Avalanche

С треском разбилась о стену бамбуковая туба для писем. Вслед ей гневно выматерился Вэнь Жохань. Гуев Цзян Фэнмянь! Врал в лицо, что согласен со всем и принимает извинения! Первым поводом сомневаться стало то, что он не пожелал смотреть на наказание Вэнь Юншэна. Вторым – это письмо. В нем Цзян Фэнмянь сообщал, что не желает ничего добавить к списку территорий и благодарит главу Вэнь за справедливость. Вэнь Жохань не верил этим словам. Слишком просто все закончилось. Слишком легко удалось все замять. Слишком… Хорошо было, и глава Вэнь подозревал подвох. Он снова подошел к своей карте. Мэйшань Юй. Сидят тише мыши, даже события на Пристани не вывели их из равновесия. Разведчики, которых туда отправлял Вэнь Жохань, утверждали, что все спокойно, и глава Юй не хочет ввязываться в разборки Великих орденов. Его земли дали слишком маленький урожай, он зависит от поставок через Цишань Вэнь, поэтому будет сидеть тихо. Звучало слишком хорошо. Вэнь Жохань дал приказ перепроверить, но подобное бы его абсолютно устроило. Деньги и еда – лучшие рычаги, чтобы удержать кого-то от драки. Если подтвердится… Нельзя отвлекаться. Следующие – Юньмэн Цзян. Близко к Длинной стене, прямые соседи. Не зависят от поставок, своим рисом всю Поднебесную накормить могут. Близко к Ланьлину и Цинхэ. Что они решат делать, если Цзян Фэнмянь прямо сейчас готовит ответ более суровый, чем соглашательное письмо? Вэнь Жохань не питал иллюзий – мальчишке Не только повод дай начать драку. Он не упустит, обнажит свою саблю и понесется, размахивая ею, навстречу собственной гибели. Как его трижды проклятый отец. Вэнь Жохань не отрицал слухи, которые гуляли о его смерти. Но и не подтверждал, и лишь Вэнь Шуо знала, что на самом деле тогда случилось. Усилием воли Вэнь Жохань отогнал эти мысли, заставляя себя снова сосредоточиться на действительно важных. Важнее было другое: если Цзян Фэнмянь все же решит напасть, пойдет против всех своих принципов и захочет развязать войну, что будет делать Ланьлин и Цзинь Гуаншань, которые связаны договором о ненападении? Что будет делать заклятый бывший друг Лань Цижэнь?.. Вступится за Юньмэн Цзян или все же своим разумом подумает и останется в стороне? Вэнь Жохань одновременно размышлял о десятке вещей, но не мог понять одного – как же именно выходка сына отразится на его партиях. И, что важнее, как его партия с заклинателями повлияет на его партию с хуанди? Что задумал он, ведь ему несомненно уже донесли о пожаре в Пристани лотоса. Мысли тяжелым дымом стелились по сознанию, и впервые Вэнь Жохань ощущал, что способен лишь ждать. Пока другие сделают свой ход, пока другие решат как им изменить расстановку фигур, пока другие… Решат судьбу этого мира. Это чувство не нравилось Вэнь Жоханю. О письмах же Вэнь Жохань не знал. Как и о тайной встрече, на которую Цзян Фэнмянь пригласил Не Минцзюэ и Лань Цижэня. Она проходила в неприметной таверне на территории малого клана, дешевой настолько, что белые ланьские одежды вполне могли стать рыжими от жира и пыли. – Таков расклад, – закончил говорить Цзян Фэнмянь и оглядел своих собеседников. Не Минцзюэ сначала сидел молча, а затем подскочил и грохнул по столу кулаком. – Хватит! Он перешел все мыслимые границы и должен поплатиться! – рыкнул он. – Нечего здесь обсуждать, глава Цзян. Я предлагаю мечом стребовать с Вэнь Жоханя ответы! Цзян Фэнмянь