***
Майский как бы избегал Миру. Как бы — потому что в таком малюсеньком домике трудно держаться подальше от таких людей как Одинцова. А она трётся и трётся рядом, словно мартовская кошка, но март давно прошёл. Чего ей надо? Непонятно. Хотя нет. Понятно, что надо. — Мы пойдём купаться? Сегодня жарко, — Мира заплела две косички и вертелась перед зеркалом. — Я с тобой никуда не пойду. Хочу уберечь себя от твоих грязных посягательств, — ответил Сергей, слыша, как в соседней квартире пискнула Таня и Стёпа тяжело вздохнул. — А посягательства бывают чистыми? — Мира хихикнула. — Пойдём-те купаться. Поучите меня, а эти двое пусть доламывают кровать. Майский покачал головой, чувствуя, что от Миры у него начинает болеть голова. Эта стажёрка из тех людей, которым только покажи свою слабость, так они на голову сядут. И хрен их сгонишь потом. — Пожалуйста… Я даже бутербродов сделала и в термос налила чаю. И полотенце высушила. М? — умоляющий взгляд Миры сделал своё дело. Уже через несколько минут, сжимая в руках корзинку с перекусом, Одинцова неслась к водопаду, иногда оглядываясь. Ей нравилось отдыхать на природе, среди леса. Пару раз они все вместе ели шашлык, играли в настольные игры. Даже с соседями пару раз играли в карты и лото. У водопада сидели другие отдыхающие девушки загорали, мужчины либо жарили шашлык, либо плескались. Мира сняла футболку, но шорты снимать не стала, как и в прошлый раз. Неизвестно, что за отдыхающие, ещё будут домогаться, а шорты лёгкие, в них удобно плескаться, и они точно никуда не уплывут, а то у Миры был уже такой печальный опыт… Они плескались, смеялись, а потом отогревались на берегу, перекусывали и опять купались. Мира так и не научилась плавать и сильно замёрзла во второй заход в воду. — Ладно. Я сам поплаваю немного, а ты сиди на берегу. Поняла? — спросил Сергей. — Поняла. Плескайтесь, но недолго. Я не могу утолить голод ни бутербродами, ни огурцами! — ответила Одинцова, похрустывая огурцом. Она послушно сидела на берегу, растираясь полотенцем и попивая горячий чай. Было жарко, но возле водопада было свежо и хорошо. Слышалось пение птиц, перелетающих с ветки на ветку. Возвращаясь обратно в дом, Мира чувствовала лёгкую грусть, что скоро они вернутся в Москву, исчезнет эта лесная атмосфера и начнутся дела… преступления… отчёты… Таня и Стёпа были на кухне, крутились у плиты, что-то резали, жарили, тушили. Майский направился сначала в душ, никому не сказав ни слова. Он вообще последнее время был потерянный, и Данилов это заметил, но не мог подобрать удачного момента для разговора. Мира, поставив корзину на подоконник, поднялась наверх, мечтая просто о сне и жареной картошечке на сале. Потом Таня позвала всех к столу. Вечером друзья начали собирать свои вещи, готовить бутерброды в поезд. Таня с Мирой приготовили салат, которой можно будет съесть в пути и пожарили мясо. Стёпа обошёл весь дом, чтобы ничего не забыть, а Сергей провёл весь вечер в комнате. Уже перед сном Мира перешагнула порог спальни, вымыв голову перед сном, да и сама искупалась. Быстренько проверила свой рюкзак, мини-косметичку и присела на кровать. — Мы завтра уезжаем, — сказала Одинцова. — А вы всё читаете. — Мне польку для тебя сплясать? — Майский покосился на девушку, не зная, чего от неё можно ожидать. Книга оказалась не слишком интересной. — Было бы неплохо. Не, лучше гопак! — Перебьёшься. — Не хочу портить себе настроение. Пойду спать вниз. Счастливо оставаться! — Мира психанула и ушла спать вниз.***
