***
Ненавязчивое ржание голодной лошади за спиной, тем не менее, заставляет Белль пересыпать льняное семя с огромного мешка в ведро намного быстрее. Прошел день с момента отъезда Баки и Стива, но в это едва верится, потому что Белль так и не смогла уснуть. Всю ночь она беспокойно вертелась, напридумывала в своей голове тысячи наихудших вариантов событий, а когда мыслительный процесс удалось успокоить возникла другая проблема. Белль совсем отвыкла спать без Баки. Она настолько сильно привыкла засыпать в его тисках, чувствовать предельное сжатие и устойчивость своего тела в кровати, что теперь странная свобода мешала найти нужную позу. Белль пыталась заворачиваться в кокон из одеял и обкладываться подушками, однако даже это гнездование оказалось безуспешным. Она буравила усталым взглядом потолок до самого рассвета. — Не ворчи, Дора, я знаю, что ты голодна, — причитает Белль, поднимая полное ведро кормежки для единственной оставшейся на их ферме лошади. Когда-то, в далеком детстве Белль, их было много, но отец все распродал, слишком уж сложно и дорого было их содержать. А Белль, хоть и побаивалась лошадей, к Доре относилась по-особенному, она наблюдала за ее ростом еще когда та была беспомощным жеребенком. А еще Дора была тихой и умной лошадью, ее гнедая шерсть переливалась на солнце словно жидкой медью. Винсент пожалел ее и после недолгих уговоров Белль оставил. Вообще отец довольно часто шел на поводу у Белль, балуя ее подобным образом. Она старается осторожно пересыпать зерно в кормушку, пока Дора недовольно фырчит, тычась мордой куда-то в макушку ее головы. — Белль… — раздается тихий голос за спиной, что заставляет Белль вздрогнуть, слегка промахнувшись. Горстка льняного семя высыпается мимо кормушки, когда Белль оборачивается, чтобы заметить взволнованную Кэлли у входа в конюшню. Ее смольные волосы растрёпаны, щеки горят ярко-красным, а дыхание сбито — очевидно она бежала. Кэлли смотрит на Белль так, словно она воскресла из мертвых и после буквально пары секунд они обе, почти синхронно, срываются с места, чтобы сжать друг друга в объятиях. — Черт возьми… — глухо пищит Кэлли, от нее знакомо пахнет любимым парфюмом с дынной отдушкой и лишь отдаленно городским смогом. — Кэлли… — Черт возьми, — повторяет она, отстраняясь, чтобы ошалело заглянуть Белль в глаза и снова крепко обнять. — Не верю, что вижу тебя. — Я тоже, — тяжело вздыхает Белль. Кэлли всегда была обладательницей модельной худобы (что нередко становилось для Белль поводом для белой зависти), но не смотря на свою скромную комплекцию, она не была лишена поразительной силы, которую Белль часто приходилось испытывать на себе, например, в этот самый момент. Но вот, подруга наконец отстраняется, осматривая Белль с ног до головы, словно проверяя все ли части ее тела на месте. — Я в порядке, жива и здорова. — Что происходит? Я сейчас с ума сойду, если не узнаю. Ты не представляешь, что со мной было все то время, что тебя не было. Ты будто… — Кэлли широко размахивает руками, в попытке изобразить черт знает что, свои эмоции видимо. — Испарилась! А потом ты вдруг позвонила и говорила какими-то загадками… боже, Белль… я тебе серьезно говорю, кажется у меня поехала крыша… я столько всего себе надумала… — Так, для начала угомонись, — настойчиво перебивает ее Белль, поправляя сползший с плеча Кэлли ремень от сумки. — Ты что бежала от самой остановки? Почему дышишь как марафонец? — Конечно бежала, спрашиваешь! Я взяла самый ближайший билет на ночной рейс, чтобы поскорее тебя увидеть, — Кэлли наконец делает попытки успокоить дыхание. — Уф-ф… сейчас сердце выпрыгнет. — Совсем дурная, — фыркает Белль, отставляя ведро на место и напоследок почесав холенную гриву Доры. — Идем, прогуляемся и я спокойно тебе все расскажу. — Да, а потом я не откажусь от огромной чашки кофе. — Все что пожелаешь, — улыбается Белль, мысленно готовясь к длинному повествованию.***
Было нелегко рассказывать эту историю по новой, Белль опять пришлось вспомнить все что произошло между ней и Баки и от этого становилось только паршивее. Для нее это время так стремительно пролетело, но теперь оглядываясь назад она понимает, что прошли долгие полгода: в страхе, волнении, тревожности, любви и нежности и столько всего еще, что пришлось испытать Белль рядом с ним. Кэлли постоянно перебивала, потому что не могла держать эмоции в узде, и Белль ее прекрасно понимала — в этой истории шокировало все, даже самые безобидные ее части. Но, ожидаемо, Кэлли больше всего поразила часть про советского убийцу, о которой Белль пришлось рассказывать весьма неохотно, почти вынужденно. — Так, погоди… у меня сейчас мозги вскипят, — Кэлли нервозно запускает руку в сумку, выуживая оттуда резинку для волос и небрежно стягивая волосы на затылке, она проводит руками по лицу. Обычно Кэлли так делала, когда сильно нервничала, и Белль чувствует себя немного виноватой за состояние подруги. — Извини, хочешь пойдем в дом, выпьешь свой кофе? Или ромашковый чай, я знаю, что ты может… ожидала немного другого, я имею в виду всю эту историю, — как-то паршивенько у Белль получается попытка успокоить Кэлли, наверно потому, что Белль и сама сейчас, далека от состояния спокойствия. — То есть, этот опаснейший в мире преступник, эм-м… убийца, верно? Зимний Солдат, точно… так вот, он похитил тебя с базы ЩИТа и ты просто… осталась с ним в доме твоей бабушки? Ты вообще была в своём уме, Белль? — едва ли это фигура речи, Кэлли смотрит на Белль широко открытыми глазами и почти не моргает, она действительно хочет знать ответ на свой вопрос. Белль устало вздыхает, останавливаясь, чтобы опереться бедрами о деревянный забор позади. — Да, я в своем уме. И тогда, и сейчас, Кэлли. Ты выцепила из моего рассказа самое страшное игнорируя контекст. — И каков контекст? — Я с ним подружилась, ясно? — огрызается Белль, но жалеет почти сразу же, виновато опуская глаза. Кэлли нервно усмехается, складывая руки на груди. — Подружилась с Зимним Солдатом, только мне одной это кажется абсурдным? — Его зовут Баки, он хороший и очень добрый. Он заботился обо мне, даже когда сам был в ужасном состоянии, — Белль застегивает куртку до самого подбородка, как всегда делал ей Баки, боясь, что она замерзнет. Кэлли озадаченно молчит и тоже облокачивается о забор, становясь рядом с Белль. — Не веришь? — Дело не в этом, понимаю я, что он не по своей воле таким… занимался и это грустно очень, но… — Кэлли запинается, с целью подобрать наиболее подходящие слова. Белль разбита и даже не пытается это скрыть и ей бы совсем не хотелось давить на подругу в таком состоянии, но и молчать Кэлли тоже не может. — Тебе придется иметь дело с огромными последствиями почти целого века. Я не пытаюсь поучать тебя, просто хочу убедиться, что ты можешь здраво оценить ситуацию и свои возможности, Белль. Кэлли говорит вполне правильные вещи, Белль понимает, что так проявляется ее волнение и забота, но не может не чувствовать растущее раздражение, от того, что кто-то пытается убедить ее в том, что проблемы Баки не касаются ее, и лучше бы ей оставить его разбираться с этим в одиночку, потому что все это слишком сложно. А у людей принято избегать сложностей, и Белль жила подобным образом все это время, вплоть до осени прошлого года. — Меня это уже давно не пугает, — как-то равнодушно жмет плечами Белль. — Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Кэлли пытается разглядеть профиль Белль, но та отворачивается, не позволяя заметить свои красные щеки. Что ж, ее подруге и не нужно более подтверждений того, что отношения между этим загадочным Баки и Белль, выходят далеко за рамки дружеских. — О, нет… — пораженно вздыхает Кэлли. — Белль, ты влюблена в него, да? — Это… п-причем здесь это? — пыхтит Белль, отталкиваясь от опоры и спешно направляясь в сторону дома, даже не оборачиваясь на подругу. Кэлли виновато усмехаясь идет за ней. — Ну извини, извини… я должна была это спросить, ты не можешь меня винить! — громко говорит она, чтобы Белль уж точно услышала. Белль трясёт головой, не сбавляя шаг, она точно не в том состоянии чтобы обсуждать с Кэлли свои отношения с Баки. Пусть это и не очень справедливо по отношению к ней, Белль сейчас мало на что годится. Чувство тревоги внутри съедает все жизненные силы и все на что она способна это существовать в ожидании новостей от Баки. Присутствие Кэлли, однако, хоть и ненадолго, но позволяло Белль забываться, отвлекаясь от назойливых мыслей. Подруга довольно быстро уловила состояние Белль и более за весь день не донимала ее допросами о Барнсе, за что Белль была безумно ей благодарна. Они смотрели дурацкие телешоу с Джойс, потом помогали Винсенту по хозяйству. Во время урагана не в первый раз снесло навес с крыши, так что за починкой время до вечера пролетело еще быстрее. Только, от этого легче не становилось. — Не хочешь спросить об университете? — вдруг говорит Кэлли нарушая вполне комфортную для Белль тишину. Они сидят на заднем дворе в небольшой беседке, которую Белль помогала строить папе каких-то пару лет назад. Ну как