Одинокий титан: Путешествие по мирам. Книга I.

Рассвет. Над Риддой, наконец, поднялось солнце. Утреняя прохлада спешила смениться тёплыми, ласковыми лучами, греющими не только тело, но и душу. Рассвет воодушевлял писателей, поэтов и музыкантов целую вечность, ему посвящали целые оды и романы… Это было не напрасной тратой сил, ведь уставшие и раненые воины сегодня были рады его приходу, даже те, кто потерял своих близких в эту злосчастную ночь. Рассвет олицетворяет начало нового дня, новой жизни, новых начинаний. Хороших или плохих — это неважно, с рассветом можно всё забыть и начать сначала. Даже Темнейшему он мог сулить резкие перемены… Армадон стоял в своей комнате. Сумеречный грот уже начинал просыпаться, освещаемый слабыми лучами, которым удавалось пробиваться через тучи и туман. Он взглянул в окно: пусто и одиноко. Эти два слова вечно сопровождают его. Везде и всегда… Титан вертел в руке маленькое серебряное кольцо. На нём были едва заметные надписи, филигранно выбитые на столь невзрачном украшении. Он не решался его надеть, переводя взгляд то в сторону окна, то на кольцо. Чего он медлил? Это ведь просто кольцо… Армадон сделал глубокий вдох и, прикрыв глаза, надел кольцо на средний палец. В один момент все звуки замерли. В утренней тиши, казалось, и так царило безмолвие, но сейчас всё будто провалилось в сплошной вакуум. Он открыл глаза. Перед ним тянулся огромный, мрачный коридор. Он казался сплошной иллюзией, без чётких очертаний, проход будто расплывался, готовый в любой момент слиться с чёрным пространством вокруг. Недолго думая, мужчина зашагал вперёд. Каждые его шаг отдавался громким стуком по полу, но тут же утопал и затихал в этом тягучем вакууме. А коридор, казалось, не кончался, закручиваясь в спираль и заставляя чувствовать себя летящим в пространстве. Однако и он вскоре кончился… Коридор вывел титана в огромный зал. Тот создавал ощущение открытого пространства, будто здесь не было ни стен, ни пола, ни потолка — ничего. Всё это было сплошной иллюзией… В зале, вальяжно развалившись на диване, сидел человек. Титан, если быть точным. Он опустил голову и о чём-то думал, подперев подбородок рукой. Как только к нему подошёл Армадон, он поднял голову и криво улыбнулся. — А, это ты… какими судьбами, мой дорогой мальчик? — протянул титан. Он, как и Армадон, являлся Темнейшим. Но, что странно, был очень похож на него: острые черты лица почти без малейшего намёка на признаки старости, чёрные, как смола, волосы с лёгкой сединой в висках, бледная кожа, красивый разворот плеч и правильные, яркие губы, так интересно контрастирующие с цепким, пробирающим до приятной дрожи взглядом. Они были похожи почти как две капли воды… — Я пришёл поговорить с тобой, — без намёка на улыбку ответил Армадон. — М… поговорить? Очень мило с твоей стороны, — мужчина широко улыбнулся. — Но о чём? — Только не делай вид, будто ты ничего не знаешь! — Что это я должен знать? — он развёл руки в сторону. — Я тут, как видишь, не имею ни информаторов, ни связи с внешним миром. — Зато ты имеешь связь со мной, — ответил Дан, угрожающе нависая над тёмным. — Отвечай: кто такой Вазерад Аторару? Мужчина даже бровью не повёл, продолжая с насмешкой смотреть на злого как чёрт Темнейшего. — Знаешь, на каждый вопрос не может быть однозначного ответа. У каждого живого создания своя точка зрения на ситуацию и своё мнение. В одних и тех же случаях разные существа по-разному реагируют на схожие инциденты и каждый по-своему воспринимает, в принципе, единогласное суждение, которое мы именуем правдой. Дело обстоит не только… — Агервариус!!! — проревел мужчина, швырнув мощный поток энергии в пустоту. — Думаешь, я с тобой тут в игры играю?! Я задал тебе прямой вопрос и жду