Любовь умеет ждать

      Полночи шёл дождь, смывая улики. Амелина выехала на место преступления, потому что Мира не отвечала на телефонные звонки. Она снюхалась со стритрейсерами и по ночам гоняла на своей машине, мешая нормальным людям спать.       Когда Амелина почти собрала все улики, на месте преступления появилась Мира с опухшими глазами. Сегодня у неё явно была весёлая ночка.       — Сорри, у меня просто… машина сломалась. И я проспала, — холодно говорила Одинцова.       — Ну понятно. И машина твоя понятно почему сломалась, — Амелина слегка улыбнулась, заканчивая с уликами.       Одинцова поехала в ФЭС, не дождавшись Оксану. Последнее время девушка изменилась не в лучшую сторону.       Рогозина нахмурилась, строго смотря на Миру, которая стояла, не понимая, к чему такая срочность — вызывать её чуть ли не криками.       — Ещё раз твоя машина засветится на камерах, где ты будешь проворачивать свои манёвры, я тебя уволю. Поняла? — грубо и громко спросила Рогозина.       — Больше не буду превышать скорость. Мне больше и не на чем гонять, — виновато опуская голову, Мира не ожидала, что на большом экране появится фото её разбитой машины, въехавшей в столб.       — А если бы ты сбила кого-то?       — Не сбила же, — Одинцова тут же прикусила язык. — Простите!       — Иди работай. И помни: я тебя предупредила!       Мира выскочила из кабинета, чувствуя страх. Увидев свою машину, врезавшуюся в столб, девушка почувствовала боль под рёбрами. Как только она там насмерть не приложилась?       — Фух, ангел-хранитель спас! — покачав головой, Мира направилась дальше.       Амелина в обед поехала в больницу на плановое обследование и должна была прийти только завтра. Тихонов разгребал улики, не зная, в какой именно момент взять Оксану за руку и наконец-то признаться в чувствах. Он видел, что Амелина до сих пор страдает, и не хотел травмировать её сильнее. Пусть успокоится, а душевная рана затянется.       Амелина действительно не была готова к новым отношениям. Её раны ещё кровоточили, а воспоминания о недолгих но счастливых днях с Платоном были свежие, как будто происходили вчера.       Возвращаться в квартиру не было сил. Оксана решила сделать там небольшой ремонт: переклеить обои, заменить некоторую мебель и выбросить постельное, на котором они спали. Всё это пробуждало воспоминания, сыпало на раны соль и не позволяло вернуться к полноценной жизни окончательно.       Здоровье тоже пошатнулось. Оксана пила витамины, сидела на строгой диете, стараясь думать о произошедшем как можно меньше. Кошмары её больше не мучали. Как не мучали… на смену одним пришли другие. Теперь Оксане снился её ребёнок, каким бы он мог быть, на кого похож…       Мира шла медленно по коридору, прихрамывая. Всё-таки авария для неё бесследно не прошла. Сейчас всё дико начало болеть, не сразу, а спустя время. От этого было страшно. С каждым шагом было всё больнее, начало слегка подташнивать, а перед глазами появились блики.       — Мир, ты чего хромаешь? — дотронувшись до плеча девушки, спросил Майский.       — Ай! — вздрогнула Одинцова. Даже плечо болело. — Просто…       — Ничего у тебя просто не бывает. Пошли, Валентина тебя осмотрит.       Валентина отправила горе-стажёрку в больницу, не приняв никаких отмазок, мол, на мне как на собаке всё заживает.       Миру оставили в больнице, найдя на рентгене трещины на рёбрах и плече. А ещё растяжение на ноге. Врач сказал, что нужен покой и постельный режим.       И началось…       — Мирочка! Я тебе фрукты принёс! — в палату влетел взъерошенный Субботин с шуршащим пакетом.       — Оставь меня в покое. Хватит за мной бегать! Ты человек или преданная собачонка? — разозлилась Мира. Тут и так всё болело, ещё и уколов наделали, ещё и старший лейтенант со своей любовью.       — Я же хочу, как лучше. Чего ты такая злая? — напрягся парень, подбоченившись.       — Лучше будет, если ты отстанешь от меня! — находясь вся на нервах, говорила Мира.       