***
Пока Амелина была в отпуске, Белая работала за неё. Со Стёпой они не виделись недели две, но зато Таня за это время решила большинство своих проблем. Холодов был рад работать с Таней. Оксана последнее время стала нервной, всё воспринимала близко к сердцу. Рогозина тоже наконец-то вернулась, отчитавшись перед вышестоящими, а Круглов помогал ей с документами. Таня быстро нашла роддом, в котором рожала Ирина, но общаться с Белой отказались по телефону, как и предоставлять сведения о пациентке. Пришлось ехать туда. Мира спокойненько сидела на пассажирском. Хотя внутри у неё разгоралась очередная борьба с самой собой. Хотелось есть. Живя с Анжелой, она часто себе запрещала есть то то, то это, а теперь запреты вылезали боком. Мысли о еде просто захватывали мысли и все эти рекламные баннеры кафешек, фаст фудов… — У меня РПП. Я не знаю, что с этим делать. Я устала думать о еде и переживать, что если съем торт, то поправлюсь, — сказала Мира. — Сходи к психиатру. Я в таких вопросах не помощник, но я заметил, что ты постоянно мечтаешь заехать в кафе или столовую, только заказываешь всякие салаты, после которых ещё сильнее есть хочешь, — сказал Сергей. — Я боюсь идти к психиатру. И я боюсь стать толстой. Ладно, зря я вам рассказала, — Одинцова скучала без общения. Раньше хоть с Амелиной созвониться можно было, договориться пойти погулять, а теперь… — Мы почти доехали. Только чувствую, что с нами разговаривать не будут, — Майский увидел светлое здание, окруженное лесным массивом и высоким металлическим забором. — Такое ощущение, что это не роддом, а тюрьма. А, может, оно и правильно? Сразу как бы намекают, что после рождения детей жизнь становится тюрьмой и головной болью, — Мира посмотрела вокруг. — Интересно, что у них есть в столовой? Однако охрана дальше их не пропустила. Врачи тоже отказывались общаться. Пришлось возвращаться обратно. Не через забор же перелазить, привязывая работников к стульям, выпытывать информацию? Мира продолжала сходить с ума, мечтая хотя бы понюхать нормальной еды и посмотреть на сахар, а не сахарозаменитель. Вскоре они остановились у кафе с замечательным названием «Обжорофф» и толстым усатым повором на логотипе. — Пошли. Поешь шашлыка и убедишься, что еда тебе не враг, — сказал Майский. — Вы что! Я и так вчера наелась пирожков, а из спортзала меня выгнали! — противилась Одинцова, хотя тайно мечтала о свином стейке с овощным гарниром. — Пошли. Ничего не случится с тобой, — майор вытащил её из машины, толкая в сторону кафе. Мира чувствовала себя полной дурой, а в кафе было слишком светло и пахло едой. Неуверенно взяв в руки меня и посмотрев на официантку, вульгарно жующую жвачку, Одинцова покачала головой. — Принесите мне греческий салат и зелёный чай без сахара, — по привычке заказала Мира. — Принесите нам мясо. У вас есть шашлык? — спросил Майский, листая меню, которое было весьма бедноватым, зато цены завышеными. — Нет. Шашлык мы готовим только по пятницам или предварительному заказу. Есть куриные рулетики с грибами, свиной шницель и свиные ребрышки по-мексикански, — ответила официанта. — Несите рёбра, две порции. И чего-нибудь попить. Сока или воды. Ты какой сок любишь? — спросил Майский. — Никакой. Там много сахара, — ответила Мира. — Несите яблочный и воды обычной. Официантка удалилась, постукивая каблуками по полу. В самом далеке сидели трое молодых парней и четверо девушек. Судя по весёлым песням о дне рождения, они отмечали, как кто-то постарел на целый год. Когда перед Мирой появилась тарелка с аппетитными рёбрами, она не удержалась и бросилась на еду, как будто год не ела. А потом корила себя и мысленно добавила на утро плюс двадцать минут к пробежке.***
