***
Вручив перевязь с травами сестре, Хазра взяла в охапку несколько старательно приготовленных накануне веников. — Пошли скорее, — ей не терпится посмотреть на поселение. Бхагра настаивала на том, чтобы девушка туда не ходила, закрывая глаза на ночные вылазки близнецов. "Лучше они к тебе, чем ты к ним", — так сказала она и это стало их негласным договором. Сегодня будет ночь предков, а значит будут песни и пляски у костра, рассказы старших о былых временах и подношения умершим родственникам. Бхагра говорила, что подношения преднозначаются лоа мертвых, но его имя стараются не произносить - души его подданных обязательно передадут их, что умилостивит могущественного лоа. Тролли верят, что прямые подношения привлекают внимание Бвонсамди, а это, согласно суевериям, не сулило ничего хорошего. Чуть поотдаль от поселения, в тени джунглей, стоял небольшой алтарь, куда любой желающий мог в одиночестве прийти и совершить подношение лоа смерти. Но все это будет происходить тихо, тайком, потому что это праздник покоя ушедших и радости жизни живых. "Чем больше думаешь о смерти, тем пристальнее она смотрит на тебя тысячью глаз", — так говорили старшие, и это было правдой. Поэтому массовое общение с обитателями Той стороны всегда пытались уравновесить весельем, выпивкой и в целом приятным времяпрепровождением, что очень радовало молодежь. — Как увидишь ребят, у тебя челюсть отвиснет, — в предвкушении тянет Джинзали. — Нет-нет, я ничего тебе не скажу, буду смотреть на твое удивлённое лицо весь день и всю ночь! Хазра улыбается в ответ. За несколько лет, проведенных с Бхагрой, она ни разу не была ни на одном празднике. После того, как ей исполнилось пятнадцать, Ма'да сказала, что она почти взрослая и теперь ей необходимо участвовать во всех ритуалах и праздниках, проводимые племенем и жрицами. О взрослении их поколения она судила только по близнецам, и любопытство лёгкой внутренней щекоткой подгоняло идти быстрее. Перед Хазрой открывался неплохой вид. Одно дело слушать рассказы, и совсем другое увидеть всё своими глазами. Неровности ландшафта сыграли троллям на руку, формируя естественные перепады высот. Поселение глубже врезалось в плоть леса, который дал и место, и материалы для высоких вышек с многочисленными веревочными лестницами всех видов и мастей. В Тернистой долине такого у них не было - времени стройка отнимала много, а постоянные набеги враждебных племен заставляли жить в постоянном напряжении. О красоте и удобстве думать было некогда, речь шла о выживании. Теперь же уединившись, как им казалось, на безопасном острове, их единственной угрозой были взбесившиеся мурлоки. Обалдело крутясь, девушка разглядывала все вокруг. Жизнь кипела, все вокруг совершали последние приготовления. Несколько троллей узнали её. Кто-то радостно махал, а кто-то с энтузиазмом здоровался. — Занесем твою ботву к Гадрину и пойдем к маме, — решает Джинзали. — Зали, — с укором шикает на неё Хазра, позволяя сестре ловко вести их сквозь оживленную толпу. Тихой тенью за девушкой скользила Рани. Оставив свой груз в мастерской Гадрина под облегченный вздох сестры, они направились домой. Ма совсем не изменилась. Сидя у порога, она ловко чинила очередную рыболовную сеть. Пальцы все также быстро мелькали, создавая знакомый узор. — Ма, смотри, кто наконец-то спустился с гор! — весело зовёт Джинзали. Глаза троллийки на секунду поднимаются. Не давая матери опомниться, Хазра падает на колени, наклоняясь к земле. — Перестань, глупое дитя, — восклицает Мвена. — Дай посмотреть на тебя. Хазра видит мокрый след на щеке матери. Теперь они с ма одного роста - она как-то рассказывала, что в детстве Урзан нещадно дразнил её из-за маленького роста, за что не раз получал в лицо. Джинзали была примерно на голову выше, совсем как брат. Осмотрев своего ребенка, троллийка удовлетворенно хмыкнула. — Надеюсь, что у Бхагры больше нет причин прятать тебя в лесу, — наконец сказала Мвена. — Расскажи скорее всё, что можешь рассказать. — Тут все просто, ма, — влезает в разговор вездесущая Джинзали. — Она сидела там и годами собирала всякую ботву для Гадрина на пару с Бхагрой. — В целом так и есть, — тихо соглашается Хазра. Рани тихонько бодает плечо сидящей девушки, требуя ласки. Та привычно начинает чесать кошку за ухом, которая сразу же начала басовито урчать. — Кажется, это создание здорово объедало тебя, — дивится Мвена, разглядывая крупную кошку. — Она сама охотится, — возражает Хазра. — Она просит только ласку и место на лежанке. — Нам нужно ещё собрать цветы, — напоминает Джинзали. — Я почти забыла про эту часть. — Зато явно не забыла про ту часть, где вы с братом напиваетесь и вас разнимает половина племени, — ворчит Мвена. — И его из кузни захватите, а то он там коркой уже покрылся. Она смотрит вслед уходящим детям и смахивает неосторожную слезу. Её дети уже такие взрослые...После долгого вздоха руки вновь принимаются за работу.***
— Пойду спрошу у Хваджин нужно ли чего, — говорит Зали. — Может сходишь к брату без меня? Словесного объяснения было достаточно, чтобы Хазра легко нашла просторную пещеру, оборