Repentance

      Утро выдалось достаточно туманным и прохладным. Синева плыла мутными пятнами перед взглядом парня, который только-только продрал глаза под аккомпанемент щебетания птиц прямо где-то над головой. Его окружал сплошной пар, а вокруг слышалась пустота, отражающаяся эхом от гор и скал, но она не давила, а скорее успокаивала. Скользнув рукой по мокрой траве, как-то неопределенно склонив голову в бок, блондин принял сидячее положение и застыл, смотря на проблеск света в сплошном тумане, где должно было находиться солнце.              Вопреки всему, он не помнил, что ему снилось. Как бы он ни старался, но запустить кассетную пленку, чтобы пересмотреть порожденные мозгом образы и сюжеты все никак не удавалось. От этого становилось как-то не к месту жутко и страшно. Будто что-то внутри щелкнуло и заблокировалось, а Итэр, как хозяин, забыл пароль. В голове лишь белая рябь и пустота, такая мутная, не позволяющая увидеть хоть что-либо, как покрытый толстой коркой льда водоем, через который невозможно разглядеть мирно протекающую жизнь фауны по ту сторону. Блондин пошел дальше, напрягая все свои извилины в попытках вспомнить, как он оказался здесь, завёрнутый в плотный кокон из спального мешка подле тлеющего костра. И с ужасом понял, что не помнит абсолютно ничего.              Размытые образы, резкие, будто он бежит и мажет руками по грязной испачканной в какой-то дряни земле, но не более. Ни страха, ни тревоги, ничего. Воровато испуганным зверьком он оглядывал местность мутным взглядом, пряча лицо в челке. Сяо не было нигде рядом, но он почему-то думал, что адепт явно бродит где-то неподалеку. В голове всплыли слова «почуешь угрозу — назови мое имя, и я приду». Он не знал, можно ли назвать это копошащееся где-то внизу червивым комом чувство угрозой, но сипло из всех возможностей своих голосовых связок, сжатых из-за нехватки воды, слабо выпалил имя своего спасителя, в присутствии которого он чувствовал себя в безопасности, как за семью замками, а не в песочном замке, который неумело слепил маленький ребенок прямо в аккурат возле прилива.              И не приведи Господь, если в момент окончания своего путешествия в один путь Сяо будет больше напоминать мамочку, которая чересчур сильно опекается о своем маленьком ребенке. Будет неловко, если так называемый Альбедо будет с иронией и смехом в глазах наблюдать за тем, как Итэр испуганным домашним питомцем будет прятаться за спиной этой непробиваемой скалы, которую именуют адептом. Сяо действительно, как скала — весь поток железобетонных аргументов будут отскакивать от него, как горох об стену, ведь он также железобетонно будет посылать Альбедо, который хочет взять Итэра под свое крыло в дальнее пешее далеко. Уж слишком Сяо вкладывается в свою роль защитника Ли Юэ, а с недавних пор и блондина. Такова его работа. Таков его долг.              От чего-то Итэру казалось, что Альбедо являл собой чрезвычайно спокойную личность. Как, к примеру, те душевнобольные, которые окунулись в свою какую-то новую веру, узрели послание Иисуса, вечерами перекидываются парой фраз с соседом по горю и палате, который возомнил себя Богом и благосклонно давал наставления своему последователю и ученику в одном лице, ласково называя того своим дитем. Тот бы и рад записывать все наставления — знак равно — несвязный бред и послания корявым размашистым почерком на пожелтевших от воздействия внешней среды листах тупым карандашом, который предусмотрительно срезали санитары психбольницы. А потом прием препаратов, что позволят своим медикаментозным влиянием унести мысли душевнобольного калеки в неизведанные дали пробивать пороги таких мелочных человеческих мыслей, которые все никак не решаются перешагнуть ту самую грань, продолжая мыслить в этом маленьком квадрате жизни, сталкиваясь с барьером реальности. Такой себе философский мыслитель, который обязательно напишет поэму, научную статью, раскроет теории заговора, а затем достигнет своего пика расцвета и завянет, как комнатное растение, вскрыв вены или вздернется под потолком однокомнатной квартиры. Ведь все, так или иначе должно погибнуть, взойдя на пик совершенства и пробив потолок своих возможностей, не так ли?              