О верности говорят вполголоса

Материалы, переданные Мари, были пущены в разработку. Без особого удивления Дазай выяснил, что к шпионажу внутри Портовой мафии, как и к провозу оружия и наркотиков через их голову имеет самое прямое отношение кайтё Соэй-кай – один из тех мужчин, с которыми Дазай беседовал на том банкете, когда пришла Мари. Дело осложнялось тем, что этот человек был трусом. Он не рискнул бы пойти против Порта в одиночку. Что означало поддержку кого-то, равного Портовой мафии. Или же якудза решили бы задавить их совместными усилиями, чтобы потом поделить территории. Как ни посмотри, а ситуация становилась всё дерьмовей. К тому же участились мелкие стычки то тут, то там вроде той, в которой поучаствовал Акутагава. Их словно пытались раздразнить мелкими укусами, вывести из равновесия. Мори, обдумав эту ситуацию, решил сыграть на опережение. И первым шагом выбрал дезинформацию противника, из-за которой им с Чуей вновь пришлось работать вместе. Двойной чёрный снова вступил в бой, а по углам поползли шепотки, что способность Накахары сильна, но совершенно ему неподконтрольна. Что без Исповеди Дазая она окажется абсолютно бесполезной. В слухи легко было поверить, ведь они оказались построены на правде. Ох, как забавно бесился Чуя!.. Между тем, совместные миссии предполагали совместные отчёты, и далеко не всегда Дазаю удавалось свалить их на "своего пса". Гораздо чаще это Накахара перехватывал пытавшегося свалить напарника, иногда совершенно бесцеременно закидывая на плечо, и, пыхтя и ругаясь, тащил его в кабинет. Злобный маленький коротышка! С его-то ростом это был самый неудобный способ транспортировки. И вот в один из таких дней, желая побесить напарника, Дазай сказал, отбрасывая в сторону очередной отчёт о последних буйствах Акутагавы: – И почему он такой проблемный? Меня окружают люди, не способные даже немного подумать о последствиях их разрушений, – парень хитро покосился в сторону Чуи. – Ведь стоит немного поразмышлять, и станет очевидно, что в половине случаев достаточно обойтись только словами, чтобы люди всё сделали сами. – Не все такие хитрожопые ублюдки как ты, – равнодушно ответил Чуя, не отрывая глаза от экрана. А сам ведь наверняка и двух слов связать не мог, вот и возился с этим отчётом так долго! Дазай прищурился, с неудовольствием отмечая, что выдержка Чуи как раз-таки стала лучше. Но было у него слабое место, задевая которое всегда можно было получить интересную реакцию. – Не то что Мари. Ты знаешь, я предложил твоей подружке место среди моих подчинённых. Накахара, наконец, поднял взгляд. Теперь на его лице читалось глубокое раздражение. – Надеюсь, малая тебя послала. Она ему не сказала. Дазай гаденько улыбнулся. – Напротив, обещала подумать над моим предложением. Знаешь, я думаю, от неё будет гораздо больше пользы, чем от Акутагавы: Мари прекрасно знает своё место и прекрасно умеет делать выводы, – вопреки ожиданиям Чуя не вспылил, и тогда Осаму расчётливо добавил: – А когда она всё-таки примет моё приглашение, отдам тебе Акутагаву. Ну, чтобы ты не слишком расстраивался. – Ты, видимо, не настолько хорошо разбираешься в людях, как хвалишься, – ухмыльнулся Чуя. – Иначе бы придумал что-нибудь более убедительное. И вообще, скумбрия, хватит тянуть время: отчёт сам себя не сделает, и я писать твою половину за тебя не буду тоже. Дазай сморщил нос: – Чуя стал таким скучным. – Ага. – И бесполезным. – Ага. – Глупый пёс! Перебранка пошла по новому кругу, и у Дазая всё-таки появился шанс довести уже понемногу закипающего Чую до рукоприкладства. И оба они не стали обращать внимание на шорох плаща за дверью. В конце концов, в штабе всё время кто-то куда-то спешил, но с Двойным Чёрным, собирающимся поругаться, связываться не опасались только Мори, Хироцу и Кое.