устало поморщился. Не сказать, что он о таком не размышлял – и все же война, которую предлагал глава Не, был именно тем, чего он бы не хотел. Огонь, кровь, смерть, темные твари. Недостатков у войны больше, чем достоинств. Гораздо больше, но именно от этих слов Не Минцзюэ отмахнулся, как от несущественного. – Цишань Вэнь – вот недостаток этого мира, – рыкнул он. – Глава Цзян, вы сами сказали, что на коленях стоять прибыл тот, кого можно пустить в расход! Его советник! Скорее солнце взойдет на западе, чем сам Вэнь Жохань признает ошибки и склонит голову! Скорее луна днем воссияет, чем он откажется от мыслей увидеть себя повелителем Поднебесной. Нам нужно призвать его к порядку! Мы достаточно говорили с ним прошлом. И как он ответил нам? Последним советом кланов! – Отчасти вы правы, глава Не, – меж бровей Цзян Фэнмяня появилась глубокая морщинка. Заклинатель тер ее, словно хотел разгладить собственные мысли, но слова младшего главы держали цепко. Действительно. Было три совета кланов, на которых Вэнь Жохань не желал никого слушать. Был тренировочный лагерь, в котором их дети чуть не погибли. И была Пристань лотоса… – Теперь – лишь война, – жестко закончил Не Минцзюэ. И Цзян Фэнмянь искал внутри себя причины согласиться с ним. Или опровергнуть. – У меня нет права принимать подобные решения, – выступил Лань Цижэнь. – Я передам ваши слова, глава Цзян, и ваши предложения, глава Не, Совету старейшин и главе Лань. Лишь после предлагаю вернуться к этому обсуждению. – Если выступать против Цишань Вэнь, то лишь втроем, – снова вставил Не Минцзюэ. – Глава Цзян, орден Не все сказал. Война. Покидая таверну, Цзян Фэнмянь надеялся, что им удастся решить все миром. Он не был готов к тому, что Совет старейшин ордена Лань выразит принципиальное согласие с позицией ордена Не. «Пришла пора заговорить с Вэнь Жоханем на языке, ему понятном, – писал Глава Совета старейшин Лань Дэмин. – Орден Лань не желает ждать, пока Вэнь Жохань найдет одному ему известные границы и обнажит меч первым. Пришло время, глава Цзян. Поджечь солнце, пока оно не сожгло Поднебесную». Вэнь Жохань узнал о заполыхавшем пожаре среди ночи. Его поднял гонец с северо-восточных границ – в нарушение всех правил он ворвался в покои спящего главы, бухнулся ниц и не отрывая лба от пола заорал: «Напали, глава!» Пепел один раз с палочки благовоний упал, пока Вэнь Жохань смог протереть глаза, встать с кровати и выслушать доклад гонца. Босоногий, простоволосый, в тонком ночном халате – таков был вид главы ордена, узнавшего, что вопреки всем его догадкам и расчетам война началась. Другие руки взяли меч. Он слишком пристально смотрел на запад – и теперь Вэнь Жохань винил себя. Что просчитался. Что не увидел. Что недооценил. Cazzo! Пламя все же вспыхнуло, его втянули в войну, и теперь необходимо как можно быстрее разобраться с ними. Пока еще есть, что спасать. Пока еще известно, что можно спасти. – Глава, – Вэнь Чжэнь закрыл за собой дверь и склонился в поклоне. Вэнь Жохань до сих не оделся и не заплел волосы; таким советник видел своего главу лишь в моменты смерти его жены и Первого советника. Ночь словно ненавидит Вэнь Жоханя: все ужасные вести он получал ночью… – Ты отправишься в Запретный город, Вэнь Чжэнь, – Вэнь Жохань не обернулся к нему. Он стоял у раскрытого окна и смотрел на ночной сад, дышал прохладным воздухом. – Мне нужно знать, о