Мо Жань 3.0

Длинные волосы цвета воронова крыла были заплетены в хвост, однако лицо юноши обрамляли короткие пряди, торчащие в разные стороны, словно он только что сцепился с Сюэ Мэном в глупом шутливом бою. В тёмных глазах Мо Жаня возник живой интерес, когда Чу Ваньнин пристально разглядывал его. Учитель рассматривал каждую деталь и не верил своим глазам. У него получилось? Он смог пробраться через разлом времени и попасть в прошлое… Но чем больше, он думал, паззл в его голове так и не складывался. Почему Вэйюй выглядит, как обычный сельский парень? На нём были потёртые тёмно-коричневые штаны, серая хлопковая рубашка выглядывала из-под его верхних одежд, которые тоже ничем особо не выделялись. Насколько далеко в прошлое довелось попасть Чу Ваньнину? Он еще раз взглянул на ученика. — Сколько тебе лет? Тот сначала замешкался, будто не хотел отвечать, но спустя какое-то время всё-таки заговорил: — В этом году мне исполнится двадцать. Гордости в его голосе было хоть отбавляй, но как только Юйхэн услышал ответ, его охватило ещё большее замешательство. В это время в своем мире он не припоминал, чтобы Мо Жаню доводилось жить в таком месте, да и выглядеть, как простолюдин. — Почему господин интересуется моим возрастом? Думаете, я слишком неопытен, чтобы обработать раны? Знаете, сколько раз мне приходилось зашивать себе глубокие порезы? Конечно, я в этом не так хорош, как Ши Мэй, но и вовсе не новичок… Ши Мэй? Чу Ваньнин шумно сглотнул и вдруг почувствовал, как его начинает морозить. Он попытался инстинктивно прикрыть тело рукой, но от этого теплее не стало. Мо Жань, заметив движения учителя, скинул с себя верхние одежды и, приблизившись, аккуратно укрыл его. — Откуда вы знаете моё имя? Мы раньше встречались? — пытливый взгляд юноши напоминал Чу Ваньнину того самого ученика, который когда-то выбрал его своим учителем. Что-то невинное всё ещё сохранилось в нём, что поражало до глубины души. Если в этом мире Мо Жань не узнаёт его, то это к лучшему. Кроме того, Чу Ваньнин ощущал себя таким слабым, что каждое произнесённое слово отбирало у него силы. — Поспите немного, — парень не стал дожидаться ответа от незнакомца и больше ничего у него не спрашивал, видя, как он борется со сном. Мо Жань не смог заставить себя покинуть амбар, хотя понимал, что этот человек ещё не очень скоро очнётся. Когда он был без сознания, Вэйюй напоил его отваром из мака, который всегда приносил расслабление и лёгкость, если было трудно уснуть. Но, видимо, боль в плече заставила мужчину вернуться в реальность на некоторое время. Он вновь оглядел худое тело, подмечая, что оно выглядело слегка истощенным, но невероятно притягательным. Мо Жань словил себя на мысли, что ему хотелось бы подольше так посидеть и поглазеть на мужчину. Его острые брови слегка сошлись на переносице, когда он нахмурился во сне. На бледных щеках вновь появился румянец, и юноша протянул руку, чтобы дотронуться до лба Чу Ваньнина. У него явно был жар, но это должно скоро пройти. Вэйюй успокаивал себя подобной мыслью, не понимая, почему его волнует судьба раненого. Тот ведь сам вторгся в его дом и отключился. Прошлой ночью бушевал настоящий ураган. Из-за чего Сюэ Мэн раньше запер ворота и загнал кур в курятники, плотно закрывая все клетки. Но несколько из них всё же каким-то образом выбрались, из-за чего Мо Жаню пришлось обойти дом и разобраться с ними. Так он заметил, что дверь в амбар была открыта и жалобно поскрипывала, когда ветер медленно качал её в разные стороны. Если незнакомец знал его имя, тогда они точно где-то уже встречались, но, взглянув на него, юноша никак не мог вспомнить утонченные черты лица и стройную фигуру мужчины. Он походил на небожителя, но казался слишком слабым