***
Данилов пришёл с ночного дежурства, чувствуя себя отвратительно. Рита звонила ему несколько раз, после возвращения из командировки, но он сбрасывал. Степан был обижен. Да, по-детски, да на ровном месте, но ему не хотелось продолжать отношения с человеком, который не откровенен с ним на все сто процентов. Власова не предупредила о своей командировке. Данилов что-то слышал про саму командировку, но кто именно в неё поедет — пропустил мимо ушей. Сварив на скорую руку сосиски и макароны, Стёпа сел смотреть телевизор, просто перещёлкивая каналы. То мыльные оперы, то леденящие кровь новости, то ток-шоу. Смотреть было нечего, разве только футбол. Мысли сами начали строить картину будущего с Белой. Почему он до сих пор отвергает эти мысли, что они с Таней могут быть вместе? Возможно, стоит попробовать. Но не в этот раз. Следующий.***
Амелина ждала окончание рабочего дня как никогда. Платон говорил, что сможет встретиться с ней, погулять по парку. Дело с маньяком было тупиковым. Никаких зацепок, никаких улик. Даже личность жертвы установить не удалось. Рогозина негодовала. Она не любила нераскрытые дела. ФЭС должно раскрывать любое дело, находить всех виновных и не иметь висяков. Спустя две недели дело так и осталось нераскрытым. Никаких новых зацепок в деле не было. Даже личность жертвы не удалось установить. Не в лесу же эта девушка родилась и жила? Но и новых похожих убийств не было. Нужно было раскрывать другие дела, а не сидеть над этим, поэтому было решено пока приостановить дело сидячей девушки. В делах других, похоже убитых девушек, тоже не было ничего нового. Тела тоже были подвергнуты заморозке, удалены репродуктивные органы и в желудке найдена качественная домашняя пища. А между Амелиной и Елецким завязался роман. Они невинно флиртовали, ходили в кафе, гуляли по парку и катались на электросамокатах. Это категорически не нравилось Мире, которая виделась с подругой только на работе. И скользким ей казался этот Платон. Слишком идеальный мужчина. Таких не бывает! — Мир, ты улики привезла? — Таня подошла к Мире, которая шла с пластиковым контейром. — Да… Тут с обыска… — занимаясь уже другим делом, Одинцова донесла улики до лаборатории. — У меня и так полно работы! — взмахнул руками Тихонов, переживая новый роман Амелиной. — Убитый был слишком общительным. Нужно пробить все его контакты. — Ага, а Таня тут в грязном белье ковыряйся. Спасибо, Ванечка, — пошутила Белая, приступая к работе. — Может, нужна помощь с бельём? — спросила Мира у Тани. — Да нет, не нужно. У тебя и так сегодня много работы, но за предложение спасибо, — улыбнулась Таня. — Меня Рогозина сегодня загрузила… Ладно, пойду я. Удачи вам! — и Одинцова вышла из лаборатории, вешая халат на вешалку. Весь день то допрос, то выезд, а потом ещё и ночью пришлось караулить одного из подозреваемых. — Может, хочешь чаю? — предложил Лёня. — Нет. Давай-ка расставим все точки над i, — начала Мира. — У тебя есть девушка, вот ей и предлагай чай. Я — коллега. Это максимум, что может между нами быть. Лёня сидел молча пару минут, не зная, что сказать. Вроде, Мира была во всём права, но и притягивала к себе, чертовка. Да, у Субботина была девушка, они встречались полгода, но с ней всё было гладко, ровно и начало наскучивать. С Мирой явно будет полно острых ощущений. — Я просто хочу помочь тебе адаптироваться… — Я уже адаптировалась. Спасибо! — Мира вышла из машины, чтобы подышать воздухом. И с Лёней стало невыносимо находиться в одной машине. Ночь была