Вампир в зеркале

Про боль Джон Полу не наврал. Боль накручивала его внутренности на раскалённый вертел. Джон терпел. Он с трудом шёл вперёд; на его пальцах подсыхала кровь. Не его кровь, а Пола. …Лил дождь. Джону хотелось глоток горячего чая и кого-нибудь убить — а вокруг был только дождь, и сквозь сырость доносился запах подростков пубертатного периода. Впервые после смерти Брайана боль резко вспыхнула у Джона внутри, застав его врасплох. Он схватился за живот и, еле переставляя ноги, добрался до кафе. Внутри находилось несколько человек. Джон вошёл, оборвав своим появлением смех подростков за столиком, и уставился на темноволосого парня с бейджиком «Пол» на нагрудном кармане. Пол приветливо кивнул ему, как посетителю. Милый мальчик, сразу видно. От него и тянуло постылой болью. Скоро его жизнь изменится. Джон отчуждённо смотрел, точно сидя в ложе театра, за жуткой пьесой, в которой Пол засыпал, сжимая мертвеющими пальцами пузырёк из-под снотворного, и капля прозрачного конденсата трогательно стекала по его щеке из-под застывших век. Это было до отвращения несправедливо. Джон попятился и рванул прочь. Он был зол. Он рычал. Злость перекрывала боль, но та не отпускала. Джон ненавидел её не за свои мучения, пусть хоть его испепелит. Но зачем ему этот сопляк, когда он был готов отдать всё на свете, лишь бы эта сука-боль проснулась двадцать лет назад. Когда умирал его Брайан, Джон ничего не почувствовал, и с тех пор ломал над этим голову. Джон закурил сигарету без фильтра и долго взатяг курил, сплёвывая крошки табака. Он мог подло выждать время, пока алгос* внутри не натянется до предела, а потом оборвется тонкой ниточкой. Всё равно у парня полно смертей, одна страшнее другой. Он видел, как тот умирает, истекая кровью под грудой обломков. Джон скрипнул зубами. Вот же чёрт! Зачем мальчишке столько дерьма?!! От последнего видения Джон содрогнулся и поморщился: Пол бесследно исчезал во вспышке пламени и глядел на него с такой ненавистью, что ему стало не по себе. — Ты издеваешься? — спросил Джон вслух, зная, что это ничего не изменит. Джон рыкнул, ударяя кулаком в первую попавшуюся стену. Хорошо. Вселенная давно распределила все роли. Будущее наступает лишь тогда, когда становится прошлым. И спорить с этим Джон не собирался. Он вернулся и бродил вокруг кафе, поджидая Пола. Притворившись пьяным шалопаем, он сел за ним в автобус. Искоса присматривался к Полу: красивый, немного наивный, но зрелый для своих лет парень. Джон усмехнулся сам себе — он его хотел. По-звериному — но трогать не смел. Парень был ещё невинным. «Ладно, принцесса, побудь пока целой», — решил Джон. И едва не поплатился за свою беспечность. Когда он увидел, как Пола лапают чужие самцы, крышу снесло моментально. Убийство этих гнусных гадин принесло ему наслаждение. С трудом пришлось остановиться. Пол увидел его истинный взгляд, но не его самого. Джон едва сдержал себя, чтобы не завершить начатое уличными бандитами и не трахнуть сладкого мальчика, кусая его за шею — тогда бы парень точно дополз до дома и вздёрнулся. Джон остановился возле небольшого водоёма. Его руки только что держали безжизненное тело мальчика, который ему верил и наивно полагал, что любит. Потерпи, принцесса, мне ещё больнее — хотелось крикнуть ему, когда он рвал себе зубами вены и поил мальчишку кровью, а того рвало и выкручивало до хруста в позвоночнике. Джон окунул руки в воду и тщательно вымыл их, вычищая запёкшуюся кровь из-под ногтей; потом он быстро ополоснул лицо. Два раза он оказался там, где надо. Теперь, что бы ни произошло, он должен был навестить одно место. Он шёл дальше. Звёздное небо шло следом за ним. В тёмных кронах деревьев щёлкнул скворец. За щёлканьем раздался треск и насмешливый свист птицы. Джон пересёк поле, поднялся на холм, спустился в стелющийся туман и вышел к каменным воротам с иудейской символикой. За ними простиралось старое еврейское