О верности говорят вполголоса

Это случилось в сезон дождей, в один из дней которого Мари сопровождала Чую уже в качестве его личной помощницы на встречу с человеком, являвшимся прямым конкурентом Кое-сан по бизнесу. Этот мужчина, чьё имя и фамилия ей были незнакомы, а фотографии почему-то в личном деле не оказалось, занимался работорговлей и держал дома, в которых людям предлагали опиум и девушек для утех. Сам полукровка, господин Вейж был ставленником китайцев, так что не боялся и с Портом говорить почти на равных. Мари, следуя за Чуей, зашла с документами в руках, не поднимая взгляда. И только когда они сели, она увидела лицо сегодняшнего оппонента по переговорам – и задохнулась от ужаса. У господина Вейжа напротив не было левого глаза и на лице остался шрам, если быть точнее, три параллельных шрама, сделанных чем-то тонким. Она знала чем. Во рту стало сухо, а ладони моментально вспотели, в висках застучали молоточки. Мари показалось, что она чувствует тот же запах, что и в ту ночь, несколько лет назад: одеколон, алкоголь и что-то ещё, неуловимое, сладкое, тошнотворное. Высокие договаривающиеся стороны заканчивали приветствия. Она на автомате кивнула, просто повторяя за Чуей. В голове панически билась мысль: «Он узнал меня, узнал, узнал, узнал…» Руки сами достали нужные документы, хотя больше всего на свете Мари хотелось кричать и куда-то бежать. Чуя мимоходом коснулся её ладони, принимая бумаги. В его эмоциях была тревога. Он заметил, конечно же, заметил, но не мог прямо здесь и сейчас спросить в чём дело. Мари глубоко и, по возможности, неслышно вдохнула. Она сама неадекватна, впервые за долгое время её собственные эмоции заглушили чужие. Но паниковать нет времени, нельзя подставить Чую и саму себя, если её не узнали. У неё взрослее лицо, рыжие, как у Накахары, крашеные волосы, есть ведь шанс и на такой исход. А значит, надо взять себя в руки и продолжить переговоры как ни в чём ни бывало. У любого другого человека могло не получиться, это была полноценная паническая атака в самом неудобном месте и в самое неудобное для этого времени, но Мари была эмпатом, её учили брать эмоции под контроль и рядом был Чуя, надёжный и крепкий, как скала посреди бушующего океана. Мари сосредоточилась, нырнула глубже в чужие эмоции, так глубоко, как редко себе позволяла, опасаясь раствориться в другом человеке. Но сейчас это было необходимо, даже если позже снова придётся мучительно отделять себя от него. Осторожно отодвинув тревогу в сторону, она нашла то, что составляло самую суть Чуи. Накахара, в отличие от Мари, не сомневался. Не боялся. И это было то, что нужно. Сохранить эту эмоцию. Она моргнула, и через мгновение реального времени на мир посмотрел совсем другой человек. Переговоры проходили не слишком успешно. Обе стороны стояли на своём. Вейж был упрям и нагл, но Чуя отказывался прогибаться, ему самому упрямства было не занимать. Мари отслеживала его эмоции и реакцию остальных, предупреждая о совсем уж явном обмане со стороны Вейжа. Впрочем, сложности были ожидаемы, и дата вторых переговоров была назначена заранее. Уже на выходе Мари услышала слова: – Кстати, Накахара-сан, я готов пойти на уступки, если вы подарите мне свою юную помощницу. Сквозь щит из чужих эмоций, которыми Мари себя окружила, она всё равно почувствовала чужое злорадство. «Узнал!» – мелькнула мысль, но Мари загнала её подальше, ещё глубже прячась в эмоциях Чуи. Очень злого Чуи на последних каплях самоконтроля, как отстранённо отметила она. – Портовая мафия может позволить себе вести переговоры, не разменивая при этом своих людей. Всего доброго. Они сели в машину, сопровождающие их рядовые сложили зонты и расселись по машинам. Вейж, стоя под крышей, провожал их задумчивым взглядом, и не было ничего приятного в тех его эмоциях, что ещё ощущала Мари. Они молчали, пока ехали в машине. Мари, погрузившаяся в чужие эмоции, но рассматривающая их словно со стороны, пребывала в состоянии апатии. Девочка вяло подумала, что сегодняшний эксперимент прошёл как-то не очень удачно, потому что даже живые и сильные эмоции Чуи оставляли её равнодушной. Накахара волновался, она это знала, но не разделяла сама, равнодушно скользя взглядом по проносящимся мимо домам Йокогамы. Возможно, в другой день это её