***
Оксана прикрыла глаза, чувствуя себя полной дурой, наблюдая издалека за Сенечкой, который сидел на качелях. Взгляд мальчика был печальным и несчастным. Он потерял отца, мама Оксана не приезжала, а бабушка постоянно плакала. Арсений жил в Аду, ежедневно испытывая сильное эмоциональное давление. Амелиной хотелось помочь, но оформить опеку над Сенечкой она не могла, а быть приходящей мамой, травмируя ребёнка этими свиданиями — глупо. Вернувшись в квартиру, Оксана начала плакать. Её ничего не радовало, хотелось лечь и больше не вставать, не жить в этом мире, где старший брат убивает младшего, похищая перед этим его невесту. Воспоминания ударили по Амелиной с какой-то неистовой силой. Набирая ванну с тёплой водой, девушка распустила волосы, забираясь в воду. Она вспоминала отдых с Платоном, его руки, его нежный взгляд, его поцелуи, его объятия. Где-то в квартире до сих пор валялась папка со снимком УЗИ и результатами анализов, а в шкатулке лежало помолвочное кольцо. Хотелось собрать всё и выбросить сжечь, закопать. Воспоминания мучали, изъедали раненую душу, не давали прийти в себя. Работа тяготила. Попытки Валентины помочь Оксане — раздражали. И Ломов… Он готовился к суду. Эта сука осталась жива, а Платон и ребёнок — нет. Хотелось мести, чтобы Ломов тоже сдох, но Оксана понимала, что это не выход, легче не станет, а за убийство придётся отвечать перед законом. Просидев в ванне около четырёх часов, замёршая Амелина вылезла из воды, открыла бутылку вина и продолжила плакать. Хотелось умереть…***
Таня заметила, что Мира заигрывает с девушками-соседками, а те охотно болтали с ней, улыбаясь. Данилов с Майским даже злились на стажёрку, а потом оказалось, что эти девушки не подружки, а любовницы. Сразу всё встало на свои места. А потом Мира не пришла ночевать, оставшись на ночь у новых подружек. Свет то горел у них в доме, то выключался. Стёпа даже ходил к дому подружек, но ничего не смог разглядеть за плотными шторами. Однако всем было понятно, что Одинцова туда ходила не чаи гонять, а кое-чем другим заниматься. Утром Мира вернулась. Казалось, ночь любви с двумя красотками должна была пройти на ура, но Одинцова была грустная. Оказалось, она всю ночь выступала в роли оператора, а девчонки снимали свои шалости на видео. Посмеялись, посмотрели друг на друга и пошли гулять в лес. Остальные отдыхающие тоже гуляли, смеялись и собирали мухоморы с поганками. Таня разговорилась с женой одного из охотников и узнала, что недалеко отсюда живёт ведьма, которая решает многие проблемы, а денег не берёт. Сама женщина рассказала, что три года назад она была у ведьмы, просила улучшить финансовое положение. И у неё дела на работе пошли в гору, она даже смогла открыть свой небольшой бизнес. Белая не верила, но сходить решила. Тайком ото всех на рассвете Таня неуверенным шагом направилась по широкой тропинке, прошла мимо мусорных баков и полуразрушенного поместья. Потом — увидела пышные кусты роз необычного фиолетового оттенка. За этими кустами и находился домик ведьмы Эстеры: деревянное строение с коричневыми пластиковыми окнами и каменной совой над дверью для антуража. Эстера (Тане это имя показалось очень странным) сидела на крыльце, покачиваясь в кресле-качалке. Она посмотрела на пришедшую Белую, которая замялась у калитки. Она капитан, работает в ФЭС столько лет и верит в ведьм, магию и мистику? Нет, это просто порыв любопытства и желания поговорить с кем-нибудь о самом сокровенном. Эстера поправила свой цветастый платок, из-под которого выбивались чёрные густые волосы. Чёрные глаза ведьмы смотрели на Белую с интересом и пронзительностью, а на шее красовались рубиновые бусы. Внешне Эстера была похожа на цыганку, даже яркий пышный наряд говорил об этом. — Чего встала? Не веришь в магию? Зачем тогда пришла? — спросила ведьма. Белая хотела уйти чувствуя себя полной дурой. А кто, если не дура пойдёт к ведьме решать свои проблемы? — Вижу, ребёнка ты очень сильно хочешь. Часики тикают, верно? — внезапно