помогала… скорее всего она больше мешала, нежели действительно приносила пользу, потому что умудрилась уронить ящик с инструментами Винсенту на ногу, а потом обзавестись парой заноз и ныть об этом весь день. Но он никогда не жаловался на нее и не ругал за нерасторопность, или вообще за что бы то ни было. Возможно, то была проблема Винсента, как отца — несмотря на всю свою суровость, он никогда не мог быть строгим с Белль. Избаловало ли это ее? Что ж, Белль не могла дать объективный ответ на этот вопрос в своей голове, но она определённо не раз пользовалась этими маленькими рычажками давления на отца, когда ей было необходимо его одобрение. По крайней мере она это понимала, да и Винсент понимал. Грань дозволенного для Белль определяла именно Джойс. — Хочу, — безучастно отозвалась Белль, грея руки о кружку с горячим чаем и очевидно не имея особого желания слушать об университете, но головой понимая, что, если она планирует вернуться, ей нужно быть в курсе общей обстановки. Кэлли не уверена стоит ли говорить обо всем этом Белль сейчас, но с другой стороны — это важно и, если Белль собирается когда-нибудь вернуться, она должна знать о том, что происходит. К тому же, Кэлли больше не может наблюдать эту отстраненную апатичность во взгляде подруги. — Там такие слухи о тебе ходили все это время, — вздыхает она — Самое ужасное, что я даже не могла их как-то опровергнуть или… сказать хоть что-то, потому что я тоже ничего не знала. В какой-то момент я действительно поверила в то, что ты связалась с бандитской группировкой или тебя похитили, чтобы продать на органы. Кэлли хихикает под скривившуюся гримасу Белль. — Какой ужас… такое правда говорили? — Если честно версий было намного больше и похуже, — заверяет Кэлли. — Я не думала, что до меня есть дело стольким людям. — Им все равно кого обсуждать, это ведь такие громкие сплетни. К тому же, ты всегда была одной из самых тихих и прилежных студенток. У тебя хорошие оценки, ты со всеми доброжелательна и никогда не давала повода обсуждать себя за спиной, — Кэлли делает неосторожно большой глоток и шипит, обжигая язык. — Вот почему, когда с тобой стряслось что-то компрометирующее все так ухватились за это. — Чушь какая-то… — Белль оставляет кружку, укутываясь плотнее в старый в плед. — Честно говоря все это и правда ерунда, по сравнению с Чейсом… — Чейс? Кэлли часто кивает, тоже натягивая плед повыше. — Он как с цепи сорвался, постоянно говорит о тебе гадости всем, кому не лень, несет откровенную чушь. Раньше я не замечала, чтобы у него была к тебе особая неприязнь, не знаю, что с ним не так. Я угрожала ему пару раз, но ему абсолютно все равно. Бешенный ублюдок. Белль прыскает в ладонь, впервые искренне рассмеявшись за весь день. — Угрожала? Вот блин… я хотела бы на это посмотреть. — Тебя только это волнует из всего что я тут сказала? — возмущается Кэлли, но тоже не может сдержать смеха, шутливо толкая Белль в плечо. Конечно, все это расстраивает Белль и, если она вернется в университет ей придется не сладко первые дни, будет куча вопросов, издевок или… или всем будет уже абсолютно все равно, что мало вероятно, но Белль очень хочет надеяться на такой исход событий. Чейс не сильно удивил ее, возможно все это было из-за Рамлоу от которого бедолаге досталось ни за что. Он сдал ему Белль в тот день, когда ее отчислили и кажется до сих пор считает, что не отомстил ей в полной мере. — Айзек, кстати, разругался с ним, говорят даже драка была, но я не видела. — Шутишь? Я думала они близкие друзья… Кэлли хитро щурится, странно поглядывая на Белль, что ей резко становится неуютно. — Говорят, из-за тебя, — Кэлли шутливо играет бровями, толкая Белль локтем. — Давно ты стала такой сплетницей? — возмущается Белль. – Возможно, ты нравишься самому популярному парню факультета? Белль закатывает глаза, скептично скривившись. — Что за чушь? Мы с Айзеком друг друга толком не знаем. — Ну, значит он считает иначе, — беззаботно жмет плечами она, будто объясняя Белль простые истины. — Кэлли, что за… — Белль не находится со словами возмущения в адрес подруги, то что пытается ей сказать Кэлли слишком безосновательно и бредово в ее голове. А еще ей совсем не до этого. — Слушай, это не так, ясно? Даже слушать не желаю, мне это не интересно — все, тема закрыта. Кэлли безоружно поднимает руки, неохотно соглашаясь. Белль понимает почему для нее все это кажется забавным, но не знает, как объяснить свои чувства по этому поводу. Все это время Белль находится в эпицентре страшных событий, являясь чуть ли не главным катализатором этих самых событий. Хватит с нее, она совершенно не хочет быть еще и главной звездой в конфликте двух закадычных друзей ее факультета. Она просто хочет спокойствия, чтобы все было так как раньше, только с Баки. Просто пусть он будет в порядке и вернется к ней, все прочие склоки и проблемы меркнут на фоне этого желания. — А у тебя? У тебя все в порядке? — спрашивает Белль, она вдруг осознает, что за все время толком не поинтересовалась как дела у самой Кэлли. — Ну, на фоне того, что происходило с тобой, у меня тишь да гладь, — усмехается она. Белль неодобрительно качает головой. — Не говори так, столько времени прошло, я хочу знать, что у тебя происходило. — Ох, ну… я расстаюсь с Дереком, точнее собираюсь… он пока не знает, но… я так полагаю, догадывается, — невесело фыркает Кэлли, пожимая плечами. — Ты серьезно? Что произошло, он тебя обидел? — Нет-нет, — взмахивает рукой она. — Думаю это не то что мне нужно сейчас, не знаю, может быть я спешу… пока папа был в больнице, я моталась между ним, домом и учебой, подработку пришлось бросить, а на Дерека просто не оставалось сил и времени. В какой-то момент он просто не выдержал и это вылилось в скандал, я тоже была в дурном расположении духа и… в общем все как-то неудачно сложилось. Мы много чего друг другу наговорили и теперь я не думаю, что… я просто не хочу, мучать его и себя. Наверное, я должна сосредоточиться на других вещах. — Х-э-эй… — Белль подползает ближе, чтобы обнять Кэлли, мягко поглаживая подругу по плечу. — Мне жаль, что все так вышло. Не думаешь, что рубишь с плеча? Мне казалось… вы очень подходите друг другу. Кэлли снова жмет плечами, кривя губы. — Врачи ведь говорили, что твой папа идет на поправку. — Так и есть, просто физиотерапия затянулась и вот… как-то так, — разводит руками она. Отец Кэлли попал в тяжелую аварию полтора года назад, его машина столкнулась с грузовой фурой на хайвэе. Белль до сих пор помнит, как тяжело они это переживали и слезы Кэлли почти каждый день. Он отделался травмой позвоночника, тремя переломами и тяжелым сотрясением. Было опасение, что он больше не сможет подняться на ноги, но они не подтвердились — слава американской медицине. С Дереком Кэлли начала встречаться незадолго до аварии отца, и весь этот год выдался весьма тяжелым для их отношений. Белль всегда удивлялась и по-хорошему завидовала Кэлли, потому что терпение, эмпатия и чуткость Дерека по отношению к ней были такими искренними и трогающими. Дерек учится в другом университете, он познакомился с Кэлли через общих друзей и это добавляло сложностей в их отношения, ведь они не виделись даже во время учебы, что занимала большую часть времени их обоих. Они честно старались, очень долго, но правда в том, что старания окупаются далеко не всегда, и теперь, Белль горько и обидно осознавать, что Кэлли собирается опустить руки. — Кэлли, я знаю, что мне легко говорить со стороны, но тебе нужно остыть. Вам всем нелегко приходилось, но сама подумай, вы с Дереком так долго друг друга поддерживали, а твой папа совсем скоро выйдет из больницы. Его терапия пролетит и не заметишь и все встанет на свои места, может быть вы и должны были поругаться, выпустить пар. Теперь это пройдённый этап, оставь позади, — Белль крепче сжимает подругу в объятиях. — Не горячись. — Не знаю… в любом случае я пока не хочу его видеть, — хмуро ворчит Кэлли. — Вот и хорошо, дай ему и себе время. Кэлли вяло кивает, они молчат какое-то время и скорее всего думают об одном и том же — как им не хватало друг друга все это время. Белль ни с чем не спутает гудящий звук двигателей квинджета, поэтому, она настороженно замирает, подобно гончей, стоит ей лишь издалека уловить знакомый гул. Под растерянный взгляд Кэлли Белль срывается с места, она бежит так быстро, как только может, будто ее несет сам ветер: огибая дом она выбегает на передний двор, слышит оклики вышедшего на шум Винсента, но только прибавляет скорости, потому что теперь она действительно видит джет. В метрах трёхстах от дома, там же, где они приземлились и в прошлый раз. Тяжелой массой он нависает над землей. Белль чувствует поток ветра, разгоняемый вертушками двигателей отсюда. Она несется вдоль мигающего желтыми лампочками забора, едва смотря под ноги, не сводя взгляда с гудящего летательного аппарата, словно он мог испарится в одно мгновение. К тому моменту, когда Белль оказывается у джета, он уже благополучно стоит на земле. В животе неприятно крутит и тянет от волнения. Белль беспокойно