Родная квартира обрадовала Миру. Сначала она распахнула все окна, чтобы проветрить помещение, потом устроила стирку и набрала себе целую ванну с пеной. Лёжа в этой ароматной пене, девушка почувствовала усталость от поездки. Нет, отдохнула она хорошо, просто на обратном пути в соседнем купе ехало двое маленьких детей, которые орали так сильно всю дорогу, что выспаться никак не получалось. Продуктов в холодильнике не было, а в морозилке лежали овощи, кусок сливочного масла и клюква. Нужно было тащиться в магазин, а завтра заняться продажей разбитой машины на автозапчасти и думать о покупке нового автомобиля. Накупив две сумки продуктов, доехав обратно на такси, Одинцова думала, что набрала много лишнего. Теперь это лишнее тащи до квартиры. Подходя к квартире, Мира увидела девочку-подростка, сидящую у двери на корточках. У девочки были тёмные волосы как-то неровно подстриженные до плеч и голубые глаза. Одета была в джинсы, кроссовки и чёрную майку с надписью «KTM», а на плече висела вязанная сумка, украшенная бисером и бахромой. — Ты чего у моей квартиры забыла? — напряглась Мира. Вот такие вынюхивают ходят по подъездам, а потом наводят домушников на квартиры. — Возможно, вы меня не знаете. Я — Анна, — представилась девочка, охрипшим от волнения голосом. — Анна? — Мира пожала плечами, догадываясь, кто это. Слишком уж они внешне похожи, только у Анны волосы темнее. — Сестра… Моего отца Адам зовут, — Анна начала сжимать в руках ручку своей сумки, с интересом смотря на старшую сестру, которую неоднократно видела в соц сетях, активно следя за её жизнью. — Чего тебе нужно, Анна? Мать подослала? Можешь ей передать, что с отцом я не общаюсь. Он сам отсылает мне деньги, но я хочу их перевести ему обратно, — Мира достала ключ, открывая квартиру. Честно говоря, появление сестры выбило её из колеи. Мать запрещала с ней общаться в детстве, говоря, что её мать разрушила их брак. Теперь Мира растерялась даже, хоть и пыталась выглядеть уверенной. — Я из дома ушла… Мы с мамой не ладим. — Я со своей тоже не в ладах. Проходи. Расскажешь, что случилось! — старшая кивнула, занося сумки в квартиру. Младшая быстро переступила порог, закрывая за собой дверь. Анна кинулась на пирожки с капустой, запивая их некрепким чаем. Со вчерашнего дня она ничего не ела, устроив родителям бойкот. Мария не понимала дочь, считала, что Анна обязана поступить в институт, стать адвокатом в будущем, а девочка хотела стать парикмахером. Адам тоже мало интересовался дочерью, но помог с поступлением. Мария же устроила скандал, узнав об этом, и Анне стало невыносимо находиться дома Анна рассказывала о своих проблемах, что родители больше любят младшего брата, чем её, и Мира узнавала в младшей сестре саму себя. Её мать тоже любит Митеньку — младшего брата. — Мне нужно позвонить отцу, сказать, что ты останешься у меня, — сказала Мира, набирая номер отца. Анна кивнула и начала укладывать грязные тарелки в посудомойку. Особо по хозяйству девочка помочь не помогла, так как привыкла к домработнице, но включать посудомойку, нарезать салат и варить кофе — Анна умела. Мира готовилась ко сну. Анна обустроилась в спальне, а старшая сестра улеглась на диване в гостиной. В дверь позвонили, да так настойчиво и упёрто, что Мира подумала, это пришёл Адам, чтобы забрать Анну или, того хуже, Мария. Но на пороге стоял Майский, явно выпивший. — Вы дверью ошиблись. И двором. Живёте совсем в другом месте, — холодным голосом сказала Одинцова, подбоченившись. — Я думал… Как ты доехала до дома. — Так думали, что налакались, как алкаш последний? — Мира вышла в коридор, захлопнув дверь. — Ну-ка брысь от моей квартиры! Перед соседями позорите! — Мир, ты же сама на отдыхе ко мне приставала, а теперь заднюю даёшь? — Сергей схватил её за руку, дёргая на себя. Одинцова от неожиданности подвернула ногу, но Майский не дал девушке упасть. — Что вы себе позволяете? Мне полицию вызвать или сразу отцу набрать? — Мира задёргалась. — И… Вообще… у нас с… с Лёнечкой любовь! Вот! Вам нужно уехать. — Врёшь и не краснеешь. Мирка, — он схватил её за талию, прижимая к себе, — всё это ошибка. — Верно, ошибка. Исправьте её: уезжайте к себе! — просила Одинцова, чувствуя себя отвратительно. — Не хочу я уежать к себе, — майор присел на лестницу. — Придётся. Я не одна. Быстро к себе уезжайте или я в натуре позвоню отцу. — Звони кому хочешь, только не надо меня пугать. Иди звони. Я посмотрю, как ты позвонишь! —Давайте домой к себе уезжайте. Правда, я