Ре мажор

Белль ходит взад-вперёд, обходя свою палату по бесконечному кругу. Несмотря на то, что вся эта ситуация с Гидрой и Баки немного утряслась, ей все еще неспокойно. Белль постоянно думает о котах, оставшихся без присмотра ну и… да, о Рамлоу. Прошел еще день с того момента, когда он покинул ее палату, едва не отхватив от разъяренного Барнса, с тех пор так ни разу и не пришел. Это нервировало. Она подходит к окну, открывая его настежь и вдыхает полной грудью зябкий утренний воздух. Белль ежится, потирая плечи и пряча ладони в длинные рукава свитера; теперь даже хорошо, что часть ее одежды осталась на кампусе, ей хотя бы есть, что носить. Нужно поговорить с Броком, даже если это не самая лучшая идея. Все эти дни Баки почти не отходил от нее, а Белль ни за что бы не решилась попросить у него напрямую о встрече с Рамлоу. Хотя бы потому, что они едва наладили свои отношения, а хрупкое равновесие Барнса расшатывать не хотелось. Сейчас ей выдался отличный шанс, потому что Баки около часа назад увел куда-то Стив, весьма удрученный и радостный одновременный, видимо просто от пребывания друга рядом. Она же не выходила за пределы своей палаты более пяти дней. С той близости в душе, Баки больше к ней не прикасался, точнее прикасался конечно, но только для того чтобы помогать передвигаться (хотя Белль и сама прекрасно справлялась с этой задачей) или принимать пищу, но и тут Белль считала, что вполне была в состоянии выполнять такие простые задачи, однако позволяла Баки заботиться о себе — ему это было необходимо. Белль понимает, что Баки все еще винит себя, за все что приключилось с ней — и в глубине души не перестанет никогда — оттого он желает заботиться о ней, не просто потому, что любит, но и хочет искупить свою вину. По крайней мере, Белль пришла к этой мысли после новой, можно сказать, негласной традиции Барнса — укладывая ее спать, каждую ночь после нежного поцелуя в лоб, бормотать одно и то же «Прости». Он такой неисправимый. Но Белль не хочет противиться, убеждать его в собственной неправоте, если Баки так легче, пусть будет как есть. Каждый борется с чувством вины по-своему, а Баки уже достаточно здоровый и осознанный ментально, чтобы разбираться с подобными проблемами самостоятельно. Проще говоря, Белль хочет верить в него и его здравомыслие. А вот в собственном здравомыслии она уже давно начинает сомневаться. Белль только недавно осознала, какой неосторожной была. Всего два раза они занимались с Баки любовью и оба раза она не удосужилась подумать о безопасности. Уже взрослая, а ведет себя, порой, как несмышлёный ребенок. Баки хоть и пришел в себя, в его голове все равно царит хаос мыслей и проблем посерьезнее ее контрацепции, она не могла возлагать на него ответственность подобного рода. Если она забеременеет от Баки… Белль накрывает пылающее лицо прохладными ладонями. Лишь мысль о подобном ввергает ее в жуткое состояние смущения, страха и стыда. Но ей нужно что-то придумать, как-то сообщить Баки о своих опасениях, напомнить ему о том, что занятия любовью влекут за собой определённые последствия, которых им лучше избегать. До сего момента Белль даже не представляла себя и Баки в образе полноценной семьи. Конечно, Баки сам по себе — ее семья, она не представляет будущую версию себя без него, но дети в эту картину мира никогда не входили. Белль просто не считает себя достаточно зрелой для подобного этапа жизни. Она и дети? Какой-то абсурд, это даже смешно. Белль трясет головой, желая забыть эти образы поскорее. Да, она обязательно поговорит с ним об этом в подходящий момент, а сейчас ей нужно решить другую проблему. Сидеть в четырех стенах почти целую неделю, становится невыносимым. Она решает, что, если даже не найдёт Брока, хотя бы прогуляется. Осторожно выглядывая в коридор, Белль убеждается, что там пусто и тихо спешит выскользнуть из-за двери. Стены знакомого медицинского отделения нагоняют на нее не самые приятные воспоминания. Здесь она впервые очнулась, когда попала в ЩИТ — пыталась помочь Баки пройти обследование, когда он не подпускал к себе ни единой души — сюда же наведывалась к доктору Райнеру на процедуры. Горло сдавливает от накатившего грустного чувства, с тех пор утекло много воды, но воспоминания так свежи. Доктора Райнера больше нет, а Баки уже не тот дикарь, бросающийся на все живое. Хотя… порой Белль кажется, что этот загнанный зверь внутри Барнса будет жить всегда, она часто видит его в отражении глаз Баки, когда он чувствует злость, страсть и даже любовь. Агрессия. Первобытная, чистая, разрушающая его изнутри и в тоже время будто подпитывающая, стимулирующая его чувствовать. Это с ним сделали в Гидре, и это останется с ним навсегда. Белль опасно оставаться с Баки, она понимает. Ведь никто не знает, что может спровоцировать возвращение Зимнего Солдата, но… этого недостаточно. Угрозы ее жизни оказалось слишком недостаточно, чтобы Белль смогла отказаться от Баки, чтобы это хоть как-то повлияло на силу ее чувств к нему. Белль задумчиво заходит в лифт, и нажимает кнопку первого этажа, она загорается бледным свечением, и стеклянная кабина плавно едет вниз. Собственно, где ей вообще искать Брока и что она хочет ему сказать? Точно ли стоит это делать? Из-за своей привязанности к Рамлоу, Белль неосознанно мучает себя и его, возможно ей уже давно следует перестать пытаться наладить с ним отношения, характер которых его полностью не устраивает. Белль не может дать Броку то, что ему нужно, но она эгоистично не хочет терять его, как друга. Что она чувствует к нему? Едва ли что-то похожее на его чувства, но это определённо что-то тёплое и светлое, что не хочется забыть и втоптать в грязь. Тренировочный полигон оказался забит бойцами, тренировка в самом разгаре. Здесь стоит уже знакомый гул тяжелых берцев о землю, и басистые перекрикивания командиров. Белль сложно скоординироваться, глаза разбегаются, и она совсем не может выцепить из этого хаоса знакомую фигуру. Она неуверенно ходит взад-вперед, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Многие уже заметили на поле ее появление, но продолжали свои тренировки бросая короткие удивленные взгляды. Они заставляют Белль нерешительно остановится, она мнется на месте довольно долго, прежде чем незнакомый голос окликает ее откуда-то сбоку. — Ты Белль, верно? Оборачиваясь, Белль видит высокого, крепкого мужчину, он держится уверенно и оглядывает Белль с легкой усмешкой. Он не просто рядовой боец, раз может позволить себе стоять здесь, отвлекаясь от общей тренировки. — Да, — тихо отзывается Белль. — Джек Роллинс. — Простите, что помешала, я просто хотела… — Брока ищешь? Белль смущенно опускает голову, недоумевая как он так быстро догадался. — Эмм… да, могу я с ним поговорить? — Командира здесь нет, — качает головой Джек, почесывая подбородок. Он продолжает без стеснения изучающе разглядывать Белль, что начинает напрягать. Хочется поскорее ретироваться подальше и не только от Роллинса, но и сотни других заинтересованных мужских взглядов. Однако Джек, словно, специально тянет шарманку, говорит немного, по мере поступления вопросов. — Я заметила, — она неловко дёргает уголками губ, в попытке улыбнуться. Джек продолжает угрюмо молчать, со сложенными на груди руками и кажется он совсем не испытывает какой-либо неловкости. — Может, вы бы могли подсказать мне где его найти? Его редкие брови едва меняют положение, приподнимаясь. Мужчина молчит секунд пять, прежде чем неспеша ответить: — Брок сегодня проводит занятия в тренажёрном зале, можешь попробовать его отвлечь, но я бы не советовал. — Тренажёрный зал, ясно. Спасибо, — Белль спешит забежать обратно в здание, и она даже не раздумывает над советом Джека, а пытается вспомнить, как именно найти тренажерный зал и очень надеется, что это тот самый, в котором она когда-то застала Стива Роджерса; потому что, если на кампусе их несколько, она пробегает в поисках до завтрашнего дня, а точнее до момента, пока ее не поймает Баки и задаст пару неудобных, но резонных вопросов, еще и разозлится жутко. Ей повезло, визуальная память оказывается не самой слабой стороной Белль и она довольно быстро находит нужный корпус и этаж. Звукоизолирующие створки стеклянных дверей разъезжаются в стороны с тихим шипением, стоит ей подойти вплотную, и первое, что доносится до ее ушей это отборный мат и тяжелые хлопки ударов. Здесь не так много народу, всего два бойца схлестнувшиеся друг с другом в яростном захвате и сам Рамлоу, стоящий неподалеку, и раздающий указания, приправленные нелестными комментариями. — Следи за его рукой, блять, рукой, которая прилетит тебе в ебальник, если ты будешь таким рассеянным, — рявкает Брок, одаривая пыхтящего парня чувственным подзатыльником. Второму удаётся уложить противника на лопатки и Рамлоу небрежно машет рукой, жестом призывая заканчивать. — Еще раз, то же движение, но быстрее. Я покурить успею, пока ты делаешь свою подсечку. Дави всем весом, распределяя на правую ногу, понял? — Да, сэр, — на шумном выдохе отзывается один из парней. Они совсем молодые, возможно отличившиеся новобранцы, раз Брок готовит их индивидуально. Это восхищает, но Белль трудно мысленно им не посочувствовать; совсем запыхавшиеся и измотанные, пот стекает с них градом, и они явно здесь не меньше пары часов. Она хочет тихо добраться до ближайшей скамьи и дождаться окончания тренировки, но стоит ей пройти пару метров от порога и Рамлоу замечает ее, Белль ловит на себе его пристальный, слегка удивленный взгляд, однако он продолжает тренировку, как ни в чем ни бывало, более не одаривая ее вниманием. Немного неловко, но раз ее не выгоняют, значит она может подождать здесь? Белль соглашается с внутренним голосом и садится на скамью, следя за тренировкой. Ей нравилось