Театр

Антракт закончен. Звенит звонок, приглашая пройти зрителей в зал. На сцене за это время успели сменить декорации. Люди рассаживаются, но ещё слышны кое-где разговоры. Оркестр разыгрывается, медленно гаснет в зале свет, подымается занавес. В свете софитов перед нами кабинет отдела кадров газеты объявлений. Молодая девушка, презрительно посматривает на молодого человека, который перед ней стоял. До сих пор всю редакцию лихорадило, все разговоры только о том, как их два сотрудника сначала изнасиловали, а потом жестоко избили какую-то девушку, их арестовали, а когда один из участников шагнул с балкона, так языки ещё сильней заработали, и уже все это обросло такими подробностями... Сплетники сделали их серийными маньяками-убийцами, а смерть уже представляли как месть родителей или возлюбленного одной из их жертв, одним словом говорили то у кого, на что хватало фантазии, сплетни не утихали. И, наверное, ещё не скоро утихнут, ведь то, что произошло под боком, было круче любого слезливого сериала, которых в достаточном количестве крутили по телевидению. Тимофея совсем не радовала такая популярность, стоило ему куда-то зайти, как люди резко прекращали говорить, и смотрели за ним очень пристально, как за душевнобольным, даже чувствовалось, что им нравится щекотать себе нервы. Сегодня наступил закономерный итог. Начальница его отдела, вежливо попросила написать заявление по собственному желанию, при этом попыталась мягко намекнув: если он не рассчитается сам, то это сделают уже против его воли, но уже с неприятной записью в трудовой книжке. Отдав заявление этой девчонке, которая смотрела на него как на что-то очень противное и даже не пыталась скрыть это выражение. А ведь ещё совсем недавно постоянно с ним кокетничала, и даже звала после работы зайти в какой-нибудь бар, и её не останавливало то, что у него была девушка, с которой он жил. Слава богу, что это мой последний день в этом месте, уволили и даже без положенных двух недель отработки, эта новость даже обрадовала меня, закончив с отделом кадров, я решил выйти на улицу и без этого назойливого внимания, просто наслаждаясь прекрасной весенней погодой покурить. Сев на одну из лавочек и вытряхнув сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой и поднёс огонёк - я с наслаждением затянулся табачным дымом. Стаяла тишина, где-то в кроне деревьев заливалась птаха, радуясь жизни, но меня что-то в последнее время жизнь не радует. Наверное, у каждого есть моменты, которые он с радостью прожил по-другому. Так и я, если бы знал, что так все получиться, то в тот вечер пятницы не потащил Сашу в бар. Тогда бы он сейчас был жив, и очаровывал, наверное, кого-нибудь из нашей редакции, хотя все дамы и так от него были без ума, а он этим пользовался. Если бы не та пятница, то, скорей всего, он сидел тут рядом, и рассуждал о любви, мечтал о своей единственной, парню было двадцать пять лет, а он смог сохранить свою наивную веру в любовь, я даже завидовал ему. Сейчас же он лежит в могиле, его даже хоронили в закрытом гробу. Я ходил на похороны, но к его родителям так и не смог подойти, просто наблюдал со стороны, как его мама воя, как раненый зверь, кидалась на гроб, не давая его опустить в яму, и как его отец с посеревшим лицом оттаскивал её, за этим смотреть было тяжело. Да и если честно признаться, я просто трус, мне было страшно подойти, и посмотреть им в глаза. Сам я детдомовский, потому и не знал своих родителей, но мечтал стать таким же отцом, как и Сашкин. Он был для меня идеалом, как родитель с того момента, как только я первый раз, пришёл к ним в гости. Сигарета закончилась, в пальцах остался только фильтр, который я благополучно выкинул в мусорное ведро. Я поднялся и пошёл назад в офис, забавлять это стадо. Хоть и стараюсь делать вид, что меня это не касается, но... Я с этими людьми отработал, вот уже почти четыре года, по идеи за всё это время они должны были меня узнать, ведь мы вместе отмечали праздники, работали, а если случались авралы, друг другу прикрывали спины, и вот один случай... И я уже бешеный пёс. Разговаривают только по рабочим вопросом, но чтобы так просто поболтать, шарахаются. И даже аська на моем компьютере молчит. День тянулся, как резиновый жутко хотелось просто уйти от сюда. Нужно сегодня обязательно доехать до Светы, мы с ней прожили год, она даже забеременела от меня, думали узаконить отношения, но прямо перед тем роковым вечером, она захотела пожить отдельно и подумать, потому вернулась под крыло своей мамы, хоть она мне помогала распутаться с этой историей. Ездила договариваться с Надей, даже помогла достать денег. А сейчас уже неделю, как она молчит, и даже не берет трубку телефона, да я очень виноват