Honey, I hate you

      Принимать себя таким, какой ты есть и относиться к другим, становится намного легче с каждым днём, особенно когда Чонин буквально не отлипает. Дома он старается держаться как можно ближе к Хёнджину, однако избегает того, чтобы их видели отцы вместе, потому что знает, что этого не хочет сам старший. В школе он также держит дистанцию, хотя со временем Хван всё же позволяет подойти к себе, поговорить о чём-нибудь, а иногда и сам находит младшего, правда долго их общение не длится. Чонин всё понимает, не навязывает своё общество, зато дома подставляется под поцелуи, может их даже игриво выпрашивать.       Спустя больше месяца Хёнджин настолько втягивается в подобные отношения, что Ян перестаёт удивляться улыбке старшего, того, что тот может сам подойти за поцелуем, а в школе обнимает за плечи, но не больше, потому что по общепринятому решению они не будут демонстрировать на публике их неоднозначные отношения, а особенно в школе, тем более, что для окружающих они всё ещё братья. — Не зря мои одноклассники говорили тогда, что инцест — дело семейное, да? — спрашивает Хван в один из вечеров, когда парни вместе лежат в кровати, готовясь погрузиться в сон. — На самом деле никакого инцеста нет, хён. Мы ведь сводные братья только на словах, — зевая, говорит Чонин и прикрывает рот ладошкой. — В нашей стране всё ещё запрещён брак для однополых пар, так что в теории мы просто сожители, а на практике — пара. Э… мы ведь пара, хён? — Ага, пара. И встречаемся, конечно, либо дома, либо на крыше. Считай, что это уже сразу семейная жизнь, — язвительно хихикает Хёнджин. — Эй, ну я же серьёзно! — Я тоже. Но на самом деле, да, можно считать, что мы пара. Правда, надеюсь, ты понимаешь, что я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. — Знаю, хён. Тогда что насчёт твоих друзей? Они тоже не должны ничего знать?       Старший вздыхает. — Даже если они и не должны знать, то со временем всё равно обо всём прознают. Обычно у нас нет секретов, но они знают, что мне даже им будет тяжело в таком признаться. — У тебя классные друзья, — хихикает Чонин. — Это да. А кстати, у тебя есть завтра занятия по вокалу? — Нет, послезавтра только будут, а что? — Хочешь пойти со мной на репетицию? — Ты сам меня зовёшь? — удивляется Ян, чуть приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть в лицо старшему. — Ага, только предупреждаю сразу, что я там задержусь, потому что хочу поработать над сольным проектом. — Я буду только рад! — Супер, тогда сразу после уроков поедем в студию. — Хорошо, хён.       Так они и поступают. Чонин находится в некой эйфории, потому что кажется, будто с каждым днём он получает всё больше и больше возможностей, связанных со сводным братом, и от этого ему не верится, что он смог заполучить взаимность от него, что теперь можно не скрывать своих чувств, не бояться услышать в очередной раз, что тебя ненавидят. Да и по самому Хёнджину видно, что он больше не страдает от попыток самосознания, от попыток принять себя и свои чувства, не желая что-то изменить.       Из школы до студии они едут на автобусе, снова заваливаясь на сидения в самом конце, и Чонин рискует, позволяя себе украдкой переплести пальцы со старшим, готовится заранее морально, что получит люлей, но получает лишь смущённую улыбку с поблёскивающим взглядом. И так они едут всё то время, пока не приходится выйти из транспорта, но тут уже их руки разъединены. Хван пропускает младшего вперёд, напоминая тому разуться, только в этот раз вместо фразы «а то меня Минхо убьёт», говорит «теперь уже Минхо может прибить тебя». — Бог ты мой, какие люди! — первым как всегда реагирует Джисон, сгребая в своих объятиях гостя, а Хёнджин проскальзывает мимо них к Минхо и Чанбину, приветствуя их. — Вы всё же раньше пришли, — следом заходит Бан Чан, пропуская перед собой Феликса. — У нас опять семейный день, а я не в курсе? — якобы дуется Со, пихая брата Бана в плечо.       