Одинокий титан: Путешествие по мирам. Книга I.

Храм Хранителя располагался у самого края Экорокоа, недалеко от портала, что вёл в реальный мир. Это было высокое и величественное здание, окружённое массивными белоснежными колоннами с резными рисунками. У главного павильона всегда росли цветы, самые красивые и пёстрые, какие только есть в Экорокоа. В самом храме множество окон и широкие, всегда открытые настежь двери, поэтому здесь очень много света. За порядком в храме и за его пределами постоянно следили райры — бесполые нимфы-помощники, которые исполняли роли уборщиков, садовников и даже строителей. Однако стоило Армадону появляться в зоне их видимости, как тут же все райры разбегались кто куда. — Смотрите, смотрите! Бежим! —  орали они, прячась от титана за колоннами. — Опять он! Опять он! На это Армадон как всегда хмыкнул, беспрепятственно проникая в храм. Там он застал Хранителя. — Шаррхар! Тот стоял возле одного из окон с лучиной в руках, напряжённо о чём-то думая и постукивая кончиком палки по мраморному полу. Обращение титана вмиг вывело его из состояния задумчивости, и Хранитель повернулся к нему лицом. — Я знал, что ты придёшь, — глухо отозвался он, положив лучину на стол. — Вот как? Дар предвидения освоил? — О, нет, — Шаррхар рассмеялся. — Просто мои райры так орут только тогда, когда видят тебя, старый друг. Дан усмехнулся. — Но я чувствую, что ты ко мне не над моими помощниками насмехаться пришёл. Что тебя беспокоит? — Меня никогда ничего не беспокоит, Шер, — он передёрнул плечами, искоса глядя на обстановку храма. — Просто есть один важный разговор. Прогуляемся? Хранитель лишь кивнул, слегка нахмурившись, и последовал за титаном на улицу. К полудню солнце Экорокоа уже давно оказывается в зените — это самый пик жары, в это время все благоразумные обитатели измерения предпочитают отсиживаться в прохладных хижинах, ведь температура начнёт спадать только через несколько часов. — Терпеть не могу такую погоду, — недовольно отзывался Армадон, прикрываясь от света тыльной стороной ладони. — Вот что значит быть полуношником, — смеясь, ответил Хранитель. — А мне нравится, люблю, когда солнце светит ярко и долго, оно поднимает настроение. Я думал, тебе тоже будет по душе. — Чтоб ты знал, я вырос в измерении Сийл. Сийл, Шаррхар! Солнце там появлялось лишь раз в десять лет, в перерыве между штормовыми бурями и градом. И то, если выйдешь под его лучи без специального снаряжения, оно расплавит тебя вместе с костями, превратив в песок. Так что у меня с солнцем старые счёты. Шаррхар вновь рассмеялся, качая головой и взъерошивая волосы тёмно-бордового цвета. — Так о чём ты хотел со мной поговорить? — О новеньком. Этот… как его… — О Клеаре? — Да, о нём. Гм… в вашем измерении мне уже изменяет даже собственная безупречная память… — Это возрастное, — хохотнул Шер и был вознаграждён недобрым взглядом от титана. — А что с ним не так? — Он сказал, что попал сюда за службу в отряде Карателей, коим руководит представитель династии Аторару. — Хм… да, это я знаю. — В таком случае ты должен знать, что это полный бред, Шаррхар. Во всей Вселенной есть только два титана, которые носят эту фамилию — я и… в общем, ты меня понял. Он кивнул в ответ. — Я не могу даже связываться с существами из внешнего мира, не то что руководить каким-то там орденом. А второго Аторару вообще не считай, если только… — Нет, не переживай, бреши в том измерении, где ты его заключил, не случилось. Мои доверенные лица тщательно следят за этим. — Хорошо, — протянул Дан, задумавшись. — Значит, орден создал самозванец, выдающий себя за Аторару. — Судя по всему, так оно и есть. А ты точно уверен, что третьего Аторару не существует? — А по-твоему, Темнейшие множатся, как кролики? — он хмыкнул. — Не глупи, я абсолютно уверен, что это всё подстава. — Да… подстава, из-за которой такие наивные душонки, как Клеар, переходят на сторону Тьмы, — Шаррхар почесал затылок. — Ведь Раннал и прочие Хранители подстроили всё так, словно ты погиб от рук их великих сынов. Пытались внушить смертным, что с твоим уходом погибло и само понятие Тьмы… только вот культисты и воины-титаны зауважали тебя ещё сильнее. Они стали поклоняться тебе, словно божеству, разрушая храмы светлых и возводя капища в честь Темнейших. — Серьёзно? — Ага. Ты теперь вроде самое великое земное божество во всей мультивселенной. Представляю, какой религиозный экстаз они испытают, когда ты «воскреснешь» и вернёшься в Мир. Армадон резко остановился, озадаченно посмотрев на Шаррхара. — Что ты сказал? — Ты