Одинокий титан: Путешествие по мирам. Книга I.

Очередной вечер в мире Светлейших принёс с собой лёгкую прохладу на смену ласковым лучам солнца. Над шпилями Сумеречного грота неизменно нависали тяжёлые тучи, словно согнанные со всей Ридды в одно-единственное место скопления тёмной ауры. Армадон тяжело вздохнул и нахмурился, обводя безрадостным и слегка сонным взглядом сад. Строго говоря, назвать это «милейшее» место садом не повернулся бы язык. Сад был при родовом гнезде Лиэров: вымощенные золотом и мраморной крошкой дорожки, красивые фонтаны и, что самое главное, пёстрые, словно сказочные, цветы, которых в Ридде было в изобилии. Сад же при Сумеречном гроте не отличался разнообразием: суровые каменные ограды вместо живой изгороди и ни одного живого цветочка. Вместо них вдоль всей площади были высажены высокие деревья с причудливо изогнутыми чёрными стволами, кроны которых низко склонились к изумрудной траве, создавая некое подобие навеса. Тареолан почти не вылезал из библиотеки в дальнем крыле замка, с головой погрузившись в чтение и, как думал сам мужчина, уже давно покрывшись добротным слоем пыли. Армадон не считал любопытство пороком, но всё же упорно продолжал твердить, что смертные слишком расточительно и необдуманно тратят своё время на всякую ерунду. По крайней мере, теперь-то обязанность присматривать за вездесущим адептом была переложена на древние библиотечные талмуды. Тёмный в задумчивости коснулся одной из веток, собирая с ещё молодых листочков капельки воды, после чего сорвал один из них и принялся вертеть в руке. С того глупого инцидента с Элиартом и кристаллом Равновесия прошло уже довольно много времени, но Светлейший так и не появился вновь. Он давал Темнейшему три дня, а прошла уже почти неделя… Армадон хмыкнул, даже не замечая, что почти превратил ни в чём не повинный листочек в зелёную кашицу. Слабость, что порождала в нём светлая магия, не покидала его с самого первого дня, проведённого без Кристалла. Она была подобна тягучей и до жути раздражающей проказе, которая не убивала, но медленно и верно разъедала душу титана изнутри. И эта слабость гневила мужчину сильнее всего. В нос ударил запах свежескошенной травы, а холодный ветер помог прийти в себя — Армадон вновь вздохнул и сделал шаг вперёд, прикрыв глаза. Если бы только можно было переноситься в любое место Вселенной, оставив все терзания вместе с телесной оболочкой далеко позади, титан бы сделал это не раздумывая… Тёмный внезапно замер и открыл глаза, глянув через плечо. А затем тихо усмехнулся и опустил голову. Ощутив такое лишь однажды, теперь он не спутает это чувство ни с чем и никогда. Близость родной крови… — А ты быстро меня рассекретил, — прозвучал за его спиной знакомый голос. Вазерад нагнулся, чтобы сорвать с земли травинку, после чего сунул её в рот, прикусив кончик. — Опять ты… ну, куда будешь бить в этот раз? — Армадон устало потёр виски, но даже не соизволил обернуться на незваного гостя. — По подчинённым, союзникам? Может, снова по друзьям? Или сразу в спину? На эти слова юный титан недовольно поджал губы. — Даже не выслушаешь меня, папочка? — А есть то, чего я не знаю? Давай без пространных речей, ты уже в любом случае не выберешься отсюда… живым. Словно в подтверждение этих слов, края ограды замерцали тусклым светом и на мгновение вспыхнули, образуя непроницаемую оболочку вокруг территории сада. Вазерад заметил это и лишь отрывисто фыркнул, поднимаясь на ноги. — Хочешь устроить побоище? Прямо тут? А не боишься, что в своём нынешнем состоянии можешь проиграть