переминается с ноги на ногу наблюдая за слишком медленно ползущей задвижкой фюзеляжа. С Баки все хорошо, он цел и невредим, сейчас он выйдет из джета, и Белль в этом убедится. Честное слово, она простит ему его выходку, слово не скажет за то, что он оставил ее, чтобы броситься в пекло, лишь бы только он сейчас вышел к ней из джета. По трапу спускаются две фигуры — Капитан Роджерс идет впереди, чуть позади вальяжной походкой спускается Брок Рамлоу. Не смотря на свою растерянность Белль кидается в объятия Роджерса, потому что она так сильно рада видеть их, целыми и невредимыми. Она чувствует, как Стив осторожно обхватывает ее сильными руками, поглаживая большой ладонью ее спину. Белль отстраняется после того как ловит на себе нечитаемый взгляд Рамлоу, он все еще ничего не сказал, что очень не похоже на него, он просто наблюдает за всем этим со скрещенными на груди руками. И она не долго думает прежде, чем подойти к нему, чтобы также обнять. Брок едва заметно дергается, он явно этого не ожидал, его руки неопределенно зависают в воздухе на пару секунд, прежде чем он все же опускает их на ее плечи. — Вы в порядке, — выдыхает Белль, куда-то ему в шею. — Слава богу… — Иначе и быть не могло, принцесса, — наконец обретает голос Брок. Белль отстраняется, еще раз оглядывая Брока, его правая щека почти полностью закрыта больничным пластырем, а переносица болезненно синего цвета, но более она не находит никаких травм и переводит взгляд с Рамлоу на Стива и снова обратно. Черт знает зачем она пытается прочесть на их лицах, то, что боится услышать. Баки нет. Ей не имеет смысла выглядывать его в джете, ожидая, что еще мгновение и он покажется. В действительности нет ничего, что могло бы задержать Баки в джете и Белль это так ясно осознает. Но с каждой следующей секундой этого осознания, что-то внутри безнадежно и стремительно потухает, образуя вакуум глухой пустоты. — Где? — это все что ей удается сказать дрогнувшим голосом. Стив подходит к ней ближе, неуверенно дергается всем телом, словно в намерении коснуться ее, но так и не решается. Он вдруг переводит взгляд ей за спину, сдержанно кивая только прибежавшему Винсенту. Мужчина сбито дышит, пытаясь оценить ситуацию, но решает ближе не подходить, не желая мешать Белль. Тем более, он почти сразу замечает, что Барнса здесь нет и внутри рождается нехорошее предчувствие. — С ним все хорошо, — первым делом спешит заверить Роджерс. — Миссия прошла успешно, с потерями, но Гидра разгромлена. Все ее активы на фабрике уничтожены, единицы взяты в плен. Белль, теперь все хорошо, — он все же кладет руки ей на плечи, и Белль вздрагивает под их весом, выбираясь из тревожного вороха мыслей. — О Боже…. с ним все хорошо, — ледяная рука наконец перестает болезненно сжимать ее желудок и Белль позволяет себе длинно и облегченно выдохнуть, — Баки в порядке, слава богу… — бормочет она себе под нос, прижимая ладонь к груди, туда где пару мгновений назад сердце грозилось проломить ребра. — Белль, ты теперь официально свободна, — ненавязчиво напоминает ей Рамлоу, он тихо вскипает внутри наблюдая за полным равнодушием Белль ко всему, что не упоминает благополучие Барнса в контексте. — Понимаешь, что это значит? Белль рассеяно заглядывает ему в глаза, слабо кивая. — Вот именно, твоя жизнь станет прежней, больше никаких агентов Гидры за углом, сидения взаперти и будней подопытного кролика, — отвечает за нее Брок. — Теперь, ты в безопасности. — Я… это… — Белль удивительно сложно поверить в то, что все закончилось, словно все это было затянувшимся сном, и вот, она очнулась. Но сейчас ее волнует только одно. — Почему Баки не здесь? — ее голос предательски дрожит, а в носу щиплет, словно она уже знает, что услышит. Стив удрученно опускает взгляд, убирая руки с ее плеч: — Он уехал. Белль, он в Ваканде. Слова Роджерса сопровождаются оглушающим грохотом в голове Белль. — Ва- Вак… где? — она едва держится на ногах. — Это место, где ему помогут. Далеко отсюда, но это необходимо, чтобы у Баки был шанс жить нормально. Знаю, ты удивлена и… вероятно сильно расстроена, но это было его решение. Он не хотел… видеть тебя перед отъездом. Белль все еще не плачет, и она откровенно удивлена этому факту. Она просто продолжает стоять вмороженными в землю ногами и с остекленевшим взглядом. Она так часто думала об этом, представляла в своей голове как именно Баки уйдет от нее, что сейчас испытывает все и ничего одновременно. — Почему? Стив проводит пятерней по коротко стриженным волосам, его лицо приобретает весьма сложное выражение. — Думаю, тогда бы он просто не смог уйти. А это необходимо, чтобы… ты была в безопасности. Белль, он вернется к тебе, это все чего он хочет, ради этого он и уехал. — Баки никогда бы мне не навредил! Зачем… я не понимаю, почему… — Белль, — строго прерывает ее Стив, в его голосе слышаться стальные нотки. — Ты лучше любого из нас знаешь, что это неправда. Баки нестабилен. И все… куда хуже, чем мы могли предполагать, Белль. — О чем вы? — нетерпеливо подгоняет его Белль, потому что Стив не спешит нормально рассказать в чем дело, он мнется, словно подбирая более складные слова, версию «аккуратной» истории для Белль и это ее немыслимо раздражает в нем. — Капитан Роджерс, говорите, как есть, с Баки что-то произошло там, на базе Гидры? — Его сознание закодировано, — вмешивается Брок. — Извращенные умы придумали абсолютно ебаный способ активации Зимнего Солдата. Стив стреляет в Брока неодобрительным взглядом, что Рамлоу привычно игнорирует. Он не видит смысла срезать углы этой истории, ради аккуратной обертки. — Ч-что… — Слова-переключатели, — уточняет Брок. — Любой, кто знает последовательность, может заиметь себе личное живое оружие в виде Зимнего Солдата. Белль в шоке тянет ладонь ко рту, пытаясь уложить в голове полученную информацию. То есть, одно дело, что мозг Баки сам по себе работал нестабильно и мог переключить его в режим машины для убийств (процент такого исхода был значительно мал, Баки хорошо себя контролировал и за все время, такой случай произошёл с ним всего раз, и то, в этом была значительная вина Белль, и даже тогда его разум не подчинялся полностью Зимнему Солдату, он не отдал Белль Гидре и не слушал приказов), но теперь, существует код, просто последовательность определенных слов, которая умножит все его усилия на ноль, так легко сможет заставить Баки делать ужасные вещи. И любой, даже ребенок сможет воспользоваться этим? Белль едва не оседает на землю под давлением осознания всего, что приходится переживать Баки, теперь каждое мгновение что ее нет рядом. Почему он все решил за нее? Снова ее оттолкнул, после всего что было между ними, Баки так и не научился доверять ей, и Белль горько осознавать это, но похоже, это правда — ни больше, ни меньше. — Король Ваканды, мой хороший друг и он согласился нам помочь, помочь Баки. Туда не просто попасть, но под покровительством его воли нам позволили, — разъясняет Стив, обеспокоенно наблюдая за тусклым и абсолютно отстранённым взглядом Белль. — Это… сколько времени займет его… лечение? — Белль не уверена может ли она это так называть, но другого слова так и не находит. Стив нервно опускает голову, пасмурно хмурясь. — Сложно сказать. Может год или несколько лет, а может пару месяцев. Никаких прогнозов ученные Ваканды пока не дали. Работа с мозгом…это нелегко. Каждое слово Стива, будто точная пуля, болезненно врезающаяся в сердце. Что? Несколько лет? Баки решил не обмолвится с ней и словом, под перспективой пропасть в какой-то далекой стране на неопределенный срок? Это намного больнее, чем Белль могла себе представить, а она много раз пыталась. Неужели ему так сложно было посмотреть ей в глаза в последний раз, сказать о своих намерениях лично? Белль никогда бы не осудила его за желание уехать, не важно куда, пусть на пять лет, пусть на десять, если это поможет ему жить нормальной жизнью здорового человека, не боятся своего тела, своих мыслей. Белль отпустила бы его, поговори он с ней, всего пару прощальных слов и объятий — этого для нее было бы более, чем достаточно, все чего она могла бы хотеть в данной ситуации. Да, это не менее больно, грустно, она бы долго плакала, но это бы не раскололо ее душу, не пробило бы грудную клетку страшной черной дырой, засасывающей в себя все, что было между ними, превращая в пугающее ничто, оставляя после себя смехотворную пустоту. Нет. Нет, это не важно. Она не может быть такой эгоисткой, все это меркнет на фоне того, что Баки нужна помощь. Если в этой Ваканде ему действительно помогут справится с ужасающими последствиями жесткого рабства в Гидре, Белль готова быть отвергнутой Барнсом еще раз, и снова и в других вселенных, если только это закончится его благополучием. — Но ведь… они смогут, да? — Я в это верю, — вздыхает Стив. – Народ Ваканды гениален, если не они, то никто. Белль понятливо кивает. Хочется плакать. И кричать, но Белль ни за что не сделает этого. Не сейчас. Не здесь. — Нам пора, Капитан, — сверяясь с часами встревает Брок. Их ждет еще куча волокиты с отчетами