***
В штабе было неспокойно. Затишье перед бурей было бы более предпочтительной метафорой, но увы, тишиной тут и не пахло. Едва Родимус переступил порог, его оглушило, но не от громкости, а от количества информации, свалившейся разом на его измученный бессонницей и самокопанием процессор. Он подавил малодушное желание развернуться и уйти, пока его никто не заметил. — Сенатор Родимус, вот вы где. Почему вас вечно нет на месте? Я с вами разговариваю! Ещё глубокой ночью на пустошах к югу от Иакона было зафиксировано активное передвижение отрядов противника, всех обзванивали, едва сводки поступили в штаб, и поэтому Родимус ничуть не удивился придирчивости Проула, который и в лучшие времена на дух не переносил ни его опозданий, ни нарушений протокола, ни его самого. Честно говоря, он относился так практически ко всем, делая исключение разве что для Прайма и Джаза. Сегодня выражение лицевой главы отдела стратегического развития показалось суперкару странноватым. Он не искал выплеска своего разочарования, как это порой бывало в отношениях между ними, и не стремился пожурить младшего коллегу за непрофессионализм. Несмотря на фасад стоика, он выглядел замученным. Видимо, Родимус действительно был ему нужен. Отставив оправдания и колкости в сторону, он сразу спросил: — Что по новым сводкам? — Оглядев творившийся вокруг хаос, он, перекрикивая рёв чужих голосов, уточнил: — Меня о чём-то забыли проинформировать? Не став тратить время на слова, Проул махнул ему рукой и провёл их до стола с голографической картой, вокруг которого, что странно, не толпились меха, обсуждая следующий вражеский ход и ответ на него. Там стоял, задумчиво вглядываясь в метки и их легенду, один Айронхайд, закусив кончик большого пальца и погрузившись в глубокую задумчивость. Никого из силовиков не было не только вокруг карты, но и в принципе в штабе. Это сильно напрягало. Куда все делись? Вопрос вылетел сам собой и красный мех поднял на них с Проулом тяжёлый взгляд: — Кажется, началось.***
Недоотношения, разделённые им с Эмбер, всегда преследовали одну единственную цель — не сломаться под гнётом собственного страха. Родимус давно хранил в тайне то, что могло бы помочь Иакону избежать большой беды, но проходили декациклы, а он молчал, и чем дольше тянулось молчание, тем яснее он понимал, что рассказывать уже поздно. Признайся он сейчас, кто повинен в терактах, с которых и началась вся эта неразбериха, его без колебаний объявят предателем. Время поблажек прошло, Прайм и его сподручные давили любое отклонение от лояльности, Проул, как органический ястреб, зорко следил за исполнением протокола, особенно штабными, полиция патрулировала улицы и смотрела за соблюдением комендантского часа, въезд и выезд из полиса был строго запрещён. Напряжение висело в воздухе, граждане злились, и стоило лишь дать им малейший повод, и они смогли бы найти, на кого выплеснуть скопившийся гнев, благо, далеко ходить было не нужно. Узнай они сейчас, что их безопасности всё это время угрожал некто с крыльями за спиной, никто не стал бы разбираться в его связи с сегрегатами, им бы досталось в первую очередь. И Родимус не пытался обманывать себя, под раздачу попали бы все без исключения. Поэтому он и мял между пальцев ки-гару, поэтому крутился рядом с Эмбер и вёл разговоры ни о чём с её братьями и сёстрами по несчастью. Узнавал их позывные, настоящие позывные, не те, что им давали в медцентрах при активации в Иаконе или те, что их заставили принять после пленения, а те, что они давали друг другу давным-давно и тайно носили до сих пор. Пребывание в компании Эмбер напоминало ему каждый раз, что держать вокалайзер на замке можно не только чтобы обезопасить собственную шкуру, но и чтобы защитить кого-то другого. В конце концов, с этого всё и началось, а теперь этот самообман делал его актив чуточку проще. Тот жалостливый взгляд, что бросила на него сикерша, он видел не в первый раз, сенатор знал, что она догадывается о его внутренней борьбе. Он лишь надеялся, что она не питает иллюзий по поводу причин этой борьбы. Не в силах больше терпеть тишину, упавшую на них, когда беты угомонились, он без прикрас поведал ей об этом. — А это важно? — спросила она, не поднимая взгляда. Мимо них прошествовала парочка сикеров, явно куда-то опаздывающих. Проследив за ними взглядом, Эйрсторм продолжила: — Силы Мегатрона уже близко, скоро всё само встанет на свои места. — Ты хочешь, чтобы он вошёл в город? — тихо спросил Родимус. Он не был уверен, что смог не