бы порадовало: знать чужие эмоции, не испытывая их самой, было бы для неё высшим пилотажем во владении даром. Но сейчас она умом понимала, что что-то не так, не в силах выплыть из этой апатии. Плечо крепко сжали. Мари удивлённо подняла голову, отвернувшись от окна. Чуя навис над ней. Его губы шевелились, и на лице была написана тревога, но девочка не слышала ни звука. Она бы испугалась, если бы могла, но вместо этого сказала: «Со мной всё хорошо, Чуя», – чтобы успокоить его, хоть сама себя не услышала. Парень покачал головой и вытащил телефон, что-то быстро набирая. Мари вновь погрузилась в состояние равнодушного созерцания. Когда машина притормозила, она на автомате вышла, не обращая внимания на обстановку, и остановилась, когда остановился Чуя. Мари ощущала себя аквариумной рыбкой, которая наблюдает за реальным миром из-за стекла и толщи воды. Моргнула, когда перед взглядом неожиданно возник Дазай, рассматривающий её с живым интересом, как экспонат на выставке. И широко раскрыла глаза, когда тот внезапно без замаха отвесил ей пощёчину, так, что аж в ушах зазвенело. – Больно, – пробормотала Мари, а мир внезапно обрушился на неё с прежней силой, и девочка покачнулась, но не упала, поддержанная руками Чуи. – Мне очень… больно!.. Как человек, который был в темноте и внезапно оказался на свету, или как вдруг обретший слух прямо в центре шумной вечеринки, Мари сжалась, устояв на ногах только потому, что Чуя прижимал её к себе. Она зажмурилась и даже попыталась зажать руками уши, хотя подозревала, что дело не в физических ощущениях. Девочку била крупная дрожь. – Дазай, мать твою, я просил тебя помочь, а не сделать хуже! – Вечно ты ворчишь, коротышка, – хмыкнул тот, – и дальше собственного носа не видишь. Но так и быть… На шею Мари легла холодная рука, и сходящий с ума дар перестал обрушивать на неё чужие эмоции. Стало чуть легче. По крайней мере, этого хватило, чтобы осознать собственную реакцию и её причины. – Малая, – пробормотал Чуя растерянно и коснулся её щеки рукой в перчатке. Подхватил Мари на руки и сел на диван, устроив её поудобнее. Девочка вцепилась в его одежду, всхлипывая от боли, накатившего осознания последствий и запоздалого ужаса, уткнулась лицом куда-то в живот. Дазай, убравший было руку, пока Чуя переносил Мари, после убийственного взгляда напарника цокнул языком и вернул ладонь обратно, пробормотав что-то об эксплуатации. Накахара казался растерянным, успокаивающе поглаживая девочку по голове и нашёптывая что-то про безопасность под насмешливым взглядом напарника. Сколько раз при нём Мари теряла самообладание, учитывая, что поводов всегда было предостаточно? Ничтожно мало за все эти годы. И он не видел явной причины для сегодняшнего срыва. – Эй, Чуя, с кем вы вели переговоры? – С тем типом, которого усиленно продвигали Триады. – Это тот, который исчез почти на пять лет, а теперь неожиданно снова стал лезть без мыла во все щели? – уточнил Дазай, вспоминая рассказы Мори. – По нашим сведениям у него нет дара. Но, возможно, ментальный… Тогда почему удар пришёлся на твою подружку? Это нелогично. Чуя помедлил. Мари, вымотавшаяся после утраты контроля над даром, похоже, уснула. Ладонь Дазая, лежавшая на её шее, вызывала раздражение, и тот, как всегда прочитав по лицу Чуи, невинно улыбнулся: – Если хочешь, могу убрать. – Только попробуй, – прошипел Накахара, не готовый рисковать здоровьем Мари. Лучше уж дать ей немного времени, чтобы восстановиться, и потерпеть эту самодовольную усмешку. – Малая странно на него отреагировала. Мне показалось, что она испугана, но Мари довольно быстро взяла себя в руки. И ещё. Когда мы уходили, Вейж предложил пойти на уступки, если я отдам Мари. Дазай хмыкнул: – Не помню, чтобы ты просил команду зачистки прибраться за тобой. – Потому что я никого там не убил, хоть ты и считаешь меня идиотом, – цыкнул Чуя. – Почему же сразу идиотом? Для пса ты довольно умён. Однако Мари, очевидно, твоё слабое место, а Вейж задел её, – Дазай как будто не одобрял, но с недавних пор у Чуи появилось небольшое преимущество в этих спорах, поскольку частое общение главы Исполкома с шестёркой и сотрудником архива нельзя было назвать исключительно деловым. – В любом случае, нам остаётся только подождать, чтобы узнать причины у самой Мари.