Начать всё заново

— Паймон?! Па-а-а-ймон! — кричала девушка и, бестолково метаясь, пыталась убежать от опасности и при этом найти подругу. Она мчалась по скверам, однако обогнать собственные мысли она всё равно не могла.       «Её нигде нет, — захныкала Люмин. — Но она же может телепортироваться ко мне в любой момент». Времени на её поиски не было. Главное спрятаться где-нибудь неподалёку. Он бежал за ней по пятам. Девушка чувствовала запах морской воды и шелковицы, звон его амулета на ремне усиливался с каждым шагом. Она боялась за свою жизнь, за Паймон, которая вот-вот появится, но сама она не хотела делать больно человеку, с которым когда-то её так многое связывало. Ведь она не убийца. И та битва… Она надеялась, что больше никогда его не увидит. «Я так глупо повелась на его слова второй раз. О, Архонты, ну почему я не осталась в Мондштадте?»       Когда вместо улиц показались холмы и руины, она ускорилась. Люмин бежала без остановки, уже почти задыхаясь. Погоня. Лихорадочная и бесконечно долгая. Преодолевая грязные лужи, камни и обломки железных роботов, девушка сбивалась с ног, мысленно завывая от досады и царапин. Она замерла за колонной и поломанным Стражником руин, закрыла рот руками, чтобы лишний раз не издать звука. Всё тело дрожало. Спустя несколько минут она услышала знакомый голос. «Нашёл», — подумала светловолосая. Все это напоминало страшный сон. Сухость во рту ощущалась всё сильнее, она задержала дыхание, по её щекам текли слёзы. «Друзья, как же мне вас не хватает сейчас». Парень расхаживал по кругу, осматривая каждый угол. Ему не хотелось это признавать, но она была умна, очень способна в искусстве побега. Внутри него проснулось знакомое чувство эйфории, которое придало ему смелости, быстроту движения и загадочное чувство охотника. Небо на востоке светлело, около горизонта вспыхнули розоватые оттенки. Сколько же она спала? Послышался шорох в кустах и ветвях деревьев, первое несмелое чириканье. — Вот скажи, зачем ты пришла в Ли Юэ? Ты конечно же рада, что снова встретила меня, но зачем страдать, если можно быть счастливой? По-моему, выбор очевиден, — его зрачки то сужались, то расширялись в словно наполненных кровью глазах. Он крутил в руках свой длинный лук. — А теперь мы можем приступить к простому и приятному занятию… Сражению.       Шаг Предвестника был твёрд, а его приближение неумолимо, словно океанский прилив. Люмин внезапно почувствовала силу, кристаллы на её одежде засветились. За спиной появился её родной удобный меч. «Видимо действие трав иссякло. Ну, давай посмеёмся», — подумала девушка, но выходить из укрытия не стала. Её привлекло знакомое фиолетовое свечение у соседней колонны. Аккуратно повернув голову и, вынырнув из-за развалин, она переглянулась с Паймон. Маленькая защитница, заметив бледную Люмин с мечом на перевес, и её напряженный настороженный взгляд, направленный на источник угрозы, всё поняла. Её ладошки сжались, а лицо в немом крике высказывало явно нехорошие слова.       Неожиданно большая рука схватила Люмин за плечо сзади. Она успела только пискнуть. Развернув девушку, он прижал её к себе. Мысленно ругая себя за невнимательность, Люмин ударила Тарталью ребром ладони по бицепсу, и парень, вскрикнув от боли, выпустил противника и сделал шаг назад. Она подпрыгнула и занесла два быстрых взмахов мечом. Успешно увернувшись, он подсечкой опрокинул её на землю, но девушка тут же подскочила и вновь приняла боевую стойку. Где-то рядом она слышала визги Паймон, которая, очевидно, всеми силами старалась помочь подруге и делала всё возможное, но, понимая, что здесь она бесполезна, просто летала вокруг них, иногда подсказывая Люмин следующие действия Чайлда и слепя ему глаза искорками. — Я так и знала! Негодяй! Не трогай её! — надрывно говорила Паймон, которой тоже сильно доставалось.       Она могла исчезнуть в любую секунду, но оставить свою подругу сейчас… Нет, феечка не простила бы себе такого поступка. — Мне просто интересно, как ты собираешься меня победить. Второй раз тебе это не удастся, — промолвил Аякс.       