не ослышался, Дан. Из-за сложившейся суматохи я признаю тебя оправданным, а значит, могу абсолютно спокойно вернуть во внешний мир. К тому же, ты достаточно побыл в Экорокоа, показал свою адекватность и неконфликтность, так что… Ты свободен. — Свободен? — все ещё не веря его словам, переспросил Армадон. Как давно он мечтал услышать эти слова из уст Хранителя, а сейчас… понимал, что совсем растерян и не готов к такому повороту. — Ты нужен нам, Армадон. Как воин, как титан, как последний Темнейший — только ты можешь остановить псевдо-Аторару. — Значит, отпускаешь на условиях? — хмыкнул титан, нахмурившись. — А я думал, ты не похож на Светлых титанов, но нет — ты столь же расчётливый. С какой это стати я должен сотрудничать с Пантеоном, который заточил меня сюда? Тебе так нравится видеть меня в бешенстве, Шаррхар? — Нет, послушай же меня! Опасность вполне реальна, она грозит всем измерениям и параллелям, всем мирам и галактикам! Кто бы ни сидел на пьедестале правителя ордена, он — титан, и очень сильный титан. Он уничтожает один мир за другим, измерение за измерением, вторгаясь в мирное население и устраивая показательные убийства. Словно ищет кого-то, но никак не может найти, а за его поиски своими жизнями платят ни в чём не повинные создания. Как титаны, так и смертные. — Видимо, полукровок Хранителей, что меня победили, вы так же бессовестно уламывали, — начиная злиться, ответил титан. — Я понимаю твои доводы, — тяжело вздохнув, отозвался Хранитель. — Хорошо, если ты не желаешь помогать нам — твоё право. Но ты всё равно свободен, это не отменяет моего решения. — Всегда мечтал, чтобы меня поняли, — саркастично протянул титан. — А знаешь, мне почти жаль вас, но я не имею желания морать руки и опять впутываться в ваши бессчетные интриги. До скорой встречи и благодарю за то, что снял с цепи, — сказав это, Армадон развернулся и направился в сторону деревни, подальше от храма. На это Хранитель закатил глаза и, отойдя на пару шагов для безопасности, громко сказал: — Поговаривают, лже-Аторару предпочитает мальчиков себе в любовники… Ноль реакции. Повисла гнетущая тишина… которую прервал мощный взрыв, буквально в нескольких метрах от Шаррхара. Однако мужчина отделался лишь грязными волосами с комьями земли и пыльной одеждой. — Знаешь, на позор Вселенной мне начхать. Но только не на позор династии Аторару! — заявил Дан, хватая Шаррхара за грудки. — Надеюсь, ты не врёшь мне. В таком случае не смей закапывать эту яму: я притащу его хладный труп и похороню прямо тут! — Только не сердись, — отозвался Хранитель, отплёвываясь от травы.  Отпустив его, титан направился в другую сторону, метая гром и молнии… почти в прямом смысле этого слова. — Ох… с этого, видимо, и надо было начинать. Теперь я жалею, что посвятил его во все тонкости, — пробурчал мужчина, обречённо глядя то на свою одежду, то на очумевших от ужаса и масштаба работы райр. *  *  * Кто бы что ни говорил об эффективности методов «перевоспитания» бывших злодеев, но жизнь у них начинается только после девяти часов вечера, по земным меркам. Когда солнце уже давно исчезает за линией горизонта, а по ещё не остывшей от её лучей земле начинают бегать, топтаться и носиться неугомонные искатели приключений, что даже в таком тихом раю, как Экорокоа, найдут неприятностей на мягкое место. Ну, что тут скажешь? Злыдни, одним словом… В этот вечер Армадон и Вельхом были в городе Теней, как его называют его жители. Они наблюдали за шумным празднеством, которое устроили узники в своём поселении. Все дома и улицы были украшены ужасающими на первый взгляд гирляндами из паутины, по улицам и площадкам вышагивали «артисты-самоучки», метая зажжённые факелы и острые, как бритва, ножи. Целые толпы танцевали под мелодии лир и ритмы барабанов, держа в руках свечи. У всех на лицах — жутковатые маски, под залпы пушек злодеи заливались хохотом и начинали выть, подобно животным, продолжая маршировать и пританцовывать под гулы фанфар. Никто не помнит, когда и кем была придумана это ужасающая вакханалия шума и произвола, которую они величают праздником, но все жители города Теней неустанно на протяжении многих тысячелетий проводят его, поголовно принимая участие. — Сегодняшний праздник особенный, Армадон, — весело улыбаясь, сказал Вел. — Царит более волшебная и загадочная атмосфера. Словно вот-вот что-то случится! Тебе так не кажется? Дан не отреагировал на его слова. Вот уже который час он неотрывно смотрел в одну и ту же точку, наблюдая за нескончаемым хороводом соратников… все они