о миссии, которые длятся уже второй день. Фьюри скрепя зубами отпустил их сюда и то, только потому, что Роджерс упрямый засранец и добьется своего, несмотря ни на что. — Мы скоро увидимся, принцесса, — обещает Рамлоу и это правда, несмотря на то, что все связи Белль и ЩИТа, а соответственно ее и его оборванны, Брок не собирается исчезать из ее жизни, как кое-кто. По крайне мере, пока Белль сама об этом не попросит, он много где накосячил и должен исправить все, чтобы быть уверенным, что теперь с ней все будет в порядке. — Хорошо, — лишенным краской голосом отвечает Белль, однако умудряется дернуть уголком губ. Даже в такой ситуации она пытается улыбаться Броку. — Ты должен отдохнуть, и вы тоже, Капитан Роджерс. Спасибо, что приехали сюда ради меня. И спасибо, что теперь, мне и моей семье ничего не угрожает. Я… не знаю, как выразить словами, все то… что чувствую по отношению к вам. Если бы не вы… — Наша семья этого не забудет, Капитан Роджерс, — вмешивается наконец Винсент, подходя ближе, осторожно приобнимая Белль за плечи и только теперь чувствуя едва заметную, но дрожь в ее теле. Стив смущенно улыбается, отступая на шаг. — Все в порядке, не надо. Мы сделали то, что должны были. Брок прав, когда на базе поутихнет, мы увидимся. Обязательно, а до этого, пожалуйста, будьте в порядке. Белль не смотрит ему в глаза, машинально кивая головой, словно болванчик. Отец поочередно жмет им руки, негодуя, что не может поблагодарить и Барнса, они говорят еще о чем-то, но Белль уже не в состоянии понять. Вообще-то она хочет, чтобы они поскорее зашли в джет и улетели, оставили ее одну. Ей это необходимо, как глоток воздуха. Брок, словно читая ее мысли так и делает, а вот Стив все еще прожигает ее обеспокоенной синевой своих глаз, едва поблескивающей в лунном свете. — Белль? Нет. Не нужно. Просто пусть он уйдет. — Ты в порядке? Боже, Господи. Ну, пожалуйста. — Да, — снова быстро кивает, небрежно и неестественно, но на большее она уже не способна. Хватка отца на плечах усиливается, — Поторопитесь, я буду в порядке, Капитан Роджерс. «Умоляю» Последнее слово она говорит лишь глазами и кажется Стив наконец понимает, потому что, поджав свои тонкие губы, вдруг, спешно направляется к джету. Вырываясь из-под руки Винсента, Белль срывается с места, едва летательный аппарат взмывает в воздух, она бежит подальше от дома, не особо разбирая дороги. Ей просто нужно пару минут, а может пару часов побыть где-то, где нет никого.***
— Отличная работа, Барнс, — Фьюри сдерживает свой порыв плюхнуть ладонь Баки на плечо, под его тяжелым предупреждающим взглядом. Не хотелось остаться без руки. Баки сидит на металлической кушетке медицинского отделения ЩИТа и все еще не может понять, как Стиву удалось уговорить его прийти сюда по собственной воле. Наверное, все дело в том, что в своем состоянии он не знал куда пойти еще. К Белль нельзя, он все еще распаленный и дезориентированный после битвы. Голова болит так, словно ее раскололи на двое огромным ломом. Актив снова одержал верх. И с каждым разом все больнее приходить в себя, Баки не знает сколько еще раз сможет выдержать это. Код активации – один из самых страшных и болезненных процессов, происходящих в его мозгу — обнуление не идет в счет, оно не сравнимо ни с чем — и с каждой новой попыткой Барнса собрать себя по кусочкам, его силы воли остается все меньше, как и надежды на то, что это можно исправить. Жизнь с Белль? Семья? Ему сто с лишним лет, а он все еще позволяет себе быть таким смехотворно наивным. Довольно пугающее осознание, с которым Баки практически смирился, что для его дальнейшей судьбы уготовано лишь два исхода: тюрьма для особо опасных преступников, иными словами Рафт — он знает о ней еще со времен работы на Гидру — или вечная служба в виде цепного пса, для таких организаций как ЩИТ и ей подобных. Сам Баки предпочел бы первый вариант, без особых раздумий. Он думал или надеялся, что после истребления остатков Гидры ему станет легче, он отпустит прошлое… но нет. Единственное, что его успокаивает — Белль теперь в безопасности. Баки с довольной, кровожадной ухмылкой вспоминает с каким удовольствием ломал головы и выкручивал конечности каждому агенту Гидры, попавшемуся ему на пути. С какой удовлетворяющей нутро жестокостью он убивал (хоть Стив и просил этого избегать) всех, кто косвенно мог быть причастным к нанесению вреда для нее. Он мог бы продолжать свое существование, просто чтобы отправлять в ад каждого кто посмеет ее обидеть, причинить боль ей или тем, кого она любит. Миссия проходила относительно успешно, пока один из ученых не попытался активировать программу Зимнего. И попытка была бы успешной, хотя бы потому что этого никто не ожидал, включая самого Барнса. Он не помнил о существовании триггера в своей голове, ровно до момента, пока не услышал первое слово, заставившее все волосы на теле встать дыбом от ужаса. Все могло бы закончиться очень плохо, не возникни Стив. Код, к счастью, так и не успели произнести до конца, но даже половины услышанного Баки хватило чтобы остаток миссии провести в агонии боли и ужаса в голове. Он не помнит, как они зачищали вражескую территорию по окончанию, как вернулись в джет, все свои действия он выполнял на автомате опасно балансируя на грани, точно канатоходец. Это пугающее состояние отпускало медленно, нехотя, исчерпывая все запасы воли и самоконтроля Барнса, выжимая жизненные ресурсы досуха. Стив видел его пограничное состояние и, спасибо ему, не пытался заговорить всю дорогу до базы ЩИТа, а также, почти не подходил к нему. Это очень облегчило Баки задачу. Тем не менее он плохо помнит, как соглашался на недолгие уговоры Стива посетить медблок. Похоже, даже на краю сознания он понимал, что другого выбора у него нет. Наверное, это даже хорошо, что он мало что соображал, пока штатные врачи проводили над ним свои манипуляции, он никого не покалечил, хотя на этот случай Стив также находился рядом, внимательно наблюдая за процессом. Пока напряженно и смиренно лежал на кушетке, Баки вспоминал как заставил Белль делать всю эту работу за врачей. Она была такой напуганной и одновременно отчаянно заботливой. Ему стыдно за свое поведение, но именно эти воспоминания не дают сорваться сейчас — он представляет, что Белль снова здесь и это ее руки ловко подсоединяют к его телу бесконечные провода раздражающе пищащих датчиков. Он просто лежал с крепко зажмуренными глазами, яростно утопая в своей фантазии, удерживающей его тело от рвущейся изнутри агрессии. Баки не знает, как долго все это длилось, казалось прошла целая вечность, прежде чем он обнаружил себя сидячим на все той же металлической кушетке, в окружении лишь Стива и Ника Фьюри, все белые халаты куда-то испарились. — Как ты себя чувствуешь, Бак? — его взгляд встречается с обеспокоенными глазами Стива и Баки коротко кивает. — Я… они закончили? — это его первые слова с тех пор, как они сели в квинджет у базы Гидры. — Да, ты отлично справился, уверен, что в порядке? — Да, — холодно цедит Барнс и поднимается на ноги, окидывая помещение вокруг цепким взглядом, в поисках своей одежды. Он находит ее на стуле в самом углу и шлепает босыми ногами по кафельному полу лаборатории, первым делом хватая запыленные с миссии брюки. — Значит ты в состоянии предоставить нам отчётность о миссии, — тут же встревает Фьюри. Баки одаривает его ледяной усмешкой. — Это уже не мое дело, — он застегивает молнию на брюках и тянется к верхней одежде. — Твое, — недовольным тоном подмечает Ник, хмуро наблюдая за Барнсом. — Ты был полноценным участником миссии под руководством ЩИТа, значит обязан участвовать в допросе. — Ник, Баки нужно отдохнуть, все прошло не так гладко, как кажется, я сам пойду в докладную, — пытается выгородить его Стив, но Баки это не нужно. Он натягивает тактическую водолазку и подходит к Фьюри, ближе, чем того требует обычный разговор. Его нос морщится в раздраженном оскале, а руки едва подрагивают от желания схватить главу агентства за шиворот. — Попробуй, заставь меня, — свирепо рычит он, с дерзким вызовом в ледяных глазах. Фьюри не из робкого десятка, поэтому и не думает отводить пристальный взгляд, однако более перечить Барнсу в вопросе отёчности не собирается. По крайней мере пока. — У меня есть для тебя предложение, Барнс. — Даже не начинай, — сердито вмешивается Стив, но Фьюри не собирается отступать. — Такие солдаты как ты — на вес золота, если позволишь так сказать. Не подумай, что я пытаюсь петь тебе дифирамбы, мне действительно нужны твои навыки, Барнс. Если согласишься, это обеспечит тебе безопасность, работу, может далеко не самую спокойную, но хорошо оплачиваемую, ну и крышу над головой. — Ник, сейчас не самое лучшее время для подобных… — Тебе настолько плевать на жизни своих людей, что ты готов поставить меня как боевую единицу? — выплевывает Баки. — Ты можешь работать в одиночку. И конечно за тобой остается право отказа от миссии, вне зависимости от ее характера. Стив обеспокоено переводит взгляд с Баки на Ника и обратно. Он не уверен какой ответ Барнса ему