тёмная, долгая, утомляющая. Подозреваемый появился только под утро, мирно бредущий к своей машине. Лёня задержал его и повёз в ФЭС, а Мира поехала на машине подозреваемого, чтобы её осмотрели. — Тебе стоит поехать домой и хорошо выспаться. Или здесь вздремни пару часиков, — дала Мире совет Таня, видя, что стажёрка явно вымоталась за последние дни. — Мне стоит поехать домой. Я хочу принять душ, переодеться, — Одинцова чувствовала, что у неё разболелась голова. Спать не хотелось, а вот домой… Рогозина тоже сказала Мире ехать домой и поспать там пару часиков. А вот Амелина радовалась каждому дню, проведённому с Платоном. Только сейчас она стала переживать, как Арсений примет её. Вдруг ребёнок будет настроен категорически против? Тогда придётся отступить? Нет, Оксана не хочет терять Платона. Он успел стать ей близким человеком. Иногда возлюбленный оставлял сына у бывшей тёщи и ночевал у Оксаны. Они могли часами обниматься и целоваться, пока на фоне шёл фильм. В эти моменты для них не существовало ничего и никого. Только он и она. — Та-ак, кошечка, сегодня у меня много работы, но Сеньку я отправил к бабушке, так что вечером я весь твой! — он надел футболку и поцеловал Амелину в губы, поглаживая пальцами щёку. Платон был нежным любовником, всегда знал и чувствовал, чего хочет женщина. Его женщина. — Я приготовлю на ужин что-нибудь вкусненькое! — Оксана улыбнулась, прижимаясь к любимому. Ей нравилось ощущать его сильные руки на своём теле. Рядом с ним она безоговорочно чувствовала себя хрупкой женщиной, о которой всегда есть кому попереживать. Это очень приятное ощущение, когда знаешь, что мужчина переживает за тебя. — Хорошо. Буду часов в семь-восемь, рыбонька, — Платон поцеловал её ещё раз и ушёл на работу. Амелина же поехала к маме, а потом ей нужно было заскочить в магазин за продуктами для романтического ужина. Ощущения были непередаваемые. Оксана катила тележку, брала то зелень, то овощи, то приправы с мыслями, что сегодня она будет готовить для любимого человека, а не для себя. Амелина чувствовала, что тонет в этих отношениях, привязывается к Платону всё сильнее и сильнее и уже мир без него не кажется таким светлым, радостным. Привычная жизнь меняется, меняются и привычки. Причём всё происходит само, и Оксана не могла сказать, что перемены ей не нравятся или как-то тяготят её. Она мечтала о такой жизни, о таком мужчине, о таких отношениях. В конце концов, нет ничего плохо в том, чтобы чего-то хотеть и быть счастливым. Приготовление ужина тоже не было чем-то изнуряющим. Оксана и не заметила, как пролетело время, а у неё были готовы салаты, горячее и остывали бисквиты, которые нужно было украсить кремом. Единственное, что пугало Амелину — Арсений. У Оксаны подкашивались колени, когда она представляла, что расстаётся с Платоном из-за его сына, которому не понравилась. Тогда всё, что происходило между ними, вся эта романтика и химия — зря. Всё было зря. От этого становилось невыносимо больно. Платон пришёл в семь тридцать с букетом белых роз. Оксане нравились белые розы — символ чистой и искренней любви. Зарецкий был идеальным, что иногда бросало в жар. Нельзя быть таким идеальным, верно? Но Амелина старалась гнать любые мрачные мысли прочь, а то такими темпами она начнёт ещё в приметы верить и к гадалкам ходить. — Как прошёл твой день? — Оксана улыбалась, наблюдая, как Платон разливает вино по бокалам. — Устал, но зато появились новые клиенты. Они довольны ремонтом машины, — рассказывал Зарецкий. — Кстати, рыбонька моя, ты