dislocated

юнги по-тупому пялится на чужое лицо долбанных пятнадцать минут, и было бы ничего, если бы спросонья, ничего, если бы по пьяни; тут дело хуже — с непривычки. где-то на краю сознания что-то трезвоном отдаётся о событиях последних месяцев, напоминая имя тёплого тела на соседней части неизменно холодной постели. тэхён. статус: что-то типа его парня, или временный любовник но, хочет большего. тэхён ластится под руку, тычется в юнги расслабленной улыбкой и низко бормочет что-то невнятное. вопреки тому, что ростом почти с человека, чьё имя юнги в себе перечеркнул, тэхён рядом с ним выглядит маленьким. маленьким, нежным, жаждущим ласки в его руках. тянется за поцелуем, тянется за прикосновением, за ответными чувствами, за пыльной крошкой сердца, которого в груди больше нет. тянется за мнимыми звёздами, за космосом, который, думает, разглядел у юнги в глазах. тянется за ответами на каждое "я тебя люблю", вырванное из него, как в постели, так и в обычное время суток. например, тэхён заявляет ему о любви, пока они вместе готовят ужин, пока юнги мотает срок на нелюбимой работе, пока они смотрят фильм и притворяются, будто юнги цел, будто от него не оторвали внушительный шмат. иногда юнги хочется на тэхёна накричать, заткнуть ему рот, заклеить, зашить, вырвать язык, чтобы никакого "люблю". "люблю" не от того, н е п р а в и л ь н о г о человека. потому что, блять, не оно. не чувствует. не рыпается ничего внутри. не сгорает от одного лишь голоса. всё пиздецки ровно и столь ванильно, что диабет вот-вот диагностируют. тэхён втирает ему о планах на день, квадратно улыбается и выводит пальцами у него на плече какие-то невидимые паутинки. а юнги захлёбывается в болезненных флешбэках, где собственные пальцы заново татуировали кожу человека, которого для юнги больше не существует. заново рисовали эскиз, заново вгоняли нежность вместо краски. — ты слушаешь меня? ты как будто не здесь, — тэхён взволновано гладит по щеке, подлавливает безучастный взгляд юнги и не отпускает, пока не дождётся правды. сколько бы ни пришлось ждать. а юнги и не тут. юнги в старых рассветах. в старой постели. с другим человеком, что сушит зубы, словно чёртов кролик. у юнги определённый фетиш на нестандартные улыбки. но т а с а м а я была любимой. — ты с ним, да? в мыслях, ты с ним. потому что юнги, блять, всегда с ним, сколько бы ни прошло с момента "я от тебя ухожу". сколько бы гневных сообщений ни было оставлено на заброшенный номер. сколько бы ни было эмоциональных выгораний. он всегда там, всем своим существом, каждым атомом, каждой секундой, которой рядом с ним тэхён. — прости. тэхён несчастливо ему улыбается, тянется к щеке для поглаживания ещё более бережливо, словно дополнительная субтильность как-то исправит ситуацию. — всё хорошо. — наверное. тэхён по-быстрому соскребает себя с простыней, оправдывается приготовлением завтрака и торопится скрыться с глаз, потому что чужой, неправильный, не подходящий, и не хочет, чтобы юнги видел, как от слёз на лице проступает аллергия, как задыхается в самом себе от равнодушия. а тэхён должен быть сильным, чтобы тащить их хрупкое "мы" на себе и любить за двоих. юнги на ощупь цепляет на столике свой телефон. писать сообщения чонгуку уже давно нет смысла: у него давно другой номер и другая любовь. а пальцы пишут так, словно в секунду из "отправленного" сообщение перейдёт в "прочтённые". >07:14 *ненавижу тебя* *проклинаю тебя* *и до сих пор люблю*