произнесла Эстера. Таня развернулась, напрягаясь от услышанного. Она действительно мечтала о ребёнке, даже обманывала Стёпу, что пьёт таблетки, но беременность не наступала. По анализам всё было отлично. Врач говорил, что никаких проблем у Белой нет, предлагал проверить будущего отца, может, проблема в нём, но Таня не могла попросить Стёпу сдать анализы. — Проходи. Поговорим в доме! — Эстера открыла дверь, приглашая Белую зайти внутрь. Капитан неуверенно переступила порог. Запахло сушёными травами и чем-то старым, ветхим. Хотя весь дом был старым и ветхим, но везде было чистенько и прибрано. А на окнах висели засушенные пучки трав. Таня присела на стул со спинкой, положив руки на колени. Эстера сидела напротив, раскладывая карты таро. Потом ведьма подошла к посетительнице, поводила над ней руками, что-то бормоча, вернулась назад и попросила сдвинуть колоду и вытащить несколько карт. — Плохая карта… Вижу отношения твои на волоске висят… Вижу женщину рядом с твоим мужчиной… Измену вижу… Таня вспотела. Она не верила, что Стёпа может ей изменить. У них всё так хорошо… Слишком идеально. — Ребёнка вижу. Нет, он не твой, но он на волоске от гибели! — продолжала Эстера. — Потери, проблемы… Плохая карта! Нет. Не хотят карты говорить… Дай руки. Обе протяни ладошками вверх. Таня неуверенно выполнила просьбу ведьмы. — Дети будут. Должны быть. Сына вижу… чёрт, а вот девочка слабая, держится за жизнь изо всех сил. Вижу подругу. Её сглазили, поэтому она страдает. Не будет у неё отношений, пока на ней сглаз! — Эстера скривилась. — Ты должна спасти ребёнка, который может умереть! — Что… — у Белой мозг закимел. Какие дети? Какие сглазы? Возможно, Эстера говорила об Оксане, у которой личная жизнь очень сильно не складывается. Потеря за потерей, мужчины приходят, но быстро уходят. Вспомнить хотя бы Платона. Но что за ребёнок, которого нужно спасти? Чей он? От кого спасти? — Возьми браслет из оленьей кожи, — Эстера дала Белой симпатичный кожаный браслет, явно сделанный в ручную, — дашь его той, на которой сглаз. Пусть носит три месяца, не снимая, а потом скажи, чтобы спрятала его в белый мешочек и положила в укромное место. После этого она и замуж выйдет и ребёнок появится, но вижу опасность её ждёт, но пусть не боится. Спрячет браслет — беда стороной её семью обойдёт. Таня взяла, решив, что передаст браслет и слова ведьмы Амелиной. Вдруг поможет? Учитывая психическое состояние Оксаны, ей не повредит немного магии. Она начнёт сама верить в лучшее и наконец-то выйдет из депрессии. — А вот это передашь той, чей ребёнок будет в опасности, — Эстера передала Тане красный камень, привязанный на холщовую верёвку. — Пусть всегда носит с собой. Тогда с её ребёнком всё будет в порядке. Таня неуверенно кивнула, считая, что всё это бред. Никаких детей, которым бы угрожала опасность, в окружении Белой не было. — А ты купи лилию в горшке в любом цветочном магазине. Ухаживай, поливай, и будут у тебя дети! Не переживай! — Эстера пристально смотрела на растерянную Белую. Надо же было расплатиться за приём? Таня полезла в кошелёк. — Деньгами не беру! — закричала Эстера. Белая вздрогнула от крика. В доме ведьмы вообще девушка как-то расслабилась. Сама на себя была не похожа. Сняла с руки золотой браслет, передала Эстере. Та мельком посмотрела, улыбнулась и пожелала Тане всего самого лучшего. Когда Белая вернулась в домик, она почувствовала, что валится с ног. У неё вообще не было сил, а когда она дошла до ещё спящего Данилова, то упала рядом и отключилась. У Тани поднялась температура. Стёпа дал ей аспирина, напоил горячим чаем и укутал в плед. Белая чувствовала себя слабой, будто из неё кто-то выпил все соки. Теперь Мире пришлось готовить обед. Завтрак готовить она отказалась, поэтому пришлось довольствоваться бутербродами. — Мальчики, вы не отвлекайтесь! Чистите лук, потом его нарезать нужно будет. И ножи хорошо поточите мне! — командовала Мира. Стёпа весь исплакался, трудясь над луком. Сергею же