кладбище. Хоронить здесь перестали лет пятнадцать назад. Джон помедлил и прошёл сквозь ворота. В начале кладбища из земли торчали древние, покосившиеся во все стороны надгробия, утопающие в густой траве; издалека они напоминали осколки зубов, торчавшие из разверстой пасти гигантского чудовища. Зелень в утренней дымке казалась синей. С цветущих тополей, тянущих костлявые ветви к небу, тихо опадал пух. От деревьев веяло горечью и спокойствием. Кладбище вызывало у Джона элегическое настроение. Чем дальше он заходил, тем чаще попадались могилы, за которыми ещё было кому присматривать. Отыскав нужную могилу, Джон рухнул возле деревянного обрубка.* За ним высилось надгробие с изображением красивого мужчины в полный рост. Элегантность сквозила в позе, в которой он навечно застыл, словно утопленный в куске чёрного мрамора. Джон посмотрел на него и произнёс одно короткое слово: — Отпустишь? Внутри наступили долгожданные холод и пустота. Это не принесло ему облегчения. Джон коснулся выбитого на мраморе изображения и с лёгкой грустью произнёс, зная, что больше сюда не вернётся. — Ты нарочно тогда всё подстроил, Эппи? Знать бы только зачем... Серая заря переходила в ясное утро. Джон посмотрел на солнце, достал из кармана тёмные очки и пошёл прочь. Лицо Пола было бледно; под носом темнели две бурые дорожки. Рубашка на груди была разорвана и промокла от крови. Он сидел, сжавшись в комок, укутанный до макушки в оранжевый плед. Пол держал в руках бутылку с водой и растерянно смотрел, как яркое утреннее солнце освещало груды искорёженного металла, пожарных, поливающих из шланга место аварии, снующих вокруг полицейских и мешок с собранными частями тела водителя у дороги. Пола обнаружили целым и невредимым; он лежал на земле весь в крови, но без единой царапины. Его не раз уже осмотрели. Светили фонариком ему в глаза и задавали разные вопросы. Зачем-то взяли на анализ кровь. Пол не сопротивлялся. Он ничего не чувствовал, кроме желания оказаться дома, залезть под душ, заткнуть уши и закрыть глаза. От госпитализации он категорически отказался. Родителям Маккартни уже сообщили; они должны были вскоре приехать и забрать сына домой. Пол с нетерпением ждал их и волновался, ведь им опять довелось пережить часы тревоги и неизвестности. К Полу подошёл полицейский. — Я офицер Уорсли, — представился он. — Как ты, парень, в порядке? Ничего не болит, говорить можешь? — быстро проговорив стандартные фразы, он принялся буравить его взглядом. — Помнишь, как всё произошло? Полицейский достал планшет и ручку. Пол осторожно кивнул головой. Давать показания ему ещё не приходилось. Но что он помнил? Пол наморщил лоб. — Когда ты сел на автобус и где? — направил его в нужное русло офицер. Пол хотел ему ответить, но вдруг услышал голос матери, зовущей его по имени. Он встрепенулся, разыскивая её взглядом. Мэри, привыкшая за годы совместной жизни с его отцом сдерживать свой бурный темперамент, смотрела на Пола огромными карими глазами. Только по её взгляду можно было догадываться, в каком состоянии она сейчас находится, но всхлипывать и причитать на людях эта гордая женщина себе не позволяла. Отец держался ещё хуже. Пол поднялся им навстречу, машинально скинув плед. Увидев, как лица родителей побледнели ещё больше, он посмотрел на себя и сам впал в ступор: кровь на его рубашке почернела и засохла, и её было очень, очень много. — Мам, всё в порядке, — Пол похлопал себя по груди и протянул родителям руки. — Я живой. — Я вижу, — голос отца выдавал его волнение. — Поехали отсюда быстрее. — Поезжай домой, сынок, потом договорим, — разрешил офицер. — Тебе нужно прийти в себя. Пол не подозревал, как крепко и бережно его отец умеет обнимать его за плечи; Джим обхватил сына одной рукой, словно не собираясь его больше отпускать, придерживая другой рукой жену. Все вместе они направилась к ожидавшему их такси. Офицер Уорсли внимательно смотрел им вслед.