Итэр сглотнул вязкую слюну от таких знакомых мыслей, которые он пропускал через себя, как фильтр после коротких диалогов. И нельзя сказать, что та часть Альбедо не осталась в нем. Даже после смерти личность Итэра не утратила каких-либо своих свойств и качеств. Каждый, кто встречался ему на пути так или иначе остался в нем, по кускам собирая целую картину его личности, формируя его характер и повадки. Итэр был Паймон, Итэр был Альбедо, Итэр был Чайльдом, Гань Юй, Сяо и даже своей собственной сестрой. Он мыслил и действовал, как каждый человек, с которым он был знаком и близок определенное количество времени. И это было до жути странно. Ощущать себя одним целым и в то же время абсолютно неполноценным, будто он — чья-то копирка, нагло слизанный плагиат.              В номере было жутко тесно и душно. Итэр сидел все время на подоконнике, наблюдая отстраненно за жизнью посторонних людей, как инвалид колясочник, который не может позволить себе выйти за пределы четырех стен. Но в этом прямоугольнике было по-своему скучно-прекрасно. Странным образом, блондин, ощущая ноющую пустоту, которая с чавкающим звуком пожирала все то святое, что он старательно защищал, ведя внутреннюю борьбу, продолжал находить прекрасное в каждой детали этой жизни. Даже те же четыре стены были по-своему прекрасны. Эта концепция геометрии завораживала. В простых фигурах есть что-то несвойственной строгим законам холодной к импровизации науке. Ровные и гладкие, они так и стремились достигнуть пика, а затем разрядиться мощным красочным взрывом, который несёт в себе каждое живое и неживое. Он думал об этом, мутно глядя на фигуры людей. Он думал, как скоро они точно также взорвутся и выйдут за рамки своей геометрии, своей биологической сущности. Как скоро они позволят своей душе раскрыться, как цветок открывает свой бутон после продолжительной ночи в первых лучах солнца? А достиг ли он сам этого взрыва?              Не прошло и пары секунд, как резкий порыв разрезал воздух надвое. В растворяющейся изумрудной дымке показалась фигура адепта, в чьих глазах океаном плескались вопросы и беспокойство. Он настороженно оглянулся по сторонам, но угрозы, которая способна физически воздействовать на Итэра, но встретил лишь утреннюю пустоту и прохладу на собственной коже.              Сон путешественника был изнурительным и скорее измотал его только больше вопреки своему первоначальному назначению. Парень ощущал себя ещё больше усталым и подавленным, чем должен был. Чувство бодрости и энергии решило приказать ему долго жить и со словами «все, мон шери, я в отрыв» улетучилось ещё где-то на границе стадии глубокого сна. Может быть, его мазохистская сторона и ликовала где-то там в подкорке сознания, намертво придавленная тяжёлым валуном ответственности и серьезности. Может быть, он как-то испытывал от этого сомнительный кайф, но все, что он сейчас ощущал — ломоту в теле и тяжесть в висках. Беспокойство по поводу отсутствующего сна читалось в каждом знаке его тела и в каждом движении. Он умоляюще грустным собачьим взглядом молча смотрел на адепта, не говоря ни слова, в давно отдавшей богу надежде думая, что тот все поймет. Но Сяо упорно не понимает, хоть и пытается сделать вид. Его напряжённое лицо ясно выражает вопросы по поводу этой ситуации, но брюнет продолжает молча выжидать пояснения. И тут в груди бешено завыл стыд, от чего лицо путешественника залилось алым цветом заоблачного перчика прямо до кончиков ушей. Ещё чуть-чуть и он будет выпускать пар из всех щелей, как паровоз генерируя тепло достаточное, чтобы отогреть ближайшие километра три.              Ведет себя, как маленький ребенок, который посреди ночи пришел в родительскую спальню с жалобами на страшный сон. Он будет сжимать в руках плюшевого медведя и с негодованием удивляться, почему его родители так недовольны такому резкому появлению малыша в такой поздний час. Детский разум ещё не на столько осквернен, чтобы догадаться — сеанс удушающего удовольствия двух взрослых сошел на нет, а на вопрос «что вы делаете?» получит сухое «да так, играем в твистер». Конечно, он попросится присоединиться к такой веселой игре, но мама лишь ласково отведет его за ручку обратно в комнату и уложит снова спать. Вот только Сяо не мама, Тейват не родительская спальня. А кошмары вполне себе реальны, и они готовы забрать с собой его тело под землю как можно быстрее.              — Прости. Мне правда показалось, что рядом угроза. Но, видимо, не отошёл ото сна. — блондин понурил голову и отвел взгляд от фигуры Сяо в сторону, куда-то вниз, на дерево и на птиц на ветках. На шуршащую неподалеку траву, в которой, кажется, черным сгустком мелькнула чья-то тень. Он проморгался, но помотал головой, списав все на то, что достаточно впечатлителен в последнее время.              — Помнишь что-нибудь? — Сяо отстегнул все тот же подсумок, в котором яркими колокольчиками бренчали склянки с лекарствами и настойками. Адепт присел напротив, подминая траву, но в голове Итэра она согнулась напополам с визгами и сочным хрустом костей. Кажется, там под ним, кровь потекла…блондин удивлённо смотрел вниз некоторое время, но как только он моргнул, все наваждение улетучилось, как его и не было.              — Н…нет, ничего не помню…– Якса кивнул на такой ответ, кажется удовлетворённый действием препаратов и конечным результатом. Итэр не стал спрашивать ни его, ни себя, что вчера произошло, решив для себя, что так даже лучше. В конце концов «меньше знаешь — крепче спишь», а Сяо в свойственной себе манере всегда придерживался правила «молчание — золото», поэтому даже под самыми ужасными пытками не стал бы рассказывать ничего из того, что удавалось испытать Итэру на собственной шкуре. Сяо как-то слишком задумчиво перебирал все эти колбы и ёмкости, будто сортируя в голове целую библиотеку, как хозяюшка наводя в ней порядок. Взять бы Лизе у него пару уроков, чтобы привести весь тот торнадо из книг в ухоженные стеллажи, которые готовы сверкать яркими искрами на солнце.              «Лиза? Кто это?» — блондин удивлённо молчал, пытаясь понять, почему это имя решило проявить себя в этот момент. Спихнуть это на то, что его больная голова не отошла ото сна или действие препаратов получалось все с большим трудом. А молчать и игнорировать — тем более. Все, чего он хотел, побыстрее вспомнить о том, кем он был и с кем он встречался на своем пути.              — Это хорошо. Сейчас прием пищи, ты выпьешь лекарства, а затем мы двигаемся в путь дальше. — время довольно раннее, доходило шесть утра. Итэр, задумчиво мыча себе под нос какую-то знакомую песенку, жевал кусок сэндвича и запивал его холодной родниковой водой из фляги. Весь этот завтрак казался ему настоящим деликатесом, который не каждый богач Тейвата позволит себе в постель после пробуждения. Сяо был как та горничная, которая по зову колокольчика сделает все для своего хозяина. Вот только вместо колокольчика — его собственное имя, которое испуганно и зажато произносит Итэр. Тем не менее, атмосфера вокруг дала свою разрядку и постепенно понизила градус накала до комфортной температуры. Психика парня не поплывет лавой в этот раз, потому что Сяо сказал «не сейчас» одним своим появлением рядом с ним. Якса задумчиво чистил копьё от черной вязкой субстанции, с отвращением на лице стряхивал эту дрянь с тряпки на влажную от росы траву.              Лучи восходящего солнца обняли горы дрожащим теплом, пробиваясь сквозь слабый туман и освещая местность вокруг. Размытые в мареве коряги теперь оказались приветливыми деревьями с пушистыми золотистыми кронами, а ухающий силуэт с белыми глазами навыкат — обычной милой совой. Итэр набил полный рот сочного сэндвича и молча жевал, стараясь наслаждаться минутами покоя и тепла, пока сознание не решит проявить свою темную сторону и вызвать глюк пространства, выдав на обозрение парня очередную гниющую тварь, от рук которой кусками отслаивается тухлая кожа с плотью. Тем не менее, завтрак был очень вкусным даже с такими мыслями, а прохладная родниковая вода — сладкой.              