Лезвие

      Хриплое эхо от гулкого топота мердоковских ботинок разносилось по длинным, полутемным коридорам студии. Тупой взгляд упирался в пол, пальцы нервно сжимались в кулаки. Мердок сунул руки в карманы. Куда он идет? Кто бы знал... Внимание внезапно привлекла узкая дверь в конце коридора. Медс не успел понять зачем, но всё же решил повернуть именно туда и дернуть мутно-золотую ручку.             Обшарпанная дверь скрывала за собой маленькое и грязное подобие ванной комнаты. Безразличным взглядом Мердок окинул потрескавшуюся местами и пожелтевшую от сырости плитку, странные серые пятна и потеки на потолке. Мутная поверхность зеркала, прибитого к стене над маленькой грязной раковиной отражала гнилую сетку квадратной плитки. Мердок неуверенно приблизился к зеркалу, рассматривая своё отражение. - Блять... Страшный как... - сравнивать с чертом он себя не стал. Длинные пальцы потянулись к ручкам заржавевшего крана. Вода белым потоком хлынула на руки. Мердок набрал её в ладони и небрежно размазал по лицу и черной челке, что вечно лезла в глаза. Он снова взглянул в зеркало. Странный цвет кожи с мутно-зелеными оттенками, мешки под разноцветными глазами, лохматые сальные волосы. Мердок оттянул губу. Зубы желтоватые и острые, как клыки... - Ещё и оброс... - процедил он, потирая щеки, покрытые колючей щетиной... Что-то кольнуло Медса изнутри, схватило за душу и сдавило горло. На долю секунды всё внутри свернулось и раскрылось, словно через его сознание прошел импульс... "Я похож на отца... " Колючими мурашками по телу пробежалось чувство отвращения. Отвращения к тем отцовским чертам, что продолжались в нём.       Мердок быстрым шагом направлялся обратно на кухню, пока не отдавая себе отчета в том, что больше всего хочет увидеть там девочку. Нет, он не такой как отец. Не такой. Сейчас Мердок не понимал своих мыслей. Но понимал, что и понимать ему ничего не нужно. Он чувствовал. В кои-то веки он что-то чувствовал.       Нудл на кухне не оказалось. Мердок перелетел через порог и замер в несуразной позе, широко раскинув руки. Ленивые капли ударяли по стеклу со стороны серой улицы. На столе скромно стояла пустая тарелка.       Мердок неровно выдохнул и провел рукой по волосам, закрывая глаза грубой ладонью. Что в нём изменилось? Он всю жизнь был своей собственной белой пустотой без пола и потолка. Кто он для себя сейчас? И был ли он кем-то для себя раньше... Может он просто хотел... Хотел быть один. А может, хотел доказать, что способен быть один... Из маленькой ранки под ребрами сочилась фантомная кровь. Лезвие всё сильнее царапало душу изнутри. Вздох перелился в рычание. Стена приняла удар кулака...       Мердок вернулся в свою комнату, плюхнулся на диван и взял гитару. Сосредоточенно дергая струны, в попытках настроить инструмент, Мердок не замечал, как теплая прострация снова окутывает его. Он один. Он предоставлен самому себе и ему никто, кроме него самого, не нужен. Бесцельный взгляд упирается в рандомную точку на полу, пока Мердок открывается лишь слуху. На удивление плавная, по сравнению с обычными импульсивными произведениями, мелодия, осторожно вытекает из под ловких длинных пальцев, бережно цепляющих струны, нежно колеблет барабанные перепонки, успокаивает сознание, вторит дождю.       Вот его эмоции. Всё, оказывается, так просто, если можно выразить их лишь с помощью гитары. Звучание перебора однообразное. Мердок закрывает глаза. Ему больше не нужно зрение. Белое пространство... Без пола и потолка. Он одинок. Он свободен. Он счастлив. Счастлив?       Сознание дрогнуло, покой был нарушен легким скрипом двери. Тонкие пальчики сжимали ручку, Нудл осторожно заглядывала в комнату. Мердок резко обернулся, чуть не выронив гитару: - Вот ты где, маленькое создание. Мердок выдохнул , чувствуя, как скованность отпускает его сутулые плечи. Нудл окинула его быстрым и внимательным взглядом. Сидит скрестив ноги на своем диване такой спокойный и даже как будто грустный. Но девочка уловила мягкую интонацию его голоса, и её сердечко дрогнуло, выпуская теплый аромат, греющий улыбку на тоненьких губах. Нудл улыбнулась, и Мердок чуть не взлетел от счастья. Девочка запрыгнула на диван рядом с ним и теперь не спускала с гитары внимательного изучающего взгляда. Мердок посмотрел на неё, потом на гитару, и усмехнулся. На губах от удовольствия заиграла неровная улыбка, Мердок давно искренне не улыбался, вот морда и заржавела. Острые ногти резво заплясали на струнах. Мердок начал медленно, но с каждой секундой игра становилась быстрее и разнообразнее. Мелодия рассыпалась песком, завивалась кольцами, врезалась в стекло, как капли дождя, дрожала и билась вдребезги. Гитара звенела в руках басиста - всё таки он был настоящим мастером своего дела. Нудл сидела, слегка наклонив голову, вслушивалась в каждый звук. Бесшумно восхищалась.       