наблюдать за Рамлоу в работе, она это поняла еще в тот день на полигоне. Каким бы несносным не казался Брок, во время работы он кажется собранным и ответственным, доходчиво доносит информацию (пусть и грубо), не жалеет времени на разъяснения и выглядит увлеченным, и втянутым в процесс работы с головой. Оно и понятно — работа занимает в жизни Брока не самое последнее место, если не первостепенное. Белль ловит себя на мысли, что совсем ничего о нем не знает: увлекается ли он чем-то еще, чем занят в нерабочее время или как он попал в ЩИТ? Элементарно, какой кофе предпочитает? Она вдруг, не отдавая себе отчета, начинает разглядывать его слишком детально, так, как не делала до этого ни разу. Подмечает крепко слаженную фигуру, пугающе натренированные мышцы рук, с заметным переплетением взбухших вен под смуглой кожей. Черная форменная борцовка прилегает, как вторая кожа, Белль может разглядеть движение каждой напряженной мышцы. Она справедливо признает, что Брок Рамлоу красив. Белль легко может представить его на обложке какого-нибудь мужского журнала, вроде, «Men`s Health» и прочих. Проходит еще около часа прежде, чем Брок наконец отпускает измотанных новобранцев, едва волочащих ноги к выходу из зала. Белль жалостливо провожает их взглядом и улыбается плюхнувшемуся на скамью рядом с ней Рамлоу. Он широко расставляет ноги, устало облокачиваясь о стену позади и буравит пустым взглядом пространство перед собой. — Устал? — тихо спрашивает Белль, наклоняя голову. — Чертовски, — все на что его хватает. — Хочешь воды? — Белль имеет острое желание помочь хоть чем-то. — Не помню куда забросил бутылку, хер с ней. Забей. — Сейчас отыщем. Белль резво поднимается на ноги, принимаясь искать бутылку с водой. Она шарит по всему залу в процессе усердных поисков, а Рамлоу наблюдает за этим и не понимает смеяться над ней, поругать или быть благодарным. А лучше всего спросить, наконец, какого черта она здесь? Бутылка находится на одном из тренажерных снарядов, и Белль радостно мчится к Рамлоу, потряхивая добычу в руке. — Вот и нашлась. Прежде чем отдать, она заботливо откручивает крышку и только тогда протягивает бутылку Рамлоу. От такой заботы у него сводит мышцы лица, черт знает, как на это реагировать. Нравится ему это или раздражает — трудно понять. Скорее всего и то, и другое. Доброта Белль раздражает его, потому что безумно нравится. Он жадно припадает к горлышку бутылки и осушает ее до дна, в несколько больших глотков. Хорошо. Теперь он чувствует себя намного живее. — Ну и? Чего приперлась-то? Как обычно. Брок сама учтивость. Белль разводит руками, неловко мнется на месте и снова сцепляет ладони вместе. — Я… прости, что вот так заявилась. Но… я… — Белль чуть было не роняет извинение, она была уверена, что хочет извиниться перед Броком за Баки, но в ту же секунду вовремя одергивает себя. Рамлоу это не понравится, он не раз психовал в ответ на ее сожаления, пора бы уже усвоить. — Просто хотела тебя увидеть, вот… По сути, это было правдой, но теперь Белль кажется, что это прозвучало слишком… интимно? И не только ей, похоже Брок удивлен. Он недоверчиво щурится и дергает головой, недоумевая. — Увидеть меня? — Ну… да, и узнать, как ты? Тебе ведь тоже досталось в тот день, а с того проишествия в палате ты не приходил, вот я и… переживала. Брок шумно дышит через нос, молча слушая ее лепет. Эта девчонка не отстанет, да? Она носится за ним как хвост, совсем не воспринимая его чувства всерьез. Хоть понимает, что ее слова затрагивают самые глубокие и потаенные струны его души? Какая безответственная и бесстрашная особа. — Переживала значит, — усмехается Брок, отбрасывая бутылку и поднимаясь со скамьи. — Как видишь, я в полном порядке, принцесса. А еще у меня совсем нет времени, так что возвращайся к себе в палату, тебе вообще можно вот так разгуливать? Не дожидаясь ответа, Рамлоу направляется к выходу, и Белль спешит за ним, стараясь не отстать. — Постой, по поводу Баки… — Даже не начинай, мне до лампочки. Брок ни на секунду не сбавляет шаг, Белль приходится практически бежать. — Я люблю его! — выпаливает Белль, громче, чем планировала, хватаясь за руку Брока, наконец останавливая. — Интересно, зачем мне это информация? — цедит он, едва разжимая челюсти. Чего добивается Белль, говоря ему такое? Он, черт побери, не дурак и без ее признаний понял, что она неровно дышит к этому столетнему киллеру советов. — Просто подумала, что тебе нужно знать. Помню, что ты не любишь мои извинения, но мне правда жаль и… я совсем не зла на тебя за то… ну, что ты сделал в палате, — Белль имеет в виду тот поцелуй Брока, он это понимает, только по залившему ее щеки румянцу. — Замечательно. Мне намного легче, а теперь топай к себе, — как можно небрежней отмахивается Брок, словно от надоедливой мухи. — Я хотела поговорить с тобой нормально… — Белль, мне нужно уезжать. Серьезно, заканчивай думать о какой-то херне, я не нуждаюсь в твоем подбадривании. — Я не подбадриваю тебя, — она совсем тушуется, обида встает в горле мешая говорить внятно. — Почему ты так говоришь? Я просто хотела провести с тобой время... Брок не сдерживает ехидного смешка, не сбавляя темп. — Сколько раз мне повторять, что мы с тобой не друзья? Белль обессиленно останавливается, обиженно поджимая губы. Слова Рамлоу больно проходятся по сердцу. Да, может они не друзья, в общем понимании этого слова, но Белль действительно этого хочет. Ей обидно, что Рамлоу не пытается увидеть в ней кого-то еще, не только объект симпатии, но и хорошего друга. Они ведь через столько прошли вместе. Белль слишком много требует? Похоже, что да. Брок мысленно проклинает себя и свою слабость перед Белль, когда останавливается и оборачивается, видит ее скорбное лицо и грустно опущенную голову, руки волнующе теребящие рукава приятного темно-зеленого свитера. Ох, дьявол побери. — Хэй, принцесса. Белль удивленно поднимает на него свой щенячий взгляд, не ожидая, что он еще не ушел. — Если так хочешь, можешь поехать со мной. — Он видит смятение и нерешительность в ее взгляде, поэтому сразу добавляет. — Я предупрежу Роджерса. — Я… не хочу тебе мешать… Брок раздраженно цокает языком, подбоченившись. — Не помешаешь. Мне просто нужно переговорить с одним человеком с глазу на глаз, дело пары минут. А потом… — Рамлоу потирает затылок, словно в нерешительности. — Можем погулять где-нибудь… если хочешь, – он громко кашляет, и бесит сам себя. Что за черт, он будто смущается или что это за дерьмо? — Погуляем? — ее глаза вмиг загораются и Рамлоу не сдерживает скупой, но улыбки. — Вот именно. Белль думает о Баки и насколько правильно будет вот так, почти что сбегать погулять, еще и с Броком, но она так давно никуда не выбиралась, да и Рамлоу обещал предупредить Стива, значит Баки будет в курсе, что с ней все в порядке. Они ведь ненадолго. К тому же, она не обязана спрашивать разрешения на каждый свой шаг, верно? — Конечно хочу. Белль охотно бежит за Броком, не сдерживая радостной улыбки.

***

— Баки, ты уверен? — Стив окидывает беспокойным взглядом голографическую карту местности, на которой, по выбитой из Матиса информации, базируется Гидра. Баки много чего вспоминает, глядя на заброшенное промышленное здание, судя по разведданным ЩИТа, бывшей табачной фабрики, но это только на первый взгляд. — Да. Действующие активы Гидры скрыты под землей, двадцать этажей вниз. Вход через… — он задумывается всего на пару секунд, слишком много неприятных воспоминаний приходит вместе с необходимой информацией. — Лифт. Цокольный этаж. — Можешь сказать что-нибудь о внутреннем устройстве? — раздается грузный голос Фьюри, до этого отмалчивающегося в углу небольшого темного помещения, залитого синим отсветом голографических изображений. Он подходит ближе разглядывая Барнса с незаметным, как ему кажется, подозрительным прищуром единственного глаза. Баки уже понял каким изворотливым человеком является глава ЩИТа. Цель оправдывает средства — если описывать Фьюри одной фразой. Он не будет брезговать помощью даже такого, как Зимний Солдат, если от него есть польза агентству. С такими людьми, как Ник Фьюри стоит быть настороже. Барнс складывает руки на груди облокачиваясь бедром о стол, он буравит Фьюри ответным взглядом грузной хмурости и недоверия. — Могу нарисовать карту. Фьюри довольно кивает, переводя взгляд на молодого агента, стоящего неподалеку от него самого. — Как только карта будет готова немедленно передай данные оперштабу. — Есть, сэр, — решительно отзывается агент. Стив кладет перед Барнсом лист бумаги с развернутым чертежом здания фабрики и карандаш. — Ты уверен, что помнишь все правильно? Баки коротко ухмыляется Стиву, быстро водя карандашом по чертежу. Он помнит каждый чертов коридор и закоулок на этой базе, даже систему вентиляций. Конечно, Зимнему Солдату не разрешалось свободно бродить по базе и уж тем более изучать ее планы местности, но многие из этих знаний были внедрены в голову Солдата искусственно, на случай каких-либо чрезвычайных ситуаций. Зимний Солдат обязан знать какими путями наиболее выгодно будет выводить командиров из здания. Многие локации Баки помнил и видел собственными глазами, а Солдата натренировали запоминать малейшие детали с фотографической точностью. Что ж, оружие Гидры, которое они так старательно готовили, сыграет против них и Баки не может дождаться момента, когда самолично повыдирают глотки каждому, кто находится в этом проклятом месте. У него кровь закипает от одной мысли, в предвкушении скорой мести. — Уверен. Стиву не по себе. Ему совсем не нравится идея возвращения Барнса на базу Гидры. Но как только Баки стало известно о подготовке операции по захвату, он даже не просил и не предлагал взять его с собой. Он говорил со Стивом о деталях операции, будто это что-то