допустить негодование в голос. — Ты представляешь, чем это грозит? Крылатая отвернулась. — Я просто хочу, чтобы кто-то показал всему Кибертрону, что власть моего господина не абсолютна, что борьба всё ещё возможна. Одному меха это уже удалось. — Если это произойдёт таким путём, наступит хаос, — повторил Родимус слова, услышанные им от кого-то ещё. Он чувствовал внутри потребность вразумить её, хоть и знал, что это невозможно. Даже используя сикершу в своих целях, он не мог не ощущать ответственность за неё, ведь не только она хранила его секрет, но и он её. Эмбер не отвечала, по её лицевой было понятно, что она готова на что угодно, лишь бы произошли хоть какие-то изменения. Покрутив в пальцах пустую оболочку ки-гары, она убрала её в субкарман и снова взглянула на него: — Что-то произойдёт определённо, и я не стану этому препятствовать. — Затем добавила с чуть большим опасением, словно боясь разозлить его: — И вы, как я понимаю, тоже.***
Победа казалась слишком очевидной. Родимус не понимал, на что рассчитывал Мегатрон и его генералы, собирая свои армии, состоящие из гладиаторов и рабочих на равнине к югу от Иакона. Лишь часть из них, едва ли треть, была хорошо подготовлена к бою. Открытое пространство им тоже на манипулятор не играло, в окружающем ландшафте нельзя было найти абсолютно никакого преимущества. Военные формирования Иакона вместе с помощью дружественных полисов, не присоединившихся к борьбе Юга, значительно превышали противника числом, вдвое, а то и больше, если верить последним отчётам. Снабжение врага также было хуже, летательных аппаратов у них почти не имелось, да и те что были, не предназначались для ведения боя. Воздух свистел от напряжения, все вокруг понимали, что картина не полная, что они упускают из виду какую-то важную деталь, возможно и не одну. Мегатрон напирал на самый важный ресурс — время, стремительно продвигался вперёд, оставляя им на раздумья считанные джооры. Шпионская сеть в Каоне подвела их уже не в первый раз. К полудню, если не выставить войска прямо сейчас, бывший гладиатор подойдёт к стенам Иакона, и начнётся осада. В полисе, несмотря на ожесточённые меры безопасности, могло скрываться какое угодно количество его сторонников, рисковать подпускать его к воротам было нельзя. За пару джооров до того, как светило планеты вошло в зенит, было принято решение развёртывать все имеющиеся средства. Перед лицом народа Кибертрона трусливо было бросать все средства на подавление такой незначительной (как её пытались преподнести сторонники Прайма) угрозы, но никто не хотел рисковать. Нужно было разобраться с «освободительным походом» гладиатора-выскочки раз и навсегда. Сидя в вагоне того же состава, что в тот роковой цикл домчал его до Каона, Родимус ни с кем не говорил. Он сидел около перехода в следующий вагон, крепко сцепив между собой руки и зажав их между коленями. Его сутулая поза никого не удивила. Даже самые улыбчивые сослуживцы сидели теперь с мрачными минами, избегая взглядов друг друга. Неугомонный Блюстрик невидяще уставился в окно, в отражении его окуляров виднелся с трудом скрываемый страх. Не было слышно ни криков близнецов, ни анекдотов Ворпата. Родимус не знал, какая атмосфера у военных, до выезда он пытался связаться с Дэдлоком, но тот сбросил вызов. Почему-то это показалось плохим знаком. Он знал, что ударяется в паранойю, как и всё подразделение силовиков, прикреплённый к Прайму. Когда ранее Айронхайд спросил его, хочет ли он остаться, суперкар, стараясь не показать спешки, ответил отрицательно. Пускай начальник сам остаётся охранять Сентинела, за крепкими стенами полиса ему всё равно ничего не угрожало. По какой-то причине, чем ближе была расправа над восстанием, тем меньше Родимусу хотелось встречаться с проницательной оптикой Прайма. Ему казалось, что одного взгляда носителя матрицы теперь будет достаточно, чтобы раскрыть глубину его предательства. Он вдруг понял, почему в поезде царила такая атмосфера, и от этого ему стало ещё хуже. Можно было предположить, что меха не хотят бойни или испытывают жалость, а то и понимание к восставшим. Возможно, для кого-то это было верно, но большая часть просто боялась. Одни и те же вопросы наверняка крутились в их процессорах: а что если они победят? Что если окажутся каким-то неведомым образом сильнее? Что тогда будет с нами? Система приёма топлива ожила, уверяя Родимуса что только что принятый энергон не отвечает стандартам качества, а потому просится наружу. Он давно не заправлялся, это был сбой. Какой-то меха выскочил из вагона, кашляя и едва прикрывая рот ладонью. Белоснежные стены Иакона удалялись, в воздухе запахло свернувшимся энергоном.***
