Римские каникулы

Маркус проснулся, когда в дверь спальни робко постучали. Он открыл глаза: солнечные лучи уже отыскали себе путь сквозь тяжелую занавесь и теперь освещали фрески на стенах. Затем он с трудом высвободил руку. Пошевелился. Люцифер лежал на нем сверху, прижимая его к постели. Приникнув губами к мягким волосам Люцифера, Маркус вспомнил прошлую ночь. Хорошо, что они хотя бы не уснули в триклинии, после всего, что там устроил Люцифер — пусть Маркус уже и не мог точно вспомнить, когда же они перебрались в спальню. Зато он неплохо помнил, что было потом: Люцифер то продолжал его мучить, доводя Маркуса до исступления, то ложился на спину и тут же перекатывался на живот, позволяя Маркусу брать себя в любых позах. Маркус потянулся. Спать в мягкой широкой кровати ему нравилось. Особенно, когда Люцифер был так близко, когда обвивал его шею руками, и кровь уже вскипала в жилах, приливая к паху. Утро обещало быть грандиозным. — Уже рассвело? — вдруг услышал Маркус. — Да. — Ты же понимаешь, что я теперь тебя никуда не отпущу. На мгновение Маркус снова сомкнул веки. Воспоминания нахлынули разом — полторы тысячи лет назад, в царстве Миноса, они с Люцифером тоже делили ложе, но им даже не позволили проснуться вместе. Тогда Люцифер просто исчез. — Я давно хотел спросить тебя, — начал Маркус. — Ты ведь можешь забрать меня с собой? — Что? Приятная тяжесть и тепло чужого тела испарились, а кровать скрипнула. Маркус открыл глаза. Люцифер сидел в постели и внимательно смотрел на него. И даже хмурился. — Никогда. — Почему? — Потому что это невозможно, — объяснил Люцифер. — Во-первых, для этого тебе нужно умереть. Маркус приподнялся на локтях. — Полторы тысячи лет назад ты обещал, что найдешь способ… — … я обещал найти способ как прекратить твои страдания, — заметил Люцифер. — И я обязательно это сделаю. — Все равно не понимаю. Скажи, в подземном царстве и вправду настолько страшно, как говорят люди? — Нет. Намного страшнее. — Но ты правишь Адом. Царствуешь. Сидишь на троне. Это значит, что ты можешь все там изменить… — Не могу. Как ты думаешь, почему я так люблю бывать на Земле? Они помолчали. — Во-вторых, никто не может предугадать, что случится с тем, кто попадает в Ад. — Даже ты? — Даже я. В дверь снова постучались, и Люцифер тотчас спрыгнул с кровати. Маркус пожалел, что вообще завел этот разговор. Они могли провести утро совершенно иначе. Вздохнув и натянув на себя тунику, он поплелся вслед за Люцифером в столовую. Окно ее тоже выходило в сад, и теперь Маркус слушал, как журчал фонтан и шелестела листва. Прохладный ветерок то и дело врывался в столовую, заставляя шелковую занавесь вздрагивать. Слуги уже принесли завтрак. — Похороны Гнея Корнелия пройдут сегодня, — вдруг заметил Люцифер. — Я помню, — ответил Маркус, отламывая себе большой кусок мягкого хлеба с кунжутом. — Что-то подсказывает мне, что я должен встретиться с этой Фульвией. Люцифер рассмеялся и едва не подавился вином. — Ни в коем случае, — сказал он, отставляя чашу в сторону. — Ты же все испортишь. — Почему? — Мрачный суровый центурион в доспехах — это именно то, что сейчас ей нужно, правда? Маркус нахмурился. — Я возьму это на себя, — пообещал Люцифер, салютуя Маркусу чашей с вином. — Все еще не пойму, зачем они разбавляют это прекрасное фалернское медом? Так слаще, но теряется все послевкусие. Ты не согласен, Маркус? На всякий случай он ничего не ответил: и дело было вовсе не в фалернском. После завтрака Маркус заторопился домой, но Люцифер опять задержал его. — У нас есть еще немного времени, — сказал тот. — И если ты собирался сходить в термы Агриппы, можешь не спешить. Потому что внизу есть прекрасный бассейн и даже подобие кальдария. И если ты не против моего общества… Устоять Маркус просто не смог. К своему дому