само собой разумеющееся и в его глазах читалось лишь «если не возьмешь меня с собой, я пойду туда один». И Стив уверен, что, если бы агентство попробовало воспрепятствовать участию Барнса в операции, тот бы учинил что-то похлеще того побега с Белль. Он бы с вероятностью в девяносто девять и девять процентов отправился бы туда в одиночку, обокрав оружейный цех ЩИТа в придачу со всеми разведанными. Но Фьюри не дурак, ему только на руку воспользоваться умениями Зимнего Солдата, повысить эффективность выполнения операции и вообще прибрать к рукам такое ценное оружие. Да, Фьюри видит в нем такое же безупречное оружие, какое видит Гидра. ЩИТ совсем не против заполучить профессионально обученного агента-суперсолдата, равному целой армии. С его способностями к разведке Ник с преогромным удовольствием одаривал бы Барнса самой черной и секретной работой ЩИТа. Но он зря облизывается, Баки не дурак и агентство скорее обломает зубы о бионический кулак, нежели попытается манипулировать Солдатом. — Ты ведь понимаешь, мне все это не нравится, — вздыхает Стив, наблюдая за тем, как быстро и точно Баки вырисовывает детали схематичного плана здания. — Меньше пессимизма, Кэп, у нас есть все для удачного выполнения миссии, такого шанса может не представится, — влезает Ник, опускаясь на стул напротив. — Без Барнса, придется тяжко. Баки смеряет Ника коротким сердитым взглядом исподлобья. — Что именно тебе не нравится, Стив? – не отрываясь от своего занятия спрашивает Барнс. — Идея твоего участия. Это небезопасно. Мы не знаем есть ли у Гидры какие-либо рычаги давления на тебя, на Зимнего Солдата. — Это не обсуждается. Во-первых, я обязан это сделать. Во-вторых, без меня вы завалите всю операцию. Они улизнут, едва увидев вас на радарах, только я знаю систему их расположения и зону видимости, а еще у них дохрена путей отступления через подземные тоннели, и не забывай про систему вентиляций, — он обводит кругом последний нарисованный проход и отодвигает готовую схему в центр стола. — Эти гниды охотятся за Белль, и я собираюсь самолично устранить каждого, кто к этому причастен. Стив капитулирующее опускает взгляд, опираясь руками о стол. Глупая и заранее провальная попытка отговорить Баки от чего бы то ни было, когда он уже принял решение. Фьюри одобрительно рассматривает размашисто расчерченную Барнсом схему с видом будто словил джек-пот. — Это все что мне удалось вспомнить, уверен по прибытию на место, деталей прибавиться, — он обращается к Нику, но не сводит глаз с Роджерса, стоящего смурнее тучи. — Этого более чем достаточно, для планирования операции. Агент Хилл, займитесь подготовкой, чем скорее выступим, тем лучше. После такого феерического провала, они явно зашевелятся, попробуют улизнуть, так что надо торопиться. — Я поняла, — Хилл забирает чертежи и быстрой, уверенной походкой уносится прочь. — А ты совсем не переживаешь, — неожиданно говорит Барнс, поворачивая голову к Нику, тот приподнимает бровь в молчаливом вопросе. — Очень смелый или слишком глупый. Фьюри ухмыляется, откидываясь на спинку стула, пару секунд раздумывая над ответом. Он прекрасно понимает, что имеет в виду Барнс, а также уровень его подозрительности по отношению ко всему что здесь происходит. Он больше не бесчеловечный убийца с отшибленными мозгами и дикими повадками, Нику стоит подбирать выражения с осторожностью. — Сержант Барнс, — деловито начинает Фьюри, — Мы за этими чертями охотимся, как гончие псы, бог знает сколько лет. И сегодня, они слабы как никогда, даже легендарный кулак Гидры больше не с ними, — одаривает он Баки красноречивым взглядом. — И я, черт побери, готов и с самим дьяволом договориться, если это поможет мне накрыть их логово. Не знаю, как насчет смелости или глупости, но я достаточно отчаян, чтобы вооружить Зимнего Солдата до зубов и натравить на хозяев. Баки вскакивает с места перегибаясь через стол и хватает Фьюри за грудки прежде, чем Стив успевает среагировать. — Баки! — взволнованно зовет он, подскакивая к другу, а еще он и сам не прочь бы вмазать Нику за подобные слова, да слишком хорошо знает его и излюбленную манеру «прощупывать» почву, играя на нервах. В этом он даже чем-то походит на Тони. — Следи за языком, — угрожающе шипит Баки, прямо в лицо Фьюри, старающегося сохранять непроницаемое спокойствие, только вот поджатые губы выдают наличие волнения даже на его бесстрастном лице. Скрежет бионики вызовет напряжение у кого угодно. Ник примирительно поднимает руки: — Вольно, Солдат. Я всего-то пытался разъяснить тебе свою позицию. Бардак нам ни к чему, это сотрудничество выгодно нам обоим, верно? Баки шумно втягивает воздух, прожигает Ника пытливым взглядом еще пару долгих секунд, прежде чем отпускает. — Ник, давай без твоих выкрутасов, — ворчит Роджерс, потирая переносицу. — С операцией понятно, меня больше интересует что будет с полученной сывороткой? — Белль больше не будет участвовать в этом дерьме, — огрызается Барнс, опережая раскрывшего рот Фьюри, едва скрывающего свое недовольство. — Безусловно, — соглашается Стив. — Но у агентства все еще есть часть выведенной сыворотки и формула. Как с ней поступишь, Ник? — Пока не знаю, скорее всего будет заморожена, до лучших времен. Подарить ее больнице не имеет никакого смысла, разовая акция, — жмет плечами Фьюри, идея неудавшегося проекта с чудо-лекарством от всех болезней провалилась, по крайне мере до момента пока агентство не разберется с зачатками вражеской Гидры, дабы исключить возможность кражи. — Все было зря? — напряженно спрашивает Роджерс. — Я этого не говорил. Нужно время, силы и подходящие условия — ничем из перечисленного ЩИТ в данный момент не располагает. Ликвидация базы Гидры сейчас в приоритете, так что сфокусируемся на этом. Как я и обещал, Белль доставят домой, и она останется под присмотром ЩИТа до момента пока миссия по ликвидации не завершится. — И вы оставите ее в покое навсегда, — сухо чеканит Барнс, поднимая на Ника тяжелый взгляд исподлобья. Фьюри разводит ладонями в снисходительном жесте: — Если она сама не захочет продолжать сотрудничество. — Не захочет, — рычит Баки, сжимая бионику в кулак. Раздражающе хитрый Ник Фьюри умеет играть на нервах своей вертлявой манерой речи, и Барнс уже давно чувствует сильное желание прекратить эту встречу как можно быстрее. — Что ж, у вас есть пара дней перед выходом, не будем тратить время зря и займемся делами, — будто прочитав его мысли говорит Ник, поднимаясь со своего места. — Доставьте Белль в безопасное место и готовьтесь к сборам. Барнс, если вспомнишь что-то еще, жду у себя. Баки игнорирует своеобразное прощание Ника, а Стив напоследок кивает товарищу, скрывшемуся за электрической раздвижной дверью, оставляя их в небольшом кабинете наполненным голографическими лучами компьютера одних. — Бак… Ему уже не нравится этот тон, поэтому Барнс заранее закатывает глаза и спешно поднимается с места собираясь к выходу вслед за Ником. — Даже не начинай. — Я не могу не переживать, ты уверен, что хорошо подумал? — все же начинает Стив, подскакивая вслед за Баки. — Спросишь еще раз и я тебе врежу, — спокойно уведомляет Барнс, широким шагом преодолевая бесконечно длинные коридоры этого кампуса ЩИТа, Стив не отстает ни на шаг. — Когда ты собираешься ей сказать? — Когда посчитаю нужным. — Белль не одобрит твоего желания выступить в этой вылазке, ты же понимаешь? Он, черт возьми, знает, и Стив совсем дурак, если думает, что Баки не учел этого. Конечно Белль будет против, но он не сможет спать спокойно, пока не придушит каждую нацистскую крысу, прячущуюся там, глубоко под землей. Белль придется принять это, смириться с его желанием сделать все возможное, чтобы обезопасить ее. Баки хочет, чтобы Белль снова смогла жить нормально, ходить на учебу, общаться с друзьями, а не только с покалеченным солдатом. Она так молода, у нее впереди вся жизнь, и Баки не позволит этим ублюдкам забрать у Белль то, что они забрали у него. — Ей придется. На моем месте ты поступил бы так же, — укоризненно отвечает Барнс, скосив на Роджерса взгляд с едва заметными нотками насмешки. Стив осекается и беспомощно вздыхает, криво улыбаясь. Подловил. — Ладно… ты волен делать как пожелаешь, — нехотя соглашается Роджерс. Они останавливаются у дверей лифта, и он жмет на кнопку. — Я просто не хочу потерять тебя, снова, — совсем тихо добавляет, под самый нос, но Баки слышит. — Этого и не случится, — он говорит без запинки, четко и с полным решимости и уверенности взглядом, заглядывая в лицо Стиву. Роджерс натянуто дергает уголком губ, вынуждая себя верить словам друга. Баки он верит всегда, даже если тот попытается убедить его в существовании макаронного монстра, Стив задумается, прежде чем посмеется. — Семьдесят лет во льдах тебя сделали слишком сентиментальным, — усмехается Баки, в попытке разрядить дурацкую обстановку, и Стив наконец улыбается нормально. — Похоже на то. Может быть это просто старость. Баки коротко смеется и больше не удивляется этому, как раньше. Теперь это стало не так непривычно. Он умеет улыбаться и смеётся, как нормальные люди, и ему даже не приходиться притворяться. Он бы и не смог. Лифт наконец приезжает. В этот же момент раздается трель телефона, и Стив принимается судорожно шуршать по карманам в его поисках. Они заходят в кабину, когда Роджерсу удается ответить на звонок. Баки не особо слушает, о чем он говорит; привычно отвлекся на сумасбродный хаос в собственной голове. Но Стив заканчивает быстро, даже слишком, и теперь стоит с глупым выражением лица недоверчиво поглядывая на мобильный в своей руке. — Что такое? — не выдерживает Барнс, заинтересованно поднимая бровь. Стив переводит на него неуверенный взгляд, видимо судорожно что-то формулируя в голове. — Похоже… Белль уехала с Рамлоу.

