О верности говорят вполголоса

Заявление Чуи о её якобы существующей способности потрясло Мари. Почти неделю она пыталась просто забыть об услышанном, но невольно начала подмечать то, о чем говорил Накахара. И сомневаться: правда ли подростковые интриги такие очевидные, или же она верно оценивала происходящее из-за способности, очень напоминающей эмпатию? Правда ли она поймала раздражение Йоро из-за того, что не удалось подобраться и “пощипать” обеспеченно выглядящего парня, или это самовнушение, а Йоро она уже и так неплохо знает без всяких сверхсил? С одной стороны, глупо было бы отрицать и не использовать свою способность. С другой – Мари отчаянно боялась на это надеяться. Это был бы слишком большой подарок от жизни, стабильно окунавшей её во всякое дерьмо с момента попадания в этот мир. Окажись все эти предположения ошибочными, разочарование её бы просто раздавило. Чуя был единственным, кто мог её понять, а потому именно на него весь этот сумбур всё-таки вылился спустя какое-то время. Накахара только хмыкнул: – А с чего ты решила, что твоя способность – это подарок? Как бы ещё больше проблем не принесла эта твоя эмпатия. Мари задумалась. – И что мне тогда делать? – Я ведь говорил, – Чуя пожал плечами, – начни с того, что отдели свои эмоции от чужих. Это было сложно. По сути речь шла о постоянном самоконтроле, но мало кто из людей готов каждую секунду отслеживать, откуда что в голове берётся. Этак и с ума сойти недолго. «В Овцах у меня ничего не выйдет», – подумала Мари. – «Я слишком причастна к их жизни, мне сложно понять, действительно ли это не мои чувства». Выход был в том, чтобы чаще гулять в городе. Она искала людей, чьи сильные эмоции не вызывали сомнения, и замечала, что действительно как будто заражается их настроением, но это всё ещё могло быть самовнушением. Вопрос о наличии способности решил неприятный случай. В целом, для Овец, детей под защитой Чуи, Сурибачи был почти не страшен. Опасностей в городе-котловане хватало всегда, но если не нарваться самим, то связываться с ними рисковали либо новички, не получившие разгон от Накахары и нож под ребро от Ширасе, либо такие же подростковые банды, которым было, что делить с Овцами. Бизнесу настоящих якудза Овцы до поры до времени не мешали и их пока не трогали. Соблюдая разумную предосторожность и не портя отношения с соседями, в Сурибачи можно было жить. Так что для Мари, возвращавшейся домой (в штаб Овец) под вечер, стала неприятным сюрпризом волна боли, унижения и страха, накрывшая с головой гораздо раньше, чем она осознала, что означал хлюпающий звук за поворотом в грязный проулок на границе Сурибачи и обычного неблагополучного района города. Потом она различила плачущие стоны и весёлые голоса каких-то парней и, зажимая рот ладонью, чтобы случайно не выдать себя, по стеночке сдвинулась в тень. Страх не отпускал, как и чужая боль. Мари сжалась в комок, мечтая стать ещё более маленькой, чем есть, и желательно невидимой. Сейчас она прекрасно понимала слова Чуи, что от способности может быть больше сложностей, чем пользы. – Пожалуйста, – услышала она слова, произнесенные заплетающимся языком, – у меня больше ничего нет! – Жалкая сотня йен и старый кнопочный телефон? Этого мало, – нахально ответил кто-то, от кого так и пёрло глумливой самоуверенностью. – Пните его посильнее. Нет пользы, так хоть развлечёмся. «Чуя бы не одобрил такое...» – мелькнула мысль в голове Мари и отрезвила. – «Надо убираться отсюда, а то у таких мудаков может возникнуть интерес и к маленькой девочке. Прости меня, незнакомец, но я сейчас не в том положении, чтобы спасать кого-то, кроме себя». Взяв себя в руки, Мари юркой тенью скользнула мимо проёма в подворотни и поспешила к Сурибачи, всё ещё задыхаясь и прихрамывая от фантомной боли. А ещё она запоздало вспомнила, что уже испытала такой беспричинный страх и боль, когда на Овец напали. «Так вот как Чуя догадался?» Девочка постаралась пробраться в свою комнату никем не замеченной. Почти успешно даже. – Эй, Мари, – ткнул её под рёбра Йоро, когда та уже лежала, завернувшись в одеяло с головой, чтобы хотя бы так попытаться отгородиться от чужих эмоций, – с тобой всё в норме? – Всё в порядке, – пробормотала она. – Видела