на вид. На его груди имелся странный шрам, который трудно было не заметить, когда Мо Жань стянул с Юйхэна нижние одежды. Также от взора не скрылись бесчисленные пожелтевшие синяки и подозрительные тёмные метки на животе и шее. Конечно, Вэйюй догадывался, что это такое и начал предполагать, что мужчина просто сбежал из борделя неподалёку. — Пре… прекрати, — пробормотал Чу Ваньнин во сне. Парень отпрянул от него, будто едва слышимый слабый приказ предназначался ему. В действительности же учителю вновь снились горячие руки, удерживающие его тело и томные губы, блуждающие по лицу. — А-Жань! Голос матери вывел его из оцепенения. — А-Жань, купец пришёл! Он тихо покинул амбар, плотно закрывая двери, чтобы никто не заметил, что внутри кто-то есть. — Хорошо, уже иду! Их дом находился недалеко от поля, где они выращивали пшеницу. Амбар служил некой границей между жильем и небольшим садом, поэтому, обойдя его, Мо Жань вышел на тропинку, ведущую на главную улицу. Им повезло, что они смогли выбраться из нищеты, в которой приходилось жить раньше. Теперь, чтобы заработать немного денег и купить семян на посев или горячих баодзы, каждую неделю к ним заглядывал купец, который любил свежеиспеченный хлеб матери и часто соглашался приобрести овощи у них по рыночной цене или же был не против обменять что-то на свой товар. Их посёлок находился поблизости города Учан, прославившийся тем, что там часто появлялись заклинатели, живущие совсем рядом на Пике Сышен. Временами Мо Жань договаривался с купцом о продаже редьки или сладкого картофеля, но, если мужчина начинал прибедняться, парень отмахивался от него и сам шёл в центр торговать. Он мог бы делать это каждый день, но мать настаивала на том, что у них и так много дел по хозяйству и она одна не справится. Сюэ Мэн заходил иногда днём или вечером, чтобы помочь брату с работой, но всё заканчивалось либо совместным распиванием вина, либо жаркими спорами из-за каких-то мелочей. Как только Мо Жань увидел мать, смотрящую на него с напускным укором, то улыбнулся, после чего глубокие ямочки проявились на его щеках. Он знал, что она не может устоять при виде них и сразу смягчится. — Прости, из-за ливня в амбаре начала протекать крыша, придётся повозиться с ней несколько дней, — соврал он, подмигивая и хватая в руки мешок с редькой. — Тогда я скажу Сюэ Мэну, пусть поможет тебе. Пальцы Мо Жаня сильнее сжались на мешке. — Не нужно, я справлюсь, там грязно и всё сено промокло, — начал он, — а Сюэ Мэн у нас слишком чистоплотный, чтобы возиться в болоте. Женщина нахмурилась, но потом согласилась, понимая, что её сын прав. Ребёнок Сюэ Чженъюна всегда казался ей немного брезгливым, но это даже было забавно. Как только Чу Ваньнин очнулся, заметил, что вокруг снова сгустилась ночь. Он не знал, сколько прошло времени, но надеялся, что не слишком много. Откуда-то издалека слышался смех детей и громкие споры взрослых. В голове уже прояснилось, а тело полностью согрелось под несколькими слоями одеял, которыми его накрыли сверху. Немного повозившись, Юйхэн обнаружил, что до сих пор раздет до пояса — грудь всё так же оставалась неприкрытой, но, хвала небесам, нижнее белье находилось на месте. Пока он был без сознания его перенесли на некое подобие кровати, сделанное из сена и мешков из остриженной овечьей шерсти. Около двери висел тусклый фонарь, внутри которого медленно горела свеча, отбрасывая танцующие тени на стены. Плечо всё ещё ныло, но острая боль прошла, кровотечение тоже остановилось, что порадовало Чу Ваньнина. Он терпеть не мог кровь, так как вид алой жидкости, постепенно вытекающей из его тела, заставлял представлять весьма унылые и печальные картины смерти. Учитель смог самостоятельно сесть на новоиспеченной кровати и подтолкнуть под спину один из мягких мешков, используя его как подушку, чтобы не касаться кожей холодной стены. У него немного побаливало горло, но это был настолько мелкий пустяк по сравнению с происходящим, что он просто решил игнорировать простуду. Оглядевшись вокруг, Чу Ваньнин приметил уже довольно потёртую одежду, аккуратно сложенную рядом с ним на небольшом стуле. Он сразу потянулся к ткани, но сию же секунду ощутил резкую боль, разливающуюся по всей руке. Юйхэн прошипел сквозь зубы и, резко выдыхая, откинулся обратно на «подушку». Решив немного обождать, пока боль отступит, учитель зацепился за ту мысль, которая волновала больше всего: «Где он?» В его планы входило перенестись в то время, когда Мо Жань ещё был подростком и ничего не подозревал об опасностях, которые его подстерегают. По расчетам Чу Ваньнина примерно в тот период мальчишке пустили в сердце злосчастный цветок, медленно очерняющий разум. Он не мог поверить, что пока Вэйюй взрослел, с каждым днём все добрые воспоминания вымывались из его памяти, заставляя злость взять контроль над происходящим. Если бы учитель только заметил и понял это раньше, им бы удалось избежать той судьбы, которую они разделили на двоих. А теперь Юйхэн вновь сделал неверный шаг. Кажется, его занесло совсем в другую вселенную, где Мо Жань даже не являлся заклинателем. Было ли у него золотое ядро? Кто-то проверял у него наличие сил? Чу Ваньнин нахмурился, продолжая размышлять. Это немного отвлекало его от ноющей боли. Вроде Мо Жань упомянул Ши Мея, значит, он тоже существовал в этом мире, так же, как и Ши Мэй, так же, как и он сам. Юйхэн и думать не хотел о том, что случится, если он встретит здесь свою же копию. Это однозначно превратится в новую проблему. Скорее всего, его даже не станут слушать и убьют на месте. Ведь сколько существует демонов или заклинателей тёмного пути, способных изменить истинный лик? Их достаточно, чтобы кто-то из Пика Сышен поверил в то, что он один из них. Пока Чу Ваньнин всё больше надумывал себе новых негативных сценариев, осознал, что здесь оставаться ему ни в коем случае нельзя. Изначально он должен был сделать всё быстро и тихо, а теперь ему хватит сил лишь на то, чтобы вернуться обратно к Тасянь-Цзюню. Он обязан это сделать, иначе случится нечто страшное. Император нуждается в нём, какими бы необычными их отношения не были, этот человек окончательно сойдёт с ума, если учителя не будет рядом. Превозмогая боль, он смог подняться на ноги, упираясь здоровой рукой о стену. Чу Ваньнин уже и так провел здесь день и теперь лишь небеса знают, скольких людей успел уничтожить Тасянь-Цзюнь за это время. Его гнев мог обрушиться даже на женщин и детей, живущих за пределами Дворца. Мирные жители молились, чтобы их владыка не спускался с горы. Он, конечно, редко оказывал им такое почтение, но сейчас… С каждой секундой Чу Ваньнин заставлял себя представлять, какие зверства вытворял его ученик, и это мотивировало его двигаться дальше. Он аккуратно переоделся и выбрался из амбара. Дверь была не заперта, хотя Юйхэн полагал, что Мо Жань мог бы и принять меры безопасности против него, но всё оказалось проще. Учителю следовало вернуться обратно, по крайней мере, он считал, что это верное решение. Чу Ваньнин почувствовал, как болезненно сдавило грудь от этой мысли, ведь он добровольно хочет возвратиться в тот ад, который создал для него Тасянь-Цзюнь. Юйхэн выбрался на дорогу, ведущую через лес. Он помнил каждую тропинку и мог бы даже с закрытыми глазами шествовать меж деревьев. Где-то вдали слышались непонятные шорохи, то ли от диких животных, вышедших поохотиться, то ли от беженцев, скрывающихся в глубине леса. Одежда, которую ему любезно предоставили, была