Dia bho na h-achaidhean

С точки зрения Геральта ситуация была крайне неловкая, а ещё и очень глупая. Ему бы отвернуться к другой стенке, накрыть голову подушкой и уснуть дальше, но около пяти утра он проснулся от тихого, тонкого и методичного звона. Сначала ведьмаку показалось, что звук похож на тот, с которым обычно появляются призраки неупокоенных людей, но потом его чуткое ухо уловило дребезжание, которое больше было присуще металлическим столовым приборам. Затем он уловил тихий скрип дерева и окончательно понял, что происходит за стенкой. За стенкой занимались сексом — медленным, чувственным, судя по звукам. Больше Геральт ничего толком не мог услышать, ну, разве что совсем уж какие-то отголоски дыхания. Ни слов, ничего такого, что могло бы сделать саму ситуацию еще более смущающей. — Холера, — тихо буркнул ведьмак, коря себя за неумение моментально проваливаться снова в сон, как только становилось понятно, что нет никакой опасности. — Что же за… Нет, Геральт знал, что если уж проснулся, то уснуть обратно не получится. И не важно сколько он спал и насколько разбитым был. Проснулся — это проснулся. «Вер-р-рнон», — уловил чуткий слух, и ведьмак застонал. Ему вовсе не хотелось быть в курсе чьей-то личной жизни. К тому же, как раз-таки про Йорвета хотелось знать как можно меньше. Геральту хватало и того груза информации, что у него уже был, и обогащать его новыми знаниями ему совершенно не хотелось. Тем более такими… — Йорвет, Йорвет… — Ведьмак мысленно откатился к моменту их первой встречи в Вергене. То сраное дело Саскии изрядно подмочило репутацию Геральта. Не так чтобы она и до этого была хороша. Проколы, увы, случались — никто не был идеален, чтобы там о себе не думала Йеннифер (уж она лажала так, что случались международные скандалы, одна выходка с садом Фрейи чего только стоила). И всё же смерть Саскии слишком задела Геральта. Настолько слишком, что ему всё еще снились кошмары с подробностями того времени. Если Регис не соврал (что мало вероятно, почему-то что вампиры, что Йорвет никогда не врали, могли недоговаривать, но не врали), и к этому действительно причастна каким-то боком госпожа Эйльхарт, тогда всё, что происходило в Вергене, приобретало совершенно другое значение. «Tha gaol agam ort nas motha na bàs», — пробрался в сознание хриплый шепот Йорвета, и Геральт снова чертыхнулся. В теории ведьмак знал, что из себя представляет О’Ри, но на практике у него никогда не получалось соотнести это знание с Йорветом, тощим мужчиной неопределенного возраста без одного глаза. На Йорвета никогда не реагировал медальон, никакими магическими способами его тоже нельзя было проверить (уж Йеннифер столько раз пыталась, а всё у нее ничего не выходило). И сложить все эти знания и реальность не получилось. Не складывалось, не склеивалось ничего. И всё же забавно было знать, что это именно Йорвет повелительным и властным движением тощей жилистой руки остановил разъяренного дракона от атаки простым: «Угомонись…» Это слово было произнесено с такой небрежной вальяжностью древнего бога, что становилось не по себе. И дракон остановился, замер как вкопанный, виновато прижимая огромную башку к земле, стелясь по ней хвостом. Вампиры, конечно, не склонялись перед Йорветом, но вели себя с ним максимально корректно, вежливо и как с равным. «Thoir dhomh barrachd», — тихо шептал за стенкой Йорвет, очевидно скребя пальцами по столу. Геральт с раздражением встал с кровати, отходя к окну, надеясь что хоть около него станет хоть капельку тише. Чужая личная жизнь его не должна была волновать. И всё же было тяжело признавать, что ведьмаки были перед тем, чем был О’Ри на самом деле, совершенно беспомощны. Йорвет владел Голосом, давным-давно утерянным умением влиять на других живых существ с помощью особенного тембра речи. Сильнее всего под влияние попадали люди, слабее — вампиры. Сам Регис объяснял это тем, что они миру совершенно чужие. Но тут возникало одно противоречие. Люди, если верить официальной науке и её находкам, тоже были совершенно чужими этому миру. Первые корабли людей пришли морем, но откуда —неизвестно. Отследить их путь было невозможно, так как где-то посередине Великого Океана бесновался беспощадный Мальстрём, шторм непонятного происхождения, буря, которая была всегда… и Йорвет с его вечным: «dyn», в конце фраз. Как же это раздражало в Вергене. От эльфского языка остались ошметки, в основном только те, что были пригодны для использования магичками, но всё же все знали «dh’oine» — это человек, не