Родимус не стал отвечать. На горизонте маячило что-то крупное и одновременно неопределённое, развязка, ответы, конец пути. Чем ближе они подходили, тем сильнее его мучила совесть. Ни один угнетённый механизм на Кибертроне не заслуживал своей участи, это он ясно понимал, но так уж сложились обстоятельства, что он оказался по другую сторону баррикад, а вместе с ним тут были те, кого он не мог бросить на погибель. Дэдлок не заслуживал этого, он был так счастлив со своим сварливым Рэтчетом, и медик тоже этого не заслуживал, как бы он не выносил порой суперкару процессор. И преданный делу Айронхайд, приглядывающий за всем светом, и сияющий Джаз, и готовый любому прийти на помощь Орион Пакс, и даже надоедливые праймисты, вроде Проула. И Ультра Магнус, давным-давно забравший с собой часть его искры, оставив на её месте неприглядный шрам, он тоже не заслуживал попасть в шреддер рушащейся системы, перестраиваемой южанами под себя. Как легко он мог бы просто рассказать им правду о сикере, дать им хоть что-то, хоть какую-то твёрдую почву под ногами, позволить им ощутить себя в безопасности хотя бы от одной из угроз. Лишь цена этой безопасности и страх за собственный актив не давали ему теперь раскрыться.***
Масса мехов на другой стороне равнины кишела и перемешивалась, казалось, без явной системы, тёмная и разношёрстная, она пугала своей инородностью. Сенатор Родимус огляделся по сторонам. Вокруг него стояли стройные колонны солдат, праймовских силовиков и полицейских. В первые ряды его не пустили в силу статуса, но даже отсюда ему прекрасно было видно вражеские силы, медленно подбирающиеся всё ближе к ним. Через несколько кликов они наконец остановились, замерли на середине равнины, примерно в двух мехамилях от армий Иакона. Старшие чины вокруг суперкара засуетились, отдавая приказы и поручения. Понимания, на что надеялся Мегатрон, так и не приходило. Количество его сторонников незначительно расходилось со сводками, преимуществ естественного рельефа тоже не было, Родимус заметил, что его сослуживцы стоят даже на более возвышенной местности, владея незначительным, но всё же перевесом даже в этом смысле. Слева от них проходила железная дорога, справа тянулась запутанная сеть трубопроводов, временно перекрытых, чтобы ненароком не растерять ресурсы во время боя. Ничего. Он не видел ничего полезного, и тем не менее внутри него зрело беспокойство. Не став ждать первого шага врага, один из генералов передал сигнал трогаться в атаку. Это был Стар Сэйбер, получивший огромную известность ещё во время войн с Восом и с тех пор пребывающий в отставке. Сентинелу показалось выгодным призвать его обратно. Старый герой мог бы успокоить молодые умы и поднять боевой дух среди солдат. Переставляя один супинатор вперёд другого, в остальном Родимус ощущал оцепенение. Завидев их наступление, южане перестали бессвязно роиться, рассредоточились на полки, имеющие форму прямых и обратных трапеций, и двинулись навстречу. Бластер больно впивался в манипулятор, настолько сильно он его сжимал. На краю зрения мелькнули какие-то чёрные точки. Когда до противника оставалось меньше мехамили и Родимус наконец нашёл в себе хоть какую-то смелость и способность глядеть по сторонам, а не только под ноги, откуда-то сбоку раздался вопль. Сначала ему показалось, что это один из генералов отдаёт приказ переформировать ряды перед непосредственным столкновением, но вопль повторился, он был столь же бессвязным, что и в первый раз, но теперь, когда аудио смогли нормально его расшифровать, он оказался полон изумления и непонимания. И страха. Ропот поднялся со всех сторон, Родимус закрутил шлемом пытаясь понять, что происходит, стройные ряды вдруг нарушились, меха впереди него, спотыкаясь затормозили, и он наткнулся на чужую спину. Задрав шлем вверх он наконец увидел. Те чёрные точки были и не точки вовсе. Со стороны горных хребтов, едва различимых отсюда, приближался рой летательных аппаратов, маленьких, но очень многочисленных. С замиранием искры Родимус понял, что это альт-формы. Крылатые альт-формы. Тройки сикеров разных размеров приближались к равнине и с каждой астросекундой становились всё живее, больше не чёрные, наполовину скрытые светилом силуэты, а разноцветные аэродинамичные фигурки, поочерёдно заходящие на вираж, чтобы развернуться и пронестись над шлемами