мне? Темнейший развернулся в сторону Верховного Карателя. — Как бы то ни было, я не дам тебе покинуть Сумеречный грот. Даже если умру сегодня… тогда во Вселенной станет на двух чудовищ меньше. Вазерад прикрыл глаза и рассмеялся, поражённый речами титана. Его смех казался таким холодным и ненастоящим, подобный своему обладателю, и вызывал неконтролируемое желание заткнуть уши. — Казалось, ещё вчера ты с горящим взглядом был готов выпытывать все подробности моего появления, а сегодня даже хочешь убить меня… Я ведь твой сын, Армадон, неужели у тебя ничего не ёкает в сердце? — Мой сын или нет — этот вопрос отныне волнует меня меньше всего, — таким же ровным голосом продолжал говорить Аторару, скрестив руки на груди. — Ты совершил ошибку, убив столько Светлейших. Я не прощаю ошибок никому. А ты, дитя моё, допустил слишком много оплошностей. И снова послышался смех юного титана. Пробирающий до мозга костей и пропитанный таким цинизмом и безразличием, от которого становится не по себе. — Зачем ты пришёл? — резкий вопрос Армадона заставил Карателя умолкнуть, и тот с неестественно-мертвенной улыбкой взглянул на своего отца. — Хочу спросить у тебя кое-что, — он присел на покрытую каплями траву и плавно опустил голову, чтобы затем вновь поднять взгляд на Темнейшего. Теперь на мужчину смотрели не глаза тёмного, затянутые чёрной поволокой, а обычные мутно-карие, с жёлтыми вкраплениями. Чуть больше похожие на человеческие, но такие же непроницаемые: в них не отражалось ни пространство вокруг, ни свет заходящего солнца — ничего. — … Как видишь, я не перенял твоих особенных глаз, — прервал воцарившуюся тишину Вазерад. — Да, дедушка рассказал мне и об этом… Так что я знаю, какого цвета твои глаза на самом деле. — Зачем. Ты. Пришёл? — разделяя каждое слово, вновь задал тёмный, кажется, начиная терять терпение. Однако Верховный Каратель продолжал играть на его нервах и возобновил монолог: — А знаешь, почему мои глаза не отражают света? Всё просто: я вырос в том иллюзорном измерении вместе с дедушкой, а там просто-напросто не было этого самого света. Я в прямом смысле вырос во Тьме, — почти после каждого слова Вазерад начинал смеяться, будто воспоминания о не слишком безоблачном детстве вызывали в нём лишь веселье. Брови титана неожиданно взлетели вверх, и он опустил голову, раздумывая над словами Карателя. Безусловно, иллюзорная тюрьма должна была рано или поздно повлиять на своего пленника. На Агервариуса. Но Вазерад был непредусмотренной жертвой и прожил в вечной темноте всю свою сознательную жизнь, о чём Армадон даже не предполагал… — Как это произошло? — на вопрос старшего молодой титан улыбнулся уголком губ. — Что именно? — Я про Агера. Как твоему деду удалось так долго скрывать ребёнка от… — … тебя? — закончил за него Вазерад и злобно оскалился. — Может, стоит поставить вопрос несколько иначе? Как, скажем, ты мог позволить своему сыну вырасти на отшибе Вселенной в объятиях холодной пустоты? Как ты мог не заметить столь очевидного наличия родственной души рядом? Как ты мог подвергнуть меня и своего отца таким мучениям в этой тюрьме?! Может, это более подходящие вопросы?! *  *  * Маленький Темнейший покинул своё самодельное убежище, робко оглядываясь по сторонам. В бесконечной темноте едва угадывались очертания некогда разветвлённых коридоров, но мальчик двинулся вперёд по уже заученным наизусть направлениям. — Вазерад? Вазерад, подойди ко мне, — подозвал его тихий голос старшего, и тот, неловко переминаясь с ноги на ногу, всё же приблизился к единственному родному ему существу. К своему дедушке. Агер с грустной улыбкой оглядел ребёнка с ног до головы, пригласив его сесть. Тот охотно согласился и уже по привычке схватился за руку титана, сжимая шершавую ладонь в своих тисках. — Дедушка… кто это? Кто это был? — решился задать вопрос малыш.  