Хёнджин удивлённо смотрит на своего младшенького, который только что выпал из объятий Хана и тут же оказался у Феликса. Он ведь не просил в этот раз Чана брать на репетицию своего брата, неужели теперь это совпадение? — Это я попросил его прийти, — поясняет Ян негромко, замечая взгляд старшего. — Подумал, что было бы неплохо увидеться, тем более, что мне будет не так скучно, пока вы заняты делами.       Хван понятливо кивает и проходит со всеми вместе на мат, отсаживаясь ближе к краю, а рядом с ним на корточки опускается Чан, привлекая внимание парня к себе тем, что кладёт руку ему на плечо. — Я так понимаю, теперь всё точно наладилось, раз ты привёл его с собой, — негромко произносит он, чтобы слышал его только Хёнджин за общим шумом. — Да, думаю, более чем наладилось, — улыбается в ответ Хван, хотя иногда поглядывает на Феликса, который приобнимает самого младшего за плечи, рассказывая о чём-то.       Через несколько минут смеха и разговоров Минхо поднимает танцоров, приступая к общей разминке, а затем и к повторению хореографии. Чонин с чановым братом о чём-то перешёптываются увлечённо, иногда поглядывая на старших, ритмично двигающихся в центре зала. Хёнджин не может заставить себя перестать смотреть на Яна, у которого на щёчках ямочки от улыбки даже через зеркало видно, что только добавляет масла в огонь. — Джини, я сейчас наших гостей попрошу на улицу выйти, — говорит Минхо спустя час репетиции, когда устаёт просить повторить одну и ту же связку из-за одного и того же человека. — Что? — не сразу понимает Хван, но до него доходит, когда Ли взглядом указывает на сидящих на мате младших, которые теперь внимательно следят за их разговором. — А, нет, не нужно. Прости, я сейчас всё нормально сделаю и не буду отвлекаться. — Повтори всё то, что мы сейчас отрабатывали. — Хорошо.       И теперь уже Хёнджин всё своё внимание обращает на танец и своих друзей, чтобы не подводить их и не затормаживать процесс. А когда основная часть репетиции подходит к концу и парни начинают собираться, Хван как и в прошлый раз пьёт воду, приковывая к себе взгляд сводного брата, который неотрывно следит за двигающимся кадыком, покрытым струйками пота. Чонин и сам сглатывает образовавшуюся вязкую слюну, понимая, что теперь ему тоже нужно попить или умыться, чтобы смыть с себя непонятные жаркие мысли, направленные на старшего.       Команда прощается с оставшимися парнями, оставляя их наедине. Ян не решается заговорить, а Хван чувствует неладное, поэтому пилит выпытывающим взглядом. — Кстати, — вдруг произносит Чонин. — У тебя нет причин ревновать меня к Феликсу, хён. — А я ревновал? — изумлённо спрашивает старший. — Я видел твой взгляд, знаю, что это так. — Тогда почему нет причин? — Потому что они сейчас идут с Чанбином гулять. — И что это значит? — То, что они друг другу нравятся, хён, — улыбается Ян, как бы забавляясь несмышлёности своего сводного брата. — Феликс тебе это сказал? — Да, хён. — Ладно, ещё часик осилишь здесь высидеть? — спрашивает Хёнджин, поднимаясь с мата, чтобы включить нужную песню и скрыть облегчение от слов младшего на своём лице. — Конечно. Будешь отрабатывать тот же танец, что и в прошлый раз? — Я повторю его, но у меня выучен новый сольник, так что его отработаю, сколько смогу. — Хорошо.       Теперь Чонин пристально наблюдает за пластичными движениями старшего, не отвлекаясь ни на какие разговоры, да и Хван не говорит ничего против, как будто совсем не замечает чужого присутствия, полностью погружаясь в танец, пытаясь передать его настроение через каждый поворот, прогиб, выпад, словно он живёт только сейчас, пока танцует. И Яну это безумно нравится. Он бы хотел станцевать со старшим, оказаться под управлением его рук, словно марионетка, но ему кажется, что он хорош только в пении, поэтому танцевать даже не пытается, хотя ему не раз говорили, что он хорошо двигается на сцене, когда поёт. — Ощущение, что ты меня насилуешь одним только своим взглядом, — хмыкает Хёнджин, когда выключает музыку и подходит к мату, вытираясь полотенцем. — Чонин, чего завис-то? — Ты… круто танцуешь, хён, — спотыкаясь почти на каждом слове, говорит Ян, мотая головой, чтобы возникшее за этот час желание вылетело из мыслей хотя бы до ночи, когда он возможно останется один. — Это я уже слышал. Ладно, сейчас я переоденусь, и можно ехать домой. Ты голоден кстати? — Не особо. — Дома поедим тогда. — Хорошо.       