совсем почтительное, скорее даже презрительное обозначение для всего рода людского от уже вымершей расы. «Dyn» — как когда-то объяснил Регис, — это слово-первооснова. "Сначала, — напевно и насмешливо, рассказывал вампир, — был dyn, что значит «смертный» и только потом появилось dh’oine". С Регисом вообще на всякие исторические, мифологические и даже местами лингвистические темы было интересно общаться. Вампир почти никогда не говорил загадками, охотно делился знаниями под смешки закатывающего глаза Детлаффа. Как-то интереса ради Геральт поинтересовался, кого Регис знает дольше — Йорвета или Детлаффа. И ответ ведьмака удивил. Вампир дольше знал Йорвета, но насколько именно относительно своей долгой жизни — не сказал. Из задумчивости Геральта выдернул звук вскипающего чайника. Неловкая ситуация наконец-то закончилась, а значит, можно было выйти на кухню, которая бесстыдно использовалась хозяевами не совсем по назначению. «Ханжа», — сам себя беззлобно обозвал Геральт, выходя из гостевой спальни. Откровенно растрепанный Йорвет колдовал над чем-то в сковородке, а Рош с довольной рожей заваривал чай. Впрочем, сытое довольство сползло с лица детектива как только он увидел ведьмака. — Доброе утро, Геральт. — Доброе, — мельком ведьмак заметил тонкую, ехидную усмешку, мелькнувшую на лице Йорвета. Кажется, всё это было небольшой местью ему за столь несвоевременное вторжение вчера. Вернон, вероятно, ничего не знал об этой мести, так что он тут, скорее всего, жертва мстительности Йорвета. — Так что там за Ласточка? — сразу в лоб спросил Вернон. Конечно же он запомнил вчерашнее обещание Йорвета рассказать про всё с утра. А Геральту опять стало неловко. Вся эта тема была для него очень личной, в неё он старался никого не пускать. Йорвет в этом оказался совершенно случайно. Как и Регис, и еще несколько других человек, некоторых из которых больше нет в живых. — О, это прозвище одной девочки? — голос Йорвета звучал спокойно. — Хотя, я полагаю, она уже девушка — столько лет прошло… В миру её звали Цирилла… — Фиона Рианнон… — И ещё с десяток имён, — перебил ведьмака О’Ри. — Никогда не понимал привычки южан навешать на себя как можно больше имён. Словно это хоть когда-то и кому-то помогло… Поэтому мы будем проще — Цирилла, её зовут Цирилла, можно просто — Цири. — И что же в ней такого?.. И что вообще с ней?.. — Она пропала. Исчезла, я… — Геральт и сам не ожидал, что у него так просядет, так дрогнет голос. — Ты слышал легенду о Ларе Доррен и Крегеннане из Леда? — Поэма о Чайке и Медведе? — Вернон удивленно перевел взгляд с ведьмака на любовника. — А это тут причем? — О… Поэма о Чайке и Медведе? — задумчиво протянул Йорвет. — Да, пожалуй, это бы тоже подошло… Ох, впрочем, мы же сейчас не о названии говорим. Как ты знаешь, Вернон, у них было общее потомство. Единственный ребёнок. — Да, да, да, я проходил в школе историю. Она очень мутная, очень всратая и непонятная, — отмахнулся Рош. — Какое отношение это всё имеет к этой девочке, которая пропала? — Цири её прямой потомок… Что хуже — она носитель Старшей Крови. — Не смешно, — буркнул Вернон, разливая по чашкам заварившийся чай. — И не может быть, иначе бы девочку давно уже забрали на опыты. — Ну, это практически и случилось, — Геральт прислонился плечом к дверному косяку. — Так я с ней и познакомился. Меня… наняли чтобы спасти её. — Ведьмака?.. — сомнением в голосе Вернона можно было просто убить. — Когда хочется есть, берешься за любую работу, обещающую деньги. А этот заказ… он… обещал много денег. Я тогда еще не состоял на государственной службе, а просто шел по Пути. — И? — Если тебя всё интересует вкратце, то в итоге всё кончилось тем, что она пропала, — закончил «пересказ» Йорвет, снимая с плиты сковородку, и ставя её на стол. — Ничего не понял. — Ты же хотел вкратце, — поддел Роша Йорвет. — Не настолько же! — Нельзя иметь всё сразу, — философски заметил О’Ри, жестом приглашая Геральта к столу. В этот момент где-то в спальне истошно заорал телефон. Вернон, выругавшись, подскочил с места, оставляя Йорвета и Геральта наедине. — Он понятия не имеет, что ты такое, — ведьмак сел за стол и внимательно уставился на О’Ри. — Ты — тоже, — мягко ответил Йорвет. — И это хорошо. — Как ты познакомился с Регисом? — Я оказал ему одну услугу, — этот ответ означал: «Я ничего тебе не скажу на самом деле». — Какую? — Важную для него услугу. Ты не поймешь, dyn. — А с Детлаффом? — О, а это была забавная история. Он потерял часть себя, когда рассыпался на стайку мышей. Одна