Глухой голосок утопал в звенящей вокруг тишине, но Агер услышал его. Вазерад поёжился, вспоминая тяжёлую поступь незнакомца, мерный стук ножен и пугающий искажённый голос, который, кажется, ещё минуту назад раздавался в смежных «помещениях». Он ближе прижался к своему дедушке и зажмурился до разноцветных кругов перед глазами, прикусив губу. — Это был твой отец, мальчик мой, — наконец, ответил мужчина. Маленький титан удивлённо распахнул глаза и устремил свой взор на Агервариуса. — Папа? — сиплым голоском повторил он. Пальцы на руке старшего непроизвольно сжались ещё сильнее. — Это был папа? Мой папа? Это правда-правда был он? Мужчина лишь измученно прикрыл глаза и кивнул в ответ. Возможно, впервые за столь долгое время мальчик позволил себе улыбнуться. Широко и открыто, как улыбаются все дети, но всё ещё так неестественно… — Папа… — вновь прошептал он. — Я хочу его увидеть, очень-очень хочу! Вокруг всегда стояла гробовая тишина, и Вазерад почти всегда говорил шёпотом, ибо не было нужды перекрикивать посторонний шум. Но сейчас мальчишка Темнейший почти что кричал. — Дедушка! Почему, почему ты не сказал мне раньше?! Я очень хочу его увидеть!.. Хочу!.. Юный титан растерянно заметался по комнате, не зная, что и сказать. К детским глазкам подступали слёзы отчаяния, боли, надежды, радости и нетерпения одновременно. Всегда спокойный разум лихорадочно заработал с новой силой, подобный своему обладателю. Вазерад не знал, что делать с этой новой для него информацией, но воображение уже рисовало доселе невиданные картины: как он стоит рядом со своим отцом, разговаривает с ним и улыбается легко и непринуждённо, как маленькие ручки обвивают его шею и зажимают в крепких объятиях, как мужчина улыбается ему в ответ и прижимает ребёнка к себе, пока тот слушает биение его сердца. Темнейший задрожал от восторга, чувствуя, как вспотели у него ладони. Мальчик попытался представить, какой он: высокий и красивый? Похож ли на Агервариуса? Похож ли Вазерад на него? Какие у него глаза? Грустные и потухшие, как у дедушки?.. Маленький титан мотнул головой. Нет-нет, его папа не мог быть таким, думал он… Детские губы вновь тронула улыбка: Вазерад представил, какими были папины руки. Холодными, как у Агера? Ребёнку казалось, что они обязательно должны быть большими и тёплыми, согревающими не только тело, но и душу. Взрослый титан молча следил за хаотичными метаниями своего внука с горечью в глазах, поджимая губы. Разве он мог сказать малышу правду, видя, как тот радуется от одной только мысли, что у него есть отец? Это правда бы его убила… но, увы, Агервариус должен был её озвучить. Кто, как не он?.. — Вазерад, — подозвал его к себе мужчина. Юный тёмный среагировал не сразу, будто нехотя покидая свой сказочный мир фантазий. Он обернулся к дедушке и, подбежав к нему, запрыгал на месте. — Когда он придёт? Скоро, да? Он ведь придёт ещё раз? Придёт и увидит меня? — вопросы сыпались на мужчину шквальным огнём, трогая уже, казалось бы, давно очерствевшее сердце. Тяжёлая рука легла на плечо мальчику и слегка сжала его. — Я не знаю, Вази. Я просто не знаю. Надеюсь, он никогда не явится… Дитя в недоумении замерло, глядя на титана немигающим взглядом. Он склонил голову набок. — Что ты такое говоришь? Как