Луна и воскрешающий камень

Рыжий       Подхожу к двери Могильника с лёгкой дрожью в коленях. Это место… одно из самых странных в замке. Оно оплетено легендами и небылицами. Как бывший его узник могу достоверно сказать чему верить не стоит, а что, к моему ужасу, правда. Но что-то я отвлёкся. Я же здесь по делу, нельзя распыляться по мелочам. Толкаю дверь и окунаюсь в мир стерильности и страха.       Первым делом отправляюсь к Янусу. Он здесь главный, а значит, может случайно рассказать мне нечто интересненькое.       — Добрый день! — застаю Януса в его кабинете. Со стены на меня смотрит Леопардов Бык. Незаметно киваю ему, всё-таки творение моего предшественника, бывшего вожака Крыс.       — Рыжий, рад тебя видеть! Давненько ты к нам не захаживал. Пришёл просто поболтать или что-то болит?       — Вообще, я пришёл проведать и поддержать своего друга, он очень уж нервничает, когда попадает сюда. Но раз уж я здесь, можете осмотреть моё горло? Оно что-то першит, — ничего у меня не болело, но как же пауки радуются, когда им выпадает возможность полечить кого-нибудь.       — Иди сюда, — вы бы видели, как заблестели глаза Януса. — Ты, случайно, не к Волку идёшь?       — Какая проницательность! Именно. Как он поживает?       — Скажем так, он в своём репертуаре. Мне пришлось его обездвижить, — Янус говорил, в то же самое время запихивая медицинский шпатель мне в глотку.       — Фсё так плох? — промямлил я. С этой металлической хуйней во рту хочешь не хочешь дикция будет так себе.       — Я бы не сказал, бывало и хуже. Но я так полагаю, он ещё не разгулялся. Это была мера предосторожности. А, или ты про горло? — спохватился доктор. — С ним всё отлично. Но могу прописать профилактическое полоскание горла, и лёгкие обезболивающие зелья.       От зелий я, разумеется, не отказываюсь, благодарю Януса и покидаю его кабинет. В коридоре, к моей удаче, мне встречается старая паучиха, которая ещё по привычке кличет меня Смертью и вздыхает по моим «красивеньким глазкам».       — Добрый день, мадам. Вы как всегда румяны и свежи. Хотя, говорят, выдалась непростая смена? — я галантно поклонился паучихе, раздумывая, стоит ли целовать её руку или это уже перебор.       — Всё-то ты знаешь, голубчик, — женщина смущённо махнула рукой. Я всё же решил не разбрасываться поцелуями. — Да-а, парочка беспокойных пациентов, и вот уже все на ушах. Ты сам как? Надеюсь, хорошо питаешься.       — Конечно-конечно, слежу за своим здоровьем как только могу, — голова ещё немного гудела от вчерашнего трипа, но я закинулся обезболом, так что скоро это должно пройти. — Я тут навестить друга, вы не могли бы подсказать, где он лежит?       — Хорошо, милый. Думаю, ничего не случится, если я отойду на пару минут. А как зовут твоего дружка?       — Волк, — я сразу заметил как округлились её глаза от этого имени. — Я думаю, он как раз один из тех пациентов, с которым вам пришлось помучиться. Но обещаю, после общения со мной он будет как шёлковый.       — Я в тебе не сомневаюсь, — сказала паучиха с явным скепсисом в голосе. Но я не обиделся, ведь и сам не верил в свои слова, просто болтал любезности, которые первыми приходили в голову.       — Он вот тут, — она открыла дверь. Палата была пуста, если не считать насупившегося Волка и одной паучихи, которая словно дементор нависала прямо над ним. Он что-то писал и был явно раздражён, что в его записи пытаются заглянуть.       — Волче!       Волк резко поднял голову. Его глаза на секунду сощурились, видимо расценивая, какую пользу я могу принести. А потом на его лице расцвела улыбка. Но для приветствия он ограничился только кивком.       — А у вас тут так же уютно, как и в моих воспоминаниях! Добрый день, мадам, — теперь я поклонился уже перед второй паучихой. Она явно растерялась. Я её не помню, скорее всего, она здесь новенькая. Отлично, значит надо уломать только первую, и мы с Волком сможем остаться наедине. Я галантно поцеловал её ручку. Теперь паучиха залилась краской.       — Я могу поговорить с ним, ну-у, наедине? — я шёпотом обратился к уже очарованной мною паучихе.       — Ох, голубчик, боюсь, нельзя. Он очень неспокойный, мало ли может произойти.       Мне стало смешно, в их глазах Волк демон какой-то, что вдруг ни с того ни с сего нападает на невинных людей.       — Мадам, — я обратился к взрослой паучихе, потирая переносицу и аккуратно снимая очки. — Я прекрасно понимаю, что моя просьба может прозвучать слишком самоуверенно и даже дерзко. Но мне правда хотелось бы поговорить с моим другом с глазу на глаз.       Я поднял на неё глаза и успел уловить тот краткий момент, когда лицо женщины из возмущённого вдруг переменилось на удивлённое, а потом на нем и вовсе расплылась тёплая улыбка.       — Ох, милый. Ты и сам знаешь, что нельзя. Но если тут такое дело. Что-то ведь наверняка важное? Один раз. Думаю, ничего не случится. Вы только не балуйтесь, хорошо?       Я лучезарно улыбнулся и сердечно заверил их, что мы будем паиньками. Ага, как же. Но они купились и поспешили исполнить мою просьбу. Как только за паучихами захлопнулась дверь, Волк ухватился за подол моей мантии, как за спасательный круг.       — Вытащи меня отсюда, — голос Волка дрожал. Мне даже показалось, что в уголках его глаз блеснули слёзы.       — Тшш, давай не будем кричать о планах побега на весь Могильник?       Лицо Волка в момент переменилось, к нему вернулась прежняя уверенность и спокойствие. Он отпустил мою мантию и скрестил руки на груди.       — Зачем ты вынудил меня умолять, если изначально планировал мне помочь? — укоризненно спросил он.       — Я не вынуждал, да и не планировал до этого момента, честно говоря, — я пожал плечами.       — А зачем тогда припёрся? — возмущённо фыркнул Волк.       — Пополнить запасы, — я распахнул мантию. Все внутренние карманы были наполнены крайне полезными штучками. Скальпелями, обезболивающими, снотворным, мне даже удалось прихватить бутылёк медицинского спирта. — Ну, и повидать друга, конечно.       Я потрепал его по поседевшей макушке. Волк строптиво отдернул голову:       — Если не планируешь мне помогать, дверь ты и сам прекрасно знаешь где.       — И ты даже не захочешь забрать это? — я как фокусник достал из рукава его волшебную палочку.       Глаза Волка загорелись, он выхватил её из моих рук прежде, чем я успел хоть что-то сообразить.       — Кто сказал, что помогать тебе я не планирую? Можешь не благодарить, кстати.       — Как хочешь, золотце, — его глаза искрились счастьем. Будто нам снова по одиннадцать и мы смогли достать коробку шоколадных лягушек в преддверии Рождества. Пока я предавался ностальгии, Волк уже направил палочку на свои ноги:       — Фините Инконтатум.       — Представляешь, эти ёбаные садисты парализовали мне ноги! Я засужу их, честное слово! Уверен, это незаконно, — Волк почти танцевал на своих вновь работающих ногах. Его искристое веселье перебросилось и на меня. Я подхватил его за талию и мы начали кружиться по палате в некоем подобии вальса, как сумасшедшие.       Когда дыхание стало заканчиваться, а ноги заплетаться, я плюхнулся на ближайшую свободную койку. Волк распластался подле.       — Какой план? — знаю, какой Волк любитель хитровыебанных планов, поэтому даю ему лишний раз потешить своё эго.       — Слушай, — он напускает на себя самый заговорщический вид, — мы трансфигурируем подушку с соседней койки в мою копию. Ты убежишь из моей комнаты, громко крича, будто мы сильно поссорились. Когда паучиха зайдёт в палату, то увидит моего отвернутого двойника и подумает, что я лежу обиженный.       — А как ты планируешь выйти из самого Могильника? У нас же нет мантии невидимки.       — Вначале дослушай. Потом ты зайдёшь в другую палату, поболтаешь там с кем-нибудь, может, с пауком каким-нибудь, как ты это умеешь. Я сам выберусь из Могильника. Чуть позже ты. Конечно, подозрения в соучастии могут пасть на тебя, но у них не будет прямых доказательств.       — Как мило, что ты побеспокоился о моей безопасности, — лукаво улыбаюсь. План Волка звучит ненадёжно. Но, в конце концов, живём один раз, да и скучно мне без Волка. Когда я был с ним, меня словно начинало кружить в спасительном праздничном вихре.       — Если у тебя нет возражений, то прошу, дверь в там.       — Ну, и лежи тут, засранец ёбаный! — подскакиваю с кровати как ошпаренный и драматично распахиваю дверь. Поворачиваюсь и на ответные выпадки Волка, ору: — К тебе с открытым сердцем, а ты мразь неблагодарная! Чтоб ещё раз я попытался помочь тебе.       Хлопаю дверью. Тяжело дышу и под нос шепчу себе: — Пожиратель смерти недоделанный. Чтоб ещё раз я хоть что-то ему сделал…       — Ой, мальчики. А вы что, поссорились? — юная паучиха растерянно хлопает глазками.       — Да… Простите, что вам пришлось это видеть. Я человек неконфликтный, но Волк… сами понимаете.       Вижу, что сумел завоевать расположение и этой паучихи. Чтобы добить её, кланяюсь на прощание так, что очки чуть-чуть сползают и она долю секунды наблюдает мои неприкрытые очи. Пока она не успела спросить что-нибудь ещё, заворачиваю в первую попавшуюся дверь.       — День добрый, — заглянув в палату, я сразу обозначил цель своего прикрытия. Я облокотился к спинке ближайшей больничной койки какого-то веснушчатого хафлпафца.       — Сердце у себя в груди ты видел хоть раз? — томно прошептал я. Он удивлённо моргнул. Мы были ровно на том расстоянии, чтобы паук видел как мы разговариваем, но не слышал, что именно я тут говорю. — А вдруг шутили пауки, а ты взял и просто поверил им?       — Ты думаешь, я бессердечный? — он выглядел удивительно расстроенным. Не думал, что столь заурядный паренёк сможет всерьёз поддержать такую беседу.       — Это можно проверить только одним способом, — я скользнул рукой к его подушке. Из рукава выскользнул скальпель и тут же утонул в мягкой Могильной постели. — Веселись!       Я подмигнул ему и пошёл на выход. Что ж, теперь свидетели видели меня в другой палате и доказать мою причастность к пропаже Волка будет тяжелее.       На прощание я помахал первой паучихе и пообещал зайти к ним ещё, как только появится возможность. В ответ она с улыбкой заявила, что их двери для меня открыты в любое время. Уверен, они не будут так рады моему обещанию, когда заметят пропажу всех украденных мною вещей. И безусловно самая ценная из них сейчас стоит под дверью Могильника и нервно хрустит костяшками. Волк       Смирно стоять у дверей Могильника тот ещё квест, особенно, когда у пауков есть все основания скрутить тебя и оплести своей паутиной. Нога непроизвольно задергалась. И где его носит? Почему так долго? А может хуй с ним, убежать самому?       Силой концентрирую своё внимание на трещинке в стене. Начинаю размышлять о том, что золотая эпоха Хогвартса явно позади. Вон, сам замок уже потихоньку гниёт и разрушается. Меня не покидает ощущение, что после нашего выпуска министерство решит нахуй снести его под самое основание фундамента. А всё из-за этих поганых грязнокровок!       К счастью, мои ксенофобные мысли вовремя прерывает Рыжий. Да как можно так долго копаться?! При виде этой улыбки во все тридцать два зуба, сердце пропускает один удар. Я не понимаю природу этого, да и понимать не хочу.       — Ну что, так и будешь на меня пялиться или уже съебёмся отсюда? — после этих слов улыбка Рыжего становится шире, как такое вообще возможно?       — Идиот, — почему-то звучит почти нежно.       Но что-то мы и правда замешкались. Хватаю его за руку и бросаюсь бежать. Мы перепрыгиваем с лестницы на лестницу, будто за ними вдогонку летит целая армия дементоров. Строго говоря, в этом не было такой уж необходимости. Но разве так не интереснее?       Щеки пылают. От бега, разумеется. Рыжий пихает меня в какой-то дверной проём. Я больно врезаюсь в деревянный косяк. И начинаю шипеть проклятия сквозь зубы. Он глупо хихикает и сползает по стенке. Не знаю, что в здесь можно найти смешного, только не будучи конченым садистом. Пару секунд буравлю его взглядом. Рыжий и не думает сдвинуться с места. Что ж, видимо, это наша конечная точка. Присаживаюсь рядом, прям на каменный пол.       