Мечница кричала от ярости. За его непринужденной и невинной внешностью скрывается смертоносный фехтовальщик, безжалостное орудие для убийства. Его изменчивый и непредсказуемый характер так подло обманул Люмин. Тарталья был схвачен физическим ощущением драки. Его серый мундир был немного заляпан недавней кровью. Она не знала сколько они сражались, видимо довольно долго, ведь сил еле хватало на потоки ветра и небольшое торнадо. — Тебе стоило больше тренироваться.       Девушка с трудом уклонялась от его обычной атаки. Выпуская шесть стрел с наконечниками из энергии гидро, парень крутился на месте, поспевая за бегающей Люмин. Пригнувшись от очередных клинков из воды, которым было где разгуляться на открытом пространстве, девушка увидела несколько приближающихся фигур. — Держись, я сейчас! — обратилась демоница к подруге, летя к людям.       Тарталья, заметив посторонних, стал резче нападать на уже уставшую и вымотанную девушку, собираясь закончить эту игру. — Девочка, которая отправилась спасать мир, в конце концов спасает одного человека: себя, — продолжал отвлекать её Чайлд. На его губах играла изуверская усмешка.       Одна стрела вонзилась ей в голень, другая – в живот. Девушка вскрикнула, а парень снова ударил её. Никаких действий она уже не предпринимала. Голова загудела, вокруг всё потемнело, горло саднило, а на языке отчётливо ощутился металлический привкус. Девушка сглотнула, заслышав усиливающийся звон клинков, приготовившись к своей участи. В голове пронеслась мысль о том, что смерть её вот-вот настигнет, отчего захотелось рассмеяться. И только сейчас она заметила невообразимой красоты рассвет.       «Красота, живущая лишь краткий миг. Столь совершенна, что она не может длиться долго. Она приходит, чтобы украсить нашу жизнь, а затем исчезает, унесенная ветром. Оставаясь навеки в памяти». Именно в этот миг Люмин осознала многое… По склону бежало трое знакомых фигур, но она не успела разглядеть, кто это были. Паймон и Ноэлль, создавшая щит вокруг себя, старались пробираться сквозь водную стихию. Кэйа морозил потоки, крича что-то вроде: Не допускайте обморожения! Дилюк бежал следом. Маленькая фея громко закричала, увидев, как Тарталья сильно ударил её подругу. От её крика друзья словно вышли из оцепенения.       Когда над Люмин зависла угроза смерти, она начала понимать, что её подлинные мечты не так уж и грандиозны, и все они сводятся к одному: любви. Материальные ценности и амбициозные цели меркнут, как звезды, а любовь к родным, к друзьям, к путешествиям по Тейвату остается. Возможно это и есть цель человеческой жизни, помимо поисков брата. Итэр… Перед глазами возник образ худого юноши со светлыми волосами, протягивающего на руке белый цветок. — Люмин!       Послышался хруст. Путешественница успела еле слышно выдохнуть перед тем, как почувствовать острую и невероятно сильную боль в грудной клетке. Согнувшись в три погибели, она выронила своё оружие и схватилась за то место, куда пришёлся удар. Её стеклянные глаза, из которых брызнуло пару слезинок в тот момент, туманно уставились сквозь противника и бегущего к ней мечника. Девушка ощущала, как теряет связь с реальностью. Падая на землю, она поняла, что ей тяжело дышать. Очень тяжело. Красноволосый парень отбросил меч в сторону и тут же подбежал к ней, опускаясь на колени, судорожно всматриваясь. Доносился хриплый кашель, девушка захлебывалась собственной кровью, что ручьями текла по подбородку. Из её тела торчали грубые стрелы. Она непременно узнала его. Красивое, накаченное тело, утонченные черты лица, длинные и бархатистые алые волосы, и такого же цвета глаза, радужка которых сейчас была почти вся закрыта чёрным зрачком. — Это я, Люмин, – пытался успокоить её Дилюк. — Ты слышишь меня?       Девушка начала прикрывать глаза. Жгучая пульсирующая пытка. Прикусив щёку изнутри, она еле сдерживалась, чтобы не зареветь. — Не теряй сознание. — Парень легонько тряс её за руку, чтобы она не отключилась. Он ещё что-то бормотал, страдая от безысходности, но Люмин его не понимала, звук искажался. — Я так хотела, чтобы ты был рядом со мной... — взглянув ему в глаза, она провалилась в сон, не справившись с новой подступающей болью, пронизывающей всё тело.       