каонцев, тарнийцев и остальных южан. Ряды вокруг Родимуса начали распадаться, мех, в спину которого он врезался, попятился прямо на него, отдавив супинаторы, потом развернулся и, больно задев его плечом, кинулся прочь. Они уже стояли достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть первые ряды армии противника, Мегатрон тоже был там, стоял широко расправив плечи и зачарованно смотрел вверх. Он был удивлён не меньше иаконцев. Торжествующий возглас бывшего гладиатора стал первым, а потом они волной покатились по всему его войску, и не затихали пока не достигли самых его краёв. Мгновение спустя серебристый мех снова закричал и, взметнув в воздух увесистую секиру, махнул ей вперёд. Воины издали боевой клич и послушно последовали за своим военачальником. Брожение в объединённых войсках Иакона усилилось, когда солдаты поняли, что противник приобрёл неожиданного союзника, союзника, которым к тому же их с самой активации пугали с наступлением темноты. Отовсюду слышались выкрики, генералы пытались организовать расстроившуюся толпу, но часть их приказов просто потонула в начавшемся хаосе. Крутя головой вокруг и не зная, как лучше поступить, вдалеке Родимус заметил знакомый бело-чёрный корпус. Бегущие с поля боя солдаты обтекали непоколебимый столп, которым был Дэдлок, без спешки перезаряжающий свой миниган и о чём-то беседующий с двумя своими братьями по оружию. Внимательно посмотрев по сторонам, сенатор понял, что его друг был не одинок, вокруг нашлось достаточно мехов, оставшихся держать позиции и приготовившихся к столкновению. Где-то впереди получалось рассмотреть красно-синий корпус Стар Сэйбера. Строй солдат вокруг него был особенно плотным. Сикеры неслись прямо на них. Носы летящей впереди тройки, фиолетовый, синий и белый, уже можно было рассмотреть во всех подробностях. Их было не так много, как казалось поначалу, но обманываться не следовало, в воздухе они виделись почти неуязвимыми, а противовоздушная оборона ещё не была организована. Бомбардировки не избежать. Взяв себя в манипуляторы, Родимус постарался не паниковать. Боясь выронить бластер, он прижал его крепче к бедру и оглянулся в поисках подходящего убежища. Моторы самолётов ревели уже у самого его аудиосенсора.***
Когда последние лучи светила спрятались за немногочисленными облаками разреженной кибертронской атмосферы, дорожки и кристальные разноцветные клумбы окончательно погрузились в тень. Дворик давно опустел, остались лишь Родимус и Эмбер. Им тоже пора было возвращаться. До того как уйти, он снова попытался объяснить ей, что желаемый ею и другими сикерами исход скорее всего не принесёт блага жителям Иакона и других северных полисов, в том числе и сегрегатам, что ей неоткуда было взять уверенности, что их ситуация не станет ещё хуже. Внутренне он понимал, что пытается оправдать себя самого и своё бездействие. Возложи он теперь на себя миссию помочь победе одной из сторон, он бы всяко смог избавиться от своего груза, в независимости от того, что он выберет. Передай он безвозмездно все свои знания, доступные ему в связи со столь высоким статусом, Мегатрону и его союзникам, он бы мог так сильно помочь им, так существенно облегчить им задачу, что от перспективы у него темнело перед оптикой. В то же время он мог облегчить бремя и Прайму, подтолкнув его в правильном направлении уничтожения внутренней угрозы сегрегатов, которая, как теперь понял сенатор, была гораздо реальнее, чем считал сенатор Базсоу. Эмбер недолго следила за его метаниями. Он ждал, что она в очередной раз попытается объяснить свою точку зрения, но она вдруг подошла совсем близко и положила руку ему на плечо. Он не мог найти сил посмотреть на неё, потому понял, что она остановилась, только когда стих цокот её дожигателей и тёплый живой метал коснулся его онемевшего корпуса. — Не хочу показаться грубой, но мне кажется, вы переоцениваете свою важность и влияние, сенатор. Неважно как вы поступите, того, что случится, уже не избежать. Слишком поздно. Родимус изумлённо взглянул в её полные достоинства алые окуляры. Она не пыталась его оправдать или утешить, больше не пыталась жалеть. Её слова шли из самой глубины её существа. Как она смогла так точно разгадать что у него на искре, когда никто и даже он сам так и не смог? Он давно грезил возможностью, что его молчание не имеет значения, что сделанный выбор не обречёт ближних на муки. Была ли Эмбер права, говоря это? Она явно верила в то, что говорила. Но была ли она права? Время покажет.