не одна сейчас, — Мира присела рядом на лестницу, смотря на свою дверь. — И с кем же? Неужели Лёня удостоился твоего внимания? — со злостью и раздражением в голосе сказал Сергей. — Сестра ко мне младшая приехала. Оказалось, мы с ней очень похожи. Родители тоже больше любят младшего брата, чем её, — Одинцова вздохнула. — Ты уж прости, что я к тебе так ввалился. Ладно, поехал я домой, — Майский поднялся с места, держась за стену. Кажется, он слегка перебрал с алкоголем. — Подождите… Может, хотя бы чаю выпьете? Вы слишком пьяный. Мало ли… — Мира пожала плечами, подошла к двери и сжала ручку. — Чаю. Чаю можно выпить, — пошатываясь, Сергей направился в сторону квартиры Одинцовой, чувствуя себя нехорошо: у него кружилась голова, пересохло в горле и тянуло в сон. С утра Мира варила овсянку. Анна ранним утром уехала по своим делам, обещая заехать к отцу и поговорить с ним о жизни, а вот с матерью она не хотела разговаривать от слова совсем. Мира не лезла в отношения сестры и родителей. Анна в состоянии сама во всём разобраться, объяснить, чего она хочет. — Твоя сестра на меня так смотрела, — Майский присел за стол, чувствуя себя ужасно, после вчерашней попойки. — Как? — равнодушно спросила Мира, снимая кашу с плиты. — Как будто я её чем-то обидел. — Вам показалось. Перекреститесь быстро! — Одинцовой не хотелось идти на работу. Она позвонила Рогозиной и сказала, что отравилась чем-то. Галина Николаевна сказала, чтобы завтра с утра стажёрка была на работе. Хватит прохлаждаться и отдыхать, наотдыхалась с лихвой. — У тебя временами странный юмор. Не поймёшь… шутишь ты или издеваешься, — Сергей заметил, что Мира холодна, как айсберг. Бродит от плиты к холодильнику, что-то там помешивает, качает головой. — У тебя колбаса есть? — Нет. Её вредно есть. Сыр будете? — сделав глоток кофе, спросила Одинцова, отходя к окну. — Сыр? — майор посмотрел на девушку. Она издевается? — Нарежь. Покорми меня хоть, но только не овсянкой. — Есть нужно дома. Вам не кажется, что вы загостились у меня? Ввалилась вчера пьяным в мою квартиру, хватали меня, дышали перегаром… напугали, — от последнего Мира хихикнула, но тут же продолжила прятаться под маской безразличия, хотя ей было смешно. — Опять за старое взялась? — он подошёл к ней, пока Мира нарезала сыр, развернул к себе и положил руку на плечо. — Нет, за новое, — и тут она рассмеялась, присаживаясь на корточки из-за смеха. — Простите, я больше так не могу… Мне хочется смеяться, когда вы предпринимаете жалкие попытки обнять меня. Сколько парней крутились вокруг меня — столько же нерешительных мямлей было рядом. Некоторые начинали заикаться. Возле Миры действительно было как-то неспокойно. Она же непонятно, о чём думает, что чувствует, смеётся или серьёзна. Таких людей лучше избегать, но не всегда это получается. — Сыр нарезай. Хлеб-то в твоём доме есть? — Майский покрутился вокруг девушки и вернулся за стол. — Есть. Цельнозерновой. Вообще, я нашла рецепт закваски, хотела бы поэкспериментировать и испечь хлеб самостоятельно, — накрывая на стол, говорила Одинцова. Разлила кофе по чашкам, поставила бутерброды и себе овсянку. После завтрака Мира составила список продуктов, которые нужно было докупить. Плюс — бытовая химия. Майский тяжело вздохнул, бормоча себе под нос что-то нехорошее, но согласился сходить с девушкой в магазин. Она надела спортивный костюм и кроссовки, схватила свой небольшой рюкзачок и эко-сумку. — Я решила, что не буду больше покупать пакеты! Нужно топить за экологию и, по возможности, отказываться от пластика, — рассказывала Мира. — Молодец. Хорошее дело. Магазин твой далеко? — Майский обулся. Он помнил, что оставил машину возле бар, а сюда доехал на такси. Нужно было забрать машину поскорее. — Минут семь идти через парк. Если через дворы, то где-то минут двадцать, — закрывая квартиру, Одинцова проверила взяла ли свой кошелёк. Да. Взяла. — Через парк пойдём. Только побыстрее, а то мне машину свою у бара нужно забрать. — А бар далеко