на Виминале он вернулся лишь в десятом часу дня. Быстро сменил тунику на другую, ярко-красную, соответствующую той роли, которую он играл сегодня. Оседланная лошадь уже ждала его в конюшне, а Коринтус помог застегнуть кожаные ремни легкого доспеха — на мгновение Маркус подумал, что будь он обычным человеком, он бы ни в коем случае не отправился бы в этом снаряжении в настоящий бой. Сердце защищало лишь тонкая пластина из бронзы с орнаментом на груди: римский орел должен был наводить ужас на врагов империи. Зато выглядел он сейчас так, как и подобало преторианскому центуриону. Скоро Маркус уже выехал в сторону форума. Лошадь он оставил у ближайшей харчевни, дав хозяину пару сестерциев. А Люцифера заметил у ростральных колонн. Похоронная процессия уже приближалась: были здесь и плакальщицы из храма Либитины, и мимы, изображавшие всех знаменитых родственников Гнея Корнелия, а сам сенатор — то есть, его тело — под звуки флейты и лиры ехал на погребальной колеснице, и голова его была украшена венком из золотых дубовых листьев. — Фульвия вон там, — указал ему Люцифер. — В синем платье и черном плаще, видишь? Маркус кивнул. Взгляд его скользил по пестрой толпе. Были тут и патриции, пришедшие оказать последние почести погибшему, и сенаторы в своих роскошных белоснежных тогах с малиновой полосой, а рядом с Тарквицием и Публием стоял здесь и сам Сегундус Ливий — тот, конечно, сделал вид, что вообще не заметил Маркуса. Может, и вправду не рассмотрел. Но искал Маркус вовсе не его. Преклонив голову, Фульвия плелась вслед за матерью Гнея Корнелия, стеная и рыдая: даже Маркус сейчас видел, что это театральное действо, и не более. В двух шагах от нее шел мужчина ростом с самого Маркуса и с таким же телосложением. Плечи его укрывал толстый коричневый плащ. Не было и сомнений, что это и есть телохранитель Фульвии. И что на его поясе сейчас висят ножны с мечом. Маркус обернулся, решив указать на него Люциферу, но тот, как назло, уже канул в толпе. — Прощай! — закричала мать Гнея Корнелия. — Придет время, и мы все последуем за тобой! Положив монету на губы своего сына, она вновь зарыдала и отошла от погребальных носилок. Когда тело Гнея Корнелия водрузили на помост и подожгли, народ принялся кидать в костер дары — благовония, вино и венки. Взвившийся в небо огонь завораживал, и Маркус с трудом оторвал его взгляд. Фульвии он больше не видел. Зато ее телохранитель сейчас пристально его изучал. Маркус все пытался угадать, в каких войсках тот служил. Был ли он обычным легионером или лазутчиком, всадником или пехотинцем. В каких сражениях принимал участие и когда оставил службу. На мгновение Маркус подумал, что непременно узнает об этом, причем скоро. Он даже начал просчитывать, как. В когортах, не только преторианских, у Маркуса оставалось немало знакомых. Легионер, вышедший в отставку и решивший быть телохранителем у богатого патриция, обязательно попался на глаза не только ему. Прошло не меньше часа, — все это время они с бывшим легионером таращились друг на друга — когда плеча Маркуса что-то коснулось. — Пойдем, — прошептал Люцифер. Выскользнув из толпы, Маркус последовал за ним. А потом потянул его в ту харчевню, где оставил лошадь. Устроившись на широкой скамье, Люцифер задержал на Маркусе долгий взгляд и наконец сказал: — Тебе очень идут доспехи. — Я рад. Так что ты узнал? — спросил Маркус. — Ты ведь говорил с ней, с Фульвией? Люцифер улыбнулся и откинулся на спинку скамьи. Прислужница как раз подала им разогретое вино и хлеб. Сделав глоток, Люцифер поморщился. — Сегодня мы снова пируем у меня дома. Маркус покачал головой. — Сначала я отыщу того, кто зарезал Гнея Корнелия, а потом мы будем пировать. Что Фульвия рассказала тебе? — Многое, — подмигнул Люцифер. — Жаль, что наша беседа была столь