всем своим друзьям советуй мою автомастерскую. У меня работают хорошие ребята, которые всё умеют чинить! — Ладно, — кивнула Амелина. Темы для разговора всегда у пары были непринуждённые. О чём-то серьёзном они ни разу не говорили. С одной стороны, это было хорошо, но с другой стороны — прибавляло ощущения, что их отношения никогда не перейдут на новый уровень, так и останутся в конфетно-букетном периоде. А так не хотелось. Хочется стабильности и уверенности, как бы не хотелось целыми днями обниматься и целоваться. — Знаешь, рыбонька, твои салаты вкусны, как всегда, но я бы хотел поговорить о нас с тобой, — отложив вилку и нож в сторону, Платон посмотрел на свою возлюбленную. У Амелиной сжалось сердце. Ей совершенно не хотелось терять Зарецкого. Им так было вместе хорошо. Так хорошо! Даже мысли об Иване больше не мучали по ночам. Внешне Оксана выглядела спокойно, слегка улыбалась, сжимая в руках вилку. А вот внутри бушевал вулкан эмоций. Казалось, весь мир сейчас рушится. — Я решил познакомить тебя с Сенечкой. Он у меня хороший и добрый мальчик. Я уверен, что вы подружитесь, — Платон перевёл дыхание, — надеюсь, тебя не смущает наличие ребёнка. — Нет, конечно! — у Оксаны отлегло от сердца. — Я буду рада познакомиться с Арсением. Только… Давай на следующей неделе. На этой у меня много работы. И мне морально нужно к этому подготовиться. — Хорошо. Я рад, что ты понимаешь меня! — он подошёл к ней, поцеловал её руки и обнял. Это была сказка. А от того происходящее казалось нереальным. Оксана проснулась посреди ночи от кошмара. Ей катастрофически не хватало воздуха. Свесив ноги с кровати, чувствуя прохладный пол под собой, Амелина направилась на кухню, чтобы попить воды и умыться. Она толком не помнила, что ей снилось, но ей теперь было страшно. В душе зародилась тревога, а беспокойные мысли не давали успокоиться и уснуть. Платон крепко спал, посапывая. Оксана провела рукой по его волосам и прикрыла глаза. Уснуть удалось только под утро.***
Лёня взял дополнительные смены. Его девушка уехала к подруге, дома особо было делать нечего, а на работе можно попробовать приударить за Мирой. Вдруг она изменит своё мнение? Амелина была рада видеть Холодова на рабочем месте, но почувствовала, что скучает по Тихонову. — Субботин! Почему ты на рабочем месте? У тебя же выходной! — Рогозина, идущая с кипой бумаг к себе, заметила, что Лёня себя странно ведёт последнее время. — Галина Николаевна, я бы хотел взять дополнительные смены. Вдруг, убьют кого-нибудь? — Лёня вздрогнул от неожиданности. — Точно! Ты говорил что-то. Ладно, звони Соколовой. Она продиктует тебе адрес. Поедешь, поможешь ей. — Хорошо, Галина Николаевна! — Субботин был расстроен, но ослушаться начальство не мог. Пришлось ехать на место преступления. Соколова почти закончила. Улики были разложены по пакетам, понятые вот-вот и разойдутся. Увидев Субботина, Юлия не могла промолчать: — Что, новенькая стажёрка опять тебя отшила? — Я её не пришивал, чтобы она меня отшивала, — съязвил Лёня, помогая упаковывать улики в машину. — Чего ты увязался-то за ней? У тебя девушка вроде есть. И вообще эта Мира по девочкам, — Соколова не понимала, почему её так волнует личная жизнь Субботина, но Миру она ненавидела. Вертихвостка. Всех взбудоражила, не успев на работу к ним прийти! — Закроем тему! — Лёне было неприятно об этом говорить. И Юлия говорила со злостью. Ему не хотелось общаться в таком тоне. — Поехали. Нужно передать улики в лабораторию! — Или ты хочешь свою ненаглядную увидеть? — Юля криво улыбнулась, усаживаясь за руль. — Я хочу раскрыть дело и поехать отдыхать! — Субботин уже начал злиться. Лучше бы сегодня он остался дома.***