отсюда? Может, сначала до бара? — Далеко. Давай быстрее пошли, чего остановилась? Мира трепалась ни о чём. Рассказывала о персиках, голубях и операх. Музыкальных операх. С ней всегда было о чём поговорить и практически любой разговор она могла поддержать. Пройдя половину парка, они вдруг услышали выстрел. Майский схватил Миру и оттащил её к дереву, пытаясь сообразить, откуда прогремел выстрел и не в них ли стреляли. — Тихо… Может… Нам послышалось? — спросила Мира. Честно говоря, ей было сейчас очень страшно, но она старалась этого не показывать. — Я схожу посмотрю… Там, кажется, бегают по утрам? — спросил Сергей. — Да. Я в том числе! — ответила Одинцова, не отставая от майора. Не могло быть и речи, что она останется стоять у дерева. На широкой дорожке, где утром бегали люди, лежала женщина в спортивном костюме, с кровавым пятном в области сердца, а рядом стояла девочка лет пяти, смотря, как мать захлёбывается кровью. — Возьми девочку и уводи к себе пока. Я скорую вызову и Гале позвоню. Быстрее! — видя, как Мира замешкалась, Майский повысил голос. Одинцова не стала спорить. Взяла девочку за руку и повела её к себе, где просидела несколько часов, прежде, чем Сергей приехал уже на своей машине и сказал, что они едут в ФЭС. От пережитого шока, Кира, так звали девочку, перестала разговаривать и сидела, опустив голову вниз. — Её мать в критическом состоянии. Пуля застряла в сердце, представляешь? — говорил Майский. — А разве так бывает? Ну… Тип пуля застряла в сердце и человек выжил? — шёпотом спросила Мира — Бывает. Видишь же. — Я как-то читала, что мужчине выстрелили в голову, и он жив остался, но сильно изменился после этого. Кира спряталась от назойливых работников ФЭС за диван, не желая ни с кем общаться. Амелина изо всех сил пыталась найти общий язык с девочкой, представляя, что её дочь могла быть когда-нибудь такой же милой и красивой. Её до сих пор не отпускала пережитая история. Каждый день Оксана возвращалась домой через дом бабушки Сени, останавливалась и смотрела на мальчика, не выходя из машины. Сейчас Амелина хотела прижать к себе несчастную Киру чтобы хоть как-то успокоить несчастного ребёнка. Но девочка боялась выходить. Холодов махнул рукой, видя, что и с ним на контакт Кира идти не хочет. А Тукаев поехал в больницу, где лежала мама Киры Олеся. — Пока Олеся жива, я попросила оставить девочку у нас, под мою ответственность. Вдруг, она вспомнит стрелявшего или стрелявший решит и от неё избавиться, как от свидетельцы, — объявила Галина Николаевна. — Я могу взять девочку к себе на время, — сказала Амелина. Рогозина понимала, что Оксане нельзя доверять Киру. Они привяжутся друг к другу, а потом Олеся придёт в себя, и Оксане будет больно. Возможно, лучше доверить Киру Холодову. Но точно не Тукаеву и Майскому. — Как думаете, стрелял бывший муж? — спросила Мира. Кира, услышав знакомый голос, вылезла из-за дивана, подбежала к Одинцовой и спряталась за неё, смотря на всех испуганными глазами. — Это нам предстоит выяснить. — Галина Николаевна присела на корточки. — Кира, ты хочешь поехать с Мирой? — Хочет ли Мира, чтобы Кира поехала к ней? — недовольно спросила Одинцова. Нянчить чужого ребёнка при жизненной позиции чайлдфри — такое себе занятие. Кира кивнула, жалась к Мире. Из всех людей выбрать себе в няньки такую, как Одинцову — нужно уметь. Мира бы возразила, сказала бы, что против этого, но Галина Николаевна строго сказала: — Головой отвечаешь за ребёнка. Поняла? Это был явный приказ. — Ко мне в кабинет, Одинцова. Быстро! — сказала Рогозина, и стажёрка послушно пошла. — Почему вам не доверить ребёнка Оксане? Она надёжней меня! — спросила Мира. — У Киры стресс и психологическая травма, она всех боится, а в тебе видет защиту, — объяснила Рогозина. — Будь с ней помягче, может, тебе удастся разговорить её. Я дала адрес, где Олеся и Кира жили, Майский отвезёт вас с Кирой туда. Возьми необходимые вещи и возвращайся к себе. И помни: если с Кирой хоть что-то случится, то не