бы пришелся по душе. Конечно работа на ЩИТ обеспечила бы Баки определенной протекцией, особенно в глазах государства и уголовного дела против него под личиной Зимнего Солдата, возбуждение которого лишь дело времени. Однако, Баки сейчас не безопасен, даже если он будет работать как одиночный агент, это не спасет ситуацию и судя по лицу Барнса и его мрачной задумчивости на лице — он это понимает. — Нет, — твёрдо, почти без раздумий, отвечает он. Фьюри разочарованно поджимает губы, умело скрывая большую часть своего негодования. — Я тебя понял. В любом случае, ты можешь оставаться здесь, сколько потребуется. Считай это моей благодарностью за помощь в борьбе с Гидрой. Баки ничего не отвечает, но Фьюри и не ждет этого, молча кивнув Роджерсу он откидывает полы черного плаща и выходит из лаборатории, оставляя их двоих одних, в напряженной тишине. Стив не выдерживает первый. — Доктор дал мне результаты всех твоих анализов, — неуверенно начинает он, забирая с небольшого стола внушительную стопку бумаг, которую Баки одаривает заранее уставшим взглядом. Он не уверен хочет ли знать все это, едва ли там что-то хорошее. Стив замечает его настроение и виновато поджимает губы, нервно перебирая листы бумаги в руках. — Если… если не хочешь, я просто уберу это куда подальше. — Можешь рассказать мне вкратце, — жмет плечами Барнс, опускаясь обратно на кушетку. Стив кивает, рассеяно пролистывая страницы, хотя и так прекрасно помнит все, что прочел пару часов назад. — Твои физические показатели в абсолютной норме, относительно организма суперсолдата, естественно. Все препараты наркотического содержания, которые использовала на тебе Гидра успешно выведены и нейтрализованы агрессивным воздействием сыворотки. Стив делает длинную паузу и Баки понимает, что хорошие новости на этом заканчиваются. — Но… повреждения головного мозга значительные и… даже сыворотка не может реинкарнировать уничтоженные клетки. А еще, губительное количество супрессантов — в отчетах, найденных на базе Гидры, они… назвали это химической кастрацией — так вот… все это предшествовало угнетению репродуктивной функции организма. Стив надломлено смотрит на него, видимо пытаясь понять реакцию на услышанное, но Баки и сам не понимает, что сейчас чувствует. Во-первых, он удивлен, что Стив запомнил так много умных слов. Во-вторых, он и так слишком привык к чувству ненависти и гнева на людей, сделавших с ним это, настолько, что это принимает форму пугающего равнодушия. Какой у него выбор кроме как смириться с собой таким какой он есть сейчас и каким останется теперь навсегда? Он не сможет дать Белль семью, все что она будет от него получать на протяжении всего времени это невеселый багаж его дерьмовой жизни, порцию последствий страшных травм и вечных призраков его прошлого. Нет. Он с ней так не поступит. Баки поздно чувствует на щеках странную, горячую влагу. Перед глазами теперь размытая картинка, потому что слезы похоже, не собираются останавливаться. — Я найду выход, Бак. Клянусь, — голос Стива звучит твердо уверено, словно он действительно верит в то, что говорит. Баки ненавидит его за это, потому что так сильно боится этого чувства ложной надежды, которую он вселяет в него своими чересчур самонадеянными заявлениями. Он встает на ноги и хочет огрызнуться на него, но не успевает потому что чувствует на себе крепкие объятия друга. Стив впивается сильными пальцами ему в плечо, словно в попытке физически передать свою слепую решимость. Баки крепко сжимает челюсти и горько проглатывает все, что хотел наговорить Роджерсу. Это теперь не имеет никакого значения.***
Ваканда — последний оплот надежды и самое безопасное для Баки место. Стив корит себя за то, что сразу не направился с Барнсом туда, вместо этого оставив его в ЩИТе. Хоть о Ваканде уже знает весь мир, на территорию некогда закрытой страны все еще очень непросто попасть, но великодушие короля Т`Чаллы, и их хорошие со Стивом отношения, сделали возможными перевозку Зимнего Солдата и обеспечение для него особой помощи. Когда Баки узнал куда ему предстоит отправится он колебался лишь пару секунд. Так далеко от Белль и он даже не знает, когда сможет вернуться. — Прежде, мы обязательно заедем к Белль, чтобы вы могли… — Нет, — перебивает он Стива и в дополнение отрицательно качает головой. — Мы отправимся в Ваканду сразу. Сейчас. Стив удивленно хлопает глазами. — Бак, ты же знаешь, Белль наверняка место себе не находит. Думаю, вам стоит хотя бы попрощаться, пусть она увидит, что ты в порядке. Баки снова упрямо качает головой, отводя взгляд. — Я не могу. Если бы Стив не слышал отчетливой дрожи в голосе друга, он наверняка бы разозлился. — Почему? — Если увижу ее, точно не смогу отпустить. — Это неправильно, и ты это знаешь. Пересиль себя, Белль будет больно, если ты даже не попрощаешься с ней, перед тем как расстаться…тем более, мы не знаем, как надолго. — Вот именно. Я не знаю, когда смогу вернуться. Возможно никогда и лучшим решением будет провести остаток жизни в заморозке, или же твои гениальные вакандийцы придумают что-то. В любом случае, мы оба понимаем, что на это нужно время, — Баки пожимает плечами, снова устремляя взгляд на Стива. — А я не хочу отбирать у Белль это время. Не хочу давать ей ложную надежду, пусть лучше она будет зла на меня. Стив тяжело вздыхает, опираясь сильным плечом о стенку. Ему совсем не нравилась идея Баки, но он понимал его доводы и в чем-то был даже согласен, и тем не менее — это неправильное решение. Но в чем Стив и Баки всегда были схожи, так это в своем упрямстве. Если Барнс что-то вбил себе в голову, его было весьма непросто переубедить. Очень близко к невозможному. — Что мне ей сказать? — обессиленно вздыхает Стив, бросая на друга укоризненный взгляд. Баки будто болезненно хмурится. — Правду. Что со мной все в порядке. Это все что она должна знать. — Бак, это сделает ей очень больно. Ты оттолкнешь ее, — грустно бормочет Стив, потирая переносицу. — Я знаю. Так и нужно. — Это жестоко, — неодобрительно качает головой Стив. Баки вдруг подходит к нему вплотную, его взгляд темнеет, а ноздри гневно раздуваются. Он вспыхивает яростью буквально за секунду, заставляя Роджерса предусмотрительно выпрямится, приняв более устойчивую позицию. — Я, черт побери, и без тебя это понимаю. Последнее что я хотел бы сделать так это оставить ее добровольно. Я даже не могу дать себе гарантии, что в бреду не сбегу с Ваканды, чтобы только увидеть ее. Чувства к Белль делают меня таким слабым, что я сам себя не контролирую. А это опасно. Кажется, это самое длинное и откровенное, что сказал Баки с момента их возвращения с миссии. Стив опускает взгляд, показывая, что более не собирается спорить. Баки волен принимать самостоятельные решения, как и нести за них ответственность. Немного успокоившись Баки отступает на шаг назад, снимая повисшее в воздухе напряжение. — Просто присматривай за ней. Я хочу, чтобы она жила спокойную жизнь, ту которая у нее была, — угрюмо бормочет он, отходя в другой конец комнаты. — Я обещаю, — тихо отзывается Стив, уверенный, что Барнс его слышит.***
Белль не помнит, как она вернулась домой, не помнит, что ей говорили родные и что она рассказала им. После того, как уехал Стив все было похоже на густой туман, в котором затихли даже звуки. Она не помнит и как прошла первая неделя — пугающе скоротечно и невыносимо медленно одновременно. Столько эмоций сменили друг друга за такой короткий промежуток времени: сперва она злилась, так сильно, как еще никогда не злилась на Баки, да вообще мало на кого, но это чувство быстро прошло, сменяясь горькой тоской. Белль так скучала по Баки, с тех пор как он появился в ее жизни, они ни разу не разлучались так надолго, теперь это состояние оторванности от него, заставляет Белль чувствовать невыносимую опустошенность, тревогу и грусть. Но время идет, и вся эта мешанина чувств и эмоций снова перевоплощается, теперь уже в банальную обиду и пассивное смирение. Она чувствует себя глупой, как никогда. Потому что, все это время Баки действительно не воспринимал ее всерьез, не специально, конечно, возможно, он и сам не до конца понимал значения Белль в своей жизни, заставив ее обмануться. Но теперь все встает на свои места. Оказалось, Баки никогда не доверял Белль больше того, что считал нужным, ей всегда приходилось с трудом вытаскивать из него то, что тревожно съедало его изнутри, но Белль игнорировала это. Она думала, что недоверие и эмоциональная отстраненность Баки — это отголоски посттравматического расстройства, и ей нужно быть терпеливее, дать ему больше времени. Но, видимо, ей не удалось стать для Баки чем-то большим, нежели объектом обычной привязанности. Осознание всего этого заставляет глаза гореть от подступающих слез, и она злится на себя еще больше. Белль чувствует себя глупым ребенком: обиженным и обманутым собственными ожиданиями. И как она могла думать, что справится с Баки? Что кто-то вроде нее, сможет разделить ту страшную вековую ношу измученного солдата. Вот Баки, осознанно или нет, здраво оценил ее возможности