***

— Ты просто бросил трубку? — возмущается Белль, в попытке отобрать телефон у Брока. Он без труда, параллельно ведя машину, уводил руку с мобильным от настойчивых попыток Белль. — Угомонись и сиди смирно, я вообще-то за рулём, — ворчит Брок, тем не менее, не сдерживая издевательской ухмылки. — Дай телефон, я нормально ему все объясню, — Белль садится спокойно, терпеливо протягивая руку в надежде, что Брок добровольно отдаст телефон. — Что именно ты хочешь добавить к моим доходчивым разъяснениям? Стив все понял, не парься так. — Баки скорее всего с ним, если он это услышал… о боже… — устало вздыхает Белль, нервно теребя ремень безопасности на груди. Брок ехидно вздергивает бровь, очень радуясь факту, что проклятый Барнс неплохо понервничает, услышав от Стива данную новость, скорее он будет адски зол, и Рамлоу это греет душу. — Если так переживаешь за своего ручного убийцу, зачем поехала со мной? Белль осекается, не находясь с быстрым ответом, она и сама не знает откуда в ней столько смелости взялось, чтобы вот так, почти сбежать с Рамлоу, не предупредив никого. — Не называй его так. — Мне ведь не нужно объяснять, что ты не обязана спрашивать его разрешения на каждый свой шаг? У нее внутри что-то вздрагивает после этих слов. Белль и не думала, что стала такой зависимой от Баки, возможно она действительно перебарщивает, а Барнс неосознанно слишком давит на ее свободу? — Я не… просто не хочу, чтобы он переживал. — Нет. Ты боишься, что он разозлится. — Да, и тогда можешь пострадать ты, — быстро находится она. — Ты боишься его. Белль возмущенно распахивает рот. Как Брок смеет говорить так уверенно о подобных вещах? — Это неправда, — она старается говорить твердо, уверенно. Но Рамлоу одаривает ее каким-то смешливо снисходительным взглядом: так обычно смотрят на детей, несущих какую-то лишь им понятную, и тем не менее, откровенную чушь. Белль отворачивается к окну и уже жалеет о том, что согласилась на эту поездку. У них с Рамлоу не бывает нормальных разговоров, как бы она не старалась. — Ну ладно, не дуйся, — Брок бросает короткий взгляд на Белль, очевидно взявшей тактику игнорирования. Что ж, он готов признать, что перегнул. — Извини, хорошо? Молчит, словно Брока и нет. Он вообще-то тут извиняется! Они доезжают до городского центра в напряженном молчании, даже курить не хотелось, вместо этого Брок пытался обстоятельно подумать над тем как бы искупить свое сволочное поведение. Белль оказалась довольно упрямой в своей обиде и с тех пор ни разу не удостоила Рамлоу даже взглядом. Он останавливает машину у какого-то большого старого здания, людей здесь немного. Довольно серый и скучный пейзаж, от которого на душе Белль становится лишь слегка, но паршивее. — Подожди пару минут, я скоро, — бросает Рамлоу, перед тем как выйти из машины не дождавшись ответа. Белль только сейчас разворачивает голову, провожая быстро отдаляющуюся фигуру Брока, вскоре скрывшуюся за входом в здание. Видимо именно здесь находится тот самый человек, с которым Рамлоу необходимо порешать какие-то дела. Белль грустно вздыхает, откидываясь на спинку сидения, и чувствует себя изнывающим от скуки ребенком, ждущим пока родитель уладит свои рабочие дела. — Как глупо… — вздыхает Белль, обводя салон задумчивым взглядом. — Вот бы Баки не сильно переживал…

***

— Что, черт возьми, это значит? — подрывается Барнс. — Я не знаю, он больше ничего не объяснил, — Стив пытается набрать Броку, но с той стороны лишь монотонные гудки, и похоже, брать трубку никто не собирается. Баки выхватывает у Роджерса телефон, поднося к уху и убеждаясь в бесполезности данных попыток. — Я его убью, — шипит Барнс, вылетая из кабины остановившегося лифта, Стив спешит за ним ловя за предплечье, с усилием останавливая. — Стоп, Бак, успокойся. С Белль все в порядке, скорее всего ей просто захотелось развеяться. — Почему она не сказала мне? — огрызается Баки, сбрасывая хватку Стива. Капитан беспомощно открывает рот, но не находится с подходящим ответом. Он уверен, что с Рамлоу Белль в безопасности, только вот Барнсу это не объяснишь, он и слушать не захочет. Но почему Белль поступила так неосторожно? Она ведь знает, как ревностно Баки относится ко всему что с ней связано. — В этом нет смысла. Давай просто подождем, уверен они скоро вернуться. У нас есть другие важные дела, Бак. Барнс буравит гневным взглядом пол под своими ногами и все что он сейчас может сделать это отфыркиваться от бесполезной злости. Почему? Почему она так поступила? Как Белль могла вот так легкомысленно уехать, когда Гидра все еще свободно шастает за пределами своей норы, да еще и с этим ублюдком Рамлоу, который очень сильно ошибся, когда решил посмотреть на Белль так, как имеет право смотреть только Баки. Стив прав, злиться сейчас бесполезно. Баки подождет. По крайней мере заставит себя ждать, пока эта девчонка не соизволит вернуться. Ох, и лучше бы ей придумать достойное оправдание всему этому.

***

Рамлоу нет около двадцати минут, за которые не произошло ничего удивительного. И когда Белль уже была готова задремать в машине, дверь водительского сидения распахивается. — Скучаешь? — усмехается Брок, резво забираясь в машину и заводя мотор. — Дело улажено, теперь я весь твой. Белль обиженно фыркает и снова отворачивается. Если Брок думает, что она и дальше будет сглаживать углы и игнорировать тот факт, что порой вместо рта у него самая настоящая помойка — сильно ошибается. Ее терпение тоже не бесконечное. — Слушай, — он делает паузу, чтобы скорчить недовольную гримасу и совладать с собственным раздражением. — Признаю, иногда я тот еще засранец, ладно? Может быть больше, чем иногда. — Определено больше, — наконец подает голос Белль, заинтересованная таким редкостным откровением от Брока. Он кривит губы в ухмылке, периодически отрывая взгляд от дороги, чтобы взглянуть на Белль. — Готов искупить свою вину не только словом. Белль не совсем понимает, о чем речь, пока их черный джип не заезжает на гравийную дорожку, шелестя шинами и останавливаясь у небольшого кафе. «ПОНЧИКИ РАССВЕТА» Весьма странное название. Горит неоновыми буквами поразительно розового цвета, рядом мигает и переливается весьма аппетитный пончик. Светлое здание окружено аккуратными кустиками различных цветов, которые так и хочется понюхать или хотя бы задержаться на пару лишних секунд, чтобы полюбоваться. Мило. Слишком мило, чтобы быть в списке любимых заведений такого человека, как Брок. Белль с любопытством и нескрываемой радостью оглядывает весь экстерьер уютного кафе и ей уже не терпится зайти внутрь. — Не знала, что ты любишь такие места. Брок фыркает, закладывая ключи от машины в задний карман брюк. От обилия розового цвета едва не сводит зубы. Он и знать не знал об этих пончиках рассвета, и черт бы его дернул ступить сюда хоть раз, но во время переговоров в квартире сослуживца, бывшей боевой единицы ЩИТа, все думал о злой и обиженной в машине Белль, и о том, как по-идиотски провинился перед ней. В итоге, не выдержал, спросил у некогда товарища, как лучше извиниться перед девушкой. Так тупо Брок себя давно не ощущал. Было неимоверно стремно выслушивать подколы парня и подробные советы как лучше поступить в данной ситуации. Кто же знал, что Эдди такой знаток и любитель пончиков. Обещал, что здешний кофе и сладости поднимут настроение даже сатане, и черт побери, лучше бы ему оказаться правым. Однако, судя по лицу Белль, Рамлоу не зря терпел этот уничижительный разговор. — Просто внутри я нежный и пушистый, — без энтузиазма отшучивается Рамлоу, отмахиваясь от шелестящей плетенной шторки на входе. — Как это мило, — хихикает Белль в ответ. Она выбирает место у окна, с небольшими, но на вид удобными розовыми креслами. Брок опускается на свое и понимает, что удобные они только на вид. Ей богу, в домике Барби мебель и то помягче будет. Однако, Белль выглядит вполне довольной. Официантка юрко приносит меню, сладко приветствуя и долго не думая они сходятся на фирменном блюде заведения — пончиках, конечно же. Брок их не любит. Но сейчас его мало волнует, что забросить в желудок, главное Белль довольна, и сидит, немного пошатываясь в нетерпении. Ей настолько нравится? — А ты, видимо, сильно любишь подобные места? — все же решает спросить Рамлоу. Белль сразу же тушуется, словно спешит взять себя в руки, но получается откровенно плохо. — Нет, просто… — слишком грустный вздох заполняющий паузу. — Не помню, когда последний раз была в кафе. Будто целую вечность назад, — стыдливо признает она, опуская взгляд на свои ладони, теребящие, явно связанную вручную салфетку. Ее щеки розовые, как интерьер этого приторного заведения. Но Рамлоу на них смотреть намного приятнее. Она вдруг грустнеет, увядает на глазах, видимо уходя в свои размышления слишком глубоко. Брок окидывает ее сочувствующим взглядом, вспоминая какую жизнь пришлось вести Белль, с тех пор как появился ее мучитель в виде столетнего убийцы. Ну и ЩИТа. — Мне жаль, — он неловко кашляет, потому что ненавидит подобные разговоры, но Белль сейчас выглядит слишком уязвимо, чтобы не попытаться поддержать. — Наверное, все это не должно было случиться с тобой. Скоро все наладится. Ему больше нечего выдавить из себя, но к счастью Белль этого достаточно, потому что он ловит благодарную улыбку. Это приятно. — Правда? — Зуб даю. Они дожидаются заказа в комфортном молчании прерывающимся, изредка, весьма непринужденным разговором, какого с Броком у них никогда не было. Белль впервые не чувствует себя с Рамлоу напряженно. Он морщится, отправляя в рот горячий пончик, щедро политый клубничным сиропом и взбитыми сливками. Белль пробует следом и ее лицо мало чем отличается от его. — У меня, блять, зубы свело. Белль горячо соглашается, кивая головой. — Так сладко… но все равно вкусно, — она смахивает сливки со своего пончика и пробует снова, убеждаясь, что так гораздо лучше. Рамлоу спешит залить в себя кофе и отставляет тарелку с оставшимся пончиком подальше, придвигая к Белль. — Раз так, можешь и мое съесть. — Ты уверен? Если убрать сливки, то вполне терпимо. Брок отмахивается, снова делая большой глоток кофе. Хотя бы он был действительно вкусный. Когда на тарелке Белль не остается ничего