Avalanche

Императору нравится видеть распластанное по полу солнце Цишань Вэнь. Вэнь Чжэнь чувствовал довольство этого низкого статного человека всей кожей. Он прижимался к полу тронного зала лбом, а рукава с вышитым на них солнцем лежали перед ним. – Впервые мой дациньский даос дал мне радость видеть своих слуг, – говорил император, и Вэнь Чжэнь слышал голодную улыбку хищника в этих словах. – Глава ордена Вэнь из Цишаня поручил этому недостойному слуге передать десять тысяч извинений, – откликнулся Вэнь Чжэнь. – Этот недостойный слуга готов рассказать императору то, что он пожелает знать о происходящем среди заклинательских кланов. – Мой дациньский даос заботлив. Надеюсь, ты тоже разбираешься в цветах. Иди, позже я призову тебя. И волочилось по полу солнце клана Вэнь, пока Вэнь Чжэнь делал двенадцать шагов назад, чтобы после подняться, склониться в поясном и таким выйти за двери. В Диюй при жизни попал – именно так он подумал, едва грохнули тяжелые двери. Император от него не отстанет, император будет требовать больше, император отыграется на нем за все долгие разговоры с Главой… И Вэнь Чжэнь должен рассказать как можно меньше, должен высказать как можно больше почтения, должен сдерживать порывы хуанди вмешаться как можно дольше. Такое дело поручил ему глава Вэнь – и таково его поле боя. Вэнь Чжэнь не жалел. Но ведь – как же не хотелось умирать. Поле боя Вэнь Жоханя – напольная карта в зале советов. Его оружие – выточенная из нефрита указка. С ней в руках глава Вэнь ходил по карте, рассказывая старейшинам, полководцам и их связным свои планы. Три ордена – два фронта. – Их стратегия – навязать нам две линии боля и вынудить раздробить свои силы, – глава Вэнь говорил спокойно, рокочуще. Чуть громче обычного, чтобы каждый присутствующий мог его слышать. – Поэтому Цзяны давят на нас по прямой, объединение Не и Лань заходят сбоку. Их цель – Безночный город, – указка зло стукнула по выложенному обсидианом значку столицы. – Они задумали быстрый бой на их условиях. Объединят силы они за несколько ли, – широкая дуга указки, – чтобы подойти к Безночному городу во всеоружии. Сейчас они здесь, – стук, стук, стук. – Необходимо задержать их и раздробить, выдавив сюда и сюда, – стук, – чтобы они не смогли изменить планы и объединиться раньше. Наших сил хватит на две линии. Они едва ли потянут. Цзянов нужно выбить из Пристани лотоса, тогда они будут растеряны и совершат ошибку, а мы получим водные пути, которые помогут нам питать линию фронта. Покончив с Цзянами, мы перейдем к Гусу Лань, Ланьлин Цзинь и Цинхэ Не. Облачные глубины, Башня золотого карпа, Нечистая юдоль… Все обратится пеплом от пламени Цишань Вэнь! Вэнь Жохань с силой стукнул указкой по значку Юдоли и остановился, осознав свою вспышку. Взмахом руки он отослал всех на перерыв, а сам прошел к Облачным глубинам и остановился, носком сапога постучав по их изображению. Лань Цижэнь, лучший друг, бывший друг, заклятый друг, нынешний враг. Принять войну от Гусу Лань было отчего-то сложнее всего, но именно сейчас Вэнь Жохань как и когда остро осознал, что amicus – уже мертв. Есть лишь незнакомый ему Наставник Лань, неузнанный и чужой Лань Цижэнь, который не верил ему в мирные дни, и с которым бесполезно разговаривать в военные дни. Сжечь дотла, разрушить, подчинить – раз даже Лань Цижэнь решил говорить на языке мечей, Вэнь Жохань поддержит это намерение. Еще один широкий шаг – Ланьлин Цзинь. Пока он не вступил в битву, и разведчики Вэнь Жохань не сообщали о движениях войск, но глава Вэнь не обманывал себя. Цзинь Гуаншань в ближайшую дюжину дней сожжет