О верности говорят вполголоса

Девочка замерла. Бесконечно долго до неё доходил смысл этих слов, громко, как стук колёс грузового поезда, билось в ушах собственное сердце, пока рука тянулась к рукоятке пистолета, потому что есть предложения, от которых не отказываются. – Дазай, ублюдок, что ты творишь? – услышала она голос Чуи издалека, но в этот момент пальцы сомкнулись вокруг почему-то тёплого пистолета, и губы сами прошептали: – Я никогда не училась стрелять. – М-да? – удивился Дазай. – А я уж почти поверил, что подготовка у Овец была круче, чем у наших бойцов. Но это несложно. Я покажу. «Концентрируйся на его голосе», – сказала себе девочка, потому что страшные звуки, издаваемые Мамору, разрушали её изнутри. Дазай встал за её спиной, поправил стойку, своими касаниями обеспечивая почти блаженную тишину в голове. – Держи крепче, – сказал он вполголоса, щекой касаясь её волос – настолько пришлось согнуться, чтобы сравняться с ней в росте и направить руку Мари своей. – Если у тебя есть время, целься в голову или сердце. Но сейчас всё гораздо проще, с такого расстояния не промахнёшься. Ты знаешь, сколько выстрелов нужно сделать? – Три, – не веря, что это происходит на самом деле, ответила девочка. – Молодец. Тогда стреляй. Грохнуло три выстрела. Во рту было сухо от ужаса. В руку дала отдача, и, если бы не Дазай, Мари бы точно опустила её и наверняка бы прострелила себе или державшему её парню ногу, потому что на автомате продолжала нажимать на курок столько раз, сколько спросили. Тишина после выстрелов казалось настолько абсолютной, что девочка на мгновение подумала, что оглохла. Но нет, конечно, это было не так, и тихое дыхание Дазая над её ухом было тому подтверждением. «Не хочу смотреть», – подумала она, но вместо этого чуть подалась вперёд, широко раскрытыми глазами глядя на дело своих рук и слов. Казалось странным, что ещё несколько часов назад она обедала в кафе с человеком, чья голова теперь была буквально нафарширована пулями. От собственных ассоциаций её замутило. – Достаточно, – сказал вдруг Чуя властно и за руку вытащил её из хватки Дазая. Кипящая лавой злость обожгла её кожу, когда Накахара буквально впечатал Мари носом в себя, а сверху накинул куртку, укрывая с головой. Прямо как в день знакомства. Оказавшись в искусственно созданном убежище, окружённая запахом Чуи и его эмоциями, с его рукой, лежащей на плечах, пока он держал её в объятиях, Мари почувствовала себя слишком близкой к тому, чтобы разрыдаться. – Что ты здесь устроил, ублюдок? – Ничего такого, Чу-уя. Всё по обоюдному согласию. Накахара издал звук, который лучше всего было охарактеризовать как гневное фырканье. – Раз уж у вас тут всё по договорённости, выполняй свою часть и сделай так, чтобы раньше следующей недели это никто не обнаружил, зачем бы вам это ни требовалось, – и следующую часть Мари не столько услышала, сколько угадала – потому что Чуя сказал это почти беззвучно: – Ей двенадцать, мудак. Мы уходим. Он так и повёл её, лишь развернул лицом вперёд, но по-прежнему прижимал к своему боку, сжимая рукой плечо и не позволяя убрать куртку. Мари брела, спотыкаясь, поддерживаемая рукой Чуи и вынужденная положиться на него в этой тьме. С иронией она подумала, что это стало метафорой её новой жизни. Мари шла за Чуей, сама не разбирая дороги, и тот был надёжным проводником, вот только уверенный шаг его всё ближе подводил их к той тьме, которую она так боялась. – Ступеньки, малая, – предупредил Чуя, но после первой же попытки упасть плюнул на всё и использовал на Мари способность. Теперь она слегка, всего на пару сантиметров, плыла над землёй. Когда Чуя на несколько мгновений отпустил её, чтобы открыть квартиру, девочка пошатнулась, будто без защиты Накахары тяжесть совершённого убийства упала на её плечи. «Это был твой выбор», – шепнул внутренний голос, почему-то с интонациями Дазая. – «Ты могла