Мы сидим в комфортном молчании. Я оглядываю место, куда завела нас судьба или вспышка адреналина, как знать.       — Кстати, ты в курсе, что твой верный пёсик заехал мне по рёбрам? — Рыжий вдруг разрывает тишину.       — Постой, когда? — мозг у меня работал медленно. Я всё старался осознать случившееся и вытянуть из хаоса образов какие-нибудь обрывки действительности.       — Ну, ты же вырубился, когда он пришёл вчера или притворился, что вырубился. Не суть. А я лежал обдолбанный. И он так героически подхватил тебя на руки и понес куда-то. Я только утром узнал, что в Могильник. Но перед уходом эта сволочь не упустила шанса пнуть меня в живот.       — Пиздец, не знал, что он так ревнив.       Это забавно, я бы даже сказал, почти мило. Может, мне стоит с этим что-то сделать? Но пока не вижу необходимости.       — Я говорю, что меня пинают, а он лыбиться! — Рыжий наигранно обиженно фыркает, но, судя по всему, тут же прощает мне мою жестокость.       — Вот.       Снова поворачивается ко мне, расстёгивает рубашку, задирает её и демонстрирует синяк ребрах. Картина по истине завораживающая. Не могу оторвать глаз, но в слух язвительно замечаю:       — Не стоило оголяться. Я бы тебе и на слово поверил. Но если ты не можешь сдержать своих эксгибиционистских порывов в себе, так уж и быть, я готов стать жертвой.       — Я тут устраиваю ему бесплатный стриптиз с элементами садо-мазо, а он ещё и язвит. Жуть какая!       Всё так глупо. Не могу сдержаться и смеюсь в голос. Он поворачивается, пытаясь изобразить глубоко уязвленную гордость на своей мордашке, но не выдерживает и тоже улыбается в ответ.       — Как в Могильнике мрачно, просто форменный морг! — ни с того ни с сего заявляет он.       — Ещё бы. А чего ты ожидал?       — В моих воспоминаниях, там было как-то повеселее, — Рыжий пожимает плечами.       — Видимо, мы говорим о разных местах! На моей памяти весело там не было никогда, — мрачно замечаю я.       — Кста-а-ати, тебя же в Могильник доставили. И что… ничего не сделали?       — В смысле?       — Ну, тебя же доставили к паукам обдолбанным и бухим. Это же не могло пройти просто так.       — Мне назначили отработку в течение недели, — Волк пожал плечами. — Или штраф. Как думаешь, что я выбрал? Терять драгоценное время в пыльном кабинете или заплатить нашему коррумпированному декану пару золотых?       — А где взял деньги? — как бы невзначай спросил Рыжий. А может и правда невзначай, и всё это проделки начинающейся паранойи?       — Обычно я беру в Гринготтсе.       — Не знал, что у тебя там есть счет.       — Знаешь, стоит только принять глоток Фелиция, уверенно размахивать перед мордами гоблинов бумажкой с красивой печатью и подписью, и вот твой карман уже никогда не бывает пуст.       — Как же вам повезло с деканом. Если бы меня доставили в Могильник и Ральф узнал, что я употреблял, клянусь, я бы тут же отправился на тот свет.       — Что сказать, сочувствую. Строгий декан — главный страх всех крыс в Хогвартсе!       — Аминь! — невпопад воскликнул Рыжий, поднимая фляжку.       — То есть можно сказать, что ты отделался меньшим злом? — выдаю я после пары секунд размышлений.       — В смысле?       — Ну, Чёрный просто ебнул тебя по рёбрам, а мог бы и в Могильник сдать. Тогда сейчас мы оба не отделались бы от проблем.       — Хах. Ну, можно сказать и так. Слушай, — Рыжий встрепенулся, — может, мне прибежать к нему с цветами, конфетами и слезами благодарности на глазах?       — Ахахах, да его на месте хватит сердечный приступ! Хотя, я бы посмотрел на это.       Рыжий достал из внутреннего кармана сигарету и ловко подкурил её волшебной палочкой. Я невольно засмотрелся на его тонкие длинные пальцы и выпирающий кадык.       — А кроме меня к тебе кто-нибудь захаживал? — его вопрос застает меня врасплох, я слегка вздрогнул.       — Табаки и Горбач, но изначально они шли не ко мне, а к Македонскому, — без особого интереса ответил я, наконец отведя взгляд с Рыжего.       — Мерлин! А Македонский там какого хуя оказался? — Рыжий сделал затяжку и нахмурился, явно что-то сопоставляя в своей голове. — Он, случайно, не в соседней палате лежит? Ну, такой невзрачный хаффлпаффец, кажется, с веснушками.       — А если так? Ты что, запал на него? — моя шутка прозвучала как-то не очень весело.       — Ты что же, обиделся, когда я так же над тобой пошутил? Ну, прости меня, Волче. Хочешь, я на колени встану?       И этот идиот правда встал! Однако учитывая, что мы и так сидели на полу, его голова осталась на том же уровне, что и моя. Мою грудную клетку переполнило глупое, щемящее чувство, так и подмывающее невзначай прикоснуться к нему.       Мир вокруг начал расплываться, все моё сознание эгоистично затмил Рыжий. Сердце ускорило свой темп. Не отдавая себе отчёт, я снял с него эти ебучие очки. А дальше…       Ладонью по щеке. Зарываюсь пальцами в волосы. Губами ощущаю вкус его сигареты. По коже мурашки, сердце пытается вырваться из грудной клетки. Он обвивает мою спину своими горячими руками. Я чувствую, как начинаю плавиться, растекаться по полу. В лёгких кончается воздух.       Такими темпами от меня останется лишь мокрое пятно на каменном полу. Это нужно предотвратить. Я отстраняюсь. Дыхание всё ещё тяжёлое и разгоряченное. Мысли путанные, только сейчас до меня дошло, что я сделал. И ведь я даже не пьян, чтобы всё можно было спихнуть на это. Мне не хватает смелости посмотреть прямо ему в глаза. А ведь нужно ещё что-то сказать!       — Фе, почему мы постоянно валяемся под какими-то пыльными лестницами? У тебя что какой-то фетиш на грязь? — снова надевая свои зелёные очки, Рыжий первым разрывает неловкое молчание. Совсем не романтично, правда. Но чего ещё я мог ожидать от вожака крыс?       Я легонько толкаю его в бок.       — Между прочим, это ты постоянно тащишь нас в подобные места. Будь моя воля, мы бы ходили исключительно по дорогим отелям, — после последней фразы я прикусываю себе язык, но Рыжий уже успел зацепиться за неё.       — Ах, не знал, что у нас всё так серьёзно! Какой же ты романтик! Может, ещё и на Хэллоуин в четверг позовешь меня в качестве своей пассии? — Рыжий очаровательно улыбается и хитро щурит глазки.       — Разве любовниц водят на публичные мероприятия? — удивлённо вскидываю брови.       — Так ты женат?! А я-то надеялась, что ты возьмёшь меня в жёны, что мы создадим семью! Я не переживу такого предательства, — Рыжий схватил воображаемый кинжал и проткнул им свой живот. Потом распластался по полу, изображая свою скорую и печальную кончину.       — Розалинда! Нееет, — я склонился над бездыханным телом своей несчастной первой любви. Несколько секунд Рыжий продолжал покорно играть труп, но потом, не выдержав, вышел из роли.       — А почему именно Розалинда?       — Не знаю, — я пожал плечами. — Наверное, вдохновился последней прочитанной книгой.       Рыжий кивнул, удовлетворенный моим ответом. Но потом его глаза вдруг стали какими-то обеспокоенными, этого не могли скрыть даже зелёные очки на пол-лица. Он нервно сжал край своей рубашки. Меня это напрягло. Хотя, знать, что там произошло, честно говоря, не хотелось.       — И всё же. Тот, кого я описал, точно Македонский? — я ожидал, что он скажет что угодно, но не это.       — Я, конечно, свечку не держал, точно не знаю. Но скорее всего. А что?       — Да так, ничего страшного. Просто моя шутка могла свернуть немного не туда.       — Какая ещё шутка? — игривое настроение как рукой сняло, сейчас меня переполняло лишь глухое раздражение и неясный страх.       — Я дал ему скальпель. Случайно. Почти. Это ведь не проблема?       — Ты дал этому нестабильному подростку — на минуточку, убийце — холодное оружие?! И ещё спрашиваешь, не проблема ли это? А вдруг он бы прирезал кого-нибудь этим скальпелем, ну не знаю, меня, например! Я же лежал в соседней палате!       — Из этой палаты ты, кстати, сбежал. Вообще-то я переживаю, что он сам вскроется, а не пойдет кого-то гасить. У него на лице написано «суицидник».       — Ах, вот как! — у меня аж воздух спёрло от этого заявления.