— Завтра на маникюр поеду! — Мира рассматривала свои ногти, пока Оксана завтракала. — Мои тоже уже хотят маникюр делать, но я длинные ногти не разрешаю, — Антонова пила кофе, ожидая труп, который стоял в пробке. — Мне бы тоже не помешало на коррекцию сходить, — кивнула Амелина, доедая свою овсянку. — Валь, как твои дети? Всё хорошо? — Да. Хорошо, — Валю как-то пугала Оксана последнее время. Она часто заводила разговоры о детях. — А я хочу собаку завести, — Мира тоже пила кофе. — Но теперь я передумала. Выгуливать некому. — Собака — это ответственность. Подготавливает к рождению детей! — сказала Оксана. Это вообще было не похоже на неё. — Как хорошо, что я чайлдфри. Как хорошо, что мне к подобному не нужно подготавливаться, — уже без улыбки сказала Одинцова, напрягаясь. Оксана становилась скучной. Теперь она постоянно говорила о детях или о своём Платоне. Мира ревновала. — Одинцова! Поехали, там человека убили! — Майский опять был чем-то недоволен. — Приятного аппетита всем! — сказала Мира, кинув на Оксану неоднозначный взгляд. — Мне нужно готовить морг для двоих трупов. День обещает быть весёлым, — Антонова только собралась уходить, но остановилась, посмотрела на Оксану, спросив: — Ты не беременна? Последнее время часто говоришь о детях. — Нет. Просто Платон хочет познакомить меня со своим сыном, а я переживаю. Я же ничего про детей не знаю! Вдруг Арсений не примет меня, и нам с Платоном придётся расстаться? Валюш, он такой идеальный! — Амелина прижалась к Антоновой, очень сильно переживая. — Приезжай ко мне на выходных, пообщаешься с детьми. Потом поедем Арсению выберем что-нибудь из игрушек в подарок. Чем он вообще увлекается? — Валя была рада, что подруга просто влюбилась, а не заболела. Оксана пожала плечами, переживая. Она ничего не знала о сыне Платона. Хорошо, что Валя всегда даст совет, связанный с детьми. Мира хотела есть. И вздремнуть бы не помешало пару часиков. Вчера она весь день провела в парке, гуляя с одноклассницами. Сегодня болело всё тело, но вот язык работал отлично, отпуская острые фразочки. — Лучше бы я с Лёней поехала. Он хотя бы ради приличия рассказывает кого там убили, — монотонно говорила Мира, прижавшись лбом к окну. — Лучше бы ехала с Лёней, а я — с Юлькой. Надо же тебе вообще было к нам прийти работать! — ругался Майский. — Простите, что не спросила Вашу Светлость, куда мне идти работать! — Одинцова слегка наклонилась вперёд, как бы демонстрируя поклон. — Вообще: оставьте меня в покое. Я и сама не в восторге от вашего общества. — Убили женщину. Это всё, что мне известно! — Ясно… Возле детской площадки лежал женский труп. На светлой блузке растеклось алое пятно. Глаза убитой были плотно закрыты. На вид женщине было чуть больше тридцати. — Маринка вышла с Алёшенькой гулять, а тут машина. Слышу… Выстрел. Алёшку в машину запихали и уехали, а Маринка упала и не дышит! — рассказывала соседка убитой. — А отец у мальчика есть? — спрашивал Майский, фоткая параллельно труп. — Нет. Маринка говорила, что от случайной связи родила. Мужа не было, и вообще мужчин рядом не видела. Знаете, поговаривают, что Маринка от мужа-тирана сбежала! — соседка покачала головой. — Да. От тиранов и абьюзеров нужно убегать. Нельзя терпеть издевательства и унижения, — сказала Мира, поглядывая на майора, который даже фотоаппарат ей не дал. — Да, деточка, нельзя