и роль в его жизни, в отличие от нее. Белль яростно растирает глаза, прогоняя очередной поток непролитых слез, от которых уже который день щиплет глаза. Серьёзно, она за всю жизнь столько не плакала, сколько за эти дни. Она конечно старается скрывать это от родных, но знает, что Винсент прекрасно видит ее опухшие веки и красный нос, каждый раз, когда она выходит из своей комнаты. Однако, Белль очень благодарна отцу за то, что он старательно делает вид, что ничего не замечает. Наилучшая поддержка для нее в данный в момент, это ее отсутствие. Будто ничего и не случилось — так намного легче и с течением времени, она уверенна, что и сама в это поверит. Стив больше не навещал их, зато это делал Рамлоу, чему Белль была откровенно удивлена. Это случилось спустя полторы недели ее личной трагедии, они с Винсентом сидели у камина и пересматривали глупую комедию, когда услышали шорох машинных колес по влажной земле. Рамлоу так долго ехал сюда, даже не на джете, просто чтобы увидеть Белль. Она тогда сильно удивилась, как и Винсент еще одному хмурому мужику в их доме. Однако, не смотря на задиристый нрав Брока они неплохо поладили. Белль с досадой отметила, что Рамлоу импонировал Винсенту много больше Баки, и он это даже не скрывал. Джойс тоже любила, когда Брок заезжал в гости, хоть он даже и не пытался быть с ней милым и уж тем более вежливым. Чаще всего, между ними были словесные перепалки, которые по-видимому уж очень веселили Джойс. Рамлоу просто был собой, как и всегда, и это странным образом успокаивало Белль. На самом деле, Брок наконец взял отпуск, и поэтому, располагал достаточным количеством времени, чтобы тратить его в доме Белль. Это странным образом радовало ее, потому что Рамлоу, был единственным напоминаем о том, что все произошедшее с ней в ЩИТе не было больной фантазией или затянувшимся сном. Но главное, Рамлоу выполнил свое обещание. Он помог ей восстановиться в университете, и Белль могла выйти на учебу после зимних каникул. Кажется, тогда Брок и покорил сердце Винсента — учеба Белль была очень важна для отца, оттого эта новость стала радостной вдвойне. Хотя Белль не была уверена, что готова вернуться в университет, но это казалось единственным верным вариантом двигаться дальше и отвлечься от всего, что не давало ей спокойно спать по ночам. — Могу я тебя кое о чем попросить? — Белль заглядывает в сарай, где Брок вот уже вторую неделю помогает Винсенту чинить трактор, который отец выиграл в споре со стариком Джо, и он стоял грудой металлолома у них больше полугода. Оказалось, Рамлоу неплохо разбирался в механике, а еще достал Винсенту кучу редких и запчастей, и прочих железяк, названия которых Белль никогда и не старалась запомнить. — Что тебе, детка? — голова Винсента высовывается из-под капота. — Я не тебе, пап, где Рамлоу? — тянет Белль, выискивая взглядом Брока и замечает лишь нижнюю часть его тела. Он лежит на подстилке под трактором и видимо слишком занят, чтобы даже обратить внимание на ее голос. Белль подходит к Броку и нетерпеливо толкает его ногу носком своего ботинка. — Хэй, я с тобой говорю, — плаксиво тянет она. — Принцесса, как ты могла заметить я тут немного занят, — доносится его глухое ворчание. — Белль, что у тебя в конце концов? — снова выглядывает недовольный Винсент. — У меня к нему просьба, сказала же. — Внимательно слушаю, — прикрикивает Брок из-под груды металла. Белль неловко закусывает губу, словно он мог видеть ее выражение лица и тихо добавляет: — Но, я хотела сказать об этом наедине... Винсент подозрительно выгибает бровь лишь на секунду, по итогу закатывая глаза и возвращаясь к делу. Дружба Белль и Брока ему нравилась, как и перспектива того, что она может предпочесть его Барнсу. Рамлоу — отличный парень, пусть он тоже довольно взрослый для нее (кажется у его дочери есть тревожные предпочтения, о которых он не знал), но в случае с ним это удивительным образом играет на пользу. В отличие от какого-нибудь сверстника-сосунка, Рамлоу действительно сможет позаботиться о Белль. Конечно, эти мысли Винсент оставит при себе, это лишь его размышления, посвящать Белль в которые он не собирался. Раздраженно ругаясь под нос, Рамлоу сдается и вылезает из-под трактора, одаривая Белль укоризненным взглядом. Он поднимается на ноги, небрежно вытирая испачканные в машинном масле ладони о и так запачканные джинсы, и это мало чем помогает. Белль, однако, это не мешает схватить его за грязную ладонь и потянуть за собой. — Черт, Белль, ты умеешь подбирать подходящее время, — бурчит Рамлоу неохотно подаваясь. Они останавливаются за сараем, и Белль торопливо отпускает его руку. — Прости, я знаю, что вы там очень заняты, но… когда освободишься, не мог бы ты отвезти меня кое-куда? — Кое-куда? Говори яснее, детка. Белль вздыхает, отводя взгляд в сторону и нервно перебирая пальцы своих рук. — В дом моей бабушки…ну, туда где я жила с Баки, — тихо поясняет она. Лицо Брока мрачнеет на пару тонов. — Будет справедливо, если я поинтересуюсь зачем? — Там осталось много моих вещей… вот… и-и… я хотела бы их забрать. Брок выдерживает долгую паузу, звенящую недовольством данной идеей, но просящий взгляд Белль как всегда оказывается сильнее его воли. — Хорошо. Твой старик должен об этом знать? — Думаю да, но… у тебя лучше получится ему сказать. Мне он начнет задавать кучу вопросов и в итоге я боюсь мы поссоримся, — Белль виновато поджимает губы, хватая Рамлоу за рукав пуловера кончиками тонких пальцев. — Извини… если не хочешь, ты не должен… — Я же сказал, что отвезу. Будь готовой через час, — бросил Рамлоу возвращаясь обратно в сарай. Белль тоскливо вздыхает. Она понимает почему Броку не нравится эта идея, как и не понравится ее отцу. Все, что было связано с Баки казалось негласным табу в их доме. Винсент не хотел больше видеть страданий Белль, а Брок в принципе никогда не переваривал Баки по собственным причинам. Белль и сама боится возвращаться в тот дом, бередить свежую рану, но там действительно есть то, что она хотела бы забрать. Все-таки они с Баки прожили в том доме относительно долго. Рамлоу исполнил ее просьбу и ровно через полчаса ждал в своей машине. Время клонилось к вечеру, поэтому Белль постаралась одеться как можно теплее и честно говоря, по итогу, чувствовала себя весьма неповоротливой с таким количеством слоев теплой одежды. Она неуклюже забирается на переднее сидение под насмешливый взгляд Брока. — Ты на Аляску собралась? Белль недовольно дуется, протягивая Броку один из шерстяных шарфов отца. Рамлоу выгибает бровь, не предпринимая попытки принять вещь. — Возьми, сегодня мороз. — Печка работает для кого? — фыркает он, небрежно отмахиваясь от шарфа, но не успевает он завезти машину, как Белль принимается силком оборачивать колючий шарф вокруг его шеи. — Блять! Ты с ума сошла? — Я не собираюсь лечить тебя, если ты заболеешь! — ворчит Белль, откидываясь на сидение, довольная своей работой. Брок прожигает ее взбешенным взглядом, при этом выглядя весьма комично едва ли не задушенный жарким шарфом. — Не знаю, как относится к твоей агрессивной заботе, — сдается Брок отодвигая складки шерстяной ткани хотя бы ото рта. — Пристегнись. Белль улыбается, устраиваясь на сидении поудобнее, одновременно шаря рукой позади себя. Однако, лишь пару раз безуспешно дергает заклинивший ремень безопасности, прежде чем Брок, чертыхаясь под нос, нетерпеливо наклоняется к ней, помогая застегнуть ремень. Белль от неожиданности откидывается на спинку сидения, но успевает почувствовать запах и тепло его тела слишком близко от себя. Это заставляет ее неловко отвести голову в сторону, но к чести Брока он не задерживается в этом положении ни секунды дольше, чем требует ситуация. И как только щелкает замок ремня, Рамлоу откидывается назад с шумным вдохом. Белль не знает почувствовал ли он эту неловкость с ее стороны, но к счастью, полутьма салона на ее стороне и скрывает неуместный прилив крови к щекам. — Агрессивная? Кто бы говорил, — фыркает она, в попытке разрядить обстановку в собственной голове. Возможно, будь на месте Брока кто-то другой, Белль отреагировала бы на физическую близость совсем иначе, но знание о чувствах Брока играет с ней злую шутку. А может быть она ему и вовсе давно разонравилась и теперь он действительно видит в ней только друга? Брок ничего не отвечает и наконец заводит мотор, круто разворачивая руль для заднего хода. Белль вцепляется ладонями, обернутыми в теплые варежки, в ткань ремня, устремляя взгляд в окно. Не важно, что заставляет Рамлоу навещать Белль здесь, общаться с ней и ее семьей — его чувства или дружба, а может ему просто нечем заняться. Как бы ни было она всегда будет благодарна ему за это.***