Данилов проводил обыск, иногда посматривая на Миру, которая сегодня работала с ним. Сначала Стёпа был недоволен сегодня утром, часто слыша от Майского жалобы на стажёрку, но за сегодня Мира ни разу не сцепилась с Даниловым. — Так… Заканчивай с обыском. Соберёшь подписи у понятых? — спросил Стёпа. Улик набрали полный контейнер. Ещё и несколько постельных комплектов сложили по пакетам. — Да, хорошо, — Мира взяла папку с бумагами и направилась в коридор, где присела на диванчик. Вообще со Стёпой сегодня должна была работать Таня, но из-за отпуска Амелиной все графики сместились, и Рогозина послала Миру помочь Стёпе с обыском. Таня посочувствовала Данилову, а теперь переживала за него. Вдруг злая Мира съест капитана? По ком тогда будет сохнуть Белая? — А у меня есть след Алёшеньки! — заявил Холодов. Последнее время в ФЭС творился винегрет из дел. Несколько оперов ушли в отпуск, работать некому, а преступники не прекращают совершать преступления. — Фу, какая мерзость собирать простыни, на которых кто-то занимался сексом, — Мира не без чувства брезгливости положила на столик пакеты с постельным. — Что делать, такая работа, — Стёпа принёс контейнер с уликами. — Как вы там? Не ругались? — поинтересовалась Таня, начиная разбирать улики. — Нет. Мира вполне нормально себя вела, — Данилов махнул рукой. — Так! Я пришёл спасти Данилова от Одинцовой! — в лабораторию влетел Тихонов. — Танюха, можешь ехать с Даниловым задерживать подозреваемых, а я займусь простынями и уликами! У Тани сразу заблестели глаза. Наконец-то выездная работа! Да ещё и с объектом своих воздыханий! Мира не могла не заметить, как изменился у Белой взгляд, как заблестели глаза! — Андрюх, что там по Алёшке? Ты по телефону сказал, что есть что-то, — в лабораторию пришёл Сергей. — Как вас тут много! — Есть-есть. Слушайте, у той настоящей Марины есть сын девятнадцати лет. Мальчик переболел тяжёлой инфекцией, которую подхватил в Африке, а теперь ему нужно переливание крови. Кровь родителей ему не подходит, а вот кровь Алёшеньки, судя по медкарте, идеально бы подошла, — Холодов, поправив очки, щёлкнул мышкой, продолжая рассказ: — Роддом, в котором предположительно рожала Марина, является роддом для суррогатных матерей. Но об этом знают только те, кому нужно это знать. Приезжают туда две женщины, одна рожает, а на вторую записывают. Один из детей якобы умирает. Понимаете меня, надеюсь? — В смысле умирает? Один же ребёнок рождается? — не въехала Мира. — По документам их двое рождается, только у суррогатной матери ребёнок якобы умирает, а на самом деле его передают биологической матери, которая даже не рожала. Не тупи, Одинцова! — сказал Майский, ещё больше запутав стажёрку. — Можно я лучше поеду и хоть со всей Москвы соберу обгаженные простыни, чем буду пытаться понять эти мошеннические схемы торговли детьми? — покачала головой Мира. — Выходит, Ирина была суррогатной матерью Марины? — задумался Майский. — А почему тогда ребёнок жил с Ириной, а не с Мариной? Может, она украла его или не смогла расстаться с ним? Инстинкты, эмоции, вся эта муть? — начала понимать ситуацию Одинцова. Данилов и не заметил, как приобнял Таню, наблюдая за спорами вокруг Холодова. Белая прижалась к Стёпе, улыбаясь. Тихонов же, надев наушники, ковырялся в уликах, не отвлекаясь ни на что. — Непонятно, что там между женщинами произошло, но теперь становится понятно, от кого Ирина скрывалась, — майор задумался. — Скрывалась с паспортом той, от которой скрывалась? Вам не кажется, что всё сложнее и запутаннее, чем нам кажется? — Мира пыталась понять, что случилось между женщинами. — Нужно поехать к Марине и привезти её сюда. Пусть Рогозина её допросит! — предложил Майский. — Везите эту Марину. Пора её встряхнуть, — хихикнул Андрей. Он побаивался, что Мира и Сергей опять сцепятся, но они сегодня вели себя адекватно, что радовало. Майский увидел обнимающихся Белую и Данилова, наталкиваясь на мысли, что эти двое либо сошлись друг с другом, либо только в процессе, а это значило, что Стёпа и Рита расстались. Майский сто лет не видел Власову. Раньше хоть созванивались, а когда-то даже чуть ли встречаться не начали. Только Рита слишком самодостаточная, что ли, поэтому с ней быть рядом с качестве спутника жизни не так легко. А вот Танюша Белая — чудо. Чего только Сергей постеснялся раньше за ней приударить? Как-то Амелина их подкалывала, называя голубками. Большинство ошибок в жизни происходит из-за нерешительности. Взять