терпеть, нельзя! — соседка согласилась, качая головой. — Санитары! Тело уносите! — крикнул Майский, уводя Миру в сторону. — Ты что себе позволяешь? — Вы со всех сторон труп сфоткали? — злобно спросила Одинцова. — А то я фотоаппарат даже в руках держать не умею. Перчатки-то мне можно надеть? Или у вас опять будет предвзятое отношение ко мне? — Не смей себя так вести! Бери перчатки и пойдём обыск проводить, — Сергей изрядно вымотался от этих истерик и скандалов. Мира постоянно скулит, что её все обижают, недооценивают, унижают. Очень сложный характер. Одинцова была злая. Ковырялась в вещах, нашла крупную сумму денег в шкафу и целый пакет с недешёвыми украшениями. — Мир! Я паспорт нашёл Марины этой, — Майский впервые обратился к стажёрке по делу. — Я не уверен, но мне кажется, что паспорт ворованный. — Когда кажется — креститься нужно, — шикнула Мира, копаясь уже в комоде. — Я же нормально с тобой разговариваю. Чего ты опять рычишь? — Разговаривайте сам с собой. Я не нуждаюсь в общение с вами! — продолжала злиться Одинцова. Набрав целых три ящика улик, Мира потащила один в машину, потом вернулась за вторым ящиком, быстро бегая до машины и обратно. Сергей едва успел сложить в чемодан все лампы, пакетики для улик, а Мира уже была готова возвращаться обратно в ФЭС. Лёня шёл за Юлей опять к парковке. Теперь нужно было ехать за подозреваемыми. На парковке он увидел Миру, хватающую из багажника контейнер с уликами. Судя по выражению лица Майского и Одинцовой — они опять переругались. Субботин не понимал: как можно ругаться с Мирой? — О, Серёженька, привет! Что-то ты выглядишь измученным, — крикнула Соколова, видя, что Лёня не торопится садиться в машину. — Привет. Будешь тут незамученным, когда на мозги капают, — сказал Майский. К машине уже подошли помощники, помогая с уликами. Юля посмотрела на Миру, которая уходила с парковки, потом посмотрела на Лёню, мысленно уходящего за стажёркой. Злость, ревность, неприязнь. — Старший лейтенант, поднимите челюсть с земли и поехали работать! — крикнула Соколова, заставив Субботина покраснеть и сесть в машину. Майский заметил, что Лёня явно испытывает к Мире какие-то чувства. Возможно, лёгкую влюблённость. Да, ну и новенькая. Мало того, что характерец отвратительный, ещё и старшего лейтенанта чуть с ума уже не свела. Что за человек она такой? Одинцова, не теряя времени, заявилась к Рогозиной, которая подписывала бумаги, собираясь ехать на собрание. К стажёрке у начальницы было двоякое отношение. — Галина Николаевна, майор Майский не даёт мне работать и набираться опыта! Он даже мне фотоаппарат не доверяет! — ябедничала Одинцова. Рогозиной вообще не хотелось разбираться, кто прав, а кто виноват, но она решила позвать Майского, чтобы поговорить с ним. Последнее время он бывает чересчур резок. Сергей и не ожидал, что стажёрка так быстро начнёт бегать к Рогозиной с кляузами. — Надо же, Галь, как она быстро освоилась! — засмеялся Майский, хотя было совсем не до смеха. Ещё какая-то девчонка на него не жаловалась. — У меня совсем нет времени заниматься вашими разборками и недопониманиями. Вы давно не в детском саду. Ведите себя, как взрослые люди! — ругалась Рогозина. — Галь, я её вообще не трогаю. Это она начинает грубить, хамить. Всё ей ни так. Пришла тут царица права качать! — майор был чуть ли не в бешенстве. — Я просто хочу, чтобы вы перестали мне хамить и принижать меня. Да, у меня нет опыта, но где мне его набраться, если вы только орёте и не позволяете ни фотографировать, ни