Лязг металла совсем рядом отвлёк внимание блондина от созерцания великолепия Ли Юэ и перевела фокус на одиночную фигуру, которая согнулась горбом над Нефритовым Коршуном в позе лотоса. Сяо был слишком погружен в чистку оружия. Кажется, это было его отрадой в какой-то степени. Может, все эти кошмары, образы и голоса не смели касаться его зоны комфорта, когда он с головой уходил в свое маленькое занятие и запирался в подпространстве сознания на какой-то отрезок времени. Может, так ему было легче. Казалось, он даже медитировал во время того, как бережно проходился руками и чистой тряпкой по отливавшему нефритом наконечнику копья. Тем не менее, оно было чертовски острым. Казалось, резало воздух и оставляло на нем шрамы вместе с черной дымкой из-за воздействия кармы. С какой-то ревностной грустью и печалью блондин думал, что хотел быть его успокоением. Чтобы все призраки нелегкого прошлого Сяо отступали в испуге назад, пока Итэр находится рядом. Чтобы Сяо также бережно гладил его, медитируя в своем томном упокоении. Чтобы путешественник был отрадой. Потому что сейчас, когда он сидел от него в паре метрах, повернувшись спиной, он казался каким-то сильно холодным и отстраненным.              А может, так оно и было. И все то, что было между ними — лишь срывы крепкой психики адепта, которая давала себе слабину на некоторое время, желая ласки и любви. Итэр лишь пожал плечами, дожевывая последние куски. Эта пропасть нагнетала, но не на столько сильно, чтобы обращать на нее внимание. Он лишь продолжил жевать свой завтрак так интенсивно, что от такого напора сводило скулы. Блондин поморщился, остановившись и проведя пальцами дрожащей руки по щеке. Болело почему-то сильнее, чем должно было, поэтому он выдохнул, сглотнув непрожеванные куски сэндвича, и стал ждать, пока неприятные ощущения уйдут.              Он почему-то неосознанно направил взгляд на холмик, который окружали деревья, обнимая его своими золотыми кронами. Он долго смотрел туда и думал, что что-то здесь не так. Снова та тень зорко мелькнула в густой заросли травы, и тут Итэр застыл, напрягая все мышцы. Он сощурил глаза, пытаясь понять — это сознание решило сотворить что-то новое из его кошмаров или же реальная угроза? Тень черной субстанцией юркала то тут, то там, все ближе и ближе к Итэру, пока не показался ряд острых, как бритва зубов, истекающих вязкой слюной. Хищник, ступая по земле переломанными лапами, показал свою обезображенную шрамами и глубокими ранами морду. Что-то схожее на волка, но намного больше в размерах, да и лапы были скорее человеческими руками, такими изуродованными. Вместо ногтей длинные когти, которые слишком непозволительно громко для блондина скреблись о камни, как о металл, оставляя на том приличные отметины.              Он до последнего думал, что это все игра воображения. Но с каждым разом, моргая, он понимал, что никакое это не наваждение, а суровая реальность. Издав беззвучный рык, оно ринулось прямо на парня одним мощным рывком, оторвавшись от земли так сильно, что на том месте остались глубокие вмятины. Итэр, подпрыгнув и выронив остатки сэндвича, ринулся в сторону Сяо с криком.              — Сяо!..              Не успел Итэр что-либо сказать, когда ощутил, как плоть шеи проминается под натиском крепкой челюсти. А затем лопается, как ягода под давлением ступни. Итэр истошно закряхтел, в панике упираясь руками в лапы хищника, который уже раздирал туловище в клочья. Боль интенсивным жаром охватила все тело раскалёнными оковами, заставляя мышцы судорожно неметь и вянуть под телом хищника, который уже впился в шею сильнее. Кровь блестящей струёй, переливаясь на солнце ярким алым, брызнула на камни рядом и на недоеденный сэндвич багровой россыпью. Рот мгновенно заполнился потоком крови, заставляя блондина слабо отплевывать ее и захлёбываться, отвратительно булькая.              Он уже слабо смотрел на то, как Сяо в шоке обернулся, а лицо его за секунду исказил ужас. Яркие янтарные глаза наполнены непониманием и страхом, такие прекрасные в этот момент, еле заметно светятся на солнце и переливаются искрами конфуза. Все произошло так быстро, вплоть до секунды, что даже адепт ничего понять толком не успел, да и почувствовать эту сущность…откуда она взялась, черт возьми?              