Лёня ушёл, злобно скорчившись. Одинцовой сделали укол, и она уснула.       Миру выписали через две недели. В квартире было пыльно, душно и невесело. Пришлось заниматься ненавистными домашними делами: уборка, стирка, готовка. Девушка поймала себя на мысли, что скучает по работе. Там целый день движение, ощущение опасности и нелепые отмазки убийц.       А ещё несколько дней больничного, таблетки по часам, которые Мира вряд ли будет пить и скука смертная.       Копаясь в телефоне, ища номер хоть Анжелы, хоть Лешего, Мира решила позвонить Майскому. Вдруг у него завалялись билеты на оперу «Жизнь за царя» или хотя бы на какое-нибудь кинцо.       — Да, Мир, у тебя что-то случилось? — раздалось на другом конце провода.       — Добрый день… Нет, ничего. Просто мне скучно, может, у вас есть билеты в кино или на какую-нибудь оперу? Мне нравится «Жизнь за царя», хотя «Фигаро» тоже неплохо.       — Ты думаешь, я билеты печатаю?       — Нет, не думаю. Я тут зашла на сайт кинотеатра, увидела, что сегодня остались билеты на хоррор, — Мира закашляла, волнуясь.       — Я завтра уезжаю, Мира. У меня отпуск на две недели…       — А, понятно. Хорошо отдохнуть вам с Власовой! — она уже хотела выключить телефон.       — Нет, Ритка работает. Я один еду. В горы, лес. Если хочешь, можешь со мной поехать.       — В горы? Там занижены приоры? — шутила девушка.       — Давай без твоих шуточек. Если поедешь, то возьми тёплую одежду. В палатке придётся спать, — Майский перевёл дыхания, чувствуя, что начинает жалеть о том, что предложил Мире поехать с ним. Зачем ему эта истеричка на отдыхе?       — Блин… А вдруг в палатку медведь залезет? Или волк заползёт?       — Не заползёт. Так ты поедешь? Если привыкла к морям и комфорту, то лучше оставайся дома.       — Я еду! Пойду чемодан или рюкзак собирать…

***

      Таня прижалась к Стёпе, ожидая поезд. Мира шмыгала носом, вцепившись в бутылку с водой. Майский стоял подальше от своих друзей, иногда поглядывая на них.       Когда поезд остановился, образовалась очередь возле каждого вагона. Мира, тяжко вздыхая, уже была не рада такой поездке. Ползать по горам и лесам, ночевать в палатке — такой себе отдых. Ещё и есть придётся на улице.       Доползая до купе, Мира опять засомневалась в таком отдыхе. Ещё и полка ей досталась верхняя, как назло, а ехать около двух суток. Хорошо, что Таня едет. Хоть какое-то веселье будет в дороге.       Белая, кстати, думала как и Мира об этом отдыхе, а поехала только из-за Стёпы. Будь у неё выбор, то она поехала бы на море.       — Давайте поедим хоть? — спросила Мира.       — Мы даже не тронулись ещё, а ты уже есть хочешь? — спросил Сергей, видя, что Одинцова сто раз пожалела об этой поездке, не успев отъехать с вокзала.       — Я сейчас головой тронусь… Я хочу чаю! — Одинцова раскрыла свой рюкзак. Она даже палатку сегодня утром купила! — Какие здесь узкие лежанки… Я не помещусь!       — Мир, угомонись. Всё хорошо, вдохни и выдохни, — попыталась успокоить девушку Таня. Она была рада, что Мира поедет с ними. Хоть с кем-нибудь можно будет пошушукаться.       — Так, как только выйдем из поезда, можем купить поесть, попить и пойти через лес к домику, — Майский достал карту местности, куда они едут.       — А туда на машине доехать нельзя? Вот же, дорога есть! — Мира, на удивление, отлично разбиралась в нарисованных картах.       — Ох, Одинцова, ничего не понимаешь! Это же природа, ночёвка на природе, еда с костра и свежайший воздух! — махнул рукой Данилов.       — Природный романтик прям. Не хватает только песен под гитару у костра, — слегка скривилась Мира, не понимая, какой чёрт её понёс в это путешествие.       — Организуем мы тебе и песни, и костёр, и гитару, только посиди тихо пару минут, — Сергей похлопал Миру по плечу.       — Мир, пошли посмотрим в окно в коридоре. А они пусть тут пути прокладывают, — Белая повела девушку в коридор.       