кроме сливок, она нерешительно вертит вилку в руке, размышляя насколько уместно будет спросить у Брока то, что она собирается. — Эмм… а могу я задать тебе вопрос? Рамлоу откидывается на спинку кресла, отставляя опустевшую чашку. Тон Белль ему не нравится, но сегодня он готов потакать ее капризам и сам не знает почему. — Валяй. — Как ты пришел на работу в ЩИТ? И… тебе правда нравится то, чем ты занимаешься там? Рамлоу складывает руки на груди, натягивая какую-то невеселую ухмылку. О, ему совсем не хотелось говорить обо всем этом с Белль. Его работа — это не интересно, не весело и совсем не для светских бесед. Но похоже, Белль и не ищет с ним светских бесед. Она хочет залезть ему в душу и это начинает напрягать. — Я будто на гребанном интервью. Белль стыдливо краснеет, опуская взгляд на дно своей чашки. — Прости, я просто… — Я служил обычным солдатом в сухопутных войсках армии США. Мой отец был военным, поэтому я с детства знал кем буду, точнее, у меня не было выбора, как такового. Когда исполнилось двадцать, отец умер от простого инфаркта, а я вызвался на передовую. Меня перебросили в Афганистан в рамках операции, начатой в ответ на террористический акт. Оттуда в Ирак, где моя служба стала носить более специфичный характер. Работа по найму, если быть точнее. Я работал на заказах около пяти лет, пока меня не заметила разведка ЩИТа. Фьюри лично явился в Багдад и предложил работу в агентстве. Не помню, что я ему говорил и как долго соглашался, может быть уговаривать и не пришлось. Мне было все равно на кого работать, главное, чтобы за мою работу платили, — Брок допил последний глоток из своей чашки, со звоном поставив ее обратно на блюдце. — Как видишь, я все еще с Фьюри. И нет, мне не нравится то, чем я занимаюсь в ЩИТе, точнее, как бы тебе сказать... мне плевать. Я не считаю, что должен испытывать к работе любовь или ненависть. Равнодушие меня вполне устраивает, так я кажусь себе более эффективным. Хотя, хуй его знает. — Наверное, ты видел много страшных вещей за время своей работы, — осторожно спрашивает Белль. Брок в миг меняется в лице, становится более задумчивым и словно бы оторванным от данной минуты, необходимой ему, чтобы проанализировать вопрос Белль. О, да. Он повидал немало дерьма и меньшее что ему хотелось — вспоминать об этом. Поэтому он не придумал ничего лучше кивка головы в ответ. Покурить бы. И зачем она завела этот разговор, что именно ожидает услышать? — Нам пора возвращаться, — не дожидаясь реакции Белль, Рамлоу резво поднимается с места. — Можешь подождать у машины, — небрежно бросает он, направляясь к стойке с кассиром. Белль не успевает подобрать слова извинения или хоть какие-нибудь слова. А еще чувствует себя бестактной идиоткой. И зачем лезет не в свое дело? Хотела узнать Брока получше и задела возможно за самое больное. Она плетётся к машине, во рту все еще ощущается сладость съеденных пончиков, а вот на душе немного горчит. Даже солнце спряталось где-то за облаками, нагоняя пасмурную тоску. Ей кажется, что она стоит у этой машины вечность, пока ждет Брока. Он выходит из кафе со своим обычным выражением лица, от той задумчивой растерянности не осталось и следа. Белль стоит у двери с водительской стороны, дожидаясь пока подойдет Брок. — Садись в машину, — бросает он, даже не посмотрев ей в лицо. Белль закатывает глаза и мягко перехватывает его ладонь, сжимающую пачку сигарет, только что выуженную из заднего кармана брюк. Рамлоу смотрит на нее с долей раздражения и непонимания. — Извини, я не хотела. Просто… подумала, что ты такой закрытый и… я совсем ничего не знаю о тебе. — Зачем тебе это? Хочешь послушать бравых военных историй? Иди к Барнсу, иронично, но до того, как стать преступником, он вроде как был героем. — Что ты вообще говоришь? — грустно вздыхает Белль, все еще сжимая его руку. Рамлоу отбрасывает злощастную смятую пачку сигарет на землю, чтобы обхватить лицо Белль обеими руками. Он придвигается ближе и склоняется настолько, что Белль этого достаточно чтобы запаниковать. Она нервно хватается за кисти его рук и неловко уводит взгляд в сторону. — Я не герой, так что не пытайся фантазировать в своей голове обеляющую меня историю, хорошо? — он щурится, внимательно разглядывая черты ее лица, и Белль старается отвернуть голову, но это оказывается не так просто. — Я и не пыталась, называешь меня фантазеркой, а сам напридумывал всякого, — ей сложно не отводить взгляд от его лица, но Белль хочется выглядеть уверенно. Рамлоу молчит и кажется не собирается отвечать, и вся эта ситуация становится все более неловкой, для Белль уж точно. — Отпусти, — в ее тоне нет претензии, она просит даже слишком мягко. — Кажется у нас не очень получается быть друзьями, — фыркает Рамлоу наконец выпуская Белль и выпрямляясь. — Получается, когда ты не психуешь, — бурчит она. — Психую? — Рамлоу не сдерживает хриплого заразительного смеха. — Хочешь сказать, я истеричка? Белль смеется в ответ, ее глаза игриво щурятся и морщится нос. Выглянувшее из-за облаков солнце ярко заиграло, переливаясь медью в ее кудрях. Черт, такая красивая. Брок ловит себя на мысли, что именно сейчас, в данную секунду — нестерпимо хочет поцеловать ее. Нельзя. Он не может быть еще большим негодяем по отношению к ней. — Еще какая! — хихикает Белль, и слава боже, резво спешит обогнуть машину, чтобы сесть на свое место. Броку трудно воспринимать Белль как друга, несмотря на то как сильно она настаивает на этом. И что такого интересного она в нем нашла, что носится хвостом? Стоит признать, что сил отталкивать ее у Брока нет, да и вряд ли когда-либо были. Раз она так хочет, он не против ее компании, совсем даже наоборот. Белль забавная, тихая и неторопливая, в ее движениях и речи нет резкости, дерзости — всего того, что может держать в напряжении. С ней легко и тепло. Просто Рамлоу совсем не привык находится в компании таких людей, он не знает, как правильно общаться с такой как она, поэтому делает и говорит какую-то херню, и только выматывает нервы обоим. Черт, как бы к ней приспособиться? Кто бы мог подумать, что это окажется так непросто. Они слишком разные. В салоне Белль все беспокойно возится на своем сидении и Рамлоу чувствует на себе ее взволнованный взгляд. — Хочешь что-то сказать? — не выдерживает он, усмехаясь. Она раздумывает еще пару каких-то секунд, прежде чем наконец сказать: — Спасибо. Рамлоу говорил ей, что не любит подобные слова и судя по ее волнению Белль это помнит, но… Кого он обманывает, ему приятно видеть в ее глазах искреннюю благодарность, точнее, ему нравится делать Белль хорошо. Она заслуживает гораздо большего, но это все что он может ей дать на данный момент — короткую посиделку в кафе, в компании своего ворчания. Но похоже, она рада. — Пожалуйста.

***

Солнце переваливало за горизонт, когда машина Брока заехала на стоянку агентства. Послевкусие от приятной пусть и неоднозначной прогулки окончательно покинуло Белль, уступая место волнению. Что ей сказать Баки и как вообще он отреагирует на все это? Белль представляет в красках самые худшие варианты развития событий и начинает переживать еще больше. Она чувствует вину за то, что хорошо проводила время без него. — Сторожевой пес на месте, — фыркает Рамлоу, и Белль, взволнованно отстегивая ремень, замечает стоящих неподалеку от машины Барнса и Роджерса. Она надеялась, что у нее будет немного времени прежде чем увидеться с ним и объясниться. Баки стоит со сложенными на груди руками и нечитаемым лицом. Лучше бы Белль ясно видела на нем ярость, злость или хоть что-нибудь, вместо этого мрачного ожидания. Даже Стив не скрывает явного недовольства и неодобрения на суровом лице. Они стоят, как два палача ожидая пока Белль взойдёт на эшафот, под грязно-оранжевые лучи закатного солнца. Она бы посмеялась над аналогией, не будь ей так страшно. Белль намеренно медленно огибает машину, в глупой надежде оттянуть неизбежное. Тот факт, что Баки все еще стоит на месте и не бросился убивать вышедшего из машины Брока — радует. И настораживает. Белль семенит за ним, держась позади. — Рамлоу, как это объяснишь? — не выдерживает Стив, стоит им подойти. — Что именно, Кэп? — придуривается Рамлоу, зная, как это будет раздражать обоих суперсолдат. Белль все еще прячется где-то за плечом Брока, отчетливо ощущая на себе цепкий, прожигающий взгляд Барнса, все что она может это стыдливо буравить взглядом носки своих кроссовок. — Белль нельзя покидать базу – это опасно. Почему я должен разъяснять элементарные вещи? — Я не идиот, к твоему большому разочарованию, Капитан. Белль была не одна и как видишь, ничего страшного не случилось. Все на этом. Брок хотел было обойти их и уйти по направлению главного входа в кампус, но Баки делает лишь один предупреждающий шаг вперед, вынуждая Рамлоу задержаться. Они буравят друг друга мечущими молнии взглядами, не скрывая обоюдной ненависти. На челюстях Баки играют желваки от напряжения, он смотрит практически не моргая. Брок выглядит не менее напряженным, Белль может видеть, как его ладони вмиг сжимаются в кулаки. Даже Стив не пытается остановить Баки, будто точно знает, чего ожидать. А вот Белль совсем не спокойно, но Баки действительно ничего не делает, просто стоит и буравит Рамлоу взглядом наполненным лютой угрозой. — Белль. Ее имя звучит холодно и отдает сталью, когда слетает с его губ. Она несмело выглядывает из-за Брока, панически перебирая в голове слова оправданий или извинений, но никак не может найти правильных. — Сделай лицо попроще и может быть она выйдет к тебе, — подначивает Брок. Баки раздувает ноздри от вспыхнувшей злости, и Белль правда хочет выйти из-за спины Брока и наконец подойти к Баки, но никак не может заставить себя. — Бак, успокойся, — все же встревает Стив, на которого Белль сейчас немного зла. Чего он стоит и ждет пока Баки покалечит Рамлоу? На чем основана его уверенность в поведении Барнса? В чём-то Рамлоу прав, порой, привязанность Стива к другу, затуманивает его здравомыслие. — Уйди с дороги, — угрожающе рычит Баки в лицо Брока, подходя ближе, еще немного и Белль уверена, что могла бы увидеть пар исходящий от его тела, тлеющего во всепоглощающей ярости. — Это мои слова, — ухмыляется Брок, не