подписанную ими пару лет назад бумагу и вступит в войну. Тогда вторая линия фронта чуть увеличится и придется отзывать отряды от Мэйшань Юй и усиливать вторую линию, ведь отзывать людей от линии Цзян безрассудно и бесконечно опасно. Три широких шага – к западной границе карты, к выложенным серым камнем землям Кушанского царства. Гарнизон императора уже прибыл туда. Вэнь Жохань заменил своего осведомителя там, направил туда Вэнь Шуо, и считал отсутствие писем от нее единственной хорошей новостью. Пока не полыхает. Вэнь Жохань не умел надеяться, но искренне желал успеть разобраться с тремя тупицами до того, как правитель кушанцев и хуанди решат передраться и выяснить новые западные границы. Успеть бы… Тогда он сможет успеть и уберечь Поднебесную. Два шага – Запретный город. Вэнь Чжэнь убережет себя сам. Когда все закончится, Вэнь Жохань хотел лично забрать его из этого змеиного гнезда. И хотел получить своего советника обратно с длинными волосами, целыми пальцами и невыколотыми глазами. Вэнь Жохань знал, на что способен император. Но не желал приносить Вэнь Чжэня в жертву во имя спокойствия. Хотя именно это и сделал. – Продолжим, – веско уронил он, приказав слуге позвать обратно Совет. Стратегию боев на двух линиях столкновения нужно было рассказать подробнее. Вэнь Сюй не удивился, когда услышал, что Вэнь Жохань разделил его и Вэнь Ина. Вэнь Ин оставался в главном штабе на должности связного – летать до лагерей, передавать поручения главы и забирать ответы. Самого Вэнь Сюя направляли руководить линией столкновения с Цинхэ Не и Гусу Лань. Сказав это, Вэнь Жохань пристально взглянул на сына, и тот сразу понял – ему доверили важное направление. От Вэнь Сюя не требовалось вести войска в атаку и давить, чтобы забрать как можно быстрее как можно больше территорий. Он должен был навязать Не Минцзюэ долгие изнурительные топтания на месте. Не позволять ему ни продвинуться, ни отступить, ни прийти на выручку Цзянам. Удержать фланг, пока другие движутся вперед. Карта отца напоминала Вэнь Сюю игру в вэйци. Ему нужно держать дыхание. Так они зажмут противника в клещи и разобьют наголову. С Вэнь Ином они больше не разговаривали. Сразу после совета Вэнь Сюй получил от отца печатку полководца, свитки с планами и небольшой кинжал. Кинжал наследника – Вэнь Сюй видел это по взгляду отца, и помнил, что тот получил кинжал от своего отца, а его дедушка – от своего отца. Это был безмолвный приказ выжить, и его Вэнь Сюй намеревался выполнить. – Ты не успеешь испугаться, – Вэнь Сюй бережно поцеловал Вэнь Жунинь в лоб и наклонился к спящему в колыбели сыну. – Вы не успеете соскучиться по мне. Эта война с самоуверенными и бесполезными, им не дотянуться до силы клана Вэнь. – Я буду молиться, чтобы они не дотянулись до тебя, – негромко отозвалась Вэнь Жунинь. В ее огромных светлых глазах плескался страх за супруга и их семью. – Ты ведь так смертен, дорогой. – Но нужен я живым, так что Янло-ван не подведет меня к своему зеркалу, – Вэнь Сюй взял А-Юаня из колыбели и прижал к себе. Поцеловал тонкие младенческие волосы, дождался сонной улыбки и подбросил на руках. – Не переживай, Жунинь. Заботься о сыне, я скоро вернусь к нему. А теперь возьми его, поцелуй и выходи провожать меня. И не плачь. Отец говорит, дациньская Фортуна слез не любит. Васудхара тоже! – Ты расскажешь А-Юаню о них, когда вернешься, – Вэнь Жунинь провожать мужа не вышла. Осталась с расплакавшимся А-Юанем, и втайне надеялась, что их разлука без прощания станет их встречей с тысячей приветствий. Ведь не ушедшему до конца смерти бояться не нужно… И все равно