Стук колёс успокаивал. Мира переоделась в спортивный костюм, в котором обычно ходила дома, но взяла его в поезд, как пижаму. На улице было дождливо и прохладно, а в костюме уютненько.       Стёпа принёс чай, а Таня сделала бутерброды. Мира достала… пирожки, которые сказала, что пекла сама. Грибы/картошка, капуста и мясо.       — С луком и яйцом не стала печь. А то ещё стухнутся в дороге, — бурчала девушка, подсаживаясь поближе к Тане.       — Ты печь умеешь? — Стёпа покачал головой. — По тебе и не скажешь, что ты знаешь, как вообще тесто выглядит.       — Моя бабушка меня научила печь… — Мира попробовала пирожок с мясом. Кажется, она слегка пересолила начинку, но в целом получилось вкусно.       — Танька очень вкусно готовит. И пироги печёт вкуснющие, — с гордостью сказал Данилов, целуя Белую в губы.       — Подлиза! — улыбнулась Таня. — Не слушай его, Мир, ты неплохо печёшь. Дашь рецепт теста?       — Ага. Давай смс-кой кину? — Одинцова достала свой телефон.       — Кидай. Обязательно Стёпе напеку таких же, только с вареньем. Тесто такое мягкое, воздушное. Во рту тает! — Белая чмокнула Данилова, прижимаясь к нему.       Отправив Тане смс с рецептом, Одинцова пошла за кипятком. Потом ещё раз. И ещё.       — Такое ощущение, что только я за кипятком бегаю, — возвращаясь в очередной раз с чаем, говорила Мира. — На меня уже смотрят косо.       — Ладно тебе. Многие бегают за кипятком по несколько раз, — Таня зевнула, улыбаясь. Данилов копался в своём рюкзаке, проверяя всё ли он взял. Хотя, это нужно было проверять дома.       Мира поглядывала на верхние полки, думая, что лучше бы она поехала в плацкарте. Как залазить наверх? Тут даже лестницы нет!       Тане тоже не хотелось бы лезть наверх, но со Стёпой им внизу будет тесновато и как-то неприлично при двух коллегах в обнимочку спать, верно? Хоть Данилов был бы не против поютиться. В тесноте, да не в обиде. Но всё-таки должна быть совесть и личное пространство.       — Пойду умоюсь и косичку на ночь заплету. А лучше две! — сказала Мира и вернулась через несколько минут, смыв с себя макияж.       Таня ловко залезла на верхнюю полку, ещё и Стёпа ей помог, а после отвернулся к стенке, укрываясь пледом.       — Вы мне поможете забраться за этот Эверест? — спросила Мира, готовая спать хоть в коридоре, но только не наверху.       — Да. Иди сюда, — Майский помог девушке забраться наверх.       — Ой, а я отсюда не упаду? Ничего не сломается? — паниковала Одинцова.       — Нет. Не сломается. Спать ложись! — Сергей тоже лёг спать.       Полночи Мира ворочалась. Ей было то тесно, то страшно, то душно. Под утро она вообще чуть не скатилась с верхней полки и вздрогнула.       Таня проснулась, слезла вниз и пошла умываться, чистить зубы, а Стёпа пошёл за ней.       Мира наклонилась, не зная, как слезть. Сергей встретился с ней глазами, читая книгу.       — Доброе утро! Вы не поможете мне спуститься? — улыбнулась Одинцова.       Майский помог. Такая, казалось бы, уверенная в себе девушка, оказалась какой-то ярой противницей верхних полок в вагоне.       Потом был завтрак, обсуждения отдыха, нытьё Миры, что у неё затекла спина и прочие проблемы.       Бродя туда-сюда по вагону, Одинцова чувствовала, что сходит с ума от безделья. Таня и Стёпа несколько раз целовались по-взрослому, а Сергей ходил к проводницам. Скука смертная.       Мира начала… подглядывать за другими людьми. А чего они не закрываются? Вон, купе приоткрыты, значит, не грех заглянуть, полюбопытничать. Но у соседей тоже скукота была. Даже парни ехали молча и скромно, ни к кому не приставая.       Данилов прикрыл дверцу получше, пока нет никого. Белая весело хохотала, а потом ойкнула. И тишина, точнее — едва различимая возня. Мира крутилась возле двери, понимая, что за ней происходит, но стучаться как-то неприлично и стыдно, хотя… чего это Мира должна стыдиться? Не она там любовные грязные вещи вытворяет.       