Чонин пытается отвернуться, когда Хван мокрую футболку вверх дёргает, да только как тут не смотреть, если везде зеркала, везде видно старшего, который полотенцем пот с тела вытирает, а время будто бы нарочито долго растягивает его движения, пока он надевает школьную рубашку снова, затем меняет тренировочные штаны на брюки. — А ты оказывается больше не боишься гейского нападения с моей стороны? — с лёгкой хрипотцой произносит Ян. — М? — Раньше ты рядом со мной не переодевался, выгонял всегда. — Ну, сейчас многое поменялось, — Хван набрасывает пиджак на плечи и поворачивается к младшему, чтобы сказать, что пора уходить. — Ты чего красный такой? Жарко или плохо себя чувствуешь? — Просто жарко. Вы тут воздух нагрели, пока танцевали, — оправдывается Чонин и надеется, что его не заподозрят в несколько неприличных мыслях. — Тогда пойдём, на улице должно быть не так душно.       Парни выходят, запирая за собой зал, и бредут на остановку, ждут автобус несколько минут. Ян за это время всеми силами пытается угомонить свои мысли, но почему-то при виде всё ещё немного влажного от пота профиля старшего становится только хуже. Они едут в транспорте стоя, так как все места заняты, так что снова взяться за руки не получается, но из-за большого скопления людей они стоят достаточно близко друг к другу. Для Чонина это и хорошо и плохо одновременно. Он, конечно же, очень любит близко находиться к Хёнджину, вот только сейчас на него волнами накатывает возбуждение и он бы не хотел, чтобы старший это заметил, потому что ещё скорее всего рано для этого. — Чонин, тебе точно не плохо? — уточняет Хван. — Всё нормально, хён, — отвечает тот, лбом упираясь в плечо напротив, но чувствует чужую руку, которая обнимает за талию, поддерживая таким образом, и поднимает голову, задавая вопрос только взглядом. — Не переживай, никто не увидит, здесь слишком много людей.       На что он кивает и снова пристраивает голову на плече старшего, пряча свои пылающие щёчки.       Как только они приходят домой, Хёнджин уходит в душ, а Чонин всеми силами пытается успокоиться, ложится на кровать и старается даже уснуть, но ничего не получается, это не проходит просто так. Даже отвлечься не получается, потому что мысли то и дело возвращаются к Хвану, к тому, насколько он гибкий и изящный, какой он красивый и привлекательный, особенно, когда по его коже стекают струйки пота или воды. Ну вот, он снова сделал себе хуже. — Чонин, ты уже уснул? Не хочешь поужинать? — окликает его Хёнджин, когда возвращается в комнату, просушивая волосы полотенцем. — Нет, хён, пока что не хочу. Можно будет к тебе прийти? — Конечно.       Ян выжидает ещё пару минут после того, как Хван оказывается на своей половине, потом всё же переодевается в домашнюю одежду, выправляя большую футболку наружу, чтобы скрыть то, от чего он так и не смог избавиться за это время, и всё-таки идёт к брату, поплотнее задёргивая ширму. — Устал? Хочешь полежать вместе? — спрашивает старший, замечая Чонина. — Вообще-то это я тебя должен спрашивать об этом, хён, это же не я больше трёх часов прыгал под музыку в зале. — Ты был со мной, а ожидание тоже утомляет. Иди сюда, ложись.       