только ты, но и я пострадаю! — Хорошо. Галина Николаевна, мне страшно. Вдруг стрелок и меня убьёт? — призналась честно Мира, что боится. — Майский присмотрит за вами. И охрану посажу возле дома, — Рогозина покачала головой. Родственники Олеси жили в Смоленске, с ними никак не получалось связаться, а отца Киры убили в тюрьме. Мира последний человек в мире, которому можно доверить ребёнка. Нельзя сказать, что Сергей был недоволен сложившейся ситуацией. Его приставили охранять Киру. Соколова с Лисицыным поехали сначала на работу к Олесе, а потом пошли расспрашивать соседей, где она с дочерью жила. Мира вышла в магазин, Кира увязалась за ней, устроив истерику. Амелина в тайне злилась, что именно Одинцовой выпала такая честь — приютить у себя Киру на несколько дней. Одинцова ведёт аморальный образ жизни. Амелина решила, что стажёрка не достойна находиться под одной крышей с таким ангелом, как Кира, а Оксана отлично ладит с детьми, умеет за ними смотреть, есть даже небольшой опыт. Сергей заметил, что Оксана расстроилась, что Кира поедет домой не с ней, заметил, что расстроилась и Мира, что Кира едет к ней. Какая насмешка судьбы. Даже издевательство какое-то. Всё идёт не так, как хочется. — Позвоню сестре, скажу, чтобы осталась у отца, — буркнула Мира, набирая номер Анны. Она не хотела, чтобы сестра пострадала из-за стрелка. Выслушав Миру, младшая пообещала остаться у Адама, тем более они с матерью помирились. Дома было как-то уныло, что ли. Ещё и жрать нечего. Но Мира по дороге выскакивала из машины в магазин, только настроения стоять у плиты не было. — Закажу еду. Вы что будете? — набирая номер любимой доставки еды, Одинцова присела на диван в гостиной. Кира, сжимая любимого медвежонка, присела рядом. — Иди готовь. У тебя полный холодильник продуктов. Какая доставка? — спросил Сергей. — Любимая доставка. У них есть даже детское меню. — Мир, хочешь, я помогу тебе с готовкой? — Я терпеть не могу домашние дела! Их точно придумал сам Дьявол! Чёрт бы его побрал! — возмущаясь до невозможности, девушка поползла разбирать сумки. Когда суп был готов, Мира позвонила в больницу, чтобы узнать, как там Олеся. Сказали, что без изменений. — Мир, я выключил твою духовку. Что там сказали? Как Олеся? — спросил Майский. — Без изменений… Как же хорошо, что у меня нет семьи. Спасибо Богу, Аллаху, Будде, Одину, самой Вселенной, что отвели меня от замужества и детей! — ныла девушка. Кира всё время крутилась под ногами, раздражала и смотрела в глаза расстроенным взглядом, полным боли. Поздно пообедав или рано поужинав, Мира набрала себе ванну, но в неё залезла Кира, едва не захлебнувшись водой. Одинцова была чуть ли не в истерике, не желая подставлять Рогозину. Кира покашляла, но ничего страшного не произошло. — Мира, успокойся! Мира! Слышишь? — Сергей тряс девушку за плечи, пытаясь привести в адекватное состояние. — Я же только хотела себе бомбочку кинуть в воду… Боже, я же могла Рогозину подставить! — качала головой девушка. — Могла, но всё обошлось. Впредь будешь внимательнее. Ладно, ты ванну принимай, а я попробую Киру увлечь мультиками, — Сергей увёл девочку в гостиную. Мире хотелось сейчас напиться, чтобы успокоиться, но она старалась держать себя в руках. Нежиться в ванной перехотелось. Вообще пока набирать ванну Одинцова решила, что не будет и пришла в гостиную. Сергей и Кира сидели перед телевизором, на котором мелькали нарисованные говорящие животные и люди бегали там друг за другом. — Слушай, Мир, я отъеду на пару часов. Ты никому дверь не открывай и не чуди, — сказал Сергей, собираясь уходить. — Ага. Я дам вам запасные ключи. Сейчас, — девушка скрылась в дальней комнате и вернулась со связкой ключей. — Это от домофона, это от верхнего замка, а это от нижнего. — Хорошо. Смотри, не чуди здесь и смотри за ценной свидетельницей! — и Майский ушёл, хлопнув дверью.***