из них запуталась в паутине арахнида, и я её спас. А Детлафф просто зашел поблагодарить. Физические раны у вампиров заживают очень быстро, а вот ментальные — нет. И потерять, хоть и маленький, но всё-таки кусочек себя — это больно. — И когда произошла эта трогательная история? — Геральт с неожиданным аппетитом посмотрел на содержимое сковородки. Казалось бы простая яичница с беконом и овощами, а чувство голода накрыло ведьмака с головой. — Тебя так волнуют точные даты? — беззлобно усмехнулся Йорвет. — Мне хочется знать… — А мне кажется, что нет, — мягко отрезал О’Ри. По его тону совершенно точно стало понятно, что продолжения беседы не будет. Впрочем, его бы и так не случилось, так как в кухню зашел Вернон с крайне задумчивым выражением лица. — Новый труп? — обеспокоенно спросил Геральт, ожидая услышать подтверждение худшим своим подозрениям. — Нет, но, видимо, скоро будет, — Вернон как-то устало вертел в руках телефон, когда садился за стол. — Приехала магичка из Ковира, которая участвовала в ликвидации последствий от действий нового «Альзура». — И? — заинтересованно протянул Йорвет. — Йеннифер устроила скандал. Пытается живьем сожрать Фольтеста, который ей ничего не сообщил. Чего она такая припадочная? — этот вопрос был уже обращен к Геральту. Тот лишь пожал плечами. С годами он смирился с характером Йенны. Научился её осаживать в нужное время и перестал терпеть хамское отношение к себе. Геральту всегда было жалко не привыкших к характеру Йеннифер людей. Иногда, глядя как магичка доводит до сердечного приступа свою очередную «жертву» ведьмак думал: «Как хорошо что не сложилось». По-серьезному не сложилось, а так… Йенна в койке была хороша, чего скрывать, поэтому периодически они спали друг с другом, но иногда Геральту казалось, что это от огромной и черной безысходности. — А что за магичка? — Трисс Меригольд, вроде как родом из Марибора, — на этом Йорвет тихо рассмеялся. — Ты чего? — Вернон внимательно уставился на любовника. — Марибор же!.. Ой, серьезно? Не понимаете? Оригинальный Альзур очень сильно начудил под Марибором. Мне кажется, что это просто-таки знак свыше для вас, что госпожа Меригольд вам поможет.

**

— Ты думал, что так будет? — Киаран осторожно прижимал к себе урну с прахом приемного ребенка. — Что так всё случится? — Я — нет. Я никогда не владел даром прорицания, deartháir. Он в целом не очень и свойственен нашему виду. — Я знаю, но… жаль. Возможно, у меня была бы возможность спасти Аля, — Киаран прижал урну с прахом к себе еще крепче, осторожно перешагивая через вековые сосновые корни. Братья были в лесу около Вызимы. Солнце упрямо и неприятно светило в самом зените, раздражая их одинаково сильно. Ещё какое-то время они шли молча, думая каждый о своем, пока не вышли к обрыву, с которого открывался вид на лес и немного на город. — Мне жаль, — голос Йорвета был глухим, надтреснутым и полным горечи. — Не бери это на себя, — Киаран медленно раскрутил узкое горлышко урны и тяжело вздохнул. — Это и моя вина тоже, deartháir. Мои действия привели к… — Остановить, пожалуйста, — младший из братьев тяжело вздохнул и повернулся к старшему. — Iorrae, ты уже здесь ни за что не можешь нести ответственность. Ни здесь, ни где бы то ни было еще на этой планете. — Но я… — Deartháir, если следовать твоей извращенной логике, то я тоже виноват во всем. Ведь я последовал за тобой, я не смог когда-то тебя отговорить от некоторых действий. И в этом случае я тоже виноват, в том, что происходит сейчас. В том, что случилось с Альвином. — Кир, ты… — Deartháir, этот мир, вся его жизнь… — Киаран обвел взглядом окружавший его пейзаж, — Tha thu nach eil a dhiadhachd bho na h-achaidhean, Iorwerth. Мы больше ничего не можем сделать в этом мире. Только смотреть на него. В нём больше не осталось ни одного храма, который был бы посвящен тебе, брат. Ты больше не божество с полей, Йорвет. Поэтому… помоги мне развеять прах ребенка, который был дорог нам обоим. Йорвет горько вздохнул, закусив губу, чтобы не начать спорить. В глубине души он прекрасно понимал, что Киаран прав. Они уже ничего не могли сделать, могли лишь наблюдать и пытаться хоть как-то помочь. — Ты — прав, — Йорвет выдохнул и следом за братом зачерпнул из урны небольшую горсть праха для того, чтобы отдать её на волю ветра. — Как там было в старой колыбельной? — Luí go socair, luí go ciúin, — начал петь Йорвет, делая небольшие паузы, вспоминая строки, — Codladh sámh, a ghrághil. Fan id' shuan, a thaiscidh buan, go n-éirí tú ar maidin*…