Honey, I hate you

      Как и было запланировано, Хёнджин возвращается глубоко за полночь. В его душе ликование. Это не то ликование, которое он ощущает, когда выигрывает словесный мини-бой со своей новой семьёй, а это самое чистое и позитивное чувство, которое только могло появиться после встречи с лучшими друзьями и занятия любимым делом. Даже подходя к дому, парень всё ещё чувствует пульсацию музыки, поэтому шаги выходят пружинистыми, в такт бита, который звучит в голове даже без наушников.       То, что немного удивляет Хёнджина, но не разрушает его приподнятого настроения, это сидящий на лавочке Чонин. Первое впечатление создаётся такое, будто паренёк уснул в ожидании чего-то или кого-то, однако стоит подойти к нему ближе и можно понять, что тот просто опустил голову, слушая музыку в одном наушнике, чтобы можно было уловить звук шагов. — А что, маленьким детям разрешено так поздно гулять? Или геев это просто не касается? — оказываясь в паре метров, насмешливо спрашивает Хван и притормаживает. — Я сказал папе, что буду с тобой, так что вопросов не возникло, — сматывая гарнитуру и пряча её в карман, отвечает Ян самым спокойным тоном. — Никто бы в это не поверил. — Никто бы не поверил, если бы это сказал ты. А я, в отличие от тебя, веду более мирный образ жизни. — Ага, оно и видно. И что? Всё это время был у своего ёбыря, а теперь ждёшь меня в качестве оправдания? — Вообще-то, — Чонин вздыхает и ёжится, так как на улице знатно похолодало. — Я всё это время был здесь и ждал тебя. Ты сказал, что не придёшь. — Ещё не поздно это изменить, — хмыкает Хван. — Я могу уйти и на самом деле не вернуться. — Хён, давай поговорим. — Я с такими, как ты, не разговариваю. — Но в этот раз ты первый ко мне обратился, — отмечает Ян, чем заставляет старшего губы поджать, потому что ответить на правду нечего. — Давай поговорим, хён. — Мне не о чем с тобой говорить. — Хён, ты сказал, что меня не слушают. У меня на следующей неделе выступление, так что может быть ты отвезёшь меня и послушаешь заодно? — Чего-чего? Отвезти тебя? Слишком много чести! — вскрикивает Хёнджин, пытаясь разрушить ночной покой для некоторых соседей. — Ты уже не такой маленький, чтобы тебя нужно было куда-то возить и откуда-то забирать. Если так надо, то у тебя теперь есть целых два отца с правами. Вот их и проси!       Каким-то невероятным образом младший умудряется сохранять спокойствие, даже несмотря на такие грубые нападки. Он слишком хочет наладить отношения, так что можно и потерпеть ради такого. — Они будут работать в этот день до ночи, я спрашивал их уже. Папа не любит, когда я где-то задерживаюсь, поэтому ему было бы спокойнее, если бы я был не один. Мне очень важно это выступление, мне важно, чтобы меня отпустили. — Попроси кого-нибудь другого. Я на роль няньки не нанимался, — фырчит Хван, с разочарованием замечая, как его хорошее настроение стремительно уходит. — Ну давай же, хён! Я не прошу тебя нянчиться со мной. Это будет в клубе, тебе там тоже понравится. — В клубе? Это каком же? Стриптиз гей-клуб? А отец твой знает? А, ну конечно, знает, думаю, он это даже поддерживает, ведь ты начинаешь так зарабатывать с самого детства. Самостоятельный сын — гордость для отца! — Ты знаешь, что ты на гея похож даже больше, чем я? — внезапно спрашивает Чонин, сужая глаза и постепенно теряя контроль. — Ты сейчас одет так, что идеально подойдёшь на роль стриптизёра. Кто знает, что именно ты танцуешь, а? Да и твои длинные волосы… что, хочешь закосить под девчонку и так завоевать парней? Притворяешься, что ненавидишь геев, а сам так развлекаешься? Ты транс? Би? Или гей с замашками фетишиста? — Ты… — Хёнджин замахивается, резко надвигаясь на младшего, одной рукой припечатывая того к хлипкой деревянной спинке, а второй готовясь нещадно бить по лицу, лишь бы тот замолчал и больше никогда не говорил ничего подобного. — Как ты смеешь?! Ненавижу тебя, геюга ебаный..!       Он успевает ударить всего один раз, прежде чем со второго этажа раздаётся голос пожилого соседа: — Долго вы ещё там отношения собираетесь выяснять? Я сейчас вызову полицию! — Пойдём в дом, хён, — Чонин говорит это совершенно спокойным шепотом, отодвигает замерший в нескольких сантиметрах от своего лица крепко сжатый кулак. — Нам ведь не нужны проблемы, да, хён?       Хёнджин сглатывает комок желчи в горле, которую так и хочется вылить на младшего, продолжающего на нервы давить тем, что просто вообще рот открывает, продолжает звать его хёном. Невыносимая наглость. Однако в той квартире, из которой раздавался стариковский голос, зажигается свет, и Ян отталкивает от себя парня, тут же хватая его за запястье и утаскивая в подъезд. Там уже Хван умудряется выпутаться из хватки младшего, отталкивает от себя и спешит открыть дверь и зайти в квартиру. Приходится вести себя как можно тише, чтобы не разбудить взрослых, хотя господин Ян всё-таки выходит к ребятам в прихожую, включая свет и через жмурящиеся глаза разглядывает сыновей. — Вы вернулись? Сколько время? — Половина первого, пап, — с улыбкой отвечает Чонин, отворачиваясь немного, чтобы не было видно покрасневшей от удара щеки. — Ох, так поздно. Идите быстрее спать. Поешьте, если голодны, в холодильнике остался ужин. И Хёнджин, — тот нехотя поднимает взгляд. — Спасибо, что был с ним.       Очень хотелось послать его далеко и надолго, но получается только кивнуть мельком и скрыться как можно быстрее в комнате. Хван жалеет, что так и не позаботился о том, чтобы сделать себе ширму от шкафа до стены, потому что Чонин не уходит на свою половину комнаты, он как будто преследует старшего. Парнишка замирает, облокотившись об угол их импровизированной перегородки, наблюдает за тем, как суетится его брат, доставая сменную одежду и тренировочные кроссовки из портфеля, выставляя для просушки. — Чего тебе нужно? — злится Хёнджин, поворачиваясь с пижамой в руках. — Мне добить тебя? — Не хочешь поужинать? Я могу принести сюда что-нибудь из еды. — Проваливай. И без тебя тошно, — он готовится кинуть в младшего чем угодно, лишь бы не видеть того. — Прости за то, что я сказал там. Просто… — Уйди и дай мне переодеться. — Боишься, что я изнасилую тебя? — Долго ещё собираешься торчать здесь? — Хён, чем я так тебе не нравлюсь? — растерянно спрашивает Чонин, но подойти ближе не решается. — Своим появлением в моей жизни, ясно тебе? А теперь уходи, пока я не избил тебя до потери сознания. — Ладно. Спокойной ночи, хён. — Захлопнись.       Хёнджин чувствует, как закипает в жилах кровь, в нём будто бы просыпается какое-то животное бешенство, когда хочется кричать, разбрасывать вещи и ломать не только всё вокруг, но и желательно кому-нибудь переломать конечности. Из-за того, что он пытается подавить в себе эти мысли и эмоции, парню удаётся уснуть только на рассвете, когда вообще-то уже нужно просыпаться, чтобы отправиться на занятия, но он переставляет будильник на час позже и засыпает, оказываясь под покровом кошмаров.