коротка. По мужу она вовсе не скучает, он давно ей надоел. И будь у меня побольше времени, я бы смог доказать ей, что я ничуть не хуже этого крепкого парня в ее свите. — Люцифер… — Не ревнуй, — Люцифер салютовал ему кубком вина. — С Фульвией все хорошо. Она говорит, что ту ночь провела со своим телохранителем. Конечно, всего она не помнит. То есть, она хорошо помнит, в каких позах он ее удовлетворил, и сколько раз… Маркус махнул рукой. — Это уже не важно. — Как это не важно? Это была одна из лучших ночей в жизни Фульвии, а из постели они не вылезали. — Тогда все ясно, — кивнул Маркус. — Если он вправду удовлетворял ее, она ненадолго засыпала. Я много раз был с женщинами и знаю, о чем говорю. Пока Фульвия спала, у этого крепкого парня было достаточно времени заглянуть в соседнюю спальню и перерезать сенатору горло. Кто он такой на самом деле? Бывший легионер? — Да, вышедший в отставку. — Где он служил? Мне нужно собрать побольше сведений о нем. — Этого Фульвия не знает. Скрестив руки на груди, Маркус пристально посмотрел на Люцифера. — Но его ей порекомендовал твой старый знакомый Сегундус Ливий. — Что? — Ну, не ей самой, — поправился Люцифер. — Сегундус Ливий порекомендовал его Гнею Корнелию. Мол, времена неспокойные. Всякое может быть. Ограбления, нападения. И вообще, враги Империи не спят. Маркус мгновенно поднялся из-за стола. — Я должен немедленно сообщить это префекту. Люцифер пожал плечами и снова салютовал ему кубком. — Как пожелаешь. Жду тебя вечером у себя на вилле. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Маркус стоял у ворот преторианского лагеря. Как назло, префекта в лагере не оказалось — и писарь, и счетовод подтвердили, что сегодня Луций Ветурий находится дома и принимает кого-то из сановников. Улицы Квиринала и в этот час были многолюдны, и не каждый, кто взбирался или поднимался на холм, вовремя уступал дорогу всаднику. К счастью, префект и вправду был дома. И сразу принял Маркуса в атриуме — ждать не пришлось. Быстро отчитавшись о том, что ему удалось узнать, Маркус добавил: — Сперва Сегундус Ливий ищет у нас защиты, а сам в это время нанимает телохранителей. Он хотел показать, что ему угрожают? — Само по себе это не кажется странным, — заметил Луций Ветурий. Сейчас он будто наконец прислушался к Маркусу. — Он мог решить, что собственных телохранителей ему не хватает, предупредил Гнея Корнелия об опасности и пришел к нам. Здесь не подкопаться. И, между прочим, если Фульвия скажет, что тот легионер не отходил от нее всю ночь, мы никогда не докажем, что это он убил Гнея Корнелия. — Если только тот не признается сам. — В чем, в убийстве? Или в том, кто его нанимал? — И в том, и в другом. Нам надо вытащить этого легионера из дома Корнелиев и поговорить по душам. Префект кивнул. — Только без лишнего шума, хорошо? — Как получится, — пообещал Маркус. — Что насчет тех легионеров в свите Сегундуса Ливия? — Тоже самое. Они помолчали. — Но я все равно не понимаю причины, — заметил префект. — С чего Сегундусу Ливию нанимать убийцу для Гнея Корнелия? Они же никогда не были врагами. К тому же он сам пришел ко мне и попросил защиты! Маркус пожал плечами. — Он сделал это уже после убийства. Наверняка Ливий считал, что таким образом он окажется вне подозрений. — А если все наоборот? Допустим, это Тарквиций или Арторий предупредил Ливия об опасности, подсунул ему тех легионеров, а Ливий поверил и в свою очередь порекомендовал одного из них Гнею Корнелию? — Слишком хитрый ход. Который нельзя исключать, — ответил Маркус. — Почему вы все еще подозреваете этих сенаторов, префект? — Потому что я должен исключить любую возможность политического заговора и смуты. Это моя обязанность как преторианского префекта. Маркусу не оставалось ничего другого кроме как согласиться с ним.