прямого ответа! Немедленно!!! Темнейший вздохнул и покачал головой. — Что ты так нервничаешь, сынок? Так бы сразу и попросил, — Агер принял ещё более рассбаленную позу. — Вазерад — твой сын и мой внук. — Спасибо, это я уже понял! — прорычал Дан. — Я спрашиваю: как это могло произойти? — Ах, мой дорогой, наивный мальчик! Подрастёшь — я расскажу тебе, как это происходит между мужчиной и женщиной, — он подмигнул. — Не смей со мной юлить. Я спрашиваю в последний раз, Агервариус. Если ты мне не ответишь, то поверь, ты жестоко… слышишь? Жестоко об этом пожалеешь! — Угрожаешь мне? — Ты ещё не знаешь, как я могу угрожать. Агер вздохнул, а улыбка исчезла с его лица. Он с интересом посмотрел на своего сына, подперев голову рукой. А между тем молчание между ними затянулось на мучительные секунды. Минуты. Целую вечность… Наконец, Аторару-старший решил прервать тишину и начал: — Знаешь, ты можешь мне не поверить, но я очень жалел о своём неудавшемся отцовстве. И очень хотел исправить это досадное недоразумение, мой мальчик… но ты уже был взрослым, полным ярости и лютой ненависти ко мне. Чего уж там… ты даже лишил меня свободы, силы, поглумился над моей беспомощностью и оставил гнить в одиночестве… было уже поздно поправлять наши отношения. — Давай без предисловий, — грубо оборвал его мужчина. — Отвечай по сути. — Я как раз подошёл к ней. Знаешь, можешь назвать это маразмом, но я хотел ощутить, каково это — быть отцом. Для типичного продолжения рода я был слишком стар и ленив, — на это Аторару-младший усмехнулся, — поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам. — К каким это крайним мерам? — Я тебе не рассказывал, но в эпоху Эволюции, ещё до моего прапрадеда, Темнейшие отказывались давать потомство… архаичными методами смертных.   — В каком это смысле? — не понимая его слов, спросил Армадон. — В прямом. Тёмные титаны продолжали свой род благодаря «Тёмному ритуалу». — Что это такое? — Э… весьма неэлегантный, но эффективный метод продолжения рода. Темнейшие могут проводить его один раз в жизни, ритуал всегда даровал великим династиям чистокровного младенца. И всегда сына. — И… что? — Для ритуала требуется лишь магия отца, божественный алтарь для подношений и невинная душа девушки. В процессе ритуала душа «матери» становится донором и вместилищем силы ребёнка… ну и… соответственно, невинная дева погибает. Превращается в пепел, а из её души рождается младенец. Воскресает, словно птица феникс, — Агер злобно усмехнулся, глядя на замершего на месте Армадона. Тот стоял молча, переваривая все сказанные Агером слова. На его лице так чётко отражались все подходящие эмоции: удивление, отвращение и злоба. Невозможно было описать тот шквал, что пронёсся в его душе. — Ты… — прошипел Темнейший, хватаясь рукой за рукоять меча. — Согласен, ритуал кровавый и беспощадный, но иначе я не мог, — его отец пожал плечами. — Свою попытку я потратил много тысячелетий назад, оставался только ты. Армадон, ты даже не представляешь, сколько сил я на него потратил! Удалённо собирал крупицы твоей силы по всей Вселенной, потом старался скопить свою собственную магию, чтобы перенести сюда невинную девчушку!.. Если тебя это успокоит, она умерла быстро и безболезненно. — Я успокоюсь… если умрёшь ты. Медленно и мучительно! — титан вынул свой меч, направив его в сторону Агера. — Ты вырыл мне могилу, отец… разворошил мою душу. Снова. Ты знал, что я не могу давать потомство, — титан подошёл к нему вплотную. — А ты посмел провернуть подобное за моей спиной! И кого ты создал… Вазерада… теперь он меня презирает. Он меня не знает… и я его не знал, но он меня презирает. Ты вырастил моего сына, очередного монстра, в презрении ко мне! — Забавно, — он ухмыльнулся, — два отца и