Он следит за тем, как Ян пролезает на кровать, укладываясь вдоль стенки, затем выключает свет и ложится рядом, осторожно просовывая руку под шею младшего. — Мы можем полежать, а потом пойти покушать, если не уснём, — предлагает Хван. — Не уснём. — Что? — Хён, я хочу… — Чонин поворачивается и приподнимается немного, чтобы было видно лицо старшего в свете из окна. — Тебя поцеловать. — Целуй, Чонин, я ведь не запрещаю, — слабо улыбается Хёнджин, немного удивляясь такому поведению.       Чтобы осуществить поцелуй, дважды повторять не нужно, поэтому Ян приближается, своими губами находя хёнджиновы, только целует не нежно и медленно, как всегда это делал, а постепенно пробираясь языком в чужой рот, резво исследуя там всё, оглаживая и щекоча, затем спутываясь с языком Хвана, что сначала пытается как-то увернуться и выпихнуть «гостя» обратно, но ничего не выходит, поэтому он впутывается, проникая следом в чонинов разгорячённый ротик, будто бы завязывая борьбу за власть. На фоне этого раскаляющегося поцелуя Хёнджин чувствует руки младшего, которые не лежат смирно на талии или плечах, а двигаются, будто бы желая ощупать всё тело. — Чонин, — зовёт его старший, оттягивая от себя. — Что происходит? — Я… ничего… ты разрешил поцеловать, вот я и целую.       Если в плане чувств и отношений Хван не слишком догадливый, то тут он быстро складывает два плюс два, аккуратно поднимает коленку вдоль худых ног Яна, доходит до пояса и чувствует то, чего он и ожидал. — Прости, хён, я пытался… — скулит Чонин, пряча стыдливое лицо где-то в районе шеи сводного брата. — За что ты просишь прощения и что ты пытался? — с безобидной насмешкой в голосе спрашивает Хёнджин. — Я просто… пытался не думать и отвлечься, но ничего не получилось. — Так, — ему хватает нескольких секунд, чтобы решить, что делать дальше и подобрать слова. — Это природа, тут ничего не сделаешь. В смысле… это ведь нормально, да? Хоть я и немного в шоке, что это из-за меня. Из-за меня же? — Блин, хён, издеваешься? Из-за кого же ещё? — Не заводись. Ээ… кхм… не злись, в смысле. Надо что-то с этим сделать. — Я могу уйти, — Чонин пытается приподняться, но ему не позволяют этого сделать. — Стой-стой. Рано или поздно, это бы всё равно случилось, — рассудительно произносит Хёнджин, чуть хмурясь. — Только у меня с парнем даже в воображении никогда не было. — А с девушками было? В реальности, конечно же, — чуть напрягается Ян. — С одной только, и то дальше прелюдий не заходило. Успокойся. Мы можем попробовать. — Нам же не обязательно сразу… в смысле… ну, секс. Мы можем просто… хён, я… — он чувствует, что краснеет ещё сильнее и вжимается от этого в старшего. — Я тебя понял. Просто руками, да? — Да. — Хорошо, давай попробуем. Лишь бы отцы не пришли. — Угу.       Несколько раз глубоко вздохнув, Хёнджин всё же опускает свободную руку вниз, проводя ею по груди младшего, по впалому животику, затем задирает край футболки и тормозит немного. Он ведь и в самом деле не знает, что делать, но потом решает, что если сейчас остановится, то ещё больше напугает и смутит парня, так что думает о том, как бы он это делал с собой и более решительно приспускает домашние шорты Чонина, касается его через бельё и больше даже чувствует, чем слышит, как он втягивает воздух через сцепленные зубы. Он слегка поглаживает головку через ткань сначала просто пальцами, потом накрывает ладонью и чуть давит, а через пару минут таких манипуляций ощущает, как Ян пытается толкаться сам в его руку, поэтому решает двигаться дальше, замечая, что такая близость, хоть и довольно неловкая, возбуждает и его самого, но сейчас лучше довести всё до конца с младшим, а потом он сможет уединиться в ванной и заняться собой.       Резинку трусов он тоже спускает постепенно к шортам, хотя одной рукой делать это неудобно, но Чонин любезно помогает ему, стягивая всю нижнюю часть одежды аж до колен. Чтобы не было слишком сухо, Хван собирает слюну и растирает её сначала в своей ладони, а потом уже смачивает и чужое возбуждение. Младший дрожит крупно от таких откровенных прикосновений, целует шею Хёнджина в попытках успокоиться, но понимает, что это тщетно, поэтому рукой сжимает крепко талию брата со спины, а другой сжимает его футболку на животе так, что пальцы белеют от каждого поглаживания себя внизу. — Хён, можно я тоже? — Что? — хрипло переспрашивает Хван. — Я хочу тоже сделать тебе приятно, — смущённо поясняет парень, дожидается кивка спустя почти полминуты и опускает руку с футболки старшего под его пижамные штаны.       