пришлось точить ножи. — Готовить мы сами будем или ты соизволишь сама к плите встать? — шмыгнув носом, спросил Данилов. Лук был нереально агрессивным. А слёзы всё текли и текли. — Соизволю сударь. Потоньше лук шинкуйте, капитан, — веселилась Мира. — Майор, ножи вы наточили, теперь чистите картошку. Всё равно кроме неё здесь нечего есть! — Ты — монстр. Заставляешь нас работать в отпуск! — говорил Майский, приступая к картошке. — Я нарезал твой лук, — сказал Стёпа, промывая глаза. — Теперь принимайтесь за морковь. Она не такая агрессивная, как лук, — Одинцова подошла к Сергею, — вы потоньше кожицу срезайте! — Может, ты сама её почистишь потоньше? — возмутился Сергей. — Я без специальной чистилки не могу! Потоньше. Потоньше срезайте! Какой вы… Говорю же: ПО-ТОНЬ-ШЕ! — подбоченилась Мира. — Рогозиной смена подрастает, — засмеялся Данилов, нарезая морковь. — Это хуже будет. Эта драться будет, орать и капризничать! Командирша хренова, — пошутил Майский. Когда всё было готово, Мира быстренько потушила мясо, а из картошки сделала пюре. Таня тоже спустилась вниз, чтобы пообедать. Грех было не отведать стряпни Одинцовой. Стёпа жаловался, ну как жаловался — шутил, что его эксплуатировали и даже заставили плакать. Белая засмеялась, все остальные засмеялись, а потом Таня пошла полежать, почувствовав себя неважно. Стёпа дал ей таблетку и опять заварил чаю. Мира и Сергей вышли из дома, чтобы пройтись по лесу. — Скоро возвращаемся. Жаль, что Танюха заболела под конец отдыха. Мы даже не купались почти, — рассуждал Майский. — Нас же отвезут до станции? — спросила Мира. — Да. Обратно мы не будет идти через лес и ночевать на природе. Если на машине, то около двух часов до станции. Мы-то крюк большой делали, — объяснял майор, хотя Мира не спрашивала о времени в дороге. — Я чувствую, что поправила своё здоровье на природе, — Одинцова посмотрела на белок, которые прыгали друг за другом по веткам. — Спасибо, что позвали с собой. Надеюсь, я не испортила никому из вас отдых. — Нет. Ты хорошо себя вела, — Сергей потрепал её по голове. — Хорошая девочка, да? А хорошим девочка положена награда! — с ехидной улыбкой сказала Мира. — И чего же твоя душенька желает? — Много чего. — Например? — Моя душенька желает сходить в кино на ночной сеанс, — Одинцова улыбнулась. — Прям сейчас пойдём? — Сергей тоже улыбнулся. — Да. Пешком прям до кинотеатра! — рассмеялась Мира, понимая абсурдность происходящего. — Вы такой же, как Тихонов и Данилов. Легче камень растормошить, чем вас, мужчин, — девушка пошла вперёд, спускаясь к водопаду. — Стоять! — Майский схватил девушку за руку, резко потянув на себя. Мира чуть не упала от неожиданности, но смогла удержаться на ногах. — Это ты о чём сейчас? — О погоде. Солнышко вышло. Я хочу поплескаться в водичке. Я даже полотенце взяла! — стажёрка попыталась пойти, но майор слишком сильно сжал её руку. Чересчур сильно. — Сегодня день не для купаний! Вернёмся обратно. Кажется, дождь будет, — Майский смотрел на темнеющее небо, желая вернуться обратно и никогда не оставаться с Мирой наедине. — Дождь подождёт! — Одинцова резко и неожиданно прижалась к майору. Он растерялся, смотря по сторонам. — Давай-ка до дома пойдём? — пытаясь оттолкнуть от себя назойливую девушку, Майский даже перекрестился. От этой девчонки можно ждать что угодно. Вот, сейчас она прижимается, а завтра капризничает или ведёт себя как последняя сука, лезет в чужие отношения и мечтает всех переженить друг с другом. — Зачем нам дом, когда есть лес? — спросила Мира. — Всё. Пошли. Хватит неприлично себя вести и приставать ко мне! — ещё раз пытаясь оттолкнуть от себя девушку, Сергей растерялся. Он не ожидал таких поворотов. — Можете заявить на меня, что я домогалась вас и чуть не изнасиловала посреди леса! — смеялась девушка. — Мир, ну-ка хватит чушь пороть! Домой пошли, не смешно! — Майский оттолкнул девушку чуть сильнее, а она будто прилипла к нему. — Наш дом за тысячу или больше километров отсюда. И я не смеюсь! — Одинцова