную мостовую. Воцарилась ужасающая тишина. В толпе кто-то заверещал. Ренато не отрываясь смотрел на ещё одного мёртвого ребёнка у своих ног. - Т… Твою ж… - выдохнул полицейский. Он хлёстко выругался. – Так, теперь точно пошевелитесь…! Уберите тут всё…! Жнец наконец бросился к мальчику. - Чёрт возьми! Ренато подхватил голову ребёнка, пытаясь стереть с его лица кровавые брызги. - Что же ты, что ж ты так… - запричитал он. Леон сглотнул. Он оглянулся к Фёдору. - За ним сейчас ваши придут…? - Нет… - хмуро ответил Фёдор. – Не придут… Ренато перехватил мальчика под шею, не зная, зачем старается. Он понимал, что ничего уже изменить нельзя. Но тут пальцы жнеца уловили слабый толчок под кожей. Пульс. Пульс слабо бился в районе артерии, очень медленно, почти не слышно, но он ещё был. - Он ещё жив! – воскликнул Ренато. – Это ребёнок, он выстрелил не в нужной траектории! Он ещё жив! Леон ахнул. - Быстрее, позовите врача! Нужен врач! Скорее! - Раскричались тут! – возмущённо топнул командир. – Я сказал унести, быстро! - Если ему сейчас не помочь, он умрёт от потери крови! – воскликнул Ренато. – Пожалуйста! Он в панике оглянулся на Фёдора. - Скажи ему, он меня не понимает! Этого ребёнка надо в больницу! Фёдор шагнул к командиру. - Послушайте… - Да сколько можно… Я не собираюсь вас слушать, хватит. Убирайтесь. Он толкнул Фёдора в бок. Жнец дёрнулся, оскорблённо глянув на него. - Знаете, вы… Полицейский его не слушал. - А ну ка идите сюда! – воскликнул Кремнёв. – Вы хоть знаете, кто я? - Кто? Его Величество император? Если нет, попрошу вас с глаз моих уйти долой, - огрызнулся тот. - Я друг Георгия Московина, - поморщился шинигами. - У него много друзей. В том числе нищих дворняг, преступников и обитателей публичных домов. Вы кем из них будете? – оскалился командир. У жнеца дёрнулся глаз. - Помогите мальчику, - он указал на ребёнка на руках Ренато. – Или горько пожалеете. - Да вы что? Как страшно… - полицейский безразлично запустил тлеющую сигарету в реку. – Расскажите же мне, что же меня ждёт за это? - Я сделаю вас его убийцей. Полицейский посмотрел на него как на сумасшедшего. - Пистолет ваш. Мотив для убийства тоже есть – он вам мешал. Вот вы и захотели от него избавиться, чтобы не доставлял лишних хлопот. Чтобы не разбираться с его матерью, не обговаривать с ним, куда девать труп… Вам так было проще. - Что за бред? У меня десятки свидетелей, что он застрелился сам, - командир махнул на толпу. – Думаете, сможете их подкупить, чтобы они дали ложные показания? Ха! Тоже хотите в тюрьму? Могу устроить. - Свидетели? – Фёдор наигранно удивлённо обернулся. – Но разве они все не видели, что вы убили бедного мальчика? Не так ли? Толпа замялась. Люди чувствовали угрозу сразу с двух сторон и не знали, что ответить. - Дамы и господа, - продолжил Кремнёв. – Вы ведь только что присутствовали при убийстве. Ваши глаза видели его, ваши уши слышали его. И теперь ваши языки должны об этом рассказать. Он наклонился к мужчине из первого ряда. - Разве он не ужасно поступил, пристрелив ребёнка? - Ну… Ну да… Это плохо… - потупился мужчина. - Эй! Я этого не делал! – возмутился полицейский. – Клевета на служителя закона – это преступление! - Разве тот мальчик заслуживал смерти? Он просто хотел спасти сестру, - сказал Фёдор уже женщине, стоящей рядом. - Нет… Определённо не заслуживал… - Какого чёрта?! - Но он был убит, убит здесь, и вы все это видели! – Фёдор махнул рукой. Люди как один проследили за этим движением. - Вот, убийца. Палец, обтянутый в дорогую перчатку, указал на полицейского. Люди впили в командира свои остекленевшие взгляды. - Ч… Что происходит…? - Убийца. Убийца! – настойчивее воскликнул Фёдор. - Убийца… - Убийца…! – подхватили в толпе. - Убийца! Командир в страхе смотрел, как Фёдор медленно но верно опутывает людей своими речами, словно паутиной, как злобно толпа начинает смотреть на него. Их головы