кое-что мерзкое в городе, хочу обдумать. – А… – Йоро почесал в затылке, хоть Мари этого и не видела. – Слушай, если ты… ну… захочешь с кем-то обсудить, то можешь со мной. Объясню не хуже девчонок! Мари закусила губу. Она была уверена, что Йоро чувствует неловкость. «Он не понял! Подумал, что я о другом!» Мысль, что пацан младше неё хочет объяснить ей о том, что бывает между мужчинами и женщинами, была забавной и слегка помогала отвлечься. Но само предложение не стало менее сомнительным. – Нет, спасибо. – Ну, как хочешь, – с явным облегчением выдохнул тот и отстал. Приятно иметь дело с понимающими людьми. Итогом размышлений стал вывод, что Чуя дал дельный совет. Стоило избавиться от бардака в голове, чтобы не поддаться чужому воздействию. Биться в истерике вместе со всеми просто за компанию или заражаться страхом, даже разделить с Овцами их безбашенную самоуверенность, что с ними ничего плохого не случится, – всё это Мари не желала испытывать. Это засоряло мозг и делало её импульсивной, а ведь именно своими мозгами и терпением она заслуженно гордилась в прошлой жизни. Да, не гений, которых в этом мире, кажется, пруд пруди, но человек разумный и способный методично добиваться своего. Нельзя было сказать, что у неё прямо так сразу стало получаться. Мари пыталась медитировать, как учило множество прочитанных фанфиков, но сложно это сделать, живя с толпой подростков. Найти укромное и безопасное при этом место оказалось практически невозможно. Но привычка считать до пяти каждый раз, перед тем как сделать что-то импульсивное слегка помогала. Помог неожиданным советом и Чуя: – Научись строить мысленные стены, – мимоходом оборонил он, узнав о тренировках девочки. – Можешь с драконами. Как в твоих сказках для младших: с принцессой и кучей рыцарей, атакующих замок. – Откуда Чуя столько знает? – вслух удивилась Мари. Было действительно странно, что парень, всегда живший на улице, никогда не ходивший в школу и не помнящий своего прошлого, в курсе таких вещей. В знаниях Накахары не было системы, но, казалось, всё, что нужно для выживания, он знал. По сравнению с ним и Юан, и Ширасе, и даже Йоро, просаживающий свои деньги в интернет-кафе в попытках узнать больше о современной технике, казались более ограниченными. Чуя хмыкнул: – Я же не спрашиваю, откуда столько всего знает и умеет девочка из приюта, потерявшая память полтора года назад. – Похоже, мы квиты, – пробормотала Мари и убедилась, что у Чуи тоже есть какая-то тайна. Что-то, о чём Овцы не знали. Даже странно, неужели он им не доверял? А ведь казалось, что уж у него-то всегда было сердце нараспашку. А потом случилось страшное: боевики Портовой мафии напали на них по приказу своего босса, спятившего старика, который хотел получить как можно больше новых бойцов или уничтожить потенциальную угрозу. Это было ужасно. Якудза в костюмах просто открывшие стрельбу в штабе, пока все старшие пытались отбить нападение на подступах, не зная, что враги пробрались в обход. Парней хватали и тащили в машины, сопротивлявшихся убивали. Сжавшаяся в комок, Мари дрожала, прячась вместе с одной из девчонок за кучей тряпок, которые на них набросал Йоро, прежде чем рискнул прорваться к Чуе и прочим. И теперь всё зависело от него, потому что короткий бой наглядно показал, что кучка детей ничего не стоит против настоящих якудза. Эхо боли, паники и ужаса дезориентировало, и Мари зажимала себе рот, чтобы случайно не выдать их ненадёжное убежище. Мысленные замки рушились, осыпались по камням, сводя с ума, будто творившегося ужаса было недостаточно, чтобы навсегда лишить разума. А потом, казалось, мир вспыхнул красным, и в мешанину боли влилась ослепительная ярость и желание уничтожить, стереть в порошок. – Чу-я, – выдохнула Мари, цепенея от этой нечеловеческой ярости. Рядом встрепенулась её соседка: – Чуя? Это… он? Их дом тряхнуло. Что-то пролетело мимо со звуком набирающей скорость боеголовки. Грохнуло, и на их убежище посыпались камни. В памяти мелькнули воспоминания о чёрных дырах и кратерах, от них остающихся. Легко было представить такое на месте их штаба. Ведь в одном таком кратере и находился Сурибачи. А ещё… Мари подскочила, старательно откапываясь из завала и не обращая