прищурилась. — Ладно тебе язвить. Давай вернёмся к Танюше и Стёпе? Они наверняка нас заждались! — это было совсем не смешно. Во всяком случае, Сергей так и ожидал подвоха. — Голубки не похожи на тех, кто любит групповушки или когда за ними наблюдают. Надеюсь, вы понимаете, о чём я? — Ох… Не стыдно о таком думать постоянно? А ещё говорят, что мы, мужчины, на сексе помешаны… Пусти меня. Я хочу вернуться! — А вы оттолкните меня! Давайте же! — драматизировала девушка. — Мира, ты наглеешь, — Майский приподнял девушку, чтобы она отцепилась от него, но Мира, воспользовавшись случаем, обняла его за шею. — Да твою ж налево! Ты как репейник. Если прилипла, то хрен потом отцепишь. — Вот такая я приставучая! — хихикнула Одинцова, всё ещё выглядя подозрительной. — Знаешь, ты бываешь мразью, но бываешь и нормальным человеком. В тебе даже сострадание имеется. — Я это и без вас знаю! Опустите меня на землю. Я хочу кое-что сказать. — После того, как Мира ощутила под ногами землю, продолжила: — Как думаете, Лёнечка всё ещё сходит по мне с ума? — Понятия не имею! — как-то резко ответил Майский, сменившись в лице. — Я в дом пошёл, а ты как хочешь! — и направился в сторону дома. — Мне кажется, или вы ревнуете? — девушка помчалась следом, улыбаясь. Как она обожала издеваться над людьми подобным образом! — Перекрестись, раз кажется! — грубо ответил Сергей, уверенно вышагивая к дому. — Научите. Не умею! — Хватит! — Ладно вам. Я же просто спросила о Лёне. Вы наверняка меня с ним обсуждали. Признавайтесь, что обо мне говорили? — Мира схватила майора за руку. — Не трогай меня! — сжав запястье девушки, Майскому хотелось дать этот шутнице хороший подзатыльник или ремнём по заднице. — А чего это вас трогать нельзя? Вы неприкосновенный? Депутат? — хихикнула Одинцова. — Для тебя — да! — громко сказал Сергей. — Иди своей дорогой! — Простите! Чего вы так разозлились? Хотите я вам тайский массаж сделаю? — Мира вцепилась в майора мёртвой хваткой. — Чего тебе от меня надо? — с недовольством в голосе спросил Сергей. — Чего вы вопросами на вопрос отвечаете? Хотите тайский массаж? — Не хочу. Хочу, чтобы ты оставила меня в покое и не приближалась ко мне! — Вы находитесь в покое. Мы не бежим, значит, стоим спокойно. Умеете вальс танцевать? — Мир, правда, меня твои шутки доканают скоро. И да, Лёня до сих пор по тебе сходит с ума. Иди к нему прижимайся. Он будет рад с тобой пообниматься! — Не хочу я с ним обниматься. Он слишком назойливо крутился возле меня, как будто я — крепость, которую нужно завоевать. А я не крепость! — Мира развернулась и направилась к дому. Таня спала, Мира плескалась в душе, а Стёпа и Сергей гоняли чаи. Алкоголь у них успел закончиться, хотя Майский был не против выпить после сегодняшнего. — Стёп, ко мне Мира пристаёт. Я не знаю, что делать! — поделился своими проблемами Майский. — Гнать в шею её. Вот что! — Данилов допил свой чай. — А я спать. И Тане таблетку ещё нужно дать на ночь. Спокойной ночи! — Спокойной ночи, Стёп. Танюхе тоже сладких снов от меня пожелай. И выздоравливает пусть быстрее. — Обязательно передам. Сергей же посидел ещё несколько минут и поднялся в спальню. Мира уже вышла из душа и копалась в телефоне, упав на кровать. — Я внизу сегодня посплю, — майор схватил свою подушку, собираясь уходить. — Ложитесь на кровать! — Мира подбежала к двери, закрывая её на щеколду, ибо других замков не было. — Я позову Стёпу на помощь. Тебе стыдно будет, потому что домогаешься до меня! — Сергей отходил к кровати, сжимая в руках подушку. Мира действительно ему нравилась, но была такой мразью, что хотелось бежать от неё как можно дальше. — Хоть саму Рогозину зовите! — смеялась Мира. — Не забудьте потом на меня заяву накатать. — Не подходи ко мне, женщина! — Ложитесь, мужчина, на кровать и приготовьтесь к тайскому массажу! — Никаких массажей. Мира, брысь! Возможно, следовало взять с собой в дорогу дихлофос или крест со святой водой. Может, это единственное, что может отогнать Миру.