Хёнджин настолько теряется в чувствах, что даже забывает двигать ладонью по стволу младшего, потому что тот добирается до его постепенно напрягающегося члена и несильно сжимает, сразу же двигая сухой рукой вверх-вниз. Это доставляет некоторые неудобства, но он ничего не говорит, только приспускает свою одежду, чтобы было больше пространства в движениях у Яна, правда тот этим почему-то не пользуется, скорее всего ему слишком неловко. Хван приходит в себя, когда чувствует, что в его руку снова толкаются, поэтому возобновляет дрочку, обхватывая чужой стояк всей своей ладонью и ускоряя движения. Он большим пальцем быстро давит на серединку головки, слышит не слишком громкий стон под своим ухом, а потом ещё и замечает, как парень прогибается в спине, поэтому повторяет свои действия снова и снова. — Хён, я так долго не протяну, — скулит Ян, зажмурившись. — Ты долго терпел, если я правильно понял, так что всё хорошо. — Хён, пожалуйста… — Что?       Правда тут ответа не следует, потому что Чонин дрожит всем телом, но в последний момент Хван отпускает его, так и не доведя до точки блаженства, слышит недовольный отклик на это. Он снова накрывает головку ладонью, медленно водя по ней круговыми движениями, чувствует, как младший мечется рядом с ним, всхлипывает так, что даже руку убирает от хёнджинова стояка. Мучить долго он не собирается, поэтому вскоре снова обхватывает напряжённый ствол и быстро-быстро двигает по нему, слыша через несколько секунд продолговатый стон, а затем его руку заляпывает тёплая жидкость. — Хёнджин-хён… — тяжело дышит Ян, вжимаясь в старшего и сводя ноги, потому что за эйфорией стоит остаточная неловкость от сложившейся ситуации. — Извини… — За что? — Я не смог тебе… сделать того же. — Ничего, — Хван вытирает ладонь о своё же покрывало, затем пытается неуклюжими движениями поправить одежду младшего и приподнимается. — Не уходи, хён. — Мне нужно… — Скажи, что мне делать, я помогу тебе, только не уходи. — Ты уверен? — Да, хён. — Ладно.       Хёнджин ложится обратно, только на этот раз приподнимается немного, занимая полусидячее положение, целует в щёку младшего, заставляя посмотреть на себя, чтобы увидеть по его глазам, что всё в порядке и он счастлив. — Дай мне руку, — негромко просит Хван, затем переплетает их пальцы и опускает вниз, как бы обхватывая двумя их руками его возбуждение. — Вот так.       Его рука не такая уже сухая, а ладонь Яна, кажется, хорошо уже вспотела, тем более по стволу струится смазка, поэтому движение на этот раз получается не дискомфортным. Чонин наблюдает за всем очень смущённо, но всё равно старается запоминать каждую детальку происходящего сегодня. Он двигает рукой вместе со старшим, отмечая неосознанно, какой у него длинный и упругий член, поэтому сам чуть сжимает пальцы, слыша звонкий выдох Хвана. Они ускоряются постепенно, и почему-то даже самому младшему приятно становится, когда через какое-то время Хёнджин зажмуривается, а его возбуждение пульсирует, забрызгивая затем их руки спермой. — Я люблю тебя, хён, — тихо произносит Чонин, даже не надеясь, что его услышат. — И я… — Что? — Думаю, — Хван улыбается слабо. — Что я тоже тебя люблю. — Вау… — выдыхает восторженно Ян и целует старшего в губы. — Предлагаю всё-таки сходить помыть руки и поужинать, пока никого нет, — парень поправляет одежду и поднимается, помогая встать младшему. — Я постираю завтра твоё покрывало, — обещает Чонин. — Ага, я запомнил, — хмыкает Хёнджин, обнимает за плечи паренька и ведёт за собой, понимая, что с ним всё становится намного легче.