Белль больше, чем странно находится в этом доме с Броком, глупое чувство, будто она делает что-то неправильное. Четкое ощущение, что этот мирок принадлежал только ей и Баки, заставляло чувствовать себя неестественно. Баки покидал дом в разуме Зимнего Солдата, это объясняло тот хаос, что творился здесь. Все это время входные двери были открыты нараспашку, посему в доме царил такой же мороз, как и на улице. Стекла окон были перебиты, а рамы и фасад изрешечены следами от пуль. Изо рта Белль вырываются клубы морозного пара. Дом стал таким сиротливым и словно чужим за такой короткий промежуток времени, что их здесь нет. А на что она надеялась? Насколько жалко признаваться себе в том, что она надеялась еще раз почувствовать хотя бы запах Баки здесь, но уличный воздух слишком быстро выветрил человеческий дух из этого места. Белль тоскливо оглядывает гостиную: неубранная с Рождества елка стоит наряженная, повсюду лежат вещи, которые они с Баки оставили в тех или иных местах, пока просто жили. Кружка на кофейном столике, смятый плед на диване, неубранные из-под еды тарелки — все это отзывается горечью в ее горле. Белль берет с подоконника раскрытую книгу, рассматривая обложку. Что-то о железнодорожных путях. Баки читал эту книгу, когда не знал, чем себя занять, видимо он снова пытался ее осилить, пока Белль не было. Она слабо улыбается этим мыслям, закрывая книгу и бережно прижимая том к груди. Поднимаясь на второй этаж, Белль вдруг слышит, как Брок громко присвистывает, вырывая ее из своих мыслей. Любопытно вытянув шею, она подходит к нему, не понимая, что вызвало его удивление. Рамлоу стоит у входа в ванную комнату, наблюдая полную разруху. Сердце Белль пропускает пару ударов и болезненно сжимается в груди, когда она понимает, что все это дело рук Солдата. У Баки похоже был страшный приступ, а она была далеко, когда нужна была ему так сильно. — Поверить не могу, что ты жила здесь с этим… — Брок тактично замолкает, потому что лицо Белль приобретает слишком скорбное выражение лица. Как бы он не относился к Барнсу, Рамлоу придется принять тот факт, что Белль любит его. И сейчас переживает не самые легкие времена из-за этого ублюдка. — Серьезно, у тебя совсем нет чувства самосохранения. — Баки бы мне не навредил, никогда, — тихо отзывается Белль, опуская взгляд в пол. Рамлоу закатывает глаза, продвигаясь дальше по коридору. — Забирай скорее, что тебе нужно и поехали отсюда. Я пока перекрою насос, а то тут уже чертово наводнение. — Да, прости. Здесь не так много вещей, я быстро. Белль забегает в спальню, закрывая за собой дверь. Она прижимается к ней спиной, волнительно оглядывает комнату — стул со сваленной на спинке одеждой, платье, подаренное Старком, выглядывает из щели в шкафу, кровать с изуродованным изголовьем. Белль смущённо закусывает губу крепко зажмуриваясь. Это место, где они с Баки впервые занялись любовью, где ей было так страшно и волшебно одновременно. Нет. Она приехала не мучать себя. Белль срывается с места и старается как можно быстрее упаковать все вещи в спортивную сумку, найденную в шкафу. Глаза опасно печет, но она дала себе слово больше не плакать о Баки, иначе просто сойдет с ума. Здесь опасно, слишком много воспоминаний, все в этом доме связанно с ним, и Белль нужно скорее бежать отсюда. Брок скучающе ждал ее на пороге гостиной, пока она бегала по дому собирая все то, что считала нужным забрать. И она обещала себе, что не зайдет в комнату Баки, но черт… как же слаба ее воля. Здесь почти пусто. В его шкафу небольшая стопка вещей, которые у него были, а также Белль находит на раскуроченной кровати бордовое хенли. Они вместе его покупали. Ох, ее воля куда слабее, чем она могла предположить, потому что Белль поднимает дрожащими руками хлопковую ткань и утыкается в нее носом. Она не сдерживает задушенного всхлипа, потому что чувствует, пусть и очень призрачный, но запах его тела. Белль уверена, что выглядит отвратительно жалкой, но после всего что было, она ведь имеет право оставить себе хоть что-то, что будет напоминать ей о Барнсе. О том, что этот человек был в ее жизни и это оставило такой большой след, что смысла притворяться будто его не существует просто нет. Белль стоит так еще минуту, сдерживая слезы, что ей с трудом, но удается, после чего бережно складывает хенли Баки, чтобы без зазрения совести упаковать в спортивную сумку, спрятав вещь на самое дно. Белль имеет право хранить у себя воспоминания о нем и ей не будет ни капельки за это стыдно. Последнее, что Белль спешит забрать из дома — это фотоальбом. Тот самый, найденный Барнсом в гараже. Белль открывает его на самой последней странице, там, где Баки запрятал их совместные фото, подаренные ему на Рождество, но с разочарованным вздохом обнаруживает их отсутствие. Как так? Она ведь не вытаскивала их с тех пор. На всякий случай она в спешке пролистывает весь альбом, но заветных фотографий так и не находит. Что ж, это ее наказание за желание жить прошлым, тем не менее она грустно запихивает фотоальбом в сумку. Рамлоу облегчено взмахивает руками, когда Белль сообщает, что закончила и они спешат покинуть это место. Белль позаботилась о том, чтобы отключить везде свет, бережно закрыв все двери и стараясь более не оглядываться на дом, пока вяло семенит к машине. — Нужно будет вернуться и заколотить двери с окнами, если не хотите, чтоб кто-то здесь хулиганил, — фыркает Брок выбрасывая докуренную сигарету в открытое окно и заводя мотор. — Ничего не забыла? Белль отрицательно мотает головой. Горький ком в горле все еще мешает говорить. Когда они отъезжают она бросает последний взгляд в окно, наблюдая за отдаляющимся домом в отражении бокового зеркала. Он выглядел мрачно и тихо, в темноте зимней ночи. Дом ее бабушки всегда стоял здесь и служил назначению хранить воспоминания, которым не было места в сегодняшнем дне. И сейчас, он будто провожает Белль преданным взглядом, говоря: «Я смогу вместить еще очень много вещиц и хлама твоей души. Возвращайся, когда захочешь, а я все еще буду здесь». Белль трясет головой устремляя взгляд на дорогу. Она не знает почему, но теперь чувствует себя намного лучше.***
Стив Роджерс с тех пор так и не появлялся, Белль однажды спросила о нем у Брока, но тот небрежно, и даже брезгливо, заявил, что вне работы дружбу с Капитаном не водит, так что Белль более и не настаивала. У Капитана Америка вагон забот, он не обязан выкраивать время, чтобы навещать еще и Белль. Она прекрасно это понимает и ничуть на него не в обиде. Зимние каникулы пролетели быстрее, чем надеялась Белль. Она так яростно хотела вернуться в университет и продолжить учебу, пока жила в агентстве и с Баки, а теперь… какой-то неуместный страх и волнение перед началом нового семестра. Она боялась признаться себе в том, что не готова вернуться в свою привычную спокойную рутину. Не готова увидеть друзей и общаться со всеми, словно ничего не произошло. — Я отвезу тебя в аэропорт. Грубо выдернутая из своих переживаний голосом Брока, Белль вздрагивает, словно застигнутая врасплох. Рамлоу стоит на пороге ее комнаты, подпирая плечом косяк. С тех пор, как взял отпуск и начал чинить с Винсентом этот старый трактор, Брок довольно часто даже оставался у них дома. Белль и не заметила, как он стал кем-то, кого обычно называют «другом семьи». Она настолько привыкла видеть Рамлоу в своем доме, что это немного пугало. И что удивительно, они почти не припирались, то ли отпуск Броку шел на пользу, то ли что еще, но все это время он был довольно мил по отношению к ней, не считая конечно врожденного ехидства, коим было приправлено едва ли не каждое его слово, но к этому Белль уже давно привыкла. Она не знает жалеет ее Брок или нет, но благодарна за то, что он этого не показывает. — Это папа тебя попросил? — улыбается Белль, неохотно складывая вещи в чемодан. — Нет, — жмет плечами Рамлоу, наблюдая за Белль, с едва заметным прищуром. — Хочу убедится, что ты доберешься до Нью-Йорка без приключений. Белль понятливо кивает, надавливая руками на полную стопку вещей в чемодане, в попытке утрамбовать теснее. — Не стой в дверях, ты можешь во… Ох! Я совсем забыла договорится о жилье с миссис Дженкинс, — вдруг вспоминает Белль, нервно оглядываясь в поисках телефона. — Это нехорошо, если она сдала квартиру кому-то другому, мне… — Успокойся, твоя квартира никем не занята. Можешь въехать туда как обычно, — прерывает ее Рамлоу, заходя за порог комнаты, оглядывая обстановку. — Что? Но… — Я уже уладил этот вопрос. Так что не переживай. Белль растерянно хлопает глазами. — Ты… спасибо, то есть… ты не должен был беспокоиться…, — она торопливо обходит кровать, чтобы подойти ближе к Броку. — Нет, но я хотел. Запретишь мне заботиться о тебе? — Рамлоу одаривает ее насмешливым взглядом сверху вниз, кривя губы в ухмылке. Белль неловко дергает плечами, уводя взгляд в сторону. — Просто не хочу доставлять хлопот, ты и так много сделал для меня. — А я не хочу выслушивать эту чушь, — бормочет Рамлоу, мягко ущипнув Белль за щеку. Она болезненно ойкает, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. — Увидимся завтра, — бросает он напоследок, прежде, чем направиться к двери, но ему не достает буквально шага до порога, прежде, чем Белль ловит его руку в свои прохладные, слегка вспотевшие ладони. Ему приходится развернуться к ней. — Это не чушь, — тихо говорит она, крепче сжимая его кисть. Брок озадаченно хмурится, внимательно