перед ней, но я жутко волнуюсь, что с ней могло случиться, да ещё её мама мне не добавляла уверенности. Она меня недолюбливала, и старалась всячески влезть в наши со Светой отношения, и настроить её против меня, а я, идиот такой, прекрасный шанс ей предоставил. День наконец закончился, я быстро собрался и вышел не оглядываясь, прощаться мне здесь не с кем. Сел в свою машину, завёл мотор и аккуратно выехал с парковки. Знакомые улицы, повороты, перекрёстки – и вот спустя двадцать минут, я уже у типовой девятиэтажки, где находится квартира Светиной мамы. Не спеша поднялся на пятый этаж, вот знакомая дверь, обитая зелёным дерматином. Нажав на звонок, я через дверь слушал, как он противно прозвенел. Дверь открыла Света, но вид у неё был... Про таких обычно говорят: «краше в гроб кладут». По ней и не скажешь, что этой девушке всего двадцать четыре года, сейчас она выглядела чуть ли не на сорок лет. На голове воронье гнездо из не мытых и не чёсаных уже несколько дней волос. Глаза воспалены и покрасневшие, а лицо некогда симпатичное сейчас было опухшее, на ней был старый застиранный халат, а ведь раньше она бы его не одела даже под страхом смерти. Было понятно, что что-то произошло. Лишний раз, отругав себя за свою медлительность и за то, что не приехал раньше. Света посторонилась, пропуская в квартиру, и не чмокнула в щеку, как раньше делала. - Привет, Свет, - проговорил я, наклоняясь, чтобы прикоснуться губами к её щеке, но она уклонилась. Все внутри уже просто орало, говоря, о том, что случилось что-то плохое. - Привет, Тим, хорошо, что приехал сам, - проговорила она совсем без эмоционально. - Проходи на кухню. Пока я разувался, она закрыла дверь. В молчании прошли на кухню, я сел за стол, а Света засуетилась у плиты, поставила чайник, достала кружки, себе она сделала чай, а мне кофе, я молчал, боясь спросить: «что случилось?», но интуиция вопила, что ответ на это вопрос мне точно не понравится. Я молчал и она молчала. Так и сидели над своими кружками. - Как у тебя дела? - первая заговорила Света, но так и не подняла на меня глаза. - Нормально, сегодня рассчитался, и отработал последний день, - глубоко вздохнув, как перед прыжком, я спросил. - А у тебя как? - У меня тоже всё хорошо. Вот на этой недели аборт сделала, - ответила она, а в голосе так и не проявилось ни единой эмоции. Создавалось такое впечатление, что девушка запечатала все свои чувства в замок, а ключ, собственно говоря, потеряла. Я поначалу даже не понял, что она сказала, а потом задохнулся от такого известия. - Светик, как же так? Ну зачем? Почему? Ты даже не позвонила мне? Ну неужели нельзя было мне сказать? - Я сейчас сказала, - равнодушно ответила она, и тут подняла на меня свои глаза, и в них я увидел сумасшедшее бешенство. - Ах, ты, бесчувственная мразь, скотина, что же ты мне тогда не позвонил, когда с Сашкой, к себе на квартиру, волок какую-то девчонку на потрахушки? А? Что, сказать нечего? Вот и мне нечего, а я не хочу иметь ребёнка от насильника, ясно тебе, ублюдок? Ты моральный урод, права была мама, а я, идиотка, её не слушала. Всё заступалась за тебя. Я слушал её и понимал, что мне нечего сказать в свою защиту. Встав из-за стола, я попытался её обнять. - Светочка, солнышко, успокойся, - стараясь говорить как можно ласковее, и протянул к ней руки. - Не трогай меня, сучий потрох, убирайся, видеть тебя не могу и даже не смей ко мне приближаться! - завизжала девушка, отпрыгнув, схватив свою кружку с чаем, она запустила ею в меня. Я сумел уклониться, но горячий чай всё равно попал на моё тело, зашипев от боли, я больше не стал предпринимать попытки прикоснуться к ней. - Убирайся, убирайся! - продолжала она визжать. Я обошёл её, стараясь даже случайно не соприкоснуться, но Света все равно шарахнулась в сторону. Пока обувался, я слушал краем уха её всхлипы, которые доносились с кухни, мне тоже захотелось плакать, выть, орать, но я только вышел за дверь, тихо захлопнув её за собой, по лестнице я просто летел, перескакивая через несколько ступенек. Сел в свою машину и начал сначала кружить бесцельно по городу, пока не выскочил на скоростную трассу, которая была за городом, вот там-то я вдавил педаль газа до упора в пол. Не замечая, что стрелка спидометра находиться около цифры сто шестьдесят. Чувствуя на своих щёках влагу, я бешено заорал, выплёскивая в этом крике всю свою боль, печаль и горе, но вдруг что-то щёлкнуло в мозгу - зародилась мысль: «Прав был Сашка». Крутанув руль, я направил свою малышку прямо в столб. Миг. Удар. Звук сминаемого метала, краткая боль и темнота. Когда приехала служба «Скорой Помощи», они диагностировали мгновенную смерть водителя, в том месиве из металла, просто не возможно было выжить.