Увидев Майского с чаем, Мира подошла к нему. Может, хоть мужчину позлить, пусть покричит. Хоть какое-то развлечение!       — Там Данилов и Белая оды любви воспевают друг на друге! — без стеснения сказала Мира.       — Неужели подождать не могут до завтра? — Сергей покачал головой, тоже не решаясь теперь стучать. Вдруг там кульминация уже начинается, а стук помешает только.       — Думаете, в лесу удобнее? Ахах, может, сходим в ресторан? — Одинцова смотрела в окно. Мелькали зелёные деревья и, кажется, дома.       — Нет. Тут цены кусаются. Пошли, пирожков твоих поедим, а завтра может чего-нибудь на костре пожарим. Любишь, сосиски с дымком?       — Фу, как это пошло и двусмысленно звучит! — Мира опять скривилась. — Я хочу чаю! Всё, любовные минуты кончились! Открывайте! — она постучала в дверь.       Стёпа выскочил в коридор, а за ним выбежала растрёпанная Таня. Мира покачала головой, проходя в купе, открывая форточку. Очень сильно пахло малиновым вареньем.       — Даже постель не заправили. Фу, больше не сяду туда! — Мира достала свои пирожки, поглядывая на смятую постель Данилова.       — Чего ты ворчишь, как бабка старая? Ну любовь у них. Что поделаешь? — покачал головой Майский, не понимая истерики Миры. Ну занимались люди любовью. И что? Ничего же страшного не случилось!       — Нужно терпеть до палаток.       — Захотелось людям может в поезде, под звук колёс.       — Ага, вы ещё скажите в такт колёсам, — Мира неодобрительно покачала головой. Ей не хватало сейчас монашеского наряда.       — Всё, хватит. Есть давай!       Таня обнимала Стёпу, прикрывая глаза. Из-за поездки их чувства будто окрепли. Белая мурлыкала как мартовская кошка, а Данилову хотелось постоянно целоваться с любимой, прижимая её к себе.       Возвращаясь в купе, держась за руки, Белая и Данилов улыбались, чувствуя себя детьми. В их отношениях присутствовала некая наивность, когда они так мило и по-детски обнимались, веря только во всё хорошее. Плохое и так найдёт, если надо будет. Учитывая их работёнку, влюблённые решили никогда не думать о плохом и оберегать друг друга от бед.       Стёпа боялся, что Таню пристрелят. Раз и всё, не будет больше его любимой. Один выстрел в нужное место и всё, человека нет.       Таня боялась того же. С замиранием сердца она вспоминала недавнее покушение на любимого. Стёпа мог погибнуть, а у неё от него ничего не осталось. Хотелось бы, чтобы у них появилась его маленькая копия, которую они будут любить и оберегать.       Майский посмотрел на влюблённых голубков. Раздался громкий звук поцелуя. Таня смутилась, Стёпа прижался к ней, а Мира приоткрыла рот от удивления.       — Может, хватит? Не одни в поезде! — шикнула Одинцова.       — Какая ты капризная. Поцелуй чужой её оскорбляет! — покачал головой Стёпа. — Сиди и помалкивай. Не мешай другим наслаждаться поездкой.       — Вы друг другом наслаждаетесь, а не поездкой, извращенцы, — неодобряюще покачала головой Мира.       — Следи за языком! — возмущённо сказал Данилов. — Серёг, зачем ты её вообще позвал с нами?       — Так, хватит ругаться! — Майский пытался успокоить всех. Хотя голубки вели себя слегка вульгарно.       Всё понятно, что они недавно вместе, хотят наверстать упущенное, ибо давно могли быть вместе, но всё-таки делать это желательно не прилюдно.       Вечером они вчетвером поиграли в карты. Белая выиграла два раза подряд, радуясь, как ребёнок. Потом повезло Мире. И всё. После — мужчины точно сговорились. То один победит, то второй. Одинцова злилась больше всех, но улыбалась, много шутила, а потом быстро уснула.       В девять часов утра поезд остановился у нужной станции и коллеги вышли на свежий воздух.       Слева от станции располагался город, хоть его и не было видно. Справа — лес, а за лесом, где-то в далеке, проходя сквозь густую траву и густые кроны деревьев, можно выйти к деревянным домикам, где живут отдыхающие от мирской суеты. Туда-то и держали путь отдыхающие.       — Что-то не вижу я гор! — Мира приглядывалась, но видела только деревья.       — Это станция называется «Горы». Плюс — равнины есть, на которые нужно взбираться, — сказала Таня.       — Блин, а я думала, что мы на Эверест взберёмся… Покорим его! — расстроилась Одинцова, тяжко вздыхая.       — Главное — здесь не водятся волки и медведи, но есть лисы, лоси и рысь, — сказал Сергей.       — Я читала, что если рысь и волк выходят один на один, то у волка нет шансов, потому что рысь более увёртливая, у неё когти острее, она можно взобраться высоко на дерево. А ещё волки не нападают на людей, если не голодные и не бешеные. И ещё волки нападают на…       — С тобой на охоту можно идти. Так много знаешь о жизни леса! — Майский похлопал Миру по плечу.       — Убивать живых существ ради развлечения? — Одинцова нахмурилась. — Я ем мясо, значит, не лучше охотников. А, я недавно прочла, что лицемерие для людей — нормальное явление. Человек может менять своё мнение, зависимо от ситуации. Как думаете?       — Никак не думаю. И мой тебе совет: меньше читай этот псевдонаучный бред. В этом интернете такое иногда пишут, что глаза на лоб лезут!       — Я есть хочу. Перед отъездом взвесилась, а теперь боюсь, что на перекусах могу растолстеть, — Мира шла к дороге, которая вела в город. С ума сойти, сколько ей нужно будет ходить пешком! Но это, возможно, к лучшему. Сильно не поправится, потому что есть куда девать энергию.       Таня со Стёпой шли сзади, разглядывая местные окрестности. Город был небольшим, но красивым. Здесь было много старинных домов, построенных, наверное, ещё в дореволюционное время. Были здесь и советские «панельки» голубого цвета и унылого серого. Люди шли с корзинками в сторону леса за ягодами. А некоторые шли к местной колдунье, чтобы узнать судьбу или вернуть гулящего мужа обратно в семью. Из развлечений тут был учебный аэродром. Местным нравилось наблюдать за воздушными судами, взмывающими вверх.       Было два завода. Оба специализировались на промышленной отрасли. Рабочие места были, как и множество магазинов. Была даже гостиница.       Купив воды и продуктов, друзья-сослуживцы направились опять к железной дороге, перешли на другую сторону и направились в лес.       Тропинок было много. Все хорошо протоптаны, а кое-где по лесу ходили местные с корзинками. Грибов здесь тоже было много. В траве, на деревьях, маленькие, большие, средние, белые, красные, тёмные.       Воздух был иногда неприятным: пахло гнилью вперемешку с сыростью, поэтому дышать бывало трудно. Казалось, лёгкие наполнялись этим неприятным запахом и будто тяжелели.       Спустя три часа путешественники вышли в более сухую часть леса. Здесь было много полян с яркими цветами, живность бегала между деревьев, с опаской поглядывая на незнакомцев, вторгнувшихся на их территорию. Воздух здесь уже был свежим и лёгким. Приятный ветерок блуждал, иногда щекоча лицо, а число тропинок уже уменьшалось, значит, местные жители ходили здесь редко, только туристы.       Высокие деревья-великаны прикрывали собой землю от солнечных лучей, поэтому здесь было прохладно. Но стоило выйти на поляну — сразу бросало в жар.       Они шли ещё три часа. Начало темнеть. Нужно было искать место для ночлега. Миру бросало в жар только от одной мысли, что она будет спать в палатке, посреди леса.       — Здесь остановимся, — сказал Данилов, выйдя на поляну, где явно часто остаются ночевать туристы.       Майский занялся костром, Таня помогала Мире с палаткой, а Стёпа помогал Тане. Вообще атмосфера царила волшебная, особенно Миру поразило ночное небо, усыпанное звёздами. И сверчки тоже устроили хор, а ещё, совсем недалеко, квакали лягушки.       — Тут там романтично. Никогда бы не подумала, что мне понравится такой отдых, — Таня сидела на брёвнышке, прижавшись к Стёпе, а он обнимал её сзади, касаясь её щеки своей.       — Да. Рад, что наш отпуск пройдёт с тобой вот так, — Данилов улыбнулся, светясь от счастья. Любимая рядом, вокруг только лес, палатка и тёплый костёр.       — Да. Ещё бы эти двое почаще оставляли нас наедине, — Белая посмотрела на Майского и Одинцову. Оба крутились вокруг костра, о чём-то споря. Кажется, Мира хотела есть, а Сергей говорил, что картошка ещё сырая.       — И подольше где-нибудь ругались подальше от палаток, — Данилов поцеловал любимую в висок, а потом опустился до шеи.       Таня прикусила губу, прикрывая глаза. Боже, какая сладкая пытка — чувствовать его губы на своём теле, зная, что большего они пока не могут себе позволить. Вот когда их друзья лягут спать, забравшись в свои палатки, Стёпа зажжёт в Тане огонь страсти.       — Я тебя люблю. Знаешь, мне захотелось тебе это сказать прямо сейчас, среди леса и возле костра, — Белая улыбнулась. Данилов положил голову ей на плечо.       — Я тоже люблю тебя. И хочу любить прямо сейчас. Давай пошлём этих двоих за дровами? — Стёпа поднялся на ноги, направляясь к своими друзьям. — Так, Серёг, дрова кончаются. Сходите с Мирой, наберите побольше, только посуше ветки берите.       — Совсем невтерпёж? — шикнула Одинцова, понимая, в чём тут дело. Капитанам плевать на костёр, ветки… Они услышали зов природы и стремятся его заглушить.       — Я всё понимаю. Пойдём искать лучшие ветки! — Майский чуть ли не за шкирку потащил Миру в лес, вооружившись фонариком.       Конечно, Одинцова возмущалась такому повороту событий. Что это такое? Она должна бродить по ночному лесу, пока два капитана удовлетворят друг друга. Неужели они дома не налюбились себя? Или лесной воздух сводит с ума?       — Вот почему мы должны уходить? Может, они в лес пойдут? — возмущалась Мира. — Я есть хочу. И прилечь не помешает, а они устроили тут…       — Не ругайся, пусть занимаются чем хотят. Дело молодое, а тут ещё природа вокруг. Когда они, скажи мне, в лес ещё выберутся? — спрашивал Майский.       — А вы всегда так?       — Ты о чём?       — Для окружающих готовы бродить по ночному лесу, лишь бы кто-то возле костра поелозил друг на друге? — нахмурилась Мира.       — Улыбнись ты! Чего ты вечно такая хмурая? — Майский приобнял девушку, непонятно чему радуясь.       — Может, вы хотите третьим быть? Мне знакомый рассказывал про сэндвич…       — Обязательно тебе нужно всё опошлить? Мир, нельзя же во всём видеть только плохое! — Сергей покачал головой.       — Я голодная, а когда я голодная, тогда я злая. Давайте вернёмся к костру и поедим?       — Пошли. Я тоже проголодался, если честно.       Таня лежала на груди Степана, чувствуя себя самой счастливой. В палатке было уютно, а спальники были мягкими и тёплыми.       Данилов целовал Белую в макушку, поглаживая её по обнажённому плечу. Их разгорячённые тела не ощущали вечерней прохлады, но видели свет от костра и две тени, приближающиеся к костру. Нужно было одеться и пойти поужинать.       — Завтра пожарим шашлык! — сказал Сергей.       — Шашлыком вы называете сосиски, которых мы взяли шесть пачек? — поинтересовалась Мира, дуя на картошку, которая никак не хотела остывать.       — Шашлыком я называю мясо, которое мы купили.       — Мы же ещё сладенького купили? Может, чай ещё сообразим? — Мира почистила картошку, подула и укусила. Было вкусно и аппетитно.       — Можно и чаю сообразить. Стёп, нальёшь воды в чайник?       — Налью. Танюш, ты зелёный будешь? — Данилов сам подвешивал чайник над костром, а сам смотрел на Таню, будто её украдут.       — Стёп, у меня есть сто грамм. Будешь? — Майский показал бутылку. Стёпа не мог отказаться.       Девушки пили чай, мужчины пили водку. Таня сразу напряглась, а от прежней безмятежности и радости не осталось ни следа.       Попойка была явно лишней, ибо представители мужского пола слетели с катушек и начали приставать к Танюше.       Белая закрылась в палатке, не желая это терпеть. Мира закрылась у себя, а мужчины уснули возле костра. Ещё полночи горланили песни, мешая нормальным людям выспаться.