«Я не знаю, кто из нас хуже, но будет лучше, если мы станем держаться друг от друга подальше...»
Порыв эмоций переходит в глухой, но сильный удар кулака о стену, от чего кожа мгновенно краснеет. Тошно от себя, со стороны это бы выглядело не лучше дурацкой актерской игры. Но внутри нет ничего фальшивого. Внутри торнадо. Которое молниеносно разрушает тот самый мир, который там, в квартире Иры, впервые за всю мою жизнь затих, окутавшись в мертвом, но таком умиротворенном спокойствии. Нервный срыв, паническая атака, не разбираюсь, каково официальное название, но рука, крепко сжатая в кулак, с ещё большей силой начинает уничтожать стену, пока что-то не позволяет наконец остановиться. Никогда не чувствовал внутри такого огромного скопления злобы на самого себя. Это не имеет отношение к Игнатенко, но.. у меня было много девушек. Может даже чересчур. И в основном - уходил я. Мне просто не было их жалко, я не чувствовал боли, я не ощущал себя мразью, ничего. Мне было откровенно плевать, и эта мысль уже сделала меня подонком в своих же глазах. Я принимаю себя, принимаю и это. Но Ира заставила чему-то едкому так странно растворяться внутри, как шипучая таблетка, брошенная в воду. Пара густых бордовых капель стекают с пальцев, и бесшумно падают вниз, пока зубы нервно дрожат, то ли от холода, то ли от чувства, так подло грызущего мое нутро. Я не могу понять себя. Я не могу понять происходящего. И эта неизвестность убивает. Ира дьявол. Ира ангел. Хочу дойти до конца битвы, и в то же время - уйти прямо сейчас. Хочу не знать Иру, и при этом - изучить ее всю, до кончиков волос. Хочу напрочь вычеркнуть эту проклятую квартиру из моей жизни, и в то же время - трахнуть ее на том гребаном столе. Бесит. Раздражает. Вымораживает. Мерзко... К черту...POV Ира
Я не могу разгадать его глаза. Почему-то, наблюдая за ним издалека, меня преследовала четкая уверенность, что они карие. Но нет. И эта ситуация еще шире раскрывает некую «суть» Олега - сначала думаешь, что знаешь про него все, а подходишь ближе, и осознаешь, как сильно заблуждаешься... Они тёмные, но не карие. Скорее синевато-зелёные.. Или зелено-серые... Это оттенок лесного мха, растущего на рассыпающейся от влаги коры, и пахнущего сырой землей вместе с нотками свежей травы. Или цвет пучины вязкого озёра, таинственного, глубокого, и забирающего в свои владения каждого, кто зайдёт в воду хотя-бы на пару шагов. Но наверное, у меня нет инстинкта самосохранения. Ведь походу, я нырнула туда со всей дури. С головой.. Я его ненавижу. Он не в чем не виноват, но он... он заставляет меня чувствовать себя слабой. Живой... Когда я была маленькой, дети во дворе смеялись надо мной, буквально поливая грязью, и я, вся зареванная и ненавидящая этих мразей, приходила домой и плакала сидя у бабушки на коленях. Она всегда говорила, что не один из этих жестоких детей не достоин моих слез. Никто в мире их не достоин. Объясняла, что есть миллионы подлых людей. И сотни тех, кто будет пытаться меня обидеть. Но я то у себя одна. Я выросла. И я научилась слать к черту всё и всех, кто меня не устраивает. Я поверила в слова бабушки. Я считала, что никто не сможет заставить меня плакать. Я считала, что у меня нет слабых мест. Но... Я не могу объяснить это самой себе. Мне плевали в спину, кидали вслед сотню мерзких фраз, меня на дух не переносили, надо мной издевались, морально, физически. А я продолжала идти, гордо подняв голову. А он.. он просто назвал меня сукой, наверняка на эмоциях, может и не вложив в это слово особого смысла... Одно слово. А у меня пол мира рухнуло. Это единственный человек, у которого получилось сделать мне больно. Мне больно. Но почему он.. Я знаю. И наверное, никогда не признаюсь в этом даже самой себе. Все. Какой раз я пытаюсь послать все это нафиг, и кажется, что получается, но стоит встретить его взгляд.. И я падаю в шахту лифта, минус девятнадцатый этаж. Это ниже чистилища, его взгляд - хуже ада и лучше рая одновременно. Столько противоречий. Столько дури. Я начинаю сходить с ума. Мне не больно, мне не больно... Какая я жалкая. Смешно и противно от самой себя, это край. Слёзы тихо катятся по без того мокрым щекам, заставляя ещё больше в себе разочароваться. Я плачу из-за кого-то, кто тем более даже не давал повода делать это. Я плачу из-за парня. Чувствую себя дурной школьницей. Так тупо... Он ушёл. И как не странно, сейчас мне просто никак. Мне совсем не плохо, хоть и не хорошо. Мне пусто. Внутри пусто и... будто свободно... Как и весь сегодняшний вечер. Опускаюсь со стола, медленно идя по холодному полу, неохотно обступая глупые стекляшки, и с залезаю на белоснежный подоконник, устремляя взгляд на горящие окна соседних многоэтажек. В горле сухо. Внутри что-то скребется... Его губы такие горькие, словно крепчайший кофе. Его кофта... Насквозь пропитанная парфюмом, ассоциирующемся с глянцем нового журнала, приторной кожей, вишневыми сигаретами, матовым чёрным... Дорогими машинами, бесконечными небоскребами, пафосной улыбкой и драными джинсами. Этот аромат четко отпечатался в памяти, заставляя чувствовать его вокруг каждый раз, как закрываю глаза. И эти ассоциации льются сильным потоком, буквально сводящим с ума.. У меня не было цели заставить его думать обо мне, заставить его хотеть меня, сука, нет. Я хотела, чтобы ему было больно, чтобы он тоже почувствовал свою слабость. Чтобы он понял, какого мне. Да, я эгоистичная дура. Да, он правильно делал, когда старался не обращать внимание на мои глупые выходки. Да, он прав. Во всем. Но я проиграла. Я сдалась, что он, возможно, так и не понял. Я не могу бороться с ним. Я не хочу. Не хочу мучать. Не его. Не себя. Пытаюсь запереть произошедшее ранее в своём сознании, закрыть на сотни замков. Но оно так явно выползает наружу, заставляя мыслям безнадежно крутиться вокруг его губ, таких горячих и соленых, словно кипящее море. Мысли. Мысли. Мысли. Шипят в моей голове, словно барахлящее радио. Я боюсь думать о том, что будет дальше. Я не могу представить, как мы будем пересекаться, безразлично смотреть друг на друга и делать вид, что ничего не произошло. Я не могу даже думать об этом. К черту... Руки обхватывают колени, пока голова устало ложиться на ледяное окно, а глаза опять и опять прикрываются, лишь изредка смотря вслед знакомой машине, неторопливо выезжающей со двора.«Я в белом конверте, она - в чёрном платье И дрожь рассыпается пеплом по коже, Мы бродим во снах словно тени скитальцев, В глазах ее - звёзды, в моих - вроде тоже. Туманная дымка, смешавшись со смыслом, В деталях напомнит касания наши, В груди что-то тяжестью томной нависло, А что - даже мертвые мне не расскажут.»