грыз сердце страх. * * * Ожесточенные бои начались практически сразу, как Вэнь Сюй прибыл в ставку. Не Минцзюэ словно ощутил, что Наследник Вэнь здесь и выходит на бой – и от этого нападал более яростно и активно. Вэнь Сюй не поддавался на его тычки и нападки, оставаясь верным плану отца. Спокойствие, хладнокровие, сдержанность – твердил он себе, при свете свечи разбирая донесения и выстраивая тактику обороны. Остановить Не МИнцзюэ, не позволить ему отойти или подойти. Измотать его, довести до кипения – и ударить лишь вместе с отцом. Никак иначе. Вэнь Сюй верил в стратегический талант своего отца. Прошлые мысли, прошлое непонимание словно осталось в прошлом и сгорело в пламени этой войны. Если и есть у отца цели, то сейчас на первый план вышла одна. Защитить. Цишань Вэнь от других кланов, заклинателей от императора, Поднебесную от кушанцев и мир – от всеобъемлющей войны. Вэнь Сюй верил в эту цель, принимал ее всем своим существом и полностью разделял. Он знал свое место и свою задачу. И это знание делало его ум холодным и точным, словно наконечник стрелы. – Нет, мы не поддадимся на это мнимое оставление лагеря, – спокойно отказывался он занять якобы освобожденные земли. – Граница линии боя должна оставаться условно ровной, перекосы недопустимы. Они просто заманивают нас глубже в свои земли, чтобы окружить и разбить. Мы на это не поведемся. Вышлите отряд лазутчиков, чтобы они собрали пригодные для использования припасы и оружие. На этом все. И готовьтесь, завтра битва. На битвы Вэнь Сюй всегда выходил первым – вел своих людей, сражался с ними наравне и кричал с ними в унисон. Бело-красным вихрем он носился по полю боя, без страха принимая на свой меч удары вражеских сабель, громче грома выкрикивая приказы. Порой он приказывал чуть потеснить, порой – отступить. Не игра в вэйци – светский танец. Гуев танец двух армий, танец на костях и с дыханием смерти у сердца. Вэнь Сюй ощущал ее как никогда остро, и вечерами смотрел на высокое небо, звезды, вспоминая свою жену и сына. Вэнь Жунинь не любила ночь, редко когда соглашаясь посидеть с Вэнь Сюем в беседке, но ему нравилось думать, что в разлуке она точно так же выходит в сад, вдыхает аромат сяочжуна и думает о вечерах, которые они провели вместе. От этих мыслей дыхание смерти словно меркло, и, улыбаясь, Вэнь Сюй вспоминал размеренное сопение своего сына и цветочный аромат духов Вэнь Жунинь. А утром он вставал, облачался в доспехи и снова выходил на танец с дыханием смерти у сердца. Он должен был когда-нибудь встретиться с Не Минцзюэ, и это случилось на второй месяц. Сначала Вэнь Сюй почувствовал – волну злой яростной духовной энергии, которой впору было бы исходить от мертвеца, не от следующего светлому пути заклинателя. Затем он услышал – крики своих воинов и хруст ломаемых костей. Затем он увидел – злое лицо, сощуренные глаза. Не Минцзюэ посреди боя небрежно вытирал саблю клочком ткани, оторванной от ханьфу Цишань Вэнь. Он оскалился, едва увидел Вэнь Сюя. – Все гадал, когда вэньская крыса показаться решит, – сплюнул он и отбросил кусок ткани. – Я и не скрывался, глава Не, – подчеркнуто вежливо отозвался Вэнь Сюй. Они с Не Минзцюэ были из одного поколения, можно было использовать и лишь имя в быту, но Вэнь Сюй не стал. Они все еще враги и по разные стороны линии. Общего у них – лишь смерть, и это не та почва, чтобы строить дружбу. Они с Не Минцзюэ медленно пошли друг вокруг друга, неспешно сходясь по широкой дуге. – Я отрублю твою голову и в меду отправлю ее Вэнь Жоханю, – заявил Не Минцзюэ. – Я обещаю сохранить жизнь главе Не, – ответствовал