расстроенного Тихонова, который переживал за Амелину. Признался бы раньше ей в чувствах, сейчас бы вместе в отпуск уехали. — Кажется, Данилов и Белая решили сойтись вместе, — сказала Мира. — Как же ты любишь совать свой нос туда, куда не просят, — начал злиться Майский. До этого дня он даже не задумывался о своих коллегах женского пола. Таня, Рита, Юля, Валя… взять даже Оксану! Какие они все симпатичные и хорошенькие. Хотя слово «хорошенькие» не слишком подходит к описанию взрослых женщин, верно? Или подходит? — А вы представьте Танечку и Оксаночку в нижнем белье, как они обнимаются вместе и ждут вас с работки, — рассмеялась Мира. — Дура. Не буду я такое представлять. Вообще, у нас серьёзное дело, а ты веселишься. Помолчи! — Не могу молчать! Я вчера сорвалась, пошла в магазин и купила целый килограмм оливье. Сегодня наказала себя за эту слабость и запретила даже думать о еде. Буду думать о голых женщинах, — прикрыв глаза, Одинцова облакотилась на кресло, слегка задрала голову вверх и хихикнула.***
Пока Рогозина пыталась расколоть Марину, чтобы узнать у неё местонахождение Алёшеньки, Мира сидела за стеклом, наблюдая за допросом. Холодов сидел рядом, щёлкая по клавишам ноутбука с заинтересованным лицом. — Танечка сегодня такая счастливая. Я прям рада за неё! — хитро начала Мира. — Ты о чём это? — Андрей, продолжая что-то искать в ноутбуке, не сразу понял, на что намекает Одинцова. — О Танечке и Стёпе, — открыто сказала девушка. — А! — Холодов засмеялся. — Таня всё перед Даниловым прихорашивается, а он её не заметит никак. — Нужно им помочь. Например, свидание устроить или открыть Стёпе глаза. — А что? — Андрей почесал затылок. — Неплохая идея, а то так же будут друг за другом, как Тихонов за Амелиной. — И как мы это собираемся сделать? — задумалась Мира. — Что вы там делать собрались? — спросил Майский. — Свести Таню и Стёпу, — честно ответила Одинцова. Майор подавился и начал кашлять. Он не ожидал, что Мира займётся сводничеством в ФЭС. Сейчас Белую и Данилова поженит, а потом кого? — Вы же поможете нам? — улыбалась Мира. — Помочь вторгнуться в чужую жизнь? Андрей, ладно Мира занимается такими глупостями, но ты! — Сергей покачал головой. — Не вторгнуться, а ускорить события или, — Одинцова прищурилась, — вы сами бы хотели сойтись с Танечкой? Андрей закашлял и уставился в ноутбук. — Вот язык без костей! Не хочу я ни с кем сходиться, глупая ты дура! — начал ругаться Майский. Мира начала смеяться, а Марина наконец-то начала свой рассказ: — Ира обманула меня, как и тот врачишка. Я думала, что Алёша — мой сын, а Ира, оказывается, уже была беременна, когда подписала контракт. Муж мой тогда тяжело заболел и Алёша временно стал жить с Ирой, так как мне совсем было не до него. А пару месяцев назад моему сыну потребовалось срочное переливание крови. Вот и всплыл обман! Марина сказала, где находится Алёшенька. Рассказала женщина, что она заказала убийство Ирины, похищение Алёши. Дело было закрыто. Алёшу взяла к себе Алла, узнав о всей этой истории, а Марина готовилась к суду, жалея только об одном: она не успела спасти сына…***
— Зачем я только на это согласился? Как я вообще мог на это согласиться? — не понимал Майский. На заднем сиденье хохотали Мира с Андреем. — Чего вы там смеётесь? — нервничал Сергей, оглядываясь. — Ты не поймёшь. Следи за дорогой, мы почти подъехали к дому Тани. Она скоро будет идти к подъезду, — говорил Холодов. — Вы багажник подготовили? А хлороформ? — интересовалась Мира. — Да. — Тогда надевайте маску и пойдём устраивать личную жизнь Танечки. Андрюш, тут камер точно нет? — суетилась Мира, надевая карнавальную маску. — Нет. Не волнуйтесь! Нас не засекут! — Андрей пытался успокоить начинающих похитителей. — Мира, пошли. Откроешь мне багажник! — Сергей нацепил на себя маску, чувствуя себя сейчас полным идиотом из-за того, что ввязался в эту авантюру, но отступать было поздно. Белая ничего толком не поняла, быстро отрубившись. Майский запихнул её в багажник. Мира вернулась в машину. Осталось похитить Данилова… — Ох, у меня руки дрожат. Вы понимаете, что мы