Ранее он не видывал таких тварей в этих землях. Как Охотник на демонов, который выкашивал подобные экземпляры сотнями и тысячами на протяжении всей жизни, он видел их, всегда одни и те же, они одинаковые, как под копирку или модели игрушек, сошедшие с конвейера. Тем не менее, плоть нового вида сущности рвалась под натиском копья ровно точно так же, как и любая другая. Со смачным хрустом он вонзил Нефритовый коршун прямо между ребер хищника, затем вздымая огромную увесистую тушу в воздух, ломая позвоночник напополам, а затем рванул ее обратно к земле, ломая уже и хребет. Живность взвизгнула жалкой псиной и шлёпнулась в траву со звуком мокрой тряпки, оставляя под собой густые вязкие мазки крови, а затем и органы. Горячие, черт возьми, как пирожки из печи. Лёгкие ожоги на руках Сяо не беспокоили. Его испуганный взор метнулся на путешественника, который старательно держался руками за шею и захлёбываться кровью, подступающей с каждым интенсивным кашлем. Она алыми импульсами сочилась сквозь его пальцы и сыпалась багровыми каплями на камни рядом. Он отплевывал вязкую субстанцию и дрожал, в диком зверином шоке и ужасе смотря на адепта. Туша хищника уже развивалась прахом по ветру, когда адепт метнулся к Итэру и зажал место, где была разодрана шея, пытаясь перекрыть поврежденную вену так, чтобы кровь перестала идти.              Как на зло, что-то, что могло послужить бинтом, рядом не оказалось, поэтому, глотая вязкий удушающий ком злобы и отчаяния, Сяо метался взглядом по местности, пытаясь придумать, что делать. Вместо бинтов была наложена тряпка, которую Итэр держал очень слабо из-за немеющих дрожащих рук. Да и все тело его изошлось в крупной дрожи, как если бы тот испытывал припадок эпилепсии, хаотично схаркивая пену из рта. Только вместо пены была густая кровь.              — Волчий…к…рю…к…– почти шепотом, хрипя, произнес блондин, стараясь держаться в сознании до последнего, но в глазах неимоверно быстро мутнело и темнело, расплываясь в размытые пятна. Сяо вздрогнул и метнулся к сумке с лекарствами, роясь в запасах, и когда отыскал там маленький мешочек с нужными ягодами, как-то облегчённо выдохнул. Конечно, волчий крюк способствует максимально быстрой свёртываемости крови, поэтому это должно помочь. Должно, но не обязано. Во всяком случае, хоть Сяо и ненавидел это делать, но он обнадежил себя в этот раз. Первый и последний.              Глотать, когда твоя гортань разодрана клыками, очень трудно, и это ещё мягко сказано. С неимоверным усилием проглотив несколько ягод, Итэр застыл в ожидании, все ещё держась на волоске от того, чтобы грохнуться в пропасть, чтобы расшибить голову о твердый лёд застывшего на дне водоема. Он тяжело дышал носом, смотря на Сяо, который уже наматывал нужное количество чудом найденных бинтов на другие разодранные части тела путешественника да так крепко, что дыхание сперло, когда адепт затянул последний бинт в твердый узел. Две минуты пролетели, как целая вечность. Кровь действительно сворачивалась, а волчий крюк в который раз подтвердил свой статус самого действенного способа для остановки крови. Тем не менее, со стороны Итэра то и дело доносились кряхтение, да тихое непонятное бульканье, которое набатом било по затылку адепта с такой интенсивностью, что он неосознанно, сидя напротив пострадавшей светлой макушки, мял и рвал сочную траву в пальцах.              Итэр с какого-то своего особого перепуга решил выдавить улыбку, чтобы разрядить такую напряжённую обстановку, которая появилась вот таким чудным и нелепым образом. И как всё только могло сойтись в такой одной точке прямо тютелька в тютельку, чтобы эта дрянь решила протестировать заточку когтей и клыков на такой желанной теплой плоти путешественника? Загадка мира, такая удивительная. Какие только законы существуют, чтобы регулировать такие нюансы и вопросы? Может быть, путешественник знал где-то в одной из тех далёких прожитых жизней, но сейчас пустота в его голове заполнилась этим вопросом настолько быстро, что мутнеющий рассудок вновь очнулся.              — Я в норме…– подняв руку, тяжело выдохнул путешественник. Бинт неприятным кольцом сжимал горло, не позволяя двигаться резво и сковывая движения головы. Поэтому приходилось вертеть корпусом тела, чтобы оглянуться и застать тот кровавый ужас, который учудила эта немыслимая тварь, будто бы всплывшая из-под земли. С трудом сглотнув, он посмотрел на Сяо, который тяжело дышал и то и дело метал свой испуганный взгляд по деревьям, выиская подобных тварей. Весь его организм так и говорил о себе, как о боевой машине для убийств. Рефлексы выкручены на максимум, четкий слух и нюх, но он так и не почувствовал ту угрозу, которая только что чуть не проглотила Итэра живьём. — Сяо, все хорошо. Нормально. — устало выдохнул блондин, явно измотанный таким происшествием. Хотелось неимоверно спать, отключиться прямо на этом месте, но он настырно потянул руки к телу адепта и сковал его в кольце своих объятий.              Его мышцы легонько подрагивали, были твёрдыми и напряжёнными все время. Он был готов вот-вот подскочить и молнией сорваться с места, если бы хоть какая-нибудь тварь посмеет высунуть свою изуродованную морду из густых зарослей пожелтевшей травы.              — Нет. Не в порядке. Надо уходить отсюда. — твердо произнес Сяо дрожащим испуганным голосом. Он немного грубо оттолкнул блондина, в спешке собирая те немногочисленные вещи, которые они взяли с собой в путешествие. Все было раскидано вокруг и рядом, поэтому приходилось хаотично хватать все, что под руку попадется, чтобы покинуть это место, которое больше не было безопасным. Итэр пытался как-то помочь собраться, но все его жалкие попытки — пук собачки по сравнению с той скоростью, с которой это делал Охотник на демонов.              Руки были охвачены крупной дрожью, немели всякий раз, как он сжимал что-то в пальцах и безвольно падали вниз, не позволяя хозяину как-то контролировать эту ситуацию. Итэр досадно зарычал от своего бессилия, поэтому он осел обратно наземь, беспомощно наблюдая за тем, как Сяо стягивает ремень подсумка в узел и накидывает на его плечи плащ.              — Я не люблю перемещать кого-то таким способом, потому что это опасно и может навредить. Может быть неприятно. — предупредил его брюнет, подхватывая на руки. Блондин и пикнуть не успел, как оба растворились в изумрудной дымке, оставляя после себя запах крови и порыв ветра.              

***

             Земли Мондштадта поистине можно было назвать райским уголком в землях Тейвата. Умеренный климат, теплый ветер, яркое солнце и пестрящая в медовых глазах зелень так и говорили о себе, как о самом безопасном месте, которое можно только встретить. После удушающей жары в Ли Юэ, не смотря на свое ослабленное состояние, Итэр чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Именно сейчас сюда вписывается фраза «у соседей и трава зеленее». Воздух, обогащенный кислородом, был даже сладкий на запах и такой свежий, что блондин не боялся время от времени вдыхать его полной грудью, иногда екая от боли в горле и лёгких, на что получал укоризненный взгляд Сяо в свою сторону.              Мягкая трава щекотала пятки даже сквозь подошву сапог, когда они шерстили земли в поисках чего-нибудь питательного, что можно было бы приготовить. Сяо плотно сжимал руку Итэра в своей ладони и казался ещё более сосредоточенным, чем он был в Ли Юэ. Казалось, будто бы то состояние Сяо было самое обычное, и можно позволить себе сказать, что адепт был даже на расслабоне, иногда поддаваясь каким-то своим мимолётным мыслям. Но сейчас адепт напоминал Итэру того Стража Руин, которого ненароком запрограммировали защищать этого чудо-сорванца, которому как-то удается найти на свою задницу новых приключений и происшествий.              Мясо кабана неприятно хлюпало и шлепалось в связке веревки, которую Сяо тащил в свободной руке. Охота оказалась куда проще, чем адепт мог себе представить. Пара движений и теперь им пропитания хватало бы на приличное время. В конце концов, для ослабевшего Итэра, который плелся позади адепта тряпичной куклой, мясо было сейчас необходимо. Итэра же от этих звуков воротило, как беременную девушку мучает токсикоз на первых сроках. Вспышки момента, когда та тварь с таким же характерным звуком прокусывала его шею, впиваясь в сочные мягкие мышцы острыми клыками, будоражили и заставляли вздрагивать. Сяо понимал его и поэтому молчал, но Итэру и не нужно было больше. Одна только забота брюнета о его благополучии чего стоила.              — Обустроимся пока здесь. Иначе совсем худо будет, — сказал Сяо, кидая мясо на траву и пиная камни в один круг, чтобы развести костер. Кабаны здесь оказались куда более упитанными и сочными, чем в Ли Юэ, хотя от какой-то части адепт понимал, почему. Итэр восстанавливал свои силы достаточно быстро. Никто этому не удивлялся после того перформанса и шумихи, которые он навел в узких кругах, заявив о своем возвращении. Поэтому Сяо за разодранные мышцы шеи и повреждённые вены особо уже и не переживал, но все ещё был напряжен, потому никто не мог сказать, если ли какой-то лимит у такой способности путешественника. Потому что тот случай с его смертью мог быть последним таким шансом на возвращение, и допускать последующие смерти парня попросту нельзя было. Вдруг следующий раз — последний?              Но Сяо настырно помотал головой. Никакого следующего раза не будет.              Итэр промывал мясо в сточной пресной воде малого ручейка, которая была кристально чистой до такого, что ее можно было пить прямо так без обработки и кипячения. Он делал это с какой-то своей особой заботой, стараясь не прерывать ту тишину уюта и спокойствия, которая воцарилась между этими двумя. Пока Сяо ломал ветки и сучки, формируя место для костра и накидывая сухой травы, Итэр подготавливал все для приготовления машинально на каком-то инстинктивном уровне. Несколько грибов Мацукатэ, кусков сырого мяса, полчаса на умеренном огне, и похлёбка будет готова. Нарезал он все это добро в котелок, который валялся где-то рядом. Почему-то парень такому раскладу событий не удивился, будто бы это была какая-то обыденность. Но в конце концов, здесь часто путешествуют искатели приключений и вполне возможно, что какой-то нерасторопный индивид смог забыться и оставить предмет посудины в таком открытом месте. А может быть, это сделал кто-то целенаправленно для нуждающихся товарищей по гильдии, какими являлись сейчас Сяо и Итэр, вот только отличие было в том, что они в гильдии не состояли. Ну, может быть блондин и состоял, только сейчас его официально объявили мертвым и статус менять никто не собирался в ближайшее время уж точно, по крайней мере, пока они не выяснят природу его перерождения, чтобы объявить всем о том, что он вернулся.              Сяо о чем-то сосредоточенно думал, видимо, выстраивая какой-то план в своей голове, смотря на то, как огонек своим пламенем, пожирая сухие ветки и траву, начинает расти и набираться сил, чтобы полыхать и обдавать бледное лицо адепта своим жаром в прохладе ясного вечера. Небо потихоньку розовело, унося за собой в ночную мглу все пережитые впечатления и события этого дня. Если бы он промедлил хоть ещё миллисекунду, то шел бы обратно с разодранным телом путешественника на руках, тщетно надеясь на то, что он сможет переродиться. Полагаться на слепую удачу или стечение обстоятельств он не любил, даже ненавидел, но в случае с парнем поступать так и приходилось. Однако сейчас они в безопасности, собираются готовить еду и набираться сил.              Итэр слабо и тихо мяукал себе под нос какую-то родную песенку, нарезая грибы и мясо в котелок, мешая какие-то травы и добавляя ягоды, видимо, для вкуса, вместо специй. Он разрывал ягоды пальцами, выпуская из них сок прямо на тот салат, который покоился на дне чугунной посудины, чтобы мясо и травы впитали их в себя и образовали какой-то новый специфический вкус. Сяо как-то вздрогнул и повел плечами. Он не ел раньше ничего, кроме миндального тофу, не потому что не мог, просто не хотелось. Еда казалась ему какой-то формальностью и чем-то мелочным, без чего он мог обходиться длительное время, а точнее всегда, но не люди, для которых вкусный кусок вареного или же прожаренного мяса являлся источником сил и прочих микроэлементов для нормальной жизни.              — Спой громче, — выдавил адепт, не в силах сказать что-либо ещё. Атмосфера вокруг была безопасной, но ему все казалось, что в любой момент враг может выскочить из-за угла и впиться в тело Итэра своими когтями и зубами, чтобы сожрать живьём. Блондин сам по себе являлся мощным источником энергии, на которую пускали слюни все монстры Тейвата, но не могли предпринять каких-либо действий, чтобы забрать себе этот лакомый кусочек, потому что раньше он мог постоять за себя. А теперь блондин без меча и ослаблен, чтобы защитить себя. Да и применение элементальных сил оставалось под вопросом, они могли быть просто нестабильными и навредить телу носителя, а могли вообще и не пробудиться. Но вставки на одежде парня ясно сияли светом анемо стихии, что говорило о ее присутствии.              — Спеть? — он удивлённо взметнул брови, повернувшись к Сяо. Милое лицо, освещённое светом костра, было спущенным. Щеки наливались алым, как и ушки, а бледная кожа так и сияла бледным в темноте ночи, отражая свет. Адепт слабо улыбнулся и кивнул, молча подтверждая его вопрос.              — Очень красивая песня. — добавил Сяо, когда Итэр резко замолк, переваривая слова брюнета в голове. Он так и застыл, держа в руках кинжал, который бессовестно отжал у Сяо в целях приготовления, и кусок Мацукатэ. Кинжал, кстати, был достаточно острым. Это так иронично, что оружие для убийств или добивания врага точным ударом в шею, чтобы разорвать вены и трахею, теперь выполнял функцию ножа, которым пользуется каждая домохозяйка в Тейвате. Итэр легонько дёрнул плечами, но смущённо продолжил, напевая текст знакомой ему песни более тихим тоном, но постепенно, набравшись уверенности, повысил голос. Песня из уст путешественника лилась сладким успокаивающим потоком, который окончательно сводил действие кармы на нет. Сяо прикрыл глаза лишь на мгновение, расслабляясь и выдыхая спертый воздух, от чего дышать стало легче.              Карма всегда следовала за ним по пятам, наступая на пятки, дыша прямо в затылок и скребясь когтями по спине. Она портила ему жизнь, всячески искажала его мировоззрение, разрывала его душу и тело в клочья своими острыми клыками прямо так, живьём, принося невыносимые муки и страдания. Казалось, что он уже совсем скоро сойдёт с ума. Все его существование держалось на честном слове и последней капле воли, которые он ещё сохранял благодаря контракту с Властелином Камня. Он давал ему смысл продолжать бороться с этим дальше, не поддаваясь тьме, которая туманила разум с каждым днём всё больше и больше. Ещё чуть-чуть и он бы превратился в бесцельно бродящую по склону Уван сущность, как те призраки, обитающие там.              Смерть Моракса стала для него спусковым крючком, а появление Итэра в его жизни настоящим спасением. Каким-то чудом влияние кармы рядом с этим чужеземцем постепенно утратило свое влияние над его разумом. Стоило только этому солнцу показаться в поле зрения адепта, и голоса в голове утихали. Пусть все было и не сразу, постепенно, но это помогало ему почувствовать обыденную жизнь без мучений в полной мере, ощутить эту разницу, вкусить, как запретный плод. Никакие лекарства так не помогали, как присутствие косички рядом. Поэтому все эти дни, которые они плотно проводили совместно, для него стали раем наяву. Он смог познать, какого это — быть обычным человеком без боли и голосов, которые мучают и царапают сознание каждую секунду каждого Божьего дня. Он по истине наслаждался этими моментами и запоминал каждый миг.              Сяо молча наблюдал за процессом приготовления. Итэр делал все максимально ловко, не допуская лишних движений, как профессионал, знающий свое дело. Блондин и сам сказать не мог, каким образом так все получается, но получается, а сейчас это самое главное. Да и на лишние вопросы отвечать не хотелось, все слишком сложно и запутанно, он просто не понимал своих мыслей, как работает его мозг, да и все тело в общем-то. Поэтому вскоре оба просто наслаждались теплом костра в холоде ночи и похлебкой, которую буквально на коленке сварганил Итэр, что не отменяло того факта, что она была очень питательной и изумительно вкусной.              Сяо выдохнул, когда сделал последний глоток бульона и устремил свой взгляд на просторное поле, расстилавшееся зелёным ковром по самый горизонт. Он думал, что эти спокойные моменты резко исчезнут, приказав долго жить, как только они сделают первый шаг в холодный климат Драконьего Хребта.