заглядывая Белль в лицо, легко читая всю невысказанную, преданную благодарность, о которой он никогда не хотел слышать. Но вдруг, ее глаза нервно забегали по всей комнате, словно в нерешительности, она раздумывает стоит ли озвучивать то, что беспокойно вертится в голове. — Если… если честно, я не чувствую себя готовой. Может… может это плохая идея? — О чем ты? — Ну… о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк, в университет и все такое, — неопределенно взмахивает рукой она. — Не знаю, это твоя жизнь и я думал она тебе нравилась, до всего этого, — жмет плечами Рамлоу, потирая ноющую шею. Диван, на котором он спал в доме Белль, был не самым удобным. — Так и есть, но…, наверное, я просто отвыкла и не уверена, как должна себя вести там… думаю, мне страшно. Брок ворчливо фыркает, скрещивая руки на мощной груди, задумчиво оглядывая Белль перед собой. Похоже, она ждет от него совета или чего-то в этом роде, хочет, чтоб он ее успокоил, только вот, эта не самая сильная сторона Брока. Слова поддержки в нужное время, умение этого всегда было чем-то, что ускользало от него. Если солдату становилось страшно или он чувствовал неуверенность в своих способностях во время выполнения миссии, у Рамлоу с такими был разговор короткий. И он уж точно не включал в себя подбадривающих речей. — Слушай, я не умею давать советы, но кого тебе там боятся? — небрежно отмахивается он, вспоминая тупоголовых хлюпиков ее университета. — Забей на них хуй и занимайся тем, ради чего ты туда пришла. Белль морщит свой очаровательный нос, как делает всегда, когда Рамлоу, по ее мнению, чересчур груб на высказывания. — Легко тебе говорить, — уныло тянет она. — Если хочешь всю жизнь прятаться и закопать свое будущее из-за того, что тебя бросил какой-то старикан-убийца — это твой выбор. — Это не из-за Баки! — резко возмущается Белль, хотя в глубине души не верит сама себе. — Мгм, звучишь весьма убедительно. — Ты был прав. Действительно не умеешь давать советы, — обиженно бурчит Белль, возвращаясь к своему чемодану. — Я предупреждал, — ухмыляется Брок, обезоруживающе подняв ладони и выходя из комнаты. Белль снисходительно качает головой, сдерживая глупую улыбку. На самом деле она рада, что Брок поедет с ней в аэропорт, его компания странно успокаивает ее волнение.***
Белль не любила ранние рейсы, хотя бы потому, что чувствовала себя разбитой и ни на что негодной по утрам. Все запланированное казалось очень глупой и бессмысленной идеей в отличие от той, где она ложится обратно в постель, в кокон из теплых одеял. Винсент и Джойс уже ждали ее на кухне, чтобы не выпустить из дома без завтрака, одно упоминание которого в такую рань вызывало у Белль только тошноту. Чего не скажешь о Васаби с Альпин, они с удовольствием уплетали свои утренние порции, смешанные с таблеткой от укачивания, во избежание каких-либо дорожных эксцессов. Винсент уговаривал ее оставить хотя бы Альпин в доме, чтобы ей не пришлось таскать с собой столько животных, что уже было немного проблематично, но Белль наотрез отказалась. Альпина —это единственное, что осталось ей от Баки, как она может оставить ее, еще и разлучить с Васаби, к которому дикарка уже по-своему привязалась. Винсент, потворствуя Белль в ее желании, купил двухместную переноску, так что Белль не особо переживала о транспортировке котов. Главное, чтобы они благополучно перенесли перелет. Джойс не перестала всех торопить, так что Рамлоу довез Белль до аэропорта аж за час до вылета, но так оказалось даже лучше. У Белль было время посидеть в зале ожидания и в который раз взвесить все за и против, чтобы прийти к выводу, что Брок был прав. Она уехала учится в Нью-Йорк, потому что у нее была мечта и забрасывать свои стремления и цели из-за необоснованных страхов — очень глупо. К тому же, если она действительно хочет оставить позади все то, что произошло с ней, включая Баки, ей нужно перестать о нем переживать. Перестать думать о том «а что, если бы…» и взять себя в руки. — Держи, — Рамлоу склонился над ней протягивая бутылку газированной воды и булочку в шуршащей упаковке. — Дома почти ничего не съела. Белль смущенно принимает еду, слегка сбитая с толку. Ей всегда непривычно наблюдать услужливость, или, упаси боже, заботу в исполнении Брока. — Спасибо… — рассеяно бормочет она. — Я съем это в самолете. Он согласно кивает, грузно опускаясь на скамью рядом с ней. — А, Рамлоу… — нерешительно начинает она. — Когда ты приедешь в Нью-Йорк? Брок издевательски ухмыляется, закидывая руку на спинку сидения, позади Белль. — А что, уже скучаешь? Белль уязвленно пихает его локтем в бок. — Нет! Просто… просто спросила. — Вот как, — хрипло посмеивается он, — Думаю, еще пару дней и мы закончим чинить это корыто. Как только, так сразу приеду. — Спасибо, что помогаешь папе. Брок кивает, молча принимая благодарность, хотя и не считает, что делает что-то, что ему бы самому не нравилось. Копаться в механике никогда не было для него проблемой, совсем даже наоборот, своего рода способ медитации, если можно провести такое сравнение. Каждому свое. — Не скучаешь по работе? Он отвечает не сразу, буравя озадаченным взглядом мимо проходящих в суете людей. — Раньше, когда уходил в увольнительную, просыпаясь утром, чувствовал себя странно. Не знаю, как объяснить... — небрежным жестом он почесывает затылок. — Может опустошенно, да, думаю подходит. Как-будто за пределами ЩИТа меня никогда не существовало, и я ношу тело чужого человека. И все, что я делаю вне агентства не наполнено ровно никаким смыслом. Белль удивленно слушает, потому что Брок откровенничает весьма редко — никогда, если быть точной. И она старается не нарушить возникшую атмосферу, сравнивая ситуацию с той, когда излишне дикий и горделивый кот, все же прыгает на колени, и ты стараешься не шевелится, дабы не потревожить и не спугнуть. — Что за дерьмо у меня в башке, — риторически спрашивает Рамлоу усмехаясь самому себе. — Ты сказал раньше, сейчас что-то изменилось? — мягко подталкивает Белль. Рамлоу вдруг поднимает на Белль пронзительный взгляд и молчит слишком долго, чтобы ей стало неловко. Она уже хочет, повторить свой вопрос, как Брок наконец отвечает: — Да, ты. Чувствуя холодный табун мурашек по всему телу, и сразу после этого, обжигающий жар подступивший к лицу, Белль почти паникует, когда ситуацию спасает громкий звук оповещения о посадке на рейс до Нью-Йорка. Она вскакивает на ноги, неуклюже опрокидывая чемодан, едва удерживая в руках переноску с котами. — М-мой самолет… он уже прибыл… мне н-нужно идти… — притворится, что не услышала — весьма очевидное и глупое решение, но единственное которое пришло Белль на ум. Она нервно, со второй попытки, вытягивает ручку чемодана, удобнее его перехватывая. Наверняка ее поведение обидело Рамлоу. Он ведь не сказал ничего того, что она не знала, в том смысле, что глупо было забывать о его симпатии или делать вид, что не помнишь. — Хэй, — вяло зовет он, поднимаясь следом и хватая Белль за руку, тянет на себя, заключая в крепкие объятия. — Не переживай так, дурочка. Белль уязвленно пищит куда-то ему в грудь, выпуская из рук чемодан с переноской, чтобы обнять в ответ, хоть она и безумно смущена. — Когда я говорю подобную хрень, это совсем не значит, что я чего-то от тебя жду. Говорил же. — Извини… — приглушенно говорит она, все еще крепко прижатая к его телу. Отчетливо слыша под ухом стук его сердца. — Что веду себя так глупо, я не хочу тебя обижать… Брок тихо хрюкает в своей манере. — Я давно не ребенок, чтобы обижаться, принцесса. Так что, смело вычеркивай из своего списка переживаний этот пункт. Белль тоже тихо посмеивается, чувствуя внутреннее облегчение. Он выпускает ее из объятий, когда Белль в полной мере ощутила насколько приятно ей было в них находится. Она любила, когда обнимали крепко, словно заземляя ее. Баки всегда делал это именно так — создавая прочный капкан, заставляя ее верить в то, что в этом коконе она в покое, что его руки — это самое безопасное место во всем мире. И Белль так скучала. Сердце делает болезненный прыжок, и она спешит отогнать эти мысли. — Теперь, беги на свой самолет. — Да, я буду ждать тебя в Нью-Йорке! — кивает Белль, снова перехватывая чемодан и спеша к нужному выходу. — Удачи в универе, надери задницу всем этим идиотам, — напоследок успевает сказать Брок. Белль оборачивается, широко улыбаясь и в последний раз прощально маша рукой, прежде чем потеряться в толпе людей. Да, она вернется на учебу и начнет все сначала. Баки. Пусть у него все будет хорошо, чтобы, когда он вернулся с Ваканды его жизнь была безмятежной и независимой от кого-бы то ни было. Она никогда не будет жалеть о встрече с ним, и если бы у нее был шанс, Белль согласилась бы пережить все это с самого начала, чтобы провести с ним еще немного времени. Едва ли она испытает к кому-то, хоть что-то похожее на чувства к Баки. Но она готова его отпустить, хотя бы ради того, чтобы он встретил кого-то, кому действительно будет доверять. Поспешно растерев по лицу непрошенные слезы, Белль ступает на трап самолета.