собираясь уступать. Еще один человек, которому не хватает здравомыслия. Белль все же решается выскочить и протиснуться между ними, упираясь ладонью в грудь Баки и чувствуя жар его тела сквозь черную — плотно обтягивающую каждую мышцу его тела — водолазку. Она только сейчас замечает на нем новую одежду, видимо выданную агентством. И неуместно отмечает как хорошо выглядит Барнс в этих тактических завышенных брюках и шнурованных берцах. В таком виде он слишком сильно похож на Зимнего Солдата, и Белль не понимает какого черта у нее это вызывает не только страх, но и странное восхищение. Его волосы снова собраны в неаккуратный пучок сзади, и она рвано выдыхает, от осознания, как сильно ей нравится видеть его открытое лицо, острые углы челюстей и не занавешенные смольными прядями глаза. — П-простите капитан Роджерс, Баки… я сама напросилась, Рамлоу ни при чем, вообще, — тараторит она, ругая себя за беспечность. Да, это было очень необдуманно с ее стороны. Баки сразу переключает пристальное внимание на нее. — Белль, я не ожидал от тебя такого поступка, ты ведь понимаешь, что это было безответственно, — негодует Стив. — Мы переживали за тебя. — Я знаю, простите… этого не повторится… — стыдливо мямлит она, чувствует себя так, словно ее отчитывают за невыполненное домашнее задание. Она и не думала, что Капитан будет так суров с ней. Баки не говоря ни слова хватает ее за руку и тянет за собой. Белль практически бежит следом, потому что у Баки широкий и быстрый шаг. Она даже не успевает попрощаться с Рамлоу или сказать хоть что-то вслед, прежде чем Барнс просто уводит ее в здание. Всю дорогу он молчит и это молчание давит на Белль хуже, чем если бы он рвал и метал. Он крепко держит ее за кисть, но контролирует силу сжатия, не причиняя боли. Однако, Белль уже устала волочится за ним, как тряпичная кукла и вообще ей надо перевести дыхание. — Помедленнее, Баки! – осмеливается попросить она, немного тянет свою руку, в попытке притормозить его. Он не отвечает, но ее просьбу выполняет, сбавляя темп и Белль наконец не нужно идти перебежками с загнанным как у собаки дыханием. Баки приводит ее не в палату, а в какую-то комнату. Зайдя в которую Белль понимает, что это помещение было выделено лично Барнсу, потому что здесь царит его запах. — А я… почему не…? — неуверенно спрашивает Белль, когда Барнс наконец отпускает ее. Она слышит за своей спиной неприятный звук щёлкнувшего замка. — Теперь будешь здесь, — впервые за все это время подает голос Баки. Белль неуютно стоять в тесной прихожей зоне, и она спешит покинуть ее, заходя в спальню, совмещенную со своего рода, гостиной. Это помещение значительно больше того, которое ему выделяли, когда Баки пребывал здесь в качестве Зимнего Солдата. Но Белль не успевает рассмотреть интерьер подробнее, потому что к ее ногам выбегает что-то большое и пушистое. Она не верит своим глазам. — Васаби! — громко восклицает Белль, падая на колени и подхватывая кота на руки. Она в неверии зарывается пальцами в мягкую шерсть, убеждаясь, что Васаби действительно у нее в руках. Он издает недовольные мяуканья, но не пытается вырваться. Белль так скучала и переживала, что сейчас готова расплакаться, глядя на своего кота. — Но откуда? А как же Альпина? Баки кивает в сторону кровати, где гордо восседает Альпина, она даже не думает подняться со своего места, продолжает тихо наблюдать за беспокойными движениями хозяев. Белль целует Васаби в макушку и отпускает, в последний раз пройдясь ласковым движением вдоль шерсти, прежде чем кот выскальзывает из-под ее ладони и подходит теперь к Баки, чтобы номинально потереться и о его ноги, и с чувством выполненного долга ретироваться подальше. Похоже, Васаби признал и в Баки своего хозяина. — Как они здесь оказались? — фыркает Белль, утирая-таки выступившие слезы. — Привез. Он не удостаивает ее подробностями, всем видом демонстрируя свою обиду. Белль виновато поджимает губы, заправляя волосы за уши. Что ей сказать? Баки подходит к окну у дальней стены и облокачивается бедрами о подоконник позади, скрещивая руки на груди. Стоит с мрачной задумчивостью на лице. — Послушай, Баки… я не пыталась обидеть тебя, я и сама не знаю, что… нашло на меня. Он обводит ее суровым взглядом и снова ничего не отвечает. У Баки всегда хорошо получалось играть на нервах, при этом не применяя особых усилий. — Твое молчание пугает меня, что ты хочешь услышать? — не выдерживает Белль, вскакивая на ноги. — Пугает мое молчание, а не Гидра, что все еще ищет тебя? — отзывается наконец Барнс, с отчетливой холодной сталью в голосе. Белль тушуется, закусывая щеку изнутри. — Я оставил тебя всего на пару часов, и ты просто сбежала, — рявкает Баки, распаляясь все больше. — Не сбегала я, просто хотела поговорить с Рамлоу. Ты чуть не убил его в прошлый раз, мне нужно было… просто убедиться, что с ним все хорошо. — И уехать с ним черт знает куда, не сказав мне? Белль обессиленно обводит помещение взглядом, словно где-то могла быть подсказка, как ей вернуть доверие Баки. — Прости меня, я знаю, что виновата… — Ты ему нравишься. Вдруг обрывает ее Барнс, без единого намека на сомнения в своем утверждении. У Белль нет времени обдумать свой ответ, она пораженно хлопает глазами и не знает ей лучше возмутиться или засмеяться. — Что… с чего ты это взял? — она выбрала бестолково соврать, умница, как обычно. Баки вдруг отталкивается от подоконника и довольно быстро преодолевает расстояние до Белль. Она невольно отступает назад, потому что суровое лицо Барнса не сулит ничего хорошего. Он практически загоняет ее в угол между стеной и небольшой тумбочкой. — Я знаю, — хрипло рокочет Баки, внимательно рассматривая лицо Белль и облизывая свою нижнюю губу. От этого движения у нее подгибаются ноги, так что приходится крепче вжаться в стену, чтобы иметь хоть какую-то опору. — Ты хреново врешь, Белль, — цедит практически сквозь зубы обдувая ее лицо своим теплым дыханием. Сама Белль и вовсе забывает, как дышать. Баки так близко, но несмотря на то, что он не касается ее, она слишком хорошо чувствует жар его тела. И почему его наполненный ледяной злостью голос, не пугает ее, а… вызывает совсем другие чувства. У нее сводит между ног, настолько, что хочется сжать бедра плотнее и неосознанно именно это она и делает. Баки перекатывает язык во рту, кидая многозначительный взгляд вниз, показывая, что это движение от него не ускользает. Белль стыдливо краснеет, ей становится совсем не по себе. — Мы просто друзья, Рамлоу м-много хорошего сделал для меня, поэтому… Ее пылкую речь бессовестно прерывают грубым, почти яростным поцелуем. Баки сжимает ее щеки ледяными пальцами бионики, пробирается языком меж ее распахнутых губ, больно кусая. Белль жалобно скулит, слабо отвечая, хочет обнять его шею, тянется вперед, но Барнс толкает ее обратно в стену и задирает обе руки у нее над головой, сжимая одной своей ладонью. Белль протестующе мычит, потому что ей необходимо коснуться Барнса, он знает это и будто специально не позволяет. Зато своей свободной рукой он касается ее где ему вздумается, как ему захочется. Она чувствует сильную хватку на своей груди и громко стонет в поцелуй, который Баки резко обрывает, давая Белль в полной мере прочувствовать как сильно ноют и болят губы после его грубых действий. — Ты моя. Белль часто дышит и слышит очень расплывчато. Баки не устраивает ее невнимательность, поэтому он крепко берет ее за подбородок, заставляя заглянуть в свое лицо. — Скажи это, — требует он. — Что? — она часто моргает, в попытке прогнать пелену с глаз и вернуть способность мыслить. — Скажи, что принадлежишь мне, — он говорит медленнее, чеканя каждое слово, и Белль не может понять, он требует или вымаливает, потому что это похоже и на то, и на другое. Почему ему так необходимо это? Зачем заставляет ее говорить такое? Она уже поняла, что Баки жуткий собственник, но раньше она оправдывала это его нестабильным состоянием и своеобразным мышлением Зимнего Солдата. Но похоже, эта черта принадлежит не только Солдату, но и самому Барнсу. Белль не знает насколько правильно потакать Баки в подобных вопросах, но ей совсем не хочется отрицать данный факт. Она действительно отдала себя Баки, во всех смыслах, всю и без остатка, и ничуть не жалеет об этом, только вот трудно и неловко произносить такое вслух. — Я… — она раздумывает еще пару долгих секунд, нервно кусая собственные губы. — Я твоя… — мямлит она, совсем тихо и уводит взгляд в сторону. Баки неодобрительно цокает языком и наклоняется ниже, прижимается носом к ее щеке, оставляя на ней лёгкий укус. — Громче, — рычит он. — Я твоя, Баки, только твоя и никогда не будет иначе, — на одном дыхании выпаливает Белль, чувствуя, как загорается в смущении лицо. Боже, что она говорит? Баки довольно, будто урчит, медово улыбаясь: — Ты не представляешь насколько права, детка. И подхватывает ее под бедра, поднимая на руки так легко и быстро, что Белль не успевает охнуть от неожиданности. И что? Как он ее назвал? Ох, у нее голова кругом, когда он был в каком-то роде наивным и растерянным Солдатом, Белль было гораздо проще. Он направляется к кровати и опускается на матрас вместе с ней, устраивая на своих коленях. Белль чувствует под собой его возбуждение и смущенно опускает взгляд, рассматривая ткань его водолазки, особенно плотно натянутой в районе широкой груди. — Не смей больше убегать вот так, тем более с ним, — его тон вновь становится жестким, но движения руки ласковы и заботливы, когда он поглаживает ее волосы, заправляя пряди ей за ухо, а бионика напоминает о себе уже знакомой тяжестью на талии. — Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то произошло. Я так сильно люблю тебя, Белль. Ее сердце пропускает пару ударов каждый раз, когда Баки признается в любви. Боже, что за головокружительное чувство? — Прости, я не хотела, чтобы ты переживал. — Иногда, ты бываешь такой непослушной, — его голос падает на две октавы, создавая в животе Белль ноющий узел. — Мне стоит тебя проучить. Он тут же опрокидывает Белль на матрас, но прежде чем успевает нависнуть сверху, она не теряется и хватает подушку, запуская прямо Барнсу в лицо. Он пропускает этот удар, хотя бы потому что не ожидал