осматривать, ни водить машину! — злилась Мира. — Вы ещё подеритесь тут! — повысила голос Рогозина. — Серёж, рассказывай и показывай, как надо работать. Мира должна уметь всё! Мира, а ты прекрати вести себя вызывающе и прислушивайся к старшим! — Хорошо, Галина Николаевна. Обещаю вести себя сдержанней и вежливее, — говорила Мира. — Глянь, Галь, как она быстро переобувается. Молодец, нечего сказать. Она натворит дел, а виноват я, — не успокаивался Майский. — Хватит! Я всё сказала! Решайте свои проблемы за пределами моего кабинета! — продолжала ругаться Рогозина. Они вышли. Мира была довольна собой. Жаль, майор не разделял этих восторгов, схватил девушку за шкирку и потащил в буфет. Холодов подавился бутербродом, видя назревающую разборку. — Ты редкостная мразь. Меня перед Рогозиной выставила сволочью последней, — Майский толкнул стажёрку на диван. Она сразу забилась в самый угол, с опаской поглядывая на майора. — Чего ж ты язык-то проглотила? Вон какая смелая была в кабинете начальства. — Э-э-э… Я просто… Э-э-э… Это… — что-то мямлила Одинцова, побледнев. — Че ты там мямлишь? Мира поднялась с дивана, решив просто убежать подальше. Возможно, даже домой. — Сидеть! — закричал Майский. Мира тут же плюхнулась на диван, а Холодов вздрогнул и быстрым шагом решил вернуться в лабораторию от греха подальше. — П-прости-те, я была не права! — тихо-тихо сказала Одинцова, вцепившись руками в подлокотник. — Не слышу! — Простите. Я была не права. Я больше так не буду! — чуть громче сказала Мира, бледнея. А глаза-то как бегали от страха! — Посмотрим. Иди мне чаю налей, царица. — А может мне ещё на бутылку сесть? Мной никто никогда не командовал. Ну… кроме бабушки, конечно, — разливая чай по чашкам, говорила Мира. Так смешно было за ней иногда наблюдать. — Господи, хоть бы мои дежурства не совпадали с вашими. Вы же неадекватный! — Кто бы говорил. Ты просто верх адекватности. Тебя только и осталось по психушкам таскать и приводить в пример, как должен выглядеть адекватный человек! — Хватит вам ругаться! — сказала Амелина, придя с ноутбуком в буфет. — Сына Марины похитили. Нам нужно найти мальчика. — И как мы будем искать Алёшеньку? Заглядывать в каждую квартиру и спрашивать: «Алёшенька, ты здесь?», — спросила Мира. — Ребёнок пропал. Мир, не время за веселья! — покачала головой Оксана. — Не мой же ребёнок пропал! Чего мне так переживать? — выдала просто гениальную фразу Одинцова. Амелина вздохнула, видя, что Мира злиться. Ясное дело, что был скандал всю дорогу к трупу и обратно. — Паспорт Марины украден у домохозяйки год назад. Настоящая Марина живёт за городом, содержит своё хозяйство, так что про пропажу паспорта заявила только две недели назад, — рассказывала Оксана. — Значит, у нас в деле есть лже-Марина, похищенный Алёшка и ничего более. Главное, чтобы лжеДмитрий не появился, а то в прошлый раз его появление… — Мира, это совсем не смешно! Пропал маленький беззащитный ребёнок. Ему может угрожать опасность! — занервничала Амелина. — Может, стоит поехать к настоящей Марине? — сказал Майский. — Да. Хотя бы будем знать, где лже-Марина могла украсть паспорт, — кивнула Оксана. У Рогозиной был сумасшедший день. То Лёня с Юлей приходили, рассказывали о своём деле, то Майский о лже-Марине, то Мира со своими ябедами. Голова гудела ужасно, а завтра нужно будет ехать в управление. Осталось надеется, что Круглов быстро поставит наглую новенькую на место. Тут и так не знаешь, за какие бумаги хвататься, ещё и Одинцова бегает с жалобами.