два сына — и все друг друга презирают. Но штука в том, мой драгоценный, что ты сам заслужил его ненависть. — Замолчи! — рявкнул мужчина. — Даже отсюда ты умудряешься отравлять мне жизнь. Моему терпению пришёл конец! На этой фразе Агервариус прекратил ухмыляться, вмиг став серьёзным. Он медленно встал с дивана, выпрямляясь в полный рост. Даже рядом с высоким и крепким Армадоном Темнейший показался просто огромным, даже выше своего сына на пару сантиметров. Он подошёл ещё ближе к Дану, так, что его меч стал упираться Аторару-старшему в живот. — И что ты сделаешь? — спросил Агер, с вызовом глядя на него. — Твои угрозы расправы надо мной пусты. А знаешь, почему? Темнейший склонил голову набок, сильнее сжимая рукоять. — Потому что я — последняя родственная для тебя душа в этой Вселенной. Убьёшь меня — на свете не останется никого, кто связывал бы тебя с этим миром. Поверь мне… А, и заруби себе на носу одну простую вещь: проживи ты хоть три вечности, здесь я — твой отец. Не наоборот, Армадон. И ты ничего не сможешь поделать с этим фактом. — Ты прав, — титан убрал оружие в ножны, — глупо отрицать тот факт, что ты мой отец. Но ты никогда не будешь мне по-настоящему дорог. Он поднял руку в воздух, демонстрируя своё кольцо. — Глупо было бы убить тебя: это ведь неинтересно. Какой мне прок от твоей упокоенной души? — бледные губы растянулись в улыбке. — А тут, вечность в одиночестве, среди иллюзий и горестных напоминаний о своём поражении — услада для моего духа. Аторару-старший едко усмехнулся и опустил голову. — Заруби же это. Сказав эти слова, Темнейший развернулся и уверенно зашагал прочь. — Я помню, — начал было Агер, и тёмный остановился, — как ты явился в империю тёмных сразу после освобождения из братства. Ты жаждал мести за свою участь. Ты жаждал отомстить мне, — он сделал несколько шагов вперёд. — Но что в итоге? Ты разворотил мою империю, которой так долго правили наши предки из династии Аторару, и разогнал всех Темнейших. Которых и так сложно было удержать на месте! Поздравляю, благодаря тебе все тёмные титаны утратили свои дома и по сей день рассеяны по Вселенной. Но ты не остановился на этом, нет. Ты убил всех верных мне титанов, истребил обитателей дворца и пожелал убить меня! Но не сделал этого… я и по сей день помню твою фразу: «Смерть — это не наказание, а освобождение». Агервариус подошёл к сыну сзади, наблюдая за его реакцией. — Ты сам сломал себе жизнь! Ты применил родовую магию, которую не умел контролировать, и забрал всю мою силу себе. И как оно — быть самым могущественным созданием во всех мультимирах? Чуть не погиб, но уничтожил абсолютно всё в своём теле, стал бессмертным, бесстрашным, бесплодным и бездушным. И всё ради мести мне? Сейчас тоже скажешь, что это я тогда отравил твою судьбу? — Я мог быть правителем, — тихо ответил тот, — а стал тираном. Мог быть воином, а стал убийцей. Мог быть титаном, а стал чудовищем… И всё потому, что ты отказался от меня и бросил умирать в измерении Сийл. Агер подошёл вплотную и склонился над его ухом, прошептав: — «Армадо» на языке древних значит «мудрый». Но для меня ты был, есть и всегда будешь тем 20-тысячелетним несмышлёнышем, который не умеет контролировать себя и свои эмоции. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство и ответил на все вопросы касательно моего внука? — Я услышал всё, что хотел. — Прекрасно, — тёмный улыбнулся, отходя в сторону. — Ворота моей тюрьмы всегда открыты для посетителей. Приходи, если захочешь навестить. Темнейший устремился уйти прочь из этого места. Даже не дослушав слова своего отца. Он скорее хотел очутиться в Ридде, подальше от всего. Подальше ото всех… И громкий смех Агервариуса Аторару — последнее, что сопровождало его здесь…