от Белль такой оперативности. — Ой, прости! — пищит Белль, прижимая ладони ко рту. — Я думала ты увернешься… Его волосы взлохмачены после удара, а лицо не предвещает ничего хорошего. Белль едва сдерживает ехидный смешок, сильнее прижимая ладонь ко рту. Она пытается уползти, в наивной попытке сбежать, но Баки ловит ее за ноги и тянет назад, под себя. — Негодная девчонка, — фыркает он, залезая сверху и вжимая Белль в кровать своим телом. — Ты тяжелый, Баки! — хнычет Белль, с перебивками на глупый хохот. Смех Белль заразен и Баки не сдерживает улыбки, и опирается о локоть, слегка приподнимаясь, с намерением облегчить Белль положение и действительно не раздавить ее. Вес его тела после сыворотки суперсолдата и вживления бионики стал далеко не человеческим. Альпина с громким недовольным мяуканьем спрыгивает с кровати, потревоженная беспокойными копошениями на ней. — Ты пугаешь кошку, — ноет Белль, одаривая Барнса обиженным взглядом. — Лучше бы о себе беспокоилась, — бархатисто рычит Баки, проходясь быстрыми поцелуями вдоль изгиба ее шеи. — Поцелуй меня, — требовательно просит он. Белль жутко краснеет и нервно теребит пальцами ткань одеяла под собой. И любит же Баки мучать ее подобным поведением, зная, как сильно ей неловко. Тем не менее она робко тянется вперед, оставляя лёгкий и быстрый, как дуновение ветра, поцелуй. Барнс медово улыбается, показательно проводя языком по своей губе. — Еще, — говорит намеренно тягучим баритоном, с призрачным намеком на озорные нотки. Белль неловко сводит брови, но послушно тянется снова, одаривая Баки еще одним нежным поцелуем, на этот раз в приподнятый уголок его губ. Ее движения всегда едва уловимые, невесомые, бесконечно нежные, но у Баки дыхание сбивается и хочется стонать в голос после каждого. — Еще. — Это уже наглость. — Сегодня ты вела себя так плохо, — воркует Баки, играясь своими пальцами с ее волосами. — Значит условия ставлю я. — Какие еще условия? — вздыхает Белль, все еще пытаясь успокоить частое дыхание и как же сложно смотреть Баки в глаза, когда он так опасно близко. — Условия твоего извинения, — басит он и получает неприкрытое удовольствие от своего положения. Каким же хитрым лисом может быть Барнс, когда ему это нужно. Белль досадливо поджимает губы, обиженно надуваясь. Ей нечем парировать, она и правда провинилась, а даже если бы нет, спорить с Баки у нее никогда не получалось, тем более в такой ситуации — когда она прижата к кровати под весом его тяжелого, большого тела. — Продолжай, — шепчет у самого уха, опаляя разгорячённым дыханием и едва касаясь губами мочки. Белль вздрагивает от волны крупных мурашек. Преодолевая смущение, она обхватывает его лицо, ощутимо поглаживая щетинистые щеки, обводя кончиками пальцев очертания острых скул. Баки хочет держать себя под контролем, но от Белль не ускользают малейшие изменения в мимике его лица, стоит ей только прикоснуться к нему. Его брови изгибаются едва заметно, сводятся ближе к переносице, и он почти просяще распахивает рот, но терпеливо ждет пока Белль потянется первая. Видимо, Баки нашел для себя отдельное удовольствие в том, чтобы принуждать Белль к инициативе, которую ей так сложно проявлять. И она, наконец, дает ему то, что так необходимо — прижимается к его теплым губам своими. Одно короткое прикосновение, затем долгое, влажное, она мягко ведет языком вдоль губ и Барнс больше не может заставлять себя оставаться безучастным. Он отвечает грубее, настойчивее, чем хотелось бы, но Белль не нужно стараться, чтобы его крышу снесло. Вкус губ, запах ее кожи дразнит все его и так обостренные и усиленные рецепторы. Иисусе, Белль вполне могла бы стать самым настоящим оружием против системы Зимнего Солдата. Одно ее касание и Баки дестабилизирует с вероятностью в сто десять процентов. Под кожей будто вскипает кровь, так сильно хочется ощутить ее руки на себе, а ведь он помнит, знает какого это. Какого было ощущать ее нежную ладонь на своем члене. Это воспоминание доводит до скрипа зубов, неопределимого желания все повторить. Снова и снова. Баки жарко дышит ей в рот между глубокими, долгими поцелуями, звуки которых заглушают все мысли в голове Белль. Она зарывается в его волосы, стянутые на затылке резинкой и взъерошивает, крепко сжимая у самых корней, слегка оттягивая, вызывая у Барнса блаженный глухой стон. Белль ведь тоже это ощущает — необходимость в Баки. В том, чтобы чувствовать его прикосновения на себе как можно дольше; ощущать тепло и нежность его мозолистой живой руки, и волнующую тяжесть холодного металла. Терпкий, смолистый запах его тела. Она неуклюже, дрожащими руками вытягивает его водолазку из-под пояса брюк, чтобы нырнуть ладонями под нее, в это обжигающее тепло его кожи. Баки поощрительно мычит ее инициативе, его мышцы напрягаются под ее ладонями, дыхание сбивается и ему приходится оторваться от ее губ, потому что Белль касается шрама от грубой спайки, и он вздрагивает всем телом, а металлические пластины стройно шелестят, перестраиваясь. Белль пугается, боясь, что сделала что-то не так, хочет отдернуть руки, но Барнс ловит их, удерживая под своей кофтой. — Нет, продолжай… — бодает головой, почти умоляя он. Она снова проводит вдоль шершавой линии рваного шрама, только еще нежнее, самыми кончиками пальцев и у Барнса глаза закатываются от наслаждения. Он слегка приподнимается, чтобы резким, нетерпеливым движением стянуть с себя слишком плотную водолазку, она мешает чувствовать тепло Белль. Отбрасывая раздражающую ткань в сторону, он снова спешит накрыть Белль своим телом, возвращает ее мягкие ладони на свою грудь, упиваясь ее изучающим его тело взглядом. Баки думал ему уже давно плевать на то, как он выглядит, тем более в глазах окружающих, собственная внешность была чем-то настолько неважным, будто не существующим в его сознании. В сознании Зимнего Солдата. Но ловя на себе подобные восхищенные взгляды Белль, на душе становится предательски приятно. Как хорошо, что его внешний вид, это покалеченное тело, не вызывает в ней отвращения. Точно в подтверждение его мыслям Белль оставляет на изуродованном участке плеча ряд влажных поцелуев, перебираясь ладонями ему за спину, щекотно проходясь пальчиками вдоль позвоночника вверх и широко оглаживая лопатки. Он не знает, что там с ее мутированным геном, но он уверен прикосновения Белль способны исцелять, Баки уж точно. Он развязно целует ее, глубже пробираясь языком в рот, дурея от ее вкуса, запаха. Баки кажется, что даже металлическая конечность его тела дрожит от желания, вот-вот механизмы сломаются к чертовой матери. Он стягивает с Белль тонкие штаны на завязках, отбрасывая в сторону, нетерпеливо хватает ее за оголенные бедра — впиваясь пальцами в мягкую плоть — разводя в стороны, чтобы устроится между ними. Стоит Барнсу плотно вжаться в нее мучительно твердым членом, скрытым за плотной тканью брюк и сдержать протяжный голодный скулеж невозможно. Дыхание становится более тяжелым и Баки лихорадочно ищет взглядом глаза Белль, он хочет увидеть в них все то, что сам чувствует в данную секунду. Ему нужно убедиться, что не он один сходит с ума от этой близости. И когда наблюдает жадное, хаотичное дыхание Белль — ее прикрытые, словно в дурмане, глаза, с поволокой отчетливого желания — отпускает себя окончательно. Белль вспоминает о своих утренних переживаниях в тот момент, когда Баки начинает ритмично тереться о нее, коротко толкаясь бедрами. Ей нужно взять себя в руки, отогнать это наваждение и поговорить с ним. Если не сейчас, то когда? Когда будет уже поздно? Белль собирает все свои силы и волю, уворачивается от его очередного смазанного поцелуя и Баки чувствует давление ее рук на своей груди. Он всем существом не хочет верить в то, что она действительно пытается его оттолкнуть. Только не сейчас. Он упрямо вновь находит губы Белль, крепче вжимаясь в ее податливое тело, запуская металлическую руку под мягкий свитер. Звонкий стон Белль ласкает слух, когда бионические пальцы ловко забираются под чашку лифа и холодная ладонь накрывает оголенную грудь. Все мысли из головы Белль вылетают, и когда она уверенна, что больше не выдержит этого сладостного напряжения, чувствует пальцы его живой руки у себя между ног; он давит на самую чувствительную точку, массирует круговыми движениями и Белль остается только хватать воздух широко распахнутым ртом. Сдерживать протяжные стоны более невозможно. Сам Барнс продолжает толкаться бедрами в такт, создавая мучительное трение. — … на меня… Она слышит лишь обрывок его фразы, ее глаза крепко зажмурены, Белль слишком сильно сосредоточилась на ощущениях. — Смотри на меня. На этот раз говорит жёстче, прямо над ее ухом и Белль приходится распахнуть глаза и то, что она видит приближает ее к точке невозврата стремительнее, чем то, что вытворяет с ней Баки. Она видит над собой его сосредоточенное и одновременно блаженное, раскрасневшееся лицо: на лбу выступает взбухшая от напряжения вена, его рот распахнут, потому что он дышит так же жадно и тяжело, как Белль. Широкие плечи ходят ходуном, живое взмокло от испарины, а еще она видит, как напряжен бицепс, от движений его руки у нее между ног. Кончики прядей его волос, выпавших из узла резинки, щекочут Белль щеки. Тяжесть тела Баки, ощущение его силы, прикосновения балансирующие на грани грубости и бесконечной нежности, пристальный взгляд льдистых глаз, в самую ее душу — все это подводит Белль к самому краю. Узел внизу живота взрывается, она достигает пика удовольствия с громким вскриком. Баки не убирает свои пальцы с ее чувствительной точки, продолжает тереть, продлевая оргазм, и наблюдая за экстазом Белль, сам более не выдерживая. Он начинает толкаться более хаотично, быстрее и настолько сильно, что Белль прокатывается вверх по матрасу, Баки приходится обхватить ее обеими руками, удерживая под собой. Белль в ответ крепко впивается дрожащими пальцами в его плечи. Он достигает оргазма после еще пары зверски сильных толчков. Будь он в ней, Барнс бы никогда не позволил себе такой грубости, но сейчас он кончает от простого трения, даже не сняв брюк. Белль сводит с ума, делает что-то невероятное с его телом, чувствами, рефлексами. Когда он наконец может жадно втянуть ртом