Honey, I hate you

      Для Чонина разрешение целовать хёна, когда захочет, значит очень многое, потому что это возможность без лишних слов показать свои чувства. Он думал об этом почти целую ночь после их разговора и немного странной просьбы старшего.       Этим утром он просыпается довольно рано, потому что слышит будильник Хёнджина, хотя раньше этого не замечал. Не вставая, Ян старается на слух определять, что делает старший, улавливает тихий скрип дверцы шкафчика, шуршание одежды и позвякивание пряжки от ремня, оповещение на телефоне, а потом звук сдвигаемой ширмы. Когда шаги стихают где-то в области ванной комнаты, Чонин поднимается с кровати, выглядывая в коридор. Он ждёт, когда Хван перейдёт из ванной в кухню, чтобы самому быстренько умыться и почистить зубы. Всё это делается для того, чтобы потом на носочках прокрасться туда, где сводный брат что-то делает, стоя лицом к столу. Ян не хочет пугать парня, но это неизбежно, особенно когда он со спины обхватывает его руками, обнимая. — Чёрт возьми! — Хёнджин роняет от неожиданности пакетик чая и оборачивается, проворачиваясь в объятиях. — Ты что творишь?! — Прости, хён, — младший улыбается по-озорному, смотрит недолго в ошарашенные глаза старшего, затем переводит взгляд на пухлые губы. — Можно? — Наши отцы… — Их нет, можешь не переживать. — Ты зубы хоть почистил? — Да, хён. Так можно?       Хёнджин кивает и сразу же закрывает глаза. Чонина забавляет такое выражение эмоций брата, но ещё больше ему нравится то, что ему не отказывают. Этим он и пользуется, расставляя руки за спиной старшего на столе, а сам приближается, целуя мягкие губы. Правда неуверенность из движений Хвана никуда так и не делась со вчерашнего дня, но тот факт, что он вообще отвечает на поцелуй — это уже отлично. — Чонин, — он отворачивается, и в этот раз разрывая близость первым. — Что, хён? Тебе неприятно? — Нет, я… — Хёнджин легко высвобождается от младшего и становится по другую сторону стола, придвигая к себе кружку. — Хотел спросить, заварить тебе чай или нет. — О, да! Спасибо, хён. Если хочешь, то я могу что-нибудь приготовить. Яичницу или гренки, будешь? — Давай.       Когда Хван отворачивается, то незаметно с облегчением выдыхает, потому что пытаться принять тот факт, что он целуется с парнем — очень сложно, даже несмотря на то, что это ему уже не так неприятно, как раньше. Он ставит чайник, чтобы вскипятить воды, и старается не касаться младшего и по возможности соблюдать дистанцию. — Мальчики, как же вы сегодня рано, — слышится басовитый после пробуждения голос папы Хёнджина. — Приготовите и для нас завтрак? — Да, конечно! — моментально откликается Чонин, нарезая побольше хлеба.       Как только отец выходит, Хван тут же поворачивается к Яну с осуждением в глазах. — Ты же сказал, что их нет.       Тот лишь расплывается в улыбке и пожимает плечами, чем и раздражает старшего, заставляя того на эмоциях с силой пихнуть в плечо. — Ай! — вскрикивает Чонин, а взгляд Хёнджина сразу приковывается к только что появившемуся порезу на пальце, который вроде бы и не глубокий, но кровь всё равно скапливается быстро и норовит капнуть на тумбочку. — Закрой глаза! — командует Хван, убеждается, что младший слушается, затем лезет за аптечкой, доставая лейкопластырь.       Он обхватывает рукой ладонь Яна, подносит её к раковине, промывая ранку водой, затем протирает осторожно салфеткой, тут же выкидывая её, чтобы парнишка потом не видел следов крови, и ловко наклеивает пластырь на палец. Он проверяет, чтобы не осталось капелек или мусора, только тогда позволяет младшему открыть глаза, а сам наполняет стакан водой, протягивая его Чонину. — Ты как? Тошнит? — тихо спрашивает Хван. — Немного, — Ян маленькими глотками выпивает половину стакана и ставит его на тумбочку. — Теперь должно стать получше. — Прости, я… — Что у вас здесь происходит? Что за шум? — в этот раз на кухню заходит чонинов отец, и Хёнджин тут же отворачивается, чтобы отключить закипевший чайник. — Порезался случайно, но теперь всё в порядке, — заверяет его сын. — Сильно? — Нет. — Тогда хорошо.       