внимания на крики: – Что ты делаешь? Ещё может быть опасно! – Хочешь оказаться под завалом – дело твоё, – отрезала Мари скорее на автомате, чем осознанно. Потому что в памяти держалась совсем другая мысль: если Чуя утратит контроль настолько, что выпустит Порчу, то сам остановить её не сможет. А Дазая поблизости нет, нечего и рассчитывать. Найти источник столь сильных эмоций труда не составило: Чуя был весь в сражении, он убивал якудза, искривлял, казалось, саму реальность. – Я и не думал, что Чуя настолько силён, – поражённо пробормотал Ширасе, и Мари мимоходом удивилась тому, что вдруг оказалась рядом и смогла расслышать эти слова. – Чуя не в себе! – попыталась указать она, смутно надеясь на содействие, потому что соваться в этот ураган в наивной вере, что сможет добраться до центра, было самоубийственно глупо. – И я его прекрасно понимаю! – отрезал негласный лидер Овец. – Ублюдки заслужили. «Здесь я помощи не дождусь». Мари глубоко вдохнула, набираясь моральных сил, и нырнула в поле хаоса и аномальной гравитации. Она не помнила, как пробиралась через трупы, камни, по когда-то утоптанной ровной площадке, сейчас искорёженной будто после землетрясения. Безумный смех Чуи стрясал воздух, но где-то за бушующим желанием слепо убивать она ощущала более рациональную ярость Чуи. Он помнил об Овцах, и это обнадёживало. Не обнадёживало давление, усиливающееся по мере приближения к Чуе. В какой-то момент Мари оступилась, кубарем покатилась по земле обдирая руки и царапая спину о камни, но когда подняла голову, обнаружила, что скатилась почти под ноги Чуе. Тот стоял, тяжело дыша, а вокруг крутились воронки воздуха, как маленькие ураганы. Это не было Порчей, но было так близко к ней, что заставило Мари напрячь дрожащие руки и, не обращая внимания на боль, усилием воли дотащить себя до парня. – Чуя! Тот отвёл взгляд от изломанного трупа, на который Мари и сама старалась не смотреть. Будто кто-то выжимал бельё. Только – человека. Накахара смотрел так, будто не мог понять почему она здесь. – Чуя, приди в себя! Зрачки парня сузились, лицо исказилось от ярости. Девочка даже не успела испугаться больше, чем уже боялась. Раздался хруст, и за спиной Мари кто-то застонал, что-то захлюпало. «Не смотри», – сказала она себе. – «Лучше подумай, как помочь ему вернуться». Нечеловеческую ярость, исходящую от него, было тяжело переносить, но гораздо легче отделить от своих эмоций. Люди так не злятся. И как ни странно, пока это был Чуя, было легко отвлечься на его чувства и подавить собственный страх. Мари облизала губы. Надо было обратиться к человеческой части Чуи: пока Порча не выпущена, она должна быть сильнее Арахабаки, значит, воздействовать надо на самого парня. Знание, что нужно делать, пришло само. Вот он – островок относительного спокойствия в центре душной ярости, Мари почувствовала и попыталась обратиться к нему. Пока – только своим слабым (так ясно она это сейчас ощущала), ещё не познанным даром, но так, как звала бы вслух. Это был странный опыт, для которого она не подобрала бы слов. Но то, что она делала, можно было бы сравнить с попыткой новичка повторить трюк, выполняемый профессиональным спортсменом. Мари чувствовала, как, образно говоря, рвутся неподготовленные к такой нагрузке мышцы, и это было очень больно, но в то же время, никак особо не влияло на её физическое состояние. Важнее было не пропустить эту боль к Чуе, не показать, как тяжело Мари даётся это. – Ты нужен нам, Чуя, – сказала она вслух, помогая себе, потому что от этой ментальной и фантастической хрени ум заходил за разум и текла носом кровь. В вязком и тяжёлом воздухе слова не хотели слетать с языка и как будто повисали в воздухе. – Ты нужен мне. Парень замер, словно вслушиваясь в далёкий зов, и Мари, машинально утерев нос грязной ладонью, потянулась к нему, обвивая руками и прижимаясь так тесно, как ещё ни к кому в этом мире, повторяя это и на ментальном уровне, оплетая Чую как вьюн. Мелькнула и пропала, не дойдя до Накахары, мысль, что этот эксперимент для них даром не пройдёт. – Пожалуйста, возвращайся, – из последних сил попросила девочка, чувствуя, что вот - вот потеряет сознание. Ноги подкосились, но её поддержали крепкие руки. – Малая?