Парень взвыл, не веря, что это её последние слова. Его вдруг захлестнуло чувство нереальности происходящего. Такое попросту невозможно! Он с отчаянием перекладывал её голову в дрожащих ладонях и поправлял испачканные кровью и грязью складки одежды. Он больше никогда не посмотрит в жёлтые глаза, не ощутит теплоту её тела. Она умерла – умерла от рук Фатуи. Снова смерть близкого человека у него на глазах. Столь трагичная и мучительная. Услышав этот пронизанный болью крик, дерущиеся немного стихли. В этот момент Ноэлль далеко откинуло волной, повезло, что не на камни, а Кэйа, отступив от чёртова Предвестника, помчался к товарищам. Капитан не успел... Не успел помочь как и тогда. Он всхлипнул и бросился к раненной девушке, смотря на поникшего и потерянного брата, потерявшего смысл жить. На его искривленное страданием лицо, на его иссохшие губы. Слышать его плач было невыносимо. Благодаря горничной, которая тянула время и не подпускала противника к ним близко, Кэйа осторожно прислонился ухом к груди девушки. Спустя, бесконечно длящуюся минуту, рыцарь расслабил плечи и натянуто приподнял уголки рта. — Дышит. Слабо, но дышит. — шёпотом еле слышно произнес Крио носитель.       Сердце парня замерло, он немного выдохнул, но продолжал смотреть на брата с мольбой защитить несчастную. Где-то поодаль послышался безумный смех. — Я сделал это?... Я…Что я наделал? Ахаха. — истерически произнес Предвестник, уставившись мокрыми от слёз глазами на свои окровавленные руки, со скрюченными, похожими на когти пальцами.       Чайлд смотрел то на лук, то на тело девушки, которое валялось в красной луже среди травы и механизмов стражей. «Кто знает, может, я и впрямь сумасшедший, и всё, что во все эти дни было, играло только в моём воображении…».       Дилюк встретился с задумчивым и рассеянным взглядом. Он увидел бледное лицо, покорность, робость в движениях и даже раскаяние, следы какой-то мертвящей тоски за увлечение сражением. Он много раз сталкивался с насилием, но ещё никогда не встречал никого, кто делал бы это с такой лучезарной улыбкой, как у Тартальи. Красноволосый нехотя отступил от возлюбленной. Несмотря ни на что, ненависть к противнику была сильнее волнения. Равнодушие, безумие, скука – эти мотивы агрессивного поведения Дилюк прекрасно знал. Он вцепился в меч до белых костяшек и почувствовал, как у него дёргается челюсть. Непослушные волосы его вспотели, а к щекам прилила кровь. — Дилюк! — испугался рыцарь. Но тот выдержал его быстрый взгляд и напряг мускулы, приготовившись к драке.       Окружая себя языками пламени, Дилюк беспощадно отбросил врага и нанес ему Пиро урон огненным фениксом. Тарталья снова засмеялся, ведь он не приносил ему никакого вреда. — Постой-постой. Так ты и есть её...       Он резко замолчал и стал судорожно глотать воздух. Парень почувствовал сковывающий холод. Кэйа приморозил его к земле. Но, быстро вырвавшись из ледяных оков, он бросился прочь, ухмыльнувшись и натянув маску на лицо. — Всё, что хотел, я уже сделал. Не желаю тратить на вас своё время.       Такое отчаяние, и такой цинизм гибели вдруг овладели им, что он просто махнул рукой. Сожалеет ли Чайлд? Да, очень, но он выполнил свой долг.       Юная горничная Ордо Фавониус побежала за ним следом, оставляя за собой лишь оранжевое Гео свечение. И в этот миг гнев Дилюка покинул его. Вот так просто. Его руки безвольно повисли, плечи опустились... Он будто признал поражение. — Дилюк, ты кретин! — рыцарь видел его сквозь пелену поднятой в воздух пыли, песка и дыма. — Ты хоть иногда думаешь своей головой?! — заорал на брата Кэйа. — Двоих раненных мы бы даже и не пытались унести! Опять решил играться в героя?!       Дилюка словно током ударило. Он ещё никогда не видел его столь встревоженного, но извиниться перед ним, показать свои эмоции он не мог. Не стоило Кэйи вмешиваться. Он оглядел брата с нескрываемым любопытством, а затем воткнул меч в землю и опёрся на него. Увидев, как малышка Паймон летает рядом с лежащей подругой, оба тяжко вздохнули. Они подошли к девушкам. Раздался глухой, сдержанный плач, вскоре перешедший в рыдания. Малышка зажимала себе рот уголком плаща и билась в слезах.