Honey, I hate you

      Время делает своё дело, привнося в отношения Хёнджина и Чонина гармонию и убирая из них ненависть со стороны старшего, о которой ещё полгода назад он так вопил, не скрывая эмоций. Теперь же он гораздо чаще улыбается, включая школу, чем удивляет своих одноклассников и даже учителей, которые хвалят его за более лояльное отношение к своему сводному брату, ведь больше не приходится отстранять его от занятий за драки. Подготовка к выпускным экзаменам идёт полным ходом, так что надо бы сосредоточиться на большей практике, в чём он преуспевает, а Ян никак ему не мешает, относясь с пониманием. Он лишь молча сидит на кровати Хвана, делая свои задания, иногда приносит чай и бутерброды для обоих, но терпеливо дожидается, когда старший закончит все свои дела и уделит ему внимание. Кроме того, они продолжают спать вместе, поэтому у них есть достаточно времени, чтобы поговорить, пообниматься и поцеловать друг друга столько раз, сколько они пожелают.       Конечно же, друзья Хёнджина обо всём догадались почти сразу же. Тем более, Феликс обо всём знал ещё до начала их отношений, да и не смог он язык за зубами удержать, когда Чанбин такой напористый. Разве устоишь тут против крепких ручонок, которые если не обнимают, то щекочут? Так что уже на следующей репетиции вся команда поздравила Хвана, выказывая своё одобрение.       Если говорить об отношениях Хёнджина с отцами, то сюда Чонин не лезет. Он считает, что тот вправе осуждать их, но с другой стороны, есть шанс того, что глядя на то, что они теперь пара, то возможно Хван и сам поймёт, что больше нет смысла так вести себя с родителями. И он понимает, ослабляя противостояние своему родному отцу, но вот с господином Яном ещё не всё так ладится, как хотелось бы.       Сегодняшний день — выходной. Чонин успел уже съездить на занятие по вокалу, а Хёнджин побывал на репетиции, решая в этот раз не задерживаться, чтобы успеть почитать ещё какую-нибудь теорию и порешать тесты. Что удивительно — сегодня выходной не только у парней, но и их отцы в кои-то веке дома, а не на работе. Именно поэтому у них сегодня семейный завтрак, семейный обед и семейный ужин, что вообще-то немного напрягает Хвана, но если Чонин умудрится украдкой взять его за руку под столом, усмиряя тем самым его злость, то всё проходит не так уж и плохо. — Ну что ж, Джини, ещё немного и ты выпустишься из школы, — с гордостью произносит Хван-старший, попивая за обедом чай.       Ян под столом переплетает пальцы с хёнджиновыми, давая понять, что можно не горячиться, а спокойно отвечать. — Да, папа, — и он поступает именно так. — Ты уже точно решил, куда собираешься поступать? Или хочешь и дальше связывать свою жизнь с танцами? — Хочу поступить на инженера, но и танцы бросать не буду. — Инженер, — с одобрением произносит Ян-старший. — Если тебе повезёт отправиться на стажировку в другую страну, то будет замечательно. — Да, наверное. — Зато, — улыбается родной отец. — Ты сможешь, как и хотел, переехать в общежитие, если поступишь в другой город, так ведь? — Да, папа, — терпеливо отвечает Хёнджин, не совсем вникая в то, с чем соглашается, ведь ему просто хочется побыстрее закончить разговор и вернуться к себе.       Рука Чонина почему-то как будто слабеет, потихоньку выпутываясь из «замка», и Хван едва удерживается, чтобы не посмотреть на парня удивлённым взглядом. — Замечательно, — продолжает его отец. — Найдёшь себе девушку, и будет тебе намного легче жить, чем с нами. Не всё же время находиться тебе в мужском обществе, зная, как ты этого не любишь…       Ладонь Яна совсем ускользает, а сам парень поднимается с места, убирая посуду в раковину, благодарит за обед и уходит. Родители никак не реагируют на столь резкий уход, а вот Хёнджин ничего не понимает, потому что Чонин никогда себя так эмоционально не вёл, в отличие от самого Хвана, который хочет пойти следом за ним, но его останавливают: — Джини, можно тебя попросить помыть посуду?       И не согласиться он просто не успевает, потому что отцы по одному выходят из кухни, оставляя его наедине с грязной посудой. Чтобы удовлетворить своё любопытство, парень старается как можно быстрее всё перемыть, не заботясь о тщательности, лишь бы убедиться, что с младшим всё в порядке. Он уже довольно сильно привязался к нему, чтобы вот так легко рассориться из-за непонятно чего.       