чем думает хуанди, что планирует. Прежде чем он сделает ход, я хочу знать об этом. Это необходимо, чтобы наш орден достойно прошел через бурю. – Как прикажет глава ордена Вэнь из Цишаня, – Вэнь Чжэнь поклонился еще глубже. – Ты можешь погибнуть. Тебя могут пытать, могут убить, – вдруг сказал Вэнь Жохань. – Меня это не пугает. Этот советник не боится смерти, глава Вэнь. – И зря. Выживи, Вэнь Чжэнь. Вэнь Чжэнь лишь выпрямился. Он привык к тому, что стоит на границе ближнего круга Вэнь Жоханя – и никогда не сможет подойти к нему так же близко, как покойный Вэнь Чжиган. Но этими короткими словами Вэнь Жохань вдруг по собственной воле разрушил границу, и Вэнь Чжэнь вдруг увидел: им дорожат не меньше. Они могут не говорить, но что толку в словах, когда они могут вместе молчать. Стоять в кабинете, вдыхать прохладный воздух последней спокойной ночи – и молчать. Не как равные, не как господин и слуга. Но как заклинатели, которых объединяет уже нечто больше, чем орден – прошлое. В Знойном дворце слухи разносились быстро. Слишком быстро, считал Вэнь Сюй. Слишком медленно, смеясь, возражал Вэнь Ин. – Вино вредит твоему восстановлению, Сюй-сюн! – заметил он, срывая с кувшина промасленную бумагу. – Заткнись, подкидыш, – беззлобно огрызнулся Наследник и пододвинул к нему свою пиалу. Они отсалютовали друг другу и выпили. Одну, вторую. – Война, – протянул Вэнь Ин, потянувшись к кувшину. Вино булькнуло, полившись в пиалы, а сам заклинатель рассеянно уставился в ночное небо. Они пили в отдаленной беседке, докуда не долетали звуки уже не спящего дворца. – Готов к ней, Вэнь Сюй? – Уж не убийств ли боишься? – поддел Вэнь Сюй в ответ. Выпил третью пиалу. – Не боюсь. Это кровь и смерть, которые мы видели с детства. Одно лишь различно. Нашими врагами всегда были темные твари… – А теперь – такие же заклинатели, – Вэнь Ин разлил вино в четвертый раз. Вздохнул и устроил свои пиалу в кольце пальцев. Покачал, наблюдая, как прозрачное вино колышется в каолиневых стенках. – Ладно Цзяны, Цзян Чэн без сожалений поднимет на нас меч. Но Цинхэ Не. Не Хуайсан, я с ним дружен. И Гусу Лань. Я знаю Лань Чжаня, он не любитель мечом махать. – Но решает не твое поколение, Вэнь Усянь, – Вэнь Сюй забрал у него кувшин и сам налил себе вино. – И даже не мое. Решает поколение отца, и им одним известно, почему они приняли такое решение. Поколение отца видит больше, знает больше…. Несет более тяжелую ношу, и груз войны им тоже нести придется. – Тогда мы должны стать главе Вэнь опорой еще более крепкой, чем были до этого. Поддержать его в этой битве, ведь мы не видим, из-за чего она вспыхнула. И не видим, что стоит на кону. Согласен, Сюй-сюн? На кону не только наши жизни, счастье А-Юаня и Вэнь Жунинь. На кону больше, то, что видит только глава Вэнь! – Не называй меня так, сколько раз просил. – До гробовой доски буду! Они замолчали. Вэнь Ин снова забрал разливать вино, а Вэнь Сюй осторожно сидел (раны от кнута причиняли боль). И оба – пили, дышали ночным воздухом и чувствовали то единение, которое возможно ощутить лишь оказавшись лицом к лицу с бурей. Это было не братское единение, ни Вэнь Сюй, ни Вэнь Ин не считали себя братьями. Нечто невыразимое, то, чему оба не хотели давать названия, но что связало их прочнее дружеских уз. Уже завтра приказом главы они уйдут на фронт – но пока можно дышать прохладой последней спокойной ночи.