После этого Хван не поворачивается к младшему и не говорит с ним, а когда вся семья садится за стол, то он просто смотрит в тарелку слепым взглядом, старается как можно быстрее поесть и уходит собираться, хотя всё готово ещё со вчерашнего вечера. Он садится на кровать, откидываясь назад и закрывая глаза. Ему тяжело, но он всё равно испытывает себя, пытаясь представить их поцелуй на кухне как бы со стороны, получается сложно, но всё же. Тошнота появляется минимальная, просто фоновая, как бывает, когда переешь, зато теперь кое-что новенькое — сердце бьётся так, будто он выпил вместо чая несколько кружек американо залпом. — Хён, всё в порядке? Ты уснул? — через минут десять Чонин заглядывает к нему, замечает, что одна рука Хёнджина лежит на левой стороне груди. — Болит сердце? — Нет, всё нормально. — Точно? — Да-да. Что ты хотел? Уже едем в школу? — Сейчас я быстро переоденусь и поедем. — Ладно.       С этого утра Ян старается сделать поцелуи частью их повседневной жизни, но делает это без излишней настойчивости. Он всегда предварительно спрашивает разрешения и только с одобрения старшего целует его. Да и Хван на удивление ещё ни разу не отказал, однако не выдерживает долгих поцелуев, разрывая их. Чонин пытается подбирать для этого такие моменты, которые мысленно поддаются романтизации, когда можно было бы подумать, что они встречаются, например, и в этот момент, в этой обстановке был бы уместен поцелуй. Ему это нравится.       Хотя есть что-то, что ему не нравится. То, как Хёнджин закрывает глаза сразу же после согласия и его нахмуренное лицо после близости. Поначалу Чонина это действительно забавляло, потому что он думал, что так старший выражает своё смущение и неловкость, но через несколько дней понимает, что дело не в этом. Правда даже спустя пару недель он не может понять, что же тогда не так. — Хён.       Парни только вернулись из школы, и теперь Ян решает, что если сам не может догадаться о проблеме, то выспросит обо всём у самого Хвана. Тот оборачивается без особого желания на лице, но всё равно смотрит на младшего. — Что? — Можешь меня сам поцеловать? — В смысле? — Всегда первым целую я тебя, — разъясняет Чонин. — Можешь в этот раз сделать это ты? Пожалуйста, хён.       Хёнджин безотрывно смотрит в его глаза довольно долго, пытаясь собраться с мыслями, затем подходит ближе и ладонями обхватывает его шею, приближается, а сантиметрах в десяти от чужого лица всё-таки не выдерживает и закрывает глазки, продолжая двигаться, но теперь уже вслепую. Чонин замечает это и останавливает старшего тем, что кладёт руки ему на плечи, отодвигая обратно. — Что не так? — требовательно спрашивает Хван, насупленно глядя на помрачневшего младшего. — Ты же сам просил. — Хён, почему ты закрываешь глаза? — напрямую задаёт вопрос парень. — Нет, я знаю, что когда целуешься, это нормально — держать глаза закрытыми. Просто я не понимаю… ты… как будто не со мной целуешься. О чём ты думаешь? — Тебя не впечатлит мой ответ, — отнюдь не весело хмыкает Хёнджин и отступает назад, присаживаясь на свою кровать, а Чонин следует за ним, устраиваясь рядом. — Но я хочу знать, хён. Скажи мне. — Это… сложно… — Мне ты можешь сказать всё, что угодно, хён, правда. — Идиот, — фыркает он и откидывается на подушку, глядя в потолок, чтобы не видеть реакции на свои дальнейшие слова. — Когда мы целуемся… я пытаюсь представить себе девушку на твоём месте. — Девушку? — Да. — Кого-то определённого? Хён, ты влюблён, а я просто путаюсь под ногами? — Боже, нет, это не так. Я не представляю никого определённого, расплывчатый образ. Просто не могу пока принять тот факт, что это ты. — Я тебе противен? — Уже по крайней мере не так сильно, как это было несколько месяцев назад.       Чонин вздыхает, берёт старшего за руку и тянет на себя, чтобы тот сел обратно и посмотрел на него. Он догадывался, что ответ наверняка его расстроит, но если всё так, как говорит сам Хван, то наверное не всё так плохо. — Хён, послушай, — начинает спокойно Ян, заглядывая в тёмные глаза. — Тебе нужно принять меня. Посмотри на меня. Я совсем не нравлюсь тебе? Я всё такой же мерзкий? — Знаешь, — Хёнджин спотыкается на слове. — Кажется, с тобой у меня есть все шансы стать таким же мерзким, как и ты.       