наполнялись мыслями, что Фёдор им вкладывал. Кто-то выкрикивал уже уверенно, уто-то поддакивал, кто-то даже скалился, рычал. Словно загипнотизированные, горожане обступили полицейского в круг, отрезая пути к отступлению. - Эй! Уведите их всех отсюда…! Вы…! Но его подопечные медленно обернулись, вторя словам толпы, словно зомби. Командир их не узнавал – это были не его коллеги. Это были злые голодные звери в обликах людей. Фёдор замолчал, повернувшись внутрь круга. Толпа так и галдела, шум только нарастал. - Довольно! Хватит! Внезапно кто-то из толпы схватил кусок льда и швырнул его в мужчину. Тот вскрикнул, рухнув на мостовую. - Твою ж! - Хватай убийцу! – закричала какая-то женщина. Фёдор улыбнулся. - Фас. Люди сорвались с места и накинулись на полицейского. В том числе и его коллеги. Одни скрутили его, вцепляясь когтями в мундир, другие начали ударять, царапать, кто-то колотил любым подручным средством, кто-то швырялся осколками льда. Всё это выглядело как жестокая резня дикой своры. Из-под всех обезумевших мужчин и женщин раздался оглушительный крик боли и страдания. - Умоляю, хватит! Прекратите! Остановите их! На помощь! Кто-нибудь помогите мне, пожалуйста…! - А их не волнует, - зевнул Фёдор. – Так ведь? - Хватит, остановите это всё…! Ааагх, чёрт…! Я сделаю всё, что вы скажете! – забился в агонии командир. – Умоляю вас, пожалуйста! Ммнхф…! Простите меня за всё, только оставьте в живых, прошу…! - Отпустить, - приказал Кремнёв. Тут же толпа распалась, отступив. Кто-то попадал на землю, кто-то удержался на ногах. Гул стих, словно внезапно рассыпалась галлюцинация, и ничего и не было вовсе. - Ух… Ах… Все потирали головы и в непонимании озирались по сторонам. Какая-то женщина рухнула в обморок. Командир резко сел, отползая к столбу, дрожа всем телом, как забитый зверёк. Он снизу-вверх смотрел на ухмыляющегося Фёдора. - Ну? Может быть вы вспомнили, каким именно другом Московина я являюсь? - В… Вы… Тот самый монстр, о котором все говорили в участке…? – прошептал мужчина. Фёдор кивнул. - Советую вам поспешить… Полицейский подскочил, как ошпаренный, метнулся в сторону. - Врача, быстро отвезти мальчишку к врачу! – закричал он прямо в лицо одному из только пришедших в себя коллег. - Что…? - Врач! Врача! Кто-то из инспекторов перехватил у Ренато тело мальчика, поднимая его, помчавшись по улице, очевидно, в больницу. За ними потянулись и другие полицейские. - Подгоните карету! - Эй, - Фёдор обратился к дёрнувшемуся командиру, который теперь заметно хромал. – Это на похороны девочке. Он опустил на его ладони мешок с блестящими монетами. Тот закивал и бросился прочь. - Теперь они точно как следует её похоронят. А также вылечат мальчика и их мать. - Спасибо… - выдохнул Ренато. – Это было очень важно… - Почему ты так всполошился? Никогда не видел мёртвых детей? – спросил Фёдор. - Я… Просто… - Можешь не отвечать. Если бы не ты, мы бы не поняли, что он жив, и не спасли бы его, - жнец похлопал того по плечу и обернулся на полицейских, уносящих тело девочки на носилках. Леон стоял к ним ближе всего. Он метнул свой взгляд на свисающую из-под белой простыни мёртвую руку и сглотнул, внезапно что-то заметив. - Почему фонарь…? – задумался Ренато. – Если это был демон, он бы утопил в реке… - Я знаю, почему, - хмуро вмешался Леон. - И? - Ты ведь спас эту девочку, так…? - Ну… Да, а что? - Из-за этого. - Я не понимаю… - У неё на руке было выцарапано кое-что… - Да…? – жнецы резко повернулись к нему. - Что именно…? - Я с… - Ну! - «Я слежу за вами» … И знак демона уныния. Фёдор попятился. - Вот чёрт… Он видел нас… - Он был на ярмарке… - А что, если не только на ярмарке…? Что если это предупреждение? Если он… Ближе, чем мы думаем…? - Надо срочно возвращаться! – заявил Фёдор. – Мы должны рассказать обо всём остальным. Обезопасить дом, ребят, Полину – всех! Нельзя допустить, чтобы что-то произошло. Просто нельзя…