человека похитили? Нашу коллегу! — слегка запаниковал Майский. — Это во благо. Если понравится, мы так весь ФЭС переженим! — рассмеялся Холодов, наблюдая за Даниловым, который сидел дома. — Будет весело. Я люблю гулять по праздникам! — улыбнулась Мира. — Гулять по зоне будем, если про это кто-то узнает! — Майский продолжал панику. — Потом обязательно женим Субботина. Он надоел ко мне подкатывать! — пожаловалась Мира. — Женим его на Соколовой и отправим в медовый месяц на необитаемый остров. Пусть там выживают и сближаются! — у Холодова глаза загорелись азартом. Ему понравилось похищать коллег. Потом Андрей обманным звонком выманил Данилова из дома, где его похитили Майский с Одинцовой. Только Стёпа успел ударить майора. Теперь Сергей переживал, что у него будет синяк под глазом. Мира выбежала в супермаркет и притащила целую замороженную курицу. — Могла бы купить что-нибудь поменьше? — прикладывая курицу к глазу, говорил Майский. — Скажите спасибо, хоть не замороженную рыбину купила. Там была, кета, кажется, — развлекалась Одинцова. Осталось увезти Стёпу и Таню в сторону старой заброшенной деревни и оставить их там. Возможно, возвращаясь обратно вместе, Данилов и Белая поймут, что любят друг друга. Таня застонала, открывая глаза. Пытаясь прийти в себя, она держалась за голову, чувствуя, как стучит в висках. Данилов тоже очнулся, облизывал пересохшие губы, понимая, что их похитили. Главное — не паниковать! — Мы же не занимались никакими делами, за которые нас могли бы похитить! — сказала Таня. — Двери плотно закрыты. Какой же тут спёртый воздух, — Стёпа бродил по грязному пыльному подвалу. Становилось не по себе. Стёпа зажёг керосиновую лампу, чтобы хоть как-то развеять гнетущую тьму. Таня сидела на матрасе. Тушь слегка размазалась, губная стёрлась, а волосы растрепались. — Чёрт! Не открывается! Закрыто снаружи! — Стёпа дёргал дверь, но она не поддавалась. Белая просто сидела, желая хоть капельку водички. В горле сейчас всё очень сильно пересохло. А сколько раз Таня оказывалась на грани из-за работы? Её похищали, в неё стреляли. И Стёпа ни раз был в опасности. Всегда их выручали коллеги. Всегда. Они же все как большая дружная семья. Как же приятно быть частью этой семьи! Стёпа нашёл в углу бутылку. Мира специально оставила им попить, но еду посчитала лишней роскошью. Хватит и воды. Бутылка была закрыта, поэтому Данилов всё же открыл её и передал Белой, присаживаясь с ней рядом. В его голове возникли вопросы: почему грабители не связали их, не выставили никаких требований (закрыть дело, уничтожить какую-то значимую улику), даже не попытались хоть как-то поговорить с похищенными. Осталось ждать. Час, два, пять… Белая прижалась к Данилову, замерзая. В подвале было прохладно. Стёпа обнял Таню, пытаясь согреть. Она дрожала то ли от холода, то ли от нервов. Внезапно пришло осознание, что их могут убить, а Таня так и не признается в своих чувствах. — Стёп, знаешь, давно хотела тебе сказать, что, — она вздохнула, прижимаясь к нему. Ей нравилось ощущать рядом с собой Данилова, а он дышал ей в затылок. — Что? Таня понимала, что скорее всего Стёпе плевать на её чувства, а она будет выглядеть полной дурой. — Нет смысла скрывать это. Будь, что будет! Ты мне нравишься давно, но ты не замечаешь, как я к тебе отношусь! — Белая замолкла, чувствуя себя полной дурой. Она поднялась и начала бродить в полутьме. Страх прошёл, как только она призналась. Даже на душе стало как-то легче. — Тань, тут вот какое дело, — нельзя было сказать, что Данилов был в шоке от признания, так как догадывался об этом. — Если мы начнём строить отношения, я хочу полного доверия. Ты мне рассказываешь обо всём, а я тебе. Я не люблю, когда женщины за моей спиной собираются в командировку, не посчитав нужным сказать мне об этом. — Доверие и честность — основа отношений. Я согласна, но для начала нам нужно отсюда выбраться! — Таня не понимала, почему она так спокойна и не радуется отношениям со Стёпой. Возможно, потому что он не признался ей в любви и воспринимал её «ты мне нравишься» как шутку. — Знаешь, я