О верности говорят вполголоса

Подготовка заняла время, и на самом деле, Мари надеялась, что Акутагаве надоест слежка. Но чёртов сталкер оказался слишком упорен и осторожен там, где вообще это не требовалось. Его навязчивое внимание исчезало, когда поблизости оказывались сильные эсперы, он не совался в архив, но во время обеда или проходя по коридорам, Мари отчётливо ощущала дикую неприязнь и жажду убийства. Попрощавшись в один из вечеров с подозрительно прищурившейся Шизукой, Мари вместо первого этажа нажала в лифте на кнопку ниже, отправившись туда, где находился тренировочный зал для эсперов. В нём даже Чуя мог что-то отработать без большого риска что-нибудь случайно разрушить. В пределах разумного, конечно. Личные разборки личными разборками, а платить за ремонт офисных помещений она не собиралась, даже если из зарплаты стоимость будут вычитать посмертно. Выждав время, достаточное для того, чтобы её догнать, Мари обратилась в пустоту: – И почему бы тебе не показаться, раз уж мы, наконец, одни и никто не знает, куда я пошла. Даже твой наставник сейчас занят и не станет срочно вызывать, можно спокойно поболтать. Акутагава выступил как будто из тени, хотя тренировочный зал был ярко освещён. Бледный, с лихорадочно горящими глазами, запавшими скулами – последствия жизни впроголодь ещё не скоро исчезнут. Но, в целом, Акутагава не вызывал жалости, больше опаску. Так смотрят на голодного щенка-подростка, ещё недостаточно крупного, но уже достаточно озлобленного и способного загрызть. – Не понимаю, – пробормотал он, – почему он сказал, что ты лучше меня? Ты гораздо младше, гораздо слабее, и возиться с бумажками – лучшее, что ты можешь сделать. Так почему, почему? «Как его распирает», – подумала Мари, ещё больше настороженная. Одно дело иметь с ревностью вменяемого противника и совсем другое – с человеком, чья психика откровенно неустойчива. Но бросаться к нему с предложениями всё забыть и стать друзьями в любом случае было бессмысленно. Поэтому Мари решила держаться прошлой линии поведения – давить. – Ты о Дазай-сане? Не представляю, чтобы он кого-то хвалил, особенно меня, но это легко объяснимо. Дазай-сан любит, чтобы люди были полезными. – Я полезен! – взвился Акутагава и закашлялся. – С моей способностью я могу гораздо больше тебя. Убить десятки, сотни врагов мафии. Мари скучающе объяснила: – Вряд ли Дазай-сан будет заинтересован в тупом пушечном мясе, которое можно натравить на врага, если убивать – единственное его умение. Дазай-сан очень умён и ценит ум в других. Или точнее… я бы назвала это компетентностью. А ты, Акутагава-кун, компетентен ли ты как офицер мафии, которым хочешь стать? – несмотря на высокомерные слова и расслабленный вид, девочка продолжала бдительно следить за парнем. И ей очень не нравилось, как хищно дёргались складки чужого плаща. – А что касается уничтожения врагов… не выходя из архива, я вместе с такими же "офисными сотрудниками" уничтожила сотни жизней врагов Портовой мафии: предателей и шпионов. И мне для этого нужна была всего лишь пара записей. Моё главное оружие всегда останется при мне, его не заблокирует Дазай-сан, не отнимут враги… а ты, Акутагава-кун, на что ты годишься, если отнять у тебя твою способность? Останешься ли так же опасен или станешь пустым местом для всех? – Заткнись! Атаковал её Акутагава без всяких предупреждений. Видимо, всё-таки слишком задели его слова девочки. Мари, ожидавшая этого, от лент способности увернулась. К счастью, сейчас Расёмон был не так силён, как в аниме, не так уж быстр для готовой к этому Мари, но всё равно опасен. А она всё-таки не была бойцом. – Я просто убью тебя и докажу, что лучше. – Как скучно, Акутагава-кун, – запыхавшимся голосом ответила она. – Ты снова и снова говоришь о том, что можешь только убивать, но совершенно не способен пользоваться мозгом? Девочка возблагодарила жизнь с Овцами, минимальный опыт уличных драк, который у неё невольно появился, и нечастые совместные тренировки с Чуей. Увернуться, когда Расёмон попытался схватить её с двух сторон было сложнее. Чтобы догонялки прошли задорнее, она вытащила пистолет, иногда пытаясь отстреливаться от Расёмона, но старалась не целиться в Акутагаву. – Ты слишком слаба, чтобы быть полезной мафии, – оскалился в довольной улыбке тот. – Умри. Загнанная