До финиша и дальше

      Ему было прохладно и щекотно — так подстывающая сперма подсыхала на коже, но это ощущение казалось далёким и чужим. Айноске медленно моргнул — а может, это ему просто показалось. Может, он просто видел сейчас себя со стороны. Может, время остановилось, и ему надо вернуться обратно, в его истинный ход.       Ладонь у Тадаши горячая, настоящим, живым теплом царапнула по щеке.       — Пожалуйста, мой господин, вернитесь. Всё ведь закончилось, — вроде и спокойно проговорил он, но Айноске хотелось закричать в ответ, чтобы избавиться от ощущения гудящего шума от его слов.       Тадаши сейчас был Хозяином — и он сейчас был всем. Был целым миром, удушающим и горячим, из которого Айноске не хотел возвращаться.       — Пожалуйста, господин Айноске. Дождь. Вспомните, для вас важен дождь.       Дождь. Когда он проходит, после него пахнет мокрой пылью и травой. Айноске крупно вздрогнул, ощущая фантомные капли на загривке и глубоко и часто задышал. После дождя у него часто кружится голова, и сейчас он готов упасть от свежего и колючего ощущения в груди. Оно скользнуло морозом под кожей, разбудило болью мышцы и кипящим ожогом расползлось по ягодицам. Похоже, от парочки ударов ремнём там всё же вздулась пара неприятных рубцов, и Айноске сердито зашипел от боли сквозь зубы.       — Моя задница тебя ненавидит, Тадаши, — устало выдохнул он, и тот ловко подхватил его под плечи, помогая подняться на ноги, которые совершенно не хотели его держать. Айноске беспомощно рухнул на кровать и кое-как повернулся на бок — не хотелось елозить испачканным спермой животом по покрывалу.       — Как категорично, ведь я с ней ещё не закончил, — тихо проговорил Тадаши, и по щеке морозцем скользнуло прикосновение влажной салфетки. — Позвольте мне поухаживать за вами, мой господин.       Айноске бы и сказал в ответ какую колкость, но Тадаши действительно принялся аккуратно приводить его в порядок. Он и правда стёр с него следы спермы и пота, похоже, изведя пару упаковок салфеток, и Айноске прижал колени к груди и зажмурился, чувствуя поцелуй в плечо. Вернуться, значит?.. Откуда он ушёл, откуда пришёл сейчас? Эти чувства и ощущения были чужими, ускользали сквозь пальцы. Словно за шиворот закинули ком снега, и ты был уже готов промерзнуть от него до костей, но он растаял и теперь кипел каплями на коже.       Тадаши был рядом — это Айноске чувствовал, не открывая глаза, не касаясь его. За те несколько дней, что они провели только вдвоём, постоянное присутствие Тадаши рядом стало сначала привычным, потом — необходимым. Айноске вслепую протянул руку вперёд и не ошибся, заехав ладонью по чужому носу.       — Ты здесь.       — Я никуда не денусь.       — Мне сначала показалось, что… Забудь.       — Айноске, посмотри на меня.       Это не приказ — всего лишь просьба, и Тадаши явно не ждал, что Айноске назовёт его Хозяином в ответ. Он, помедлив, открыл глаза, и Тадаши аккуратно отодвинул с его лица снова нависшую над глазами чёлку.       — Я здесь, — повторил он его же слова, и они щекотнули губы — Тадаши почти сразу прижался к ним своими, аккуратно сцеловывая каждый выдох. Айноске нравилось это — он словно потихоньку исполнял его желание стать его воздухом, и всё тело отзывалось, поддавалось слабости и мягкой тяжести чужой власти.       — Тссс, не пропадай, — тихо прошептал Тадаши, отстраняясь, и накатившая было нега схлынула, оставив холодок и пустоту. — Давай, перевернись на живот, я посмотрю, как там твоя задница, хорошо? Айноске послушно повернулся, уткнулся подбородком в подушку, а потом, чтобы было удобнее — в скрещённые руки. Тадаши смотрел на него — и осознание этого сплеталось с предвкушением.       — Я принесу мазь. Поможет, чтобы не было синяков.       Его присутствие тут же пропало — Айноске ощутил ещё это до того, как раздались мягкие шаги, и Тадаши вышел из спальни. Захотелось тут же крикнуть, заскулить, попросить вернуться, остаться, забыть о чёртовой мази и синяках. Стукнув кулаком по подушке, Айноске уткнулся в неё носом так сильно, что сразу стало сложно дышать.       Дышать с Тадаши сложно, без него — просто невозможно. Да, это был ужас, с которым он не мог справиться, который дробил в нём всё, чем он был, и когда Тадаши аккуратно коснулся его плеча, Айноске сдавленно пробормотал, поворачивая к нему лицо:       — Не уходи сегодня. Даже не смей. Ты мой. Ты мой, понимаешь?       Голос подвёл и под конец сорвался на хрип, походил на лай больной собаки, и Айноске спросил совсем беспомощно:       — Что же ты делаешь со мной…       — Люблю тебя. Больше, чем кого-либо. Я хотел подготовить тебя к тому, что чувствую, ведь этой любви так много, я хочу, чтобы ты с ней справился. Но я сам не справляюсь, — раздался тихий голос Тадаши над ним, и в следующий миг его ладонь чутко провела по горячей коже. Айноске слабо охнул, сразу вспоминая недавние удары ремня. Ему хотелось снова испытать это, словно обычное прикосновение задело в нём какой-то переключатель.       — Ты так справляешься, что я завтра буду сидеть только на подушке.       — Прошу простить меня за это.       Прохладные от мази пальцы легли на кожу, и Айноске тут же растерялся, запутался в морозной ласке. Тадаши втирал мазь медленно и аккуратно, ничего не говорил — но было и не нужно, ведь каждое его прикосновение кричало нежностью, к которой Айноске всё не мог привыкнуть.       — Айноске.       — Да?       — Тебе понравилось то, что ты испытал? То, что ты испытываешь сейчас? — голос Тадаши был серьёзным, и Айноске кинул на него взгляд через плечо.       — Это… сложно, — нехотя пробормотал он, ведь признавать собственные слабости никогда не хотелось. — Когда всё закончилось, мне стало страшно, что больше этого не будет. Я не хотел выходить, возвращаться… Чёрт, я даже не знаю, как это назвать! Я хотел, чтобы это продолжалось бесконечно. Быть таким… твоим… Так легко.       Тадаши ответил ему не сразу, медленно закрыл и куда-то отставил мазь, и Айноске замер в ожидании. Тяжёлым теплом сверху накрыло одеяло, а после и свет погас, оставляя уютную мягкую темноту. В ней ровное дыхание Тадаши было убаюкивающим, словно тиканье часов, и Айноске тут же потянуло в сон.       Тадаши юркнул под одеяло и тут же прижался к его боку всем телом, и Айноске сразу же развернулся к нему лицом. Рассмотреть его в темноте было сложно, и он прижался к нему так сильно, что уткнулся в его нос своим.       — Ну привет, — наверное, это было самым глупым и неловким, что можно было только сказать, и глаза Тадаши весело блеснули в полутёмках.       — Привет, — ответил он, и какое-то время они снова молчали, давая друг другу подумать, и Айноске решился первым:       — Я был в восторге, если честно. Таком жутком восторге, когда ты взлетаешь вверх на скейте, не зная, сможешь ли приземлиться и не переломать себе кости. И всё равно хочешь это повторить.       — В этом для меня весь ты. Просто невозможный, но ко мне в голову никогда не приходила мысль оставить тебя, даже когда казалось, что…       — Ты мой, — перебил Айноске, притискиваясь к Тадаши всем телом, сразу прилипая друг к другу вспотевшей от волнения кожей. — Мой пёс, мой секретарь, мой друг, мой Хозяин, мой Тадаши. Даже не думай, что…       — Не думаю, — выдохнул Тадаши и тут же надавил ладонью на его затылок, а после напористо прижался к его губам своими, сразу же толкаясь языком в рот. Айноске тут же поддался, подставился под поцелуи, царапая кончиками зубов чужие губы, и Тадаши медленно водил пальцами по его загривку.       — Забери… — просипел Айноске, когда Тадаши немного отстранился, бегло облизывая губы. — Моё дыхание… Забери.       У Тадаши сильные цепкие пальцы — да, он знал об этом, он мечтал о них. Мысль о том, как он сжимает его горло, как у него самого краснеет лицо и закатываются глаза, яркой картинкой цеплялась в мыслях и порой казалась реальной. Так не было — но так должно было быть, и Тадаши должен был его понять.       — Сейчас? — уточнил Тадаши, пока лишь воруя его дыхание с губ, и Айноске молча кивнул. Тадаши сразу уронил его на спину, подмял под себя и придавил сильным телом, и Айноске уже сейчас был готов задохнуться — от вновь захватившего его острого восторга.       Тадаши обеими ладонями накрыл его горло, пока что невесомо и нежно. Погладил большими пальцами подрагивающий кадык, и Айноске нервно облизнул губы.       — Ты боишься, Айноске?       — Может, чуть-чуть.       — Хорошо. Так нужно сейчас. Нам нужно уметь останавливаться.       — Сейчас?       — Сейчас. А после мы привыкнем к этой любви, — ласково пробормотал Тадаши, чуть вдавливая пальцы в кожу. — Мне всегда было больно любить тебя. Сейчас эта боль уходит с каждым днём. Ты забираешь её.       Он сжал пальцы его сильнее, и Айноске жадно вдохнул ртом воздух. Лёгкие словно обожгло — тело бунтовало, понимало, что у него снова забирают волю, и Айноске сначала инстинктивно дёрнулся, упёрся ладонью Тадаши в плечо, но лишь слегка царапнул ногтями по коже.       — Забери всё, — хрипло пробормотал он, и слова застряли наждачкой в горле, ведь Тадаши, кивнув, сжал пальцы ещё сильнее, и в ушах зашумело. Айноске попытался сглотнуть накопившуюся во рту слюну, но не получился, и тёплая капля щекоткой скользнула на подборок.       Айноске хотелось сделать вдох — так, чтобы затрещали рёбра, чтобы дышать только Тадаши, его терпким запахом, но он не мог, только елозил пятками по простыни. Страх всё же накатил, и Айноске клацнул зубами, хватаясь за ладони Тадаши своими.       — Айноске, смотри на меня. Просто смотри. Я здесь, Айноске, — выдохнул Тадаши, наклоняясь к нему, и Айноске послушался — уставился прямо в его глаза, тёмные-тёмные, словно два осколка черной смерти.       А потом быстро задышал чужим теплом, ведь Тадаши, отпустив его горло, быстро накрыл его рот поцелуем. Он целовал его аккуратно, вылизывал нёбо и губы, и потом оставил лёгкие поцелуи на скулах. Айноске вздрогнул, когда тёплые губы прижались к дёргающемуся кадыку.       — Прости, останутся следы. Ну, от моих пальцев. Будет выглядеть как ошейник.       В голосе Тадаши на самом деле было ни капли раскаяния. Он был доволен — и Айноске тоже. Такое ненормальное счастье, о котором раньше бы и подумать не мог. Ведь он сам считал, что это Тадаши у него на коротком поводке. И всё было так — и сразу же наоборот.       Дыхание восстанавливалось рывками, воздух царапал горло, и Айноске дышал шумно, уткнувшись носом в плечо Тадаши.       — Повторим? Помнишь, я говорил — когда ты будешь кончать в меня, тогда сдавишь моё горло. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Тадаши. Упс, прости, Хозяин.       Тадаши сначала только хмыкнул в ответ, и Айноске вредно потёрся носом о его плечо, а потом боднул его лбом.       — Я исполню твоё желание, Айноске, когда ты больше не сможешь думать больше ни о чём.       И это условие его вполне устраивало.