Быстро моргая, Чонин пытается понять, что ему сказал хён, боится ошибиться и обмануть самого себя. — Это значит, что я немного нравлюсь тебе? — Немного нравишься, — коротко вздыхает Хван, затем отводит взгляд. — А возможно и не немного. — Не немного? — Да. — Хён, я… послушай, если это правда, то тебе не нужно представлять девушку на моём месте. — Мне просто кажется, что если я буду осознанно к этому подходить, то мне снова будет противно от самого себя. Меня будет тошнить и воротить, потому что я ненавижу геев, они неправильные. — Да, но я же тебе немного нравлюсь. — Не немного, — повторяется он. — И тем более, что я сам таким становлюсь. Это трудно, попробуй понять меня. — Попробуй сейчас поцеловать меня, только смотри на меня, осознавай, что это я.       Хёнджин глаз с него не отводит, рассматривает лицо младшего, а в голове как будто загрузка происходит, и так несколько минут в тишине, но он всё равно не двигается. — Я не могу. — Попробуй хотя бы! — Слушай! — он теряет терпение. — Если я тебя сейчас отведу на крышу после того стресса, что ты испытал, ты правда так легко согласишься туда пойти?       Сначала до Чонина не доходит, почему ему привели пример с какой-то крышей, но потом он понимает, что они действительно там не были с того раза, хотя до этого для них поход туда был в порядке вещей. Он аж бледнеет, когда только представляет, что ему нужно подняться и сесть на край крыши, с которой он уже два раза пытался спрыгнуть, и если в первый раз он сам себя убедил не делать этого, то во второй раз был настроен решительно, только Хёнджин помешал. И теперь только непонятно чего он боится: того, что он может спрыгнуть ещё раз, или же воспоминаний и новой волны стресса? — Ты прав. Это тяжело.       Минута уходит на раздумья, и Чонин приподнимается с кровати, накрывая ладошкой глаза старшего, но целует не в сами губы, а лишь в уголочек, после чего уходит на свою половину. Хёнджин так и остаётся сидеть с закрытыми глазами, ощущая прикосновения к себе. Однако через несколько минут Ян заглядывает к нему снова. — Мы можем заключить сделку. — Что? — спрашивает удивлённо Хван. — Я соглашаюсь идти с тобой на крышу, а ты смиряешься с тем, что целуешься со мной. Так будет честно, — нервно дёргая край ширмы, говорит младший. — Ладно. Ты хочешь пойти сейчас? — Да.       Усмехнувшись, Хёнджин спешно переодевается, и парни выдвигаются к заброшке. Когда они подходят к зданию, то Чонин взволнованно берёт за руку старшего, который смотрит на их совмещённые ладони, но ничего не говорит, только сжимает ободряюще пальцы. Они поднимаются уверенно, а как только достигают последней лестничной площадки, то Хван накрывает глаза младшего рукой, как тот делал дома, и выводит на крышу, проводя к краю. Сказав ему не смотреть пока что, старший расстилает свою мастерку и помогает сесть, перекинув ноги, усаживается рядом, несколько секунд раздумывая, стоит ли ему взять парнишку снова за руку или нет, но в итоге берёт и говорит открывать глаза. — Здесь по-прежнему красиво, — произносит тихо Хёнджин, замечая лёгкий испуг на лице Яна. — Да. Если бы только эту красоту не портили воспоминания о том… — Разве нельзя создать новые воспоминания? Да и до этого были не только плохие. — Ты прав. Что ж, — Ян оглядывается и вроде бы понемногу свыкается с тем, что здесь не так уж страшно, если не думать о возможности спрыгнуть или свалиться. — Я свою часть выполнил. — Ты так спешишь. — Просто хочу быть принятым, хён. Попробуешь?       Хёнджин кивает. В этот раз он настроен решительно, смотрит на Чонина до тех пор, пока их губы не соприкоснутся, а когда они целуются, он буквально кричит себе в мыслях, что это Ян сейчас с ним, так уверенно и умело отвечает на поцелуй. И почему-то никакого отвращения не чувствуется, никакой тошноты, что для старшего удивительно, но одновременно с этим приятно, из-за чего поцелуй длится в несколько раз дольше, чем всегда, и младший всеми силами старается не улыбаться, но внутренне всё равно ликует. — Чонин, — выдыхает Хёнджин, когда отстраняется, но в этот раз не отворачивается, смотрит прямо в глаза, даже не хмурясь. — Это было круто, — всё же улыбается младший. — Сильно противно? — Нет, вроде бы всё хорошо. — Хорошо, — вторит ему Ян, придвигаясь чуть ближе. — Хён, есть ли шанс того, что однажды ты меня полюбишь? Что? Почему так смотришь на меня? Я опять задаю слишком много вопросов? — Как ты догадался? — хмыкает Хван. — Но если честно, то да. Однажды. И скорее всего это однажды настанет быстрее, чем мы оба думаем. — Серьёзно?       Хёнджин пожимает плечами. — Я на пути к этому, — он улыбается, тоже сжимая ладонь младшего в своей.