же?.. А… папа… — Твой отец, — всегда ласковый, утешающий голос мужчины в этот раз звучал жёстко и холодно, заставив малыша поёжиться и схватить себя за плечи, — совсем не такой, каким ты его считаешь. Он очень злой и жестокий, Вазерад. Если он узнает о твоём существовании, то не пощадит. Он тиран и избавится от собственного наследника, если придётся. Ты понимаешь меня? В комнате повисла тишина. Юный титан никак не мог осмыслить сказанное Агером. Небольшой лучик слабой детской надежды, который сумел протиснуться сквозь окружавшую его тьму, потух так же быстро и незаметно, не оставив после себя и следа. «Жестокий… папа… жестокий и злой, — самые суровые слова дедушки урывками проносились в детском сознании. — … не пощадит… он тиран и не пощадит… он избавится от меня… избавится…» — Нет, — по холодной щеке ребёнка прокатилась одинокая слеза, капая на воротник рубашки. — Он не поступит так… ведь правда?.. Агервариус поднял на внука полный сочувствия взгляд. Конечно, наивному ребёнку невдомёк о том, что такое насилие, но даже за свою короткую жизнь брошенное дитя пережило немало страданий. И во всём этом мужчина винил одного лишь нерадивого отца… — Не бойся. Этого никогда не случится, ибо я не позволю ему найти тебя, — мужчина притянул мальчишку к себе, заключая в холодные объятия. Они не дарили таких нужных малышу тепла и ласки, но сразу приводили в чувство и помогали успокоиться. — Пока мы вместе, с нами ничего не случится. А потом, когда ты вырастешь, твой магический дар пробудится и ты покинешь это ужасное место, отомстив своему отцу за наши с тобой мучения. Ведь правда же? Но Вазерад оставался молчалив и покоен, точно сама смерть. Он больше не плакал и не кричал, будто все его эмоции исчезли за непроницаемой коркой безрадостной действительности. Одна малюсенькая всышка света заставила его разум погрузиться во Тьму… навсегда… *  *  * Молчание между двумя Темнейшими затянулось на мучительные минуты. Армадон не сводил взгляда с лица Верховного Карателя. Одинаковый разрез глаз, похожие черты лица и даже привычка чесать нос пальцами правой руки во время задумчивости или волнения — титан продолжал находить всё больше и больше своих черт в нерадивом сыночке, но поразительное сходство далеко не радовало его… — Если бы ты или Агер вновь перешли мне дорогу — будь уверен, я бы продемонстрировал вам обоим, что есть настоящие мучения. — «Вам обоим», — с презрением повторил молодой титан и скривил лицо. — А чем ты отличаешься от нас? О Боги, вот во что преватился некогда великий род Аторару… — Великий, говоришь? — тёмный изогнул бровь. — Он никогда и не был великим. А то, что рассказывал тебе твой сошедший с ума дед, лишь бред и россказни. Я в этом абсолютно уверен. — Сошедший с ума… — снова в задумчивости повторил юноша. — Да уж, мы с ним оба сошли с ума.   — Пора бы уже понять простую вещь, — суровым тоном отозвался тёмный титан. — Я и твой дед лишь пережитки прошлого, а ты — заурядный мальчишка, чьё рождение является ошибкой. Вазерад устало усмехнулся, усаживаясь поудобнее на холодной траве в позе лотоса. — Ах… какие грубые слова, папочка. — Правда всегда такая грубая и бесцеремонная. На то она и правда. И снова тихая усмешка. — И всё же я хочу задать тебе вопрос, мучавший меня довольно давно, — лицо Вазерада сделалось серьёзным, пока взгляд непроницаемых карих глаз был устремлён вдаль. Солнечный диск постепенно уменьшался в размерах, прячась за крутыми склонами гор и холмов. — Если бы ты узнал о моём существовании раньше… как бы ты поступил со своим сыном?