сделать вид, будто ничего не знаешь, и он продолжил бы жить. Пока не попался кому-то другому. Ты могла бы донести на него, и его бы проверяли гораздо дольше и осторожнее, и он всё ещё был бы жив. Но ты решила пойти иначе: проверить его телефон, привлечь внимание Дазая… ты не просто избавилась от предателя, ты сделала это наиболее выгодным для себя методом. Да, как бы тебе не хотелось остаться чистенькой, тебе самое место в мафии, Мари. Мамору был прав: ты… » – Ты не чудовище, Мари, – спокойно, будто знал о её мыслях, сказал Чуя. А потом взял за руку, как маленького ребёнка, и завёл домой. Ей очень хотелось бы спросить, откуда Чуя может знать, но задавать такой вопрос ему было бы несправедливо. Только не Чуе, который так старательно искал свою человечность. Поэтому она промолчала. Мари вяло стянула с себя обувь и замерла, словно сомневаясь, что делать дальше, пока Чуя, вернувшийся в прихожую, после того как открыл воду в ванной, не смерил её нечитаемым взглядом. – Не раскисай, малая, – велел он, подтолкнув её к ванной комнате. – Иначе я решу, что мне нужно самому о тебе позаботиться. – А… что? – Мари моргнула, глядя на текущую воду, обернулась к парню. – Ну так что? Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Глаза девочки расширились, когда она поняла, чего от неё хотят: – Нет! Я не настолько… Чуя, выйди! – Хм. Ну, позовёшь, если что. Шоковая терапия сработала. На какое-то время Мари хватило бодрости, чтобы вымыться до скрипа и завернуться в полотенце. – Готова? Она снова чувствовала себя маленьким ребёнком под защитой взрослого. Мари не была уверена, что даже в первом, настоящем детстве ощущала такую надёжность. В обычной ситуации она бы скорее расстроилась, что снова становится для него не поддержкой, а обузой, но сейчас с благодарностью принимала предложенное. – Я могу сама, – пробормотала девочка, когда Чуя включил фен. – В твоей самостоятельности я и не сомневаюсь. Сиди смирно. Мари вздохнула. Чуя просушил волосы, потом отложил расчёску и фен и принялся разбирать пряди пальцами, постепенно перейдя на кожу головы и шею. И только потому заметил, что девочка тихо плачет. Она даже носом умудрялась не шмыгать. Настала его очередь вздыхать. Накахара обнял её со спины. – Зачем ты вообще пошла на поводу у Дазая? Отказалась бы, ничего тебе эта скумбрия бы не сделала. – Рано или поздно всё равно бы пришлось. Я собираюсь быть частью мафии, не получилось бы не замарать руки. Чуя не сразу нашёлся с ответом, офигевая от такой логики. – Малая, ты такая умная, но иногда такая идиотка! Убить незнакомого человека или врага – совсем не то же самое, что убить близкого тебе. – Значит, я была не права? – девочка сжалась. – Да я вообще не об этом! Тот, кто однажды предал, заслуживает смерти, но ты… я не считаю, что заслуживаешь страдать вдвойне из-за того, что собственноручно убила его. Слишком много чести для подобного отброса, – Чуя выдохся, беря злость под контроль. Помолчал. – Но Дазая ты впечатлила по самое не хочу, малая, это да. Если начнёт к тебе таскаться и втягивать в свои безумные планы, разобью ему морду, поняла? – Звучит так, будто ты ждёшь, что я начну отказываться от его планов из беспокойства о его здоровье. – Звучит так, будто я в принципе не хочу, чтобы ты имела хоть какое-то дело с ним и его планами. – Я поняла, Чуя, – слабо улыбнулась девочка. – Очень на это, блин, надеюсь, – проворчал парень. – Потому что твоим боссом буду я, а не бинтованная мумия. Чуя встал, разминая ноги: – Разберись с постелью, пока я не вернусь. Спим сегодня вместе. – Есть, босс, – хмыкнула девочка. С кухни Чуя вернулся со стаканом. – Пей залпом. Мари без слов подчинилась и задохнулась от обжигающей рот и горло жидкости. – Что это? – прохрипела она. Накахара довольно хмыкнул: – Не у одной тебя есть друзья. Один из парней, с которым я работаю, делает настойки. А теперь спать, малая.