Вэнь Сюй. – Щенок Вэнь боится убивать? Неужто прятался в ставке и впервые выполз в настоящий бой? – Этот Наследник Вэнь не желает бессмысленных смертей, а у вас, глава Не, нет наследника. – Зато у тебя есть, – и Не Минцзюэ ударил. Вэнь Сюй успел принять выпад на лезвие меча и поспешно отшагнул, увеличивая дистанцию. Сабля Минцзюэ была тяжелее цзяня Вэнь Сюя, и он не хотел рисковать лезвием. Отец и сын едины, и Вэнь Сюй повторял манеру боя Вэнь Жоханя, вынуждая врага кружить вокруг него, чтобы измотать множеством пустых ударов и тысячей бессмысленных шагов. Не Минцзюэ рычал от ярости, переходил в атаку, бил, бил, бил, силясь найти слабое место в глухой обороне Вэнь Сюя. Тот – парировал, отпрыгивал, уходил и уклонялся от атак. Меч почти не звенели, лишь свистел разрубаемый саблей воздух. Замах,замах, удар. Отшаг, подшаг, шаг. По виску текли капли пота, льняное ханьфу промокло под кольчугой. Смерть холодила сердце… Сабля холодом прошлась по горлу. Вэнь Сюй не был своим отцом. Он успел лишь осознать. И поднял черный взгляд к небу, но увидел лишь створки Первых ворот. Не Минцзюэ за волосы поднял голову врага в воздух и победно закричал. * * * Известие о даре от главы Не застигло Вэнь Жоханя посреди ночи, спящим. – Не входи, – остановил он слугу и, поднявшись с кровати, поспешно умылся остывшей водой, собрал волосы и оделся. Дар от врага… Не было ничего хорошего в таком даре, и Вэнь Жохань невольно вспоминал даниньцские стихи и тот самый беспомощный возглас. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” В тронном зале отчетливо пахло качественным горным медом. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” В тронном зале стоял не просто гонец, а трое, одетых в серо-болотные одежды клана Не. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” За спиной Вэнь Жоханя тенью встал Вэнь Ин. Вэнь Жохань жестом приказал открыть ларец. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” На Вэнь Жоханя мертвыми глазами смотрел собственный сын, и мед стекал по шее в ларец. Воздух сгустился, от сладкого запаха гниения казалось, что и Вэнь Жохань вдохнул гуев мед. Теперь мед вместо воздуха стекал по горлу вниз, заполняя легкие, и второй вдох… Был невозможен. Время загустело и пролилось медом на залу. Кап – то сорвался мед с шеи сына. Кап – то ахнули слуги главы Вэнь. Кап – то шумно вдохнул Вэнь Ин за спиной, и этот звук привел Вэнь Жоханя в чувство. – Закрыть. Убрать. Заточить, – коротко приказал он, чувствуя, как царапают звуки горло. Повернулся и вышел, слыша, как закричали слуги убийцы Не за спиной. Тяжело было идти – глава Вэнь словно продирался сквозь толщу меда. Бессмысленно, билось в висках. Глупо. Опрометчиво. Показательно – щенок Не, убийца Не показал, что договариваться с ним лишь впустую тратить слова. Он не оценит, сочтет мир за слабость и не успокоится, пока не замаринует в меду голову Вэнь Жоханя. Не эта мысль заставила Вэнь Жохань судорожно вдохнуть прохладный медовый воздух террасы. Но осознание, что для противников это не просто война. Не лишь инструмент в руках правителя, но способ свести счеты. Они не хотят покорить и захватить Безночный город. Они хотят его уничтожить. Сжечь дотла, сравнять с землей, стереть солнце Вэнь из мира и похоронить не сам клан – даже память о нем. Вэнь Жохань глубоко вдыхал, шумно вдыхал, вцепившись в перила террасы руками и оставляя на дереве полосы от ногтей. Это не война во имя цели. Это – то самое пламя, которого он боялся. То пламя, которое предрекал, и в которое никто не верил. Не война – битва за существование. Vitalis, existentialis – если Вэнь Жохань желает, чтобы клан его жил, то пора перестать делать вид, что это всего лишь война. Это дикое, животное, порочное и отчаянно жаждущее перегрызть горло врагам. Сладкие запах меда-гниения все еще бил по ноздрям, по щекам – наотмашь, саблей плашмя. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” Их дар пробуждал в Вэнь Жохане звериную ярость и животную волю жить. Ему нет жизни без его клана – и свой клан он отстоит. И, если пришло время отринуть человеческое, законное, правительственное – он это сделает. “Бойтесь данайцев, дары приносящих!” Этот дар породил зверя вэньского племени. * * * Ждать до утра было плохой идеей. Вэнь Ин убедился, что принесшие дар звери Не надежно заперты в подвалах Огненного дворца, а ларец с останками Вэнь Сюя передан лекарям, и сам отправился к покоям брата. На сердце была странная тупая пустота – казалось бы, Вэнь Ин должен испытывать скорбь, он ждал от себя скорби, но находил внутри лишь пустоту и отсутствие чувств. Все было иначе, не так, как когда умерла Вэнь Шансинь. Тогда Вэнь Ин чувствовал боль, скорбь, горечь и грусть, тогда он плакал и просил небожитель обменять ее жизнь на его… А здесь не было ничего. Лишь хладное спокойствие и пустота. Сюй-сюна больше нет. – Сестренка Жунинь, ты сядь куда-нибудь, – Вэнь Ин взял ее за локти и осторожно усадил на скамейку рядом с колыбелью. – Вэнь Юншэн погиб на поле боя. Мне очень жаль. И он позволил ей все. Закричать, уткнувшись лицом в складки ханьфу. Замолотить кулаками по груди. Завыть. Не позволял лишь прятать лицо в ладонях и отгораживаться от мира, оставаться наедине с этим горем. Вэнь Ин обнимал вдову Вэнь Сюя, сидел с ней рядом и молчал. Слова не шли на ум, не могли родиться из пепла пустоты, которая покрыл его душу в миг, когда первая капля меда упала в ларец. Это было… Слишком по-варварски. Слишком неправильно, комедийно и трагично. Глава Вэнь порой фыркал: «Grottesco» – и однажды великодушно объяснил, что это что-то, в чем всего слишком много. Сейчас Вэнь Ин вспоминал это фырканье, слушал всхлипы Вэнь Жунинь и смотрел в никуда. Интересно, отрубят ли ему голову, когда он появится на поле боя? В душе поднималось гадкое животное желание проверить это. И вернуть врагам каждую каплю океаном. – Тише, сестренка Жунинь. А-Юань проснется, – пробормотал Вэнь Ин, погладил женщину по хрупкой спине. – У нас осталась частичка Сюй-сюна. Я клянусь тебе защитить его сына, услышь меня. – Он клялся вернуться ко мне и рассказать про кушанских божеств, – сквозь слезы выдавила Вэнь Жунинь. – Я не вышла его провожать. – И меня не провожай, сестренка, – Вэнь Ин слабо улыбнулся; скорби по-прежнему не было. Что-то другое шевелилось в груди, оплетало золотое ядро. – Я вернусь. Вместо Сюй-сюна научу А-Юаня стоять на мече и расскажу ему, каким храбрым был его отец. Кивок Вэнь Жунинь был ему ответом. Когда ее дыхание выровнялось, Вэнь Ин осторожно поднялся со скамьи. Ему плакать не хотелось. Хотелось вдохнуть ночной воздух, опрокинуть пиалу вина и верить, что даже надругательство над телом не помешало Вэнь Сюю уйти на перерождение. Вэнь Ин очень хотел в это верить. Очень хотел. Через дюжину дней по дворцу гулял неприметный невысокий заклинатель. Он смотрел на мир цепко, осторожно – как беспризорник, впервые попавший и богатый дом и поевший досыта. Он неловко носил дорогие ткани одеяний слуг клана. Он говорил мало, и часто сопровождал Вэнь Жоханя в Огненный дворец. Он подавал ему письма и прислуживал за обедом. Вэнь Ину этот невысокий заклинатель безотчетно не нравился. Даже имя у него было скользкое и неприятное. Мэн Яо.