были такими непохожими друг на друга, совершенно разной внешности, видов, верований и стремлений. Однако у них было нечто общее, то, что объединяло их всех — они были изгоями. Отребьями общества. Теми, кто пошёл по своему собственному пути и от которых пожелали избавиться. В которых видели угрозу. Они — инканторы, что означает «чужие»… — Что с тобой, Дан? — обеспокоенно спросил Вельхом, глядя тому в глаза. — Ты сегодня молчаливее обычного. Что-то стряслось? На это титан лишь устало улыбнулся уголком губ, откидывая голову назад и глядя на звёздное небо. — Ты прав, старый друг, этот праздник действительно особенный. Ибо для меня он последний. — Последний? То есть как это? — Я покидаю Экорокоа. Отныне я официально свободен. Вел напряжённо замер на месте, обдумывая всё, что сказал его собеседник. — Ты решил уйти? — Да. -Но… но почему? Он посмотрел на рыжебородого друга. — Я — воин, Вельхом. Кроме того, я воспитан сумраками — мне претят степенность, тихая размеренная жизнь горожанина, привязанность к месту или человеческие чувства. Увы… такова моя природа. Надеюсь, мои слова не оскорбляют тебя. — Ну, задели малость, — грустно усмехнувшись, отозвался мужчина. Армадон цокнул языком. — Полно, хватит дуться, ты уже взрослый мальчик, — он пихнул его в плечо. — Ты всегда был рядом со мной, с первого дня в этом паршивом измерении. Мы делили всё: старые раны, счастливые дни, минуты безмятежности. Ты стал мне отцом, братом и верным товарищем, я никогда этого не забуду. — А теперь ты решил уйти и оставить меня?.. — Даст Фортуна — свидемся ещё. Тебе не о чем горевать. Вельхом отвернулся от титана, не желая, чтобы тот видел выражение его лица. — Когда-то я тоже верил в Фортуну, — глухо отозвался он. — Помню, не всегда старик Вел был кровожадным убийцей. У меня была семья, и я надеялся… нет, верил, что Фортуна будет хранить меня, мою жену Бетрис и дочку Амур… увы, надежды порой тщетны, — мужчина осёкся, втягивая воздух и борясь с эмоциями, что силились ударить через край. — Знаешь, я желаю тебе однажды испытать подобное… — Горечь утраты? Не стоит — уже нахлебался. Вельхом покачал головой. — Нет. Что есть настоящая семья… Когда-нибудь ты меня поймёшь. Сейчас бы я всё отдал, чтобы пережить это вновь. Ты понятия не имеешь, какого это… держать на руках своего малыша, — он грустно улыбнулся. — Когда от страха и счастья трясутся руки, а ты боишься сдавить или уронить кроху. Когда прислушиваешься к дыханию родного человечка и думаешь, что всё это счастье происходит… словно… словно не с тобой! Нет ничего лучше, чем наблюдать взлёты и падения своего сына или дочки, быть рядом в нужные моменты, всегда быть опорой и героем в их детских мечтах… а потом, спустя годы, с улыбкой понимать, что он всё-таки больше похож на маму… — Всё это, конечно, очень мило, друг мой, — пресекая тираду, выдал Дан, — но я не узнаю тебя по этим сопливым речам. Во-первых, не спеши ставить крест на моей жизни: ни одна падаль не дождётся прибавления в семействе Аторару, с него уже хватит. Во-вторых, утри сопли. Я ещё тут. Мёртвые остаются в прошлом, как и наши мечты, если будешь цепляться за иллюзии, то не построишь нового настоящего. — Да, ты прав, Армадон… твои слова хоть и ранят мне душу, но зато не дают расплыться безвольной лужей на потеху врагам, — шмыгнув носом, мужчина постарался улыбнуться титану. Вельхом держался достойно, что не могло не смягчить Дана, и тот, тяжело вздохнув, положил руку ему на плечо и сказал: — Твои жена и дочь покоятся с миром в лучшем из Круге. Я уверен, они были достойными людьми, и ты достоин своей семьи. — Спасибо… ты силён духом, Кара Богов. Это тебя и сломает… сильные умирают самыми первыми, ложась костьми и давая пройти через себя всякой посредственности. — Моя смерть дорого обойдётся матушке Вселенной, — он хмыкнул. Потом, хлопнув ладонями по коленям, вскочил на ноги. Вел удивлённо зыркнул на него исподлобья, однако спрашивать ничего не стал. — Для меня было честью познакомиться с Вами, адмирал Хейке, — он протянул Вельхому руку, расправив плечи и высоко вздёрнув подбородок. Рыжебородый ничего не ответил. Лишь молча встал со своего места и, посмотрев Дану прямо в глаза, заключил того в объятия. — Взаимно, Ваше Темнейшество… а ведь придёт час, и ты возьмёшь свои слова назад, Дан. — Не дождёшься! — Дождусь. Желаю видеть твою физиономию в этот момент. Похлопав друга по спине, тёмный титан отпустил его и, одарив улыбкой в последний раз, удалился прочь из шумного города Теней, исчезая в толпе весёлых и праздных инканторов.