Игра была для Мердока чем-то большим чем музыка. Игра была его чувствами. Всё, что он так упорно не позволял выпускать самому себе, вырывалось наружу, когда он брал в руки гитару. Ему не нужны разум, эмоции или чувства. Ему нужен инструмент. Вот его чувства. Нудл долго ловила кончиками ушей приятные звуки. Даже когда Мердок закончил и откинулся на спинку дивана, она продолжала сидеть и думать, обрабатывать, анализировать. Кажется, она собиралась с мыслями, чтобы что-то спросить, а Мердок, кажется, её понял. - Пробовать будешь? - Медс указал взглядом на гитару и постарался выдавить дружелюбное выражение лица. И в общем-то у него это получилось. Заметив его одобрение, девочка просияла и аккуратно взяла инструмент. Здоровая гитара, казалось, была больше нее самой, но натренированная японка ловко управлялась с инструментом. Мердок помнил её шикарное соло в тот день, когда они впервые встретились, поэтому был уверен, что маленький вундеркинд начнет играть что-то своё особенное, что-то, что ему ещё не доводилось слышать. И он закрыл глаза, приготовившись к этому "чему-то" удивительному и невероятному. Но звуки были ему знакомы. Мердок открыл глаза и уставился на девочку. Она пыталась повторить "что-то", только что сыгранное им.       Сначала Медс просто слушал и наблюдал за маленькими ловкими пальчиками, так быстро перебиравшимся по длинному широкому грифу. Нудл хмурила тоненькие брови, пытаясь подобрать аккорды, которых Мердок и сам не запомнил, но всё же он лучше почувствовал, как надо брать дальше. - Пробуй здесь, - костлявый палец дернул за струну. - Теперь Ам, - Мердок слегка приблизился. Нудл подпустила его ближе, позволяя частично завладеть гитарой. - Смотри, - Мердок очень осторожно взял её руку и расставил пальчики на грифе, слегка надавливая, чтобы зажать струны. - А теперь сюда, сюда и сюда вот так. В воздухе растворились ещё несколько аккордов. Видимо таких девочка не знала. Отточенные и доведенные ей до совершенства стандарты, сейчас осторожно сливались с только что изученным, рождая новую мелодию. Выходило что-то незабываемое. И всё нутро Мердока пылало от удовольствия, так сильно он радовался результату. Совокупность их трудов западала в душу, щекотала где-то глубоко в груди. Напоминало отдаленный звон чьих-то маленьких крыльев, вечерний холод или голубой свет дешевого карманного фонарика. - Шигото но аттониииии, - Нудл тихонько затянула какие-то слова под мелодию. - Ме га самеруу... Что она поёт Мердок даже не расслышал толком. Что уж говорить о смысле, который он не понял бы и так и так. Он понял другое - им и не нужно знать один язык, чтобы понимать мысли друг друга. Они уже давно владеют этим языком. И кажется Мердок где-то глубоко в душе догадывался, о чём поет девочка и как-то незаметно для самого себя подхватил тяжелым хриплым голосом: - После тяжелого дняяя... Он тут же заткнулся. Да, может он и был прекрасным музыкантом с идеальным слухом, но голос его всегда подводил. Петь он не умел, да ему и не надо было. Вот и сейчас он не стал мешать девочке. "Туди сюда идеально впишется. Надо будет показать ему... "       А вообще кончилось всё тем, что они оба слегка утомились. Мердок уже давненько отложил гитару и сидел на своем диване, скрестив ноги, и почитывая какую-то книжку. Нудл устроилась у него в ногах, и он положил подбородок на её голову. Девочка внимательно разглядывала периодически появляющиеся картинки и перелистывала странички. А Мердок даже не следил за её действиями. Книжка была ему для прикрытия, на самом деле он и не читал, просто думал. Даже не думал. Голова была пустая и звенящая, как большой жестяной бидон. Странное сравнение.       Медс заметил, что девочка всё сильнее поджимает ноги. "Черт, откуда сифонит?" - Мердок дотянулся до потрепанного серого покрывала, которое покоилось большим комком на спинке дивана, и закутал Нудл и свои ноги заодно. Стало слегка уютнее. Плед согревал как будто изнутри. А потом Мердок понял, что это был вовсе не плед. Нудл клевала носом и на мердоковском лице вылезла улыбка умиления. Он потрепал девочку по волосам, аккуратненько повалил на бок и укрыл пледом. Как только её голова коснулась подушки, девочка заснула. Довольный Мердок сидел рядом, продолжая читать, и краем глаза поглядывал на подопечную. Через некоторое время книга соскользнула на пол, а Мердок, откинувшись на спинку дивана, вырубился аки младенец после материнской сиськи. Дождь кончился.