велика, вероятно, наряд принадлежал Мо Жаню, потому что подол верхних одеяний волочился по земле, каждый раз, когда учитель делал шаг, в то время, как руки утопали в широких рукавах. Впервые за долгое время он почувствовал, что проголодался. Жизнь с императором хоть и не была сказкой, но Тасянь-Цзюнь постоянно следил за тем, чтобы его пленник хорошо питался. Конечно, сперва он издевался над ним и иногда «забывал» приказать слугам принести еды, но вскоре начал лично проверять, насколько хорошо питается Юйхэн. Чу Ваньнин изредка останавливался, привалившись к дереву, чтобы отдышаться. Он ощутил, как из раны вновь проступило немного крови, но боль не была уже такой сильной, как вчера. Кроме того, временами его лоб покрывался мелкими каплями пота, из-за наступающего жара. Собрав волю в кулак, он продолжил путь и через некоторое время, наконец-то добрался до Пика Сышен. Ему было не обязательно идти к этому месту, однако жажда убедиться, что здесь его дом не походит на логово, в котором живёт узурпатор, оказалась сильнее. Обычно, около подъема на Пик стояла охрана — часто это были молодые заклинатели, которых ссылали вниз, чтобы отбыть наказания за мелкие провинности. Несмотря на то, что защитный барьер мог воспрепятствовать проникновению чужаков на земли заклинателей, такая служба считалась лучшей, если выбирать между уборкой в зале Мэнпо или стиркой одежд. Теперь же только старая женщина, складывая оставшиеся рисовые лепешки, стояла около входа и что-то напевала себе под нос. Увидев Чу Ваньнина, она замолчала, но не перестала заниматься своими делами. — Да кто ж здесь по ночам-то ходит, — бросила старуха, покосившись на него. Он доковылял до её стола и присел рядом на каменные ступеньки, затем взглянул вверх, и внутри всё сжалось, словно он вновь перенесся домой. Только теперь это место ассоциировалось с болью и страданиями, а не с тем, чем оно было раньше. — Где… где заклинатели? Старуха даже не удосужилась посмотреть на него и недовольно поморщилась. — Заклинатели? Кто их вообще видел? Они редко показываются людям. Чу Ваньнин приложил ладонь к плечу, немного его сжав. От раны исходило тепло. — В ближайшие несколько недель здесь лучше не ошиваться, проваливай подальше, пока не наткнулся на кого-то из этих, — она махнула рукой на гору и схватила корзину с остатками лепёшек. Юйхэн не успел и слова произнести, как женщина просто ушла прочь. Он понимал, что в этой реальности всё немного иначе, осознавал, что здесь Мо Жань в порядке, однако до сих пор чувство тревоги не покидало мужчину ни на секунду. Он прикрыл глаза, размышляя о том, что у него оставалось слишком мало сил, чтобы вернуться. Чем больше времени, Чу Ваньнин проводил здесь, тем меньше была вероятность оказаться там, откуда он пришёл. Юйхэн выровнялся, скрепя зубами от боли, протянул руки прямо, а потом согнул их в локтях, чтобы сомкнуть кончики пальцев и произнести заклинание. Он едва мог похвастаться мизерной энергией, что всё еще оставалась в его теле, после разрушения золотого ядра. Тасянь-Цзюнь постарался сделать так, чтобы его учитель не смел ему перечить, но всё-таки Чу Ваньнин проводил много времени за чтением книг и ему стала доступна малая доля информации о том, как накопить чуть-чуть духовных сил. Несколько секунд спустя, у него закружилась голова, прямо, как и случилось, когда он перенёсся сюда. Через мгновение вкус крови заполнил его рот, каждый вдох и выдох давался тяжело, из-за чего невыносимо жгло в груди. Подобный эффект от запрещенных практик стоило ожидать, хотя Чу Ваньнин не был уверен, что переживёт этот процесс. Руки больше его не слушались и безвольно упали вдоль тела, он откашлялся кровью и, не удержав равновесия, свалился на землю.