необходимый глоток воздуха, мозг слегка проясняется и ощущения собственного тела, сконцентрированные доселе лишь в паховой области, наконец отхлынули, распространяясь по расслабленным мышцам. Теперь он осознает, что все время пока кончал, сжимал Белль опасно сильно, совсем позабыв о контроле. — Малышка… — обеспокоенно зовет Барнс, расслабляя стальную, во всех смыслах, хватку и ища взгляда Белль. — Все хорошо, я сделал больно? Белль слабо улыбается, но достаточно, чтобы на алой щеке проступила милейшая ямочка. Баки едва ли не стонет от этого зрелища, приходиться прикусить губу. — Я…в порядке… — у Белль совсем нет сил говорить, она едва дышит после того, как чуть не захлебнулась в своем удовольствии. — Это было так хорошо, — он благодарно целует Белль в лоб и мягко переворачивается на спину, укладывая ее на себя. Нужно отдышаться, осознать весь спектр послевкусия оглушительного удовольствия. Белль вжата щекой ему в грудь и может отчетливо слышать быстрый стук его сердца, этот звук успокаивает, она продолжает мягко поглаживать его грудь — это сопровождается его довольным мычанием. Барнс дарит Белль ответную ласку, поглаживая металлической ладонью ее бедро, а живой рукой мягко перебирает ее распущенные, взлохмаченные локоны. Металлические жетоны неприятно ощущаются под щекой, и Белль подцепляет их пальцами, внимательно разглядывая. — Так откуда они? Баки шумно вздыхает, задерживая долгий взгляд на своих жетонах в руке Белль. — Стив дал. Белль понятливо мычит в ответ, подносит подвеску ближе к лицу, видимо пытаясь прочесть. — Джеймс Бьюкенен Барнс, — зачитывает она и Баки слегка передергивает от звучания собственного имени из ее уст. Белль редко зовет его Джеймсом, вообще никогда. — У тебя красивое имя, — мечтательно тянет она, мягко сжимая армейскую подвеску в ладони. Даже не верится, что этот кусок металла прошел с Барнсом весь его долгий и мучительный путь, с далекого сорок пятого, чтобы оказаться здесь. — «Баки» меня вполне устраивает, — предупреждает Барнс, видимо опасаясь, что Белль перестанет звать его намертво приклеившимся прозвищем, которое импонировало ему гораздо больше. — Меня тоже, — соглашается Белль. Джеймс — ощущался точно чужим, кем-то кого она никогда не знала. А Баки — он родной. Большой, хмурый, недоверчивый, но с ним парадоксально безопасно и тепло. — Завтра тебя отвезут домой, к родителям, — вдруг говорит он охрипшим голосом. Белль хочет приподнять голову, чтобы взглянуть на Баки, но его тяжелая ладонь не позволяет этого сделать. — Меня? А как же ты? — Белль, я… — Ты ведь будешь со мной? Там будет безопасно для тебя, я поговорю с папой, уверена он разрешит тебе остаться. Мы что-нибудь придумаем, верно? — Белль начинает нервничать, Баки чувствует ее учащенный пульс. Он совсем не хочет пререкаться с ней сегодня, заставлять ее волноваться. Сегодня Белль будет знать только то, что он посчитает нужным для нее. — Конечно, все будет хорошо, малышка, — дарит ей еще один поцелуй в макушку, глубоко втягивая ноздрями запах ее волос. — Скоро твоя жизнь станет нормальной. Ты будешь учиться, общаться с друзьями, ходить гулять, — металлические пальцы теперь гладят ее позвоночник: вверх и вниз, медленно, но ощутимо. — Все, что ты захочешь, все, о чем мечтаешь. — Я хочу всего этого, только рядом с тобой. Баки широко улыбается, чего Белль не может видеть в данный момент. — Так и будет. Теперь только так. — Знаешь мой папа очень добрый, думаю, вы с ним поладите. Баки усмехается, закидывая руку себе под голову, продолжая ласкать Белль бионикой, которой проклятые нацисты одарили его в качестве страшного оружия. — И как ты собираешься меня представить? — фыркает он. – Бывшим киллером, старше твоего собственного отца? — Хм-м… Баки приподнимает бровь в ожидании, умиляясь тому, как серьезно Белль раздумывает об этом. — Я просто… — она вдруг заливается румянцем, и неразборчиво бурчит, утыкаясь носом ему в грудь: — Скажу, что ты мой парень. Баки довольно лыбится, ему определённо нравится, как это звучит. — Думаешь у него не возникнет других вопросов? Белль приподнимает голову, чтобы чмокнуть Барнса в колючий подбородок. — Давай просто расскажем правду. Не хочу больше врать папе, тем более о тебе. Я люблю Баки за то, кем он был и каким стал, не позволю тебе стыдиться этого. Баки с обожанием в глазах любуется мимикой ее лица, филигранно убирает металлическими пальцами дразнящие кудри ей за ухо. Прекрасна. — Для такой малышки как ты, у тебя слишком большое сердце, — говорит ей сладким полушепотом, щекоча кончиком пальца у Белль во впадинке за ухом. Она сдавленно хихикает, крепко жмурясь. — Я люблю тебя, — вдруг серьезно заявляет Баки. Белль краснеет, слабо улыбаясь и отводя взгляд. — Люблю тебя, Белль, — повторяет он, заставляя ее смущаться еще сильнее. Конечно же, специально. Ее реакция незамедлительна, и Баки глухо смеется, обнажая ровный ряд зубов, Белль засматривается, восхищенная его красивым смехом, который ей так резко выпадает слышать и видеть. Все что она может, это уткнуться обратно ему в грудь, пряча лицо и смущенно пробурчать: «- Я тебя тоже…». Он целует ее в макушку, и они оба молчат какое-то время, не так долго как кажется. — Белль. — М-м? — Не делай так больше, никогда, — его тон приобретает серьезный и даже суровый оттенок. — Ты должна быть в безопасности. — Я знаю… прости меня. — И ты меня. Я разозлился, потому что ревную тебя, — вздыхает Баки, ему неприятно признаваться в этом Белль, Баки не уверен, что сыворотка усиливает только физические характеристики, порой ему кажется что и все его чувства работают на пределе, на самой грани. Он почти маниакален во всем, что касается Белль. Черт, порой он ревнует ее внимание даже к котам. — Я не хотела, чтобы так вышло… — Это не твоя вина, просто… я так чувствую, — он легко поглаживает костяшками пальцев ее скулу, отодвигая непослушный локон с ее лица. — Я столько всего сильного к тебе чувствую… Белль неловко кашляет, опуская голову, потому что не может выдержать столь проникновенный и пронзительный взгляд Барнса на себе. Он смотрит на нее так, словно бы вокруг Белль сосредоточился его мир.

***

Просыпаясь посреди ночи, в жарком коконе объятий Баки, какое-то время Белль никак не может отдышаться. Ей снова приснилось что-то нехорошее, в последнее время слишком часто. Альпина свернутая калачиком на подушке, лишь дергает ухом во сне. По крайней мере Баки спит спокойно и это не может не радовать, потому что его кошмары не отступают так быстро и легко, как у Белль. Однако, тело Барнса как по команде вдруг шевелится позади и капкан из его рук крепче сжимается. — Белль, что с тобой? Она расстраивается, что не смогла быть достаточно тихой, Барнс спит так чутко, что это иногда пугает. Словно бы он контролирует каждый ее неровный вздох. — Я… — она запинается, голос хриплый после сна и приходится откашляться. — Ничего, все хорошо, — в подтверждение Белль поглаживает его предплечье, вжимающееся ей поперек груди, успокаиваясь от ощущения редких, жестких волосков под подушками пальцев. Баки переворачивает ее в своих объятиях, заставляя развернуться к себе лицом, и хоть Белль в темноте практически не видит его лица, она знает, что его зрение в разы лучше, и он прекрасно видит ее волнение. — Плохой сон? — низко шепчет он, прикладывая теплую ладонь живой руки к щеке Белль. Она лишь вяло кивает в ответ, накрывая его руку своей, ощутимо сжимая. — Расскажешь? — Тебя снова забрали они… и… я плохо помню, но было так страшно, будто я потеряла тебя навсегда, — она замолкает, потому что боится расплакаться, а этого совсем не хотелось, выглядеть настолько слабой в его глазах. Она вдруг чувствует прикосновение его сухих губ к своему лбу, потом к кончику носа, левой и правой щеках и в самом центре переносицы. — Это просто сон, я здесь. — Да. — Тебе что-нибудь принести? — М-м-м, — отрицательно мотает головой Белль, крепко жмурясь от каждого короткого поцелуя Барнса оставленного на ее лице. — Где Васаби? — Судя по ощущениям где-то у меня в ногах, — фыркает Баки, отчетливо распознавая теплую тяжесть в районе ног. Белль скорчивает грустную мину: — Ты увел у меня кота. Я думала он всегда будет любить меня, — театрально хнычет она. — Я скажу, кто будет всегда любить тебя. Барнс зарывается носом ей в изгиб шеи и Белль чувствует его улыбку и жаркий поцелуй. — Но ты не Васаби… — И чем же я хуже? — хмыкает Барнс. — Ты не мягкий и пушистый, — Белль закусывает губу, пряча улыбку, а Баки не сдерживает глухого смешка и слегка прикусывает тонкую кожу на шее в отместку, вызывая шумный вздох Белль. — Готов поспорить, — его голос становится похожим на самое настоящее мурлыканье: тягучий и грудной. И Белль не сдерживается от того, чтобы почесать ему лохматую макушку головы, как обычно делает это для Васаби. — Мяу, — выдает разнеженный Баки и Белль восторженно охает совсем, не ожидая подобного. — Мой хороший котик, — тихо смеется она и Барнс тоже не сдерживает короткого смешка. — Только твой, — он осторожно перехватывает ее руку, чтобы поцеловать в центр ладони. — Как себя чувствуешь? Белль и совсем забыла о ночном кошмаре, Баки так легко удалось ее успокоить, теперь это кажется какой-то глупостью. — Уже хорошо, прости, что разбудила, — теперь Белль подносит их сцепленные ладони к лицу и целует руку Барнса, трепетно и очень нежно, а он завороженно следит за ней, — Спасибо… — Засыпай, завтра ранняя дорога, ты должна отдохнуть, — он прижимает ее к себе еще ближе, забирается прохладной бионикой под ночную сорочку, потому что знает, что Белль порой невыносимо жарко в его объятиях, но он не может засыпать по-другому рядом с ней. — Баки... — М-м? — Спасибо, что привез Васаби и Альпину. Баки в ответ что-то сонно мычит, Белль так и не разбирает. Она блаженно прикрывает глаза, и благодарно выдыхает. Баки прав, завтра нелегкий день, но в душе теплится тихая радость от предвкушения скорой встречи с семьей. Ощущая холод металла на оголенной коже спины, Белль уверена — нет места в мире для нее уютнее, безопаснее и волшебнее, чем эта кровать в данный момент. И наверняка Альпина с Васаби полностью солидарны с ней, об этом говорит громкое урчание, растворяющееся в глубокой тишине зимней ночи.