Оксана в очередной раз подъехала к дому посмотреть на Арсения. Мальчик был грустным, как и в прошлые разы. Он не хотел играть с другими детьми, сидел опять на качелях, а бабушка покачивала его. Амелина подумала, что всё-таки стоит поговорить с бабушкой Сенечки, может, она не против, если Оксана возьмёт над ним опеку. Сенечка и Кирочка могут подружиться, оба испытали психологическую травму. Неизвестно, выживет ли Олеся. Если нет, то Кира поедет в детский дом, а там, к сожалению, может пропасть. Никто не будет дарить ей любовь, помогать справляться с новыми познаниями этого мира и воспитывать. Амелина набрала Миру, но та не ответила. Напридумывав себе плохого, Оксана поехала, точнее — помчалась к дому Одинцовой, напридумывав себе страшного. Как можно убить маленького беззащитного ребёнка? Кирочка ничего никому плохого не сделала! Руки дрожали, один раз блондинка проехала на красный, спеша ребёнку на помощь. Припарковалась и помчалась в подъезд, видя, как из него выходят соседи. Тарабанила в дверь Миры громко, с зарождающейся истерикой. Соседи выглядывали, а Кира испугалась и пыталась залезть под диван. Миру саму перетрусило. Кто там к ней так ломится? Неужели стрелок их вычислил? Зачем она согласилась приютить Киру у себя? Взяв свой телефон, Мира уже хотела Майскому позвонить, но внезапно услышала голос Оксаны: — Мира! Кира! Открой же эту чёртову дверь! Неуверенным шагом направляясь к входной двери, Одинцова нафантазировала, что стрелок взял в плен Оксану и заставил её обманным путём вынудить Одинцову открыть дверь. Кира хватала девушку за край футболки, качала головой, махала руками. Мира присела на корточки, шёпотом спрашивая: — Не хочешь, чтобы я открывала? Кира кивнула, обнимая Миру и начиная плакать от страха. Амелина продолжала ломиться. Что на неё только нашло? Соседи обещали вызвать полицию, если она не прекратит нарушать тишину. Одинцова осторожно посмотрела в замочную скважину. Оксана была одна, вся вспотевшая, слегка растрёпанная и на нервах. — Чего ты тарабанишь в мою дверь? Ты напугала и без того напуганного ребёнка! — резко открыв дверь, начала ругаться Мира. — Ты ненавидишь детей. Не делай вид, что тебе не плевать! — грубо оттолкнув хозяйку квартиры, Оксана ворвалась в квартиру, пытаясь разыскать девочку. — Где Кира? Куда ты её дела? — Не смей орать на меня, на моей же жилплощади! Уйди отсюда, тебя не приглашали! — говорила Мира. Оксана прекратила с ней общение на ровной почве, а теперь решила, что имеет право врываться к ней вот так в квартиру, ещё и шнырять по ней. — Кира! Кирочка! Ничего не бойся! Я тебя спасу! — говорила Оксана, бегая по квартире. — Приди в себя! Амелина, покинь мою квартиру. Я не приглашала тебя сюда. Ты совсем сошла с ума? — возмущению Одинцовой не было предела. Кира выскочила из-под кровати, уворачиваясь от Оксаны, обнимая Миру и рыдая навзрыд. — До чего ты довела ребёнка? Она сидит у тебя под кроватью и рыдает! — возмущалась Амелина. — Уйди отсюда! Ты совсем головой ударилась? — Одинцова взяла девочку на руки. Кира обняла девушку за шею, испуганно прижимаясь. — Покинь мою квартиру! Пока ты сюда не ворвалась — Кира не плакала! — Как ты со мной разговариваешь? Без году неделя у нас и уже права качаешь? — возмущалась Амелина, а потом всё-таки ушла. Кира ещё полчаса плакала, трясясь от страха. Мира пыталась успокоить девочку, молясь, чтобы Олеся скорее выздоровела и забрала дочку к себе. Набрав ванну с ароматной пеной, Одинцова решила искупать Киру. Во время купания, девушка заметила явные следы от побоев. Синяки были на спине, попе и даже животе. Кира заметила, что её разглядывают и сразу забилась в угол ванны. У Миры появились подозрения, что Олеся била дочь или какой-нибудь сожитель бил, а Олеся терпела, лишь бы одной не остаться. Вытерев девочку насухо и переодев в чистую пижаму, Мира набрала номер Рогозиной, считая важным сообщить ей о синяках, чтобы потом к ней не было никаких претензий, мол, это Мира свои руки распускает. Галина Николаевна сказала приехать утром в ФЭС. Оксана до десяти вечера просидела у дома Миры, смотря на её окна, в которых горел свет…