иногда думал о тебе, — Стёпа потёр глаза, чувствуя, как его начало подташнивать. — Как-то всё не было момента, чтобы поговорить. Ты одна, я тоже один, знаем мы друг друга давно, почему бы нам не попробовать сойтись? — Вдруг мы расстанемся и не сможем работать вместе? — Белая тяжело вздохнула. Такой исход событий имеет место быть. — Ты не думай о расставании. Мы даже встречаться не начали! Нужно попить воды. Как же тут жарко! Они даже умудрились подремать пару часиков, прижавшись друг к другу. Потом вспоминали дела, смешные моменты и не очень. Опять задремали, чувствуя дикую усталость. Мозги уже не соображали. Хотелось то спать, то пытаться выбивать дверь. Таня замёрзла, несмотря на духоту вокруг. Бетонный пол был довольно холодным, даже матрас не спасал. Таня прикрыла глаза, обхватив свои колени руками. Сквозь полузабитые доски подвала начал пробиваться солнечный свет: тусклый, скудный, но свет. Стало ещё прохладнее, а Степа практически отчаялся, не понимая, чего хотят похитители. Данилов присел на матрас, тяжко вздыхая. Рядом сидела Таня, о которой он периодически думал. Сколько они протянут в этом подвале? Неделю? Месяц? А потом? Мучительная смерть от голода? А может их расстреляют. — Знаешь, Тань, ты мне нравилась давно, но работа отнимает слишком много моего времени. Ты могла бы работать в лаборатории, а я на выездах. Так было бы лучше для нас и безопаснее, — Степа посмотрел на уставшее личико Белой с кругами под глазами. Даже сейчас она была красивой. — Хорошо, я попрошу Рогозину, чтобы она перевела меня в лабораторию и не пускала на выезды. Давай попробуем сломать дверь? Данилов покачал головой, прижимаясь своим лбом ко лбу Белой. Потом обнял её и потянулся своими губами к губам Тани.***
Курица растаяла и потекла по всему салону. Мира свернулась клубочком на заднем сиденье, Майский сопел на водительском, прислонившись головой к стеклу. Холодова они ещё ночью отвезли домой, а сами хотели выпустить Белую и Данилова из подвала и извиниться за похищение. У Одинцовой зазвенел будильник, зовущий её на пробежку. Девушка подскочила, не понимая, где она находится. — Мы что… кого-то из подозреваемых ночью караулили? — потирая виски, Мира щурилась от солнечного света. — Нет… Не караулили, — ответил Майский, а потом вдруг подскочил, вспомнив, что ребята сидят запертые в подвале. — Кто теперь салон отмывать от курицы будет? Боже, тебя вообще нельзя в приличное общество пускать! — На автомойке машину отмоете… Не орите! Боже, я вчера весь день ничего не ела. Может, курицу пожарим на углях? — Одинцова вылезла из машины, слегка пошатываясь. Все бока болели, а спина затекла. Хорошо, хоть воды Мира вчера купила, а то сейчас бы её мучала жажда. А Майский тем временем ползал по машине с салфетками, пытаясь хоть как-то оттереть салон, не забывая ругаться и ворчать. Решив, что хватит мучать друзей, Сергей пошёл открывать подвал. Мира говорила о жареной курице и пикнике, доказывая, что недалеко отсюда она видела магазинчик. Там можно купить овощей и картошки. Спички и одноразовую посуду. Ну и шампуры. Когда Майский заглянул в подвал, он увидел, что Таня и Стёпа целуются. Заметив, что дверь в подвал открылась, целующиеся вздрогнули. Долгожданная свобода! Стёпа выбрался первым, протянул Тане руку, помог вылезти по лестнице наверх. Свежий утренний прохладный воздух, голубое небо с причудливыми облаками и… — Что-то не понял: что происходит? — продолжая держать Таню за руку, спросил Стёпа. — Мы вас похитили, чтобы вы оказались в сложной жизненной ситуации, почувствовали опасность и признались друг другу в любви, — на одном дыхании рассказала Мира. — И как? Признались? — Серёг, я не ожидал, что ты таким заниматься будешь! — Данилов покачал головой, а Майский молча отвернулся, не зная, что ответить. Усевшись в машину, Таня положила голову на плечо Стёпе. Он сидел молча, иногда поглядывая на Сергея, который поглядывал на Данилова через зеркало заднего вида. Единственное, о чём сейчас переживала Таня: Обещания, данные в бурю, забываются в тихую погоду. Вдруг Данилов передумает быть с ней?