***

Одним из безусловных преимуществ способности Мари было то, что в большинстве случаев слежка за ней тут же обнаруживалась. Она считывала направленное на неё внимание моментально, даже если не сразу обнаруживала его источник. Кое-сан, лично тестировавшая её способность после того, как всё раскрылось, сказала, что Мари вообще-то не эмпат. Или не только эмпат. По крайней мере, умение чувствовать чужое внимание или боль, которая, откровенно говоря, не была эмоцией, или даже чужую ложь (а не волнение, как её недостоверный признак) она не должна была. Потом ей нашли учителя, и Мари пыталась то усилить мощность, то приглушить, но полностью её способность не отключалась никогда. Вообще-то, так тоже не должно было быть. Обретая контроль над своей силой, большинство эсперов могли хотя бы контролировать момент срабатывания. Кое-сан сказала, что причиной дефекта могло стать травмирующее событие в прошлом. Мари же грешила на себя – это тело, в конце концов, не было её изначально. Возвращаясь к её дару. Мало кто мог бы скрыть от неё слежку. Вероятно, были профессионалы, которые могли даже рассредоточить своё внимание, но сейчас Мари не была человеком такого уровня, чтобы ею заинтересовались подобные специалисты. Поэтому полного ярости и какого-то совершенно дикого подросткового гонора Акутагаву она не пропустила. Откуда у воспитанника Дазая столько времени, чтобы выжидать, когда она останется одна, Мари не представляла. Видимо, глава Исполкома был слишком занят, но девочке казалось, что злобное пыхтение за спиной она слышит постоянно, стоит только выйти за пределы архива, где скрываться было затруднительно. Само по себе это ужасно раздражало. Но хуже было то, что Мари не представляла, что противопоставить дурному мальчишке, уверенному, что сила превыше всего и что за обладание ею всё спишется. Ну, ещё и за идею, что соперников, если они слабее него, нужно устранить физически. Мари могла попробовать нажаловаться Дазаю, но скорее всего только бы развеселила его. Тот мог бы ещё и дровишек подкинуть в этот огонь ненависти. Можно было сказать Чуе, но тогда высока вероятность, что стоит Накахаре уехать, как Акутагава её найдёт и устроит очень несчастный случай. В стиле: я устроил тренировку в коридоре, а она шла мимо и сама наткнулась на Расёмон. Двадцать три раза. Акутагаву, конечно, после этого раскатают, но Мари-то будет уже всё равно. Жаловаться кому бы то ни было не вариант, хотя бы потому, что в системе координат Акутагавы это проявление слабости, а значит, от Мари можно будет избавиться как только за ней перестанут приглядывать. Так что она решила пойти на радикальные меры. На самом деле, у Мари был пистолет: относительно лёгкий для её руки, небольшой и скорее предназначенный для успокоения. В мире эсперов пистолет часто оказывался не так уж полезен. Обычно она его даже не брала с собой, но после того, как вскрылась ситуация со шпионажем, она взяла за правило носить его с собой, и ей даже никто и слова не сказал. Хотя Мари была уверена, что Шизука и Анго заметили. Не слишком удобно таскать с собой оружие, не имея на это привычки! У неё ещё и нож был, правда, складной и не столько в качестве оружия, сколько как орудие. Мари помнила, что Акутагава до прихода Мимик так и не научился отражать три выстрела в упор, но проблема заключалась в том, что вряд ли он был настолько глуп, чтобы позволить ей приблизиться, а после дать время выстрелить. Кстати, вспоминая ту сцену в аниме, Мари вдруг подумала, что трижды Дазай, наверное, стрелял по привычке. Иначе Акутагава был бы казнён почти так же, как казнили предателей. Или это был тонкий намёк? Мол, в этот раз я не сломал тебе челюсть, но ещё одна выходка… В любом случае, до этого ещё было далеко, но рисковать и выходить против Расёмона с одним пистолетом она не хотела. Поэтому пришлось ей напрячь приятелей из отдела дознания, чтобы через них заполучить кое-что более опасное даже для неё самой. В конце концов, одной из причин, по которой она не хотела проверять, поможет ли ей пистолет, был страх, что она действительно пристрелит Акутагаву. Скорее случайно, чем намеренно, но проблем это только добавит. В такой обстановке вряд ли будут разбираться, не диверсант ли она, убивший одного из потенциально сильнейших одаренных Порта. Даже если её жизнь пощадят ради Чуи, о карьере придётся забыть – она станет всего лишь заложником. Но если продемонстрировать, в какое отчаянное положение загнал её просто от ревности Акутагава, тогда другое дело. Тогда ситуацию можно было бы повернуть в свою пользу. Так или иначе, но Мари решилась.