Расёмоном в угол, Мари только криво ухмыльнулась: – Слышала, на тренировке твоя способность не могла защитить тебя даже от пуль? Интересно, а от взрыва гранаты защитит? – Что? В тишине, наступившей на секунду, было отчётливо слышно звон выдернутой из гранаты чеки, упавшей на пол. В следующий миг Мари, особо не целясь, бросила гранату. Последнее, что она успела увидеть, перед тем как закрыла глаза и уши, спасая себя от последствий, было шокированное лицо Акутагавы. Грохнул взрыв. Мари ощутила жар, но… и только. Ни взрывной волны, ничего подобного не было. Зато до спутанного адреналином сознания дошло, что в тренировочном зале они с Рюноске уже не один на один, и этот кто-то был раздражён. Или даже… Девочка с опаской открыла глаза. Тяжело печатая шаг, как умел только он, человек, правящий гравитацией, Чуя прошёл в центр. Мари сглотнула, глядя на взрыв в вакууме, замедлившийся и проходящий в считанных метрах от неё за невидимой преградой. Моментально заслезились глаза от яркости. Она даже не представляла, что Накахара способен на что-то подобное. Чуя встал ровно между ней и Акутагавой и низким голосом спросил: – Что здесь происходит? Мари сглотнула снова. Чуя был зол. Очень-очень зол, и ненависть Акутагавы меркла перед этой реакцией. Рюноске тяжело дышал, но в эмоциях и на лице было написано такое упрямство, что было ясно: оказавшись пойманным с поличным, он ничего не скажет. Чуе, по крайней мере. Девочка едва слышно вздохнула, пытаясь заставить себя не смотреть на завораживающий процесс взрыва в замедлении всего-то в паре метров от неё. Чуя был зол, но Акутагава зря так каменел: большая часть гнева Накахары была направлена не на него, а на кого-то… – Ну вот, я точно знал, что мне никуда не надо спешить и что мой пёс со всем разберётся сам, – наигранно весело произнёс Дазай, а потом поднял голову и с интересом уставился на взрыв в вакууме. – Надо же, а я и не знал, что граната входит в допустимый минимум вооружения, положенный аналитическому отделу. – Дазай, – низким, предупреждающим голосом сказал Чуя, – не ты ли, ублюдок, спровоцировал своего ученика напасть на Мари? Глава Исполкома покосился на Акутагаву. – Что, правда, напал? На девчонку, которую не готовили как боевика? И даже умудрился почти проиграть, да? – с каждым вопросом Рюноске всё сильнее напрягался, будто в него живьём вбивали гвозди. Мари прикусила губу, поражаясь, какой силой обладало над этим парнем одно только слово Дазая. – Тогда ты ещё более бесполезен, чем я думал. Можешь забрать его в качестве компенсации, Чуя. Мне не нужен настолько бездарный ученик, делай с ним, что хочешь. Ух! Это было… жестоко. Мари была уверена, что холодок по спине после этой фразы ощутила бы, даже если не была эспером. А в эмоциях Акутагавы всё просто надрывалось от гнева и обиды. При этом сама она была уверена, что вырази Накахара согласие, и Дазай не отдаст проштрафившегося ученика так легко. Скорее, Дазай говорил это, точно зная, на что надо нажимать. Но Чуя тоже «почему-то» не был рад предложению: – Я, по-моему, ясно сказал тебе ещё в прошлый раз, что мне это неинтересно. Если взялся учить его, делай это качественно, так, чтобы пацан понимал, кого можно выбирать в соперники. А если вдруг после этого окажется, что он снова чего-то не понял, я приду спрашивать не с ученика, а с учителя, ясно? – Как грозно, – Дазай улыбнулся почти светло. – Но ты не сможешь постоянно оберегать свою подружку от всех. Даже если из пса переквалифицируешься в наседку. Мари сжала губы. Не хватало только, чтобы из-за их с Акутагавой стычки Чуя окончательно разругался с Дазаем. Это в любом случае ничем хорошим не кончится, им двоим ещё работать вместе. – Я всё поняла, Дазай-сан, – вмешалась она, рискуя сделать всё ещё хуже. – Это был хороший урок. Я запомню. Чуя обернулся как раз, чтобы увидеть макушку Мари, выпрямляющейся из вежливого поклона. Усмешка сбежала с лица Дазая, его тёмный глаз смотрел из-под кудрявой пряди изучающе. – Хм. Интересно, – сказал он, пока злость Чуи переплавлялась в решимость на грани чего-то пугающего, а Рюноске фонил презрением и завистью. – Кажется, это становится традицией. – Перебьёшься, – мрачно ответил Чуя и вдруг подхватил Мари, перекинул через плечо. Та тихо пискнула. – Вправь мозги своему ученику, Дазай. Мы уходим.