Хёнджин вытирает руки о домашние штаны по пути в комнату, а когда заходит, то замечает Чонина сидящим на своей кровати, что довольно странно, ведь в последнее время они бывают в основном на половине старшего, скрывая свои отношения за плотной ширмой. — Чонин, — он осторожно подсаживается к нему на кровать, не решаясь обнять или взять за руку. — Что случилось? Пойдём ко мне? — Хён, — твёрдо произносит Ян, поворачиваясь лицом к сводному брату, показывая, что в его глазах застыли слёзы. — Что? В чём дело? — почему-то пугается чужих слёз Хван, боясь, что не сможет ничем помочь или сделает только хуже. — Так и будет, да? Это правда? — Подожди, ты о чём? — Ты поступишь в университет в другой город, уедешь отсюда и оставишь меня одного? — у Чонина по щеке скатывается первая слезинка. — Но я… мне же нужно учиться, я давно говорил, что собираюсь так сделать. — И ты найдёшь себе девушку? Тогда зачем тебе я? Ты говорил, что мы пара, что…       Тут уже Хёнджин не выдерживает, улыбается и сгребает младшего в своих объятиях, пытаясь параллельно собрать ещё и влагу с чужого лица. — Мы пара, Чонин, пара. И я говорил, что люблю тебя, это правда, — шепчет он на ухо Яну. — Я могу не переезжать, останусь с тобой, мне так будет даже проще. — Правда? — переспрашивает парень, всё ещё не веря. — А как же университет? — Я выберу что-нибудь в пределах этого города, — убеждает Хван. — Я не оставлю тебя, не переживай. Ты меня сам в это втянул, так что придётся тебе терпеть меня ещё очень-очень долго. — Я очень люблю тебя, хён, — тихо произносит Чонин, обнимая старшего. — Прости, что я так отреагировал, надо было просто поговорить сначала, а не на эмоциях давить на тебя. — Ты только успокойся. Всё в порядке, мы вместе всё решим. Только давай всё-таки перейдём ко мне, не хочу попасться отцам на глаза вот так. Или хочешь побыть один? — Нет, пойдём, я уже почти в порядке.       Они переходят за их импровизированную стенку, задвигая ширму, чтобы их точно не заметили. — Что мне сделать, чтобы ты был полностью в порядке? — улыбаясь, спрашивает Хёнджин. — Ты можешь поцеловать меня, хён, и обещаю, что я больше не буду плакать, — Чонин обхватывает старшего за талию, носиком упираясь в хёнджинов. — В ближайшее время по крайней мере. — Хорошо, — соглашается тот, касаясь чужих губ своими, неспешно двигаясь и делая объятия крепче. — Мне нужно ещё позаниматься. — Мне иногда кажется, что ты уже все учебники наизусть выучил, хён, — он отпускает парня, устраиваясь на его кровати, пока Хван усаживается за рабочий стол. — На следующий год тебе предстоит то же самое. — Но ты же мне поможешь, да? — Из меня, конечно, учитель тот ещё, но я постараюсь, — Хёнджин немного нелепо подмигивает, а Чонин хихикает, после чего легонько пинает его кресло, мол, занимайся давай.       Целый час Ян молча наблюдает за старшим, за его ровной спиной, равномерно поднимающимися при дыхании плечами, за чуть волнистыми волосами и за тем, как одна прядка то и дело выскальзывает из-за уха, как будто так и напрашивается, чтобы младший встал и самостоятельно заправил её, но он этого не делает, потому что отвлекать не хочет, терпеливо продолжает смотреть и ждать, когда же длинные изящные пальцы ловко уберут волосы от лица.       Чонин решается обратиться к старшему только тогда, когда тот потягивается, наклоняясь то вправо, то влево, чтобы размять затёкшую спину. — Хён, я хочу кое-что предложить, — Ян догадывается, что ему скорее всего откажут, оправдываясь занятостью с подготовкой, но всё равно решает рискнуть. — Что же? — заинтересованно Хёнджин смотрит на него. — Давай сходим на крышу? — Сейчас? — Да. Ну, я знаю, что ты учишься, просто подумал, что немного развеяться не будет лишним.       Хван задумчиво поджимает нижнюю губу, смотрит на открытый учебник, затем снова на младшего, но в этот раз улыбается. — Давай. — О, тогда мы вернёмся и ты продолжишь, а я не буду тебя отвлекать. — Нет, Чонин, нафиг сегодня эту учёбу, лучше с тобой чем-нибудь займёмся. — Вау, — выдыхает с восторгом Ян. — Тогда я пойду собираться. — Подожди, — Хван ловит его за руку. — Давай только не вместе пойдём? — Всё ещё не хочешь попадаться родителям? — Да, мне достаточно на сегодня общения с ними, тем более, нас ещё и ужин совместный ждёт. — Хорошо, — усмехнувшись, соглашается Чонин. — Тогда как мы поступим? — Я могу выйти через окно, а ты минут через десять-пятнадцать просто пойдёшь якобы прогуляться. — Заодно предупрежу отцов, чтобы тоже не выглядело как побег, — кивает он. — Именно.       Хван торопливо переодевается, доставая тренировочные кроссовки, чтобы лишний раз не выходить из комнаты, собирает волосы в хвост и накидывает куртку потеплее. — Сегодня ветрено, — предупреждает парень, чтобы младший тоже потом оделся получше. — Так, я пошёл, буду ждать тебя у здания. — Секундочку, хён. — Что такое?       Хёнджин осматривает себя, думая, что что-то не так или где-то испачкался, но всё становится на свои места, когда Чонин ладонями обхватывает длинную шею и притягивает к себе, оставляя на пухлых губах лёгкий поцелуй. — Вот теперь до встречи, — улыбается Ян, отпуская того.       Растягивая на лице ответную улыбку, Хван открывает окно и осторожно спрыгивает на землю, обернувшись, чтобы посмотреть на младшего, но того мелькает только силуэт, потому что он тоже скорее всего пошёл собираться. Он старается идти неспешно, надеясь, что возможно его по пути нагонит его парень, но всё равно приходит к зданию первым, принимаясь топтаться на месте, чтобы не замёрзнуть под этим пронизывающим ветром. Конечно, погода сегодня не для прогулки, но им просто нужно время уединиться, так что они оба готовы перетерпеть непогоду.       Пятнадцать-двадцать метров, которые разделяли парней, Чонин коротает бегом, едва не впечатывая старшего в стенку, из-за чего оба смеются, а потом берутся за руки и поднимаются по ступенькам наверх. Ян всё ещё немного нервничает, когда оказывается на крыше, но убеждает себя, что пока он рядом с Хёнджином, с ним ничего не случится, он не даст ему ещё раз совершить ошибку. — Мы не сядем? — спрашивает младший, замечая, что Хван останавливается у края. — Не, садиться в такую погоду на бетон значит лишиться своего достоинства, а мы ведь этого не хотим, верно? — посмеивается Хёнджин. — Вдруг тебе снова захочется, и как мы тогда сможем помочь друг другу? — Эй! — Чонин локтем легонько пихает парня, немного краснея щеками. — А тебе не может захотеться? Или законы природы на тебя не распространяются? — Ты же знаешь, что распространяются.       Он перетаскивает младшего, ставя перед собой и обнимая со спины, устраивая подбородок на чониновом плече. — Папа сказал, чтобы мы не задерживались, потому что на ужин они хотят заказать пиццу, — бормочет Ян, ютясь в объятиях. — Твой или мой папа? — Наш, хён, наш папа. — Понятно, — Хван вздыхает. — Значит, эта пицца будет такая же гейская, как и твоя та. — Между прочим, она сработала. — Отвратительно. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. — Знаю. Люблю гейскую пиццу с беконом и под толстым слоем сыра. — Тогда добавим ещё больше гейства в наши отношения.       В последнее время солнце начинает опускаться за горизонт намного раньше, чем тогда, когда они почти до ночи могли просиживать на этой крыше. Учитывая, что сегодня, как и говорил Хёнджин, очень ветрено, закат обретает оттенки алого цвета, приковывая к себе ещё больше взгляд. Глаза Чонин старается не опускать ниже переливающихся под угасающими лучами заката высоток, потому что всё ещё боится, но знает, что с таким парнем, как у него, он вскоре снова свыкнется и будет смело опускать взгляд, рассматривая знакомые улочки, а пока что остаётся только держать старшего за ткань куртки и счастливо расплываться в улыбке, радуясь тому, что у них уже есть.       Для Хёнджина жизнь стала на свой путь. Возможно это не совсем тот путь, по которому он собирался двигаться изначально, но сейчас скорее всего всё даже лучше, чем он мог мечтать. В его руках человек, который напрочь изменил его мышление и открыл в нём чувства, которые он раньше только осуждать мог. Но теперь всё иначе, эти чувства и отношения ценны для него, он уже принял их, принял этого парня в свою жизнь, поэтому сжимает его сейчас чуть сильнее в своих объятиях. Если Чонин смотрит на закат и на здания, то взгляд Хвана направлен ниже, он наблюдает за прохожими и думает о том, что раньше он боялся быть осуждённым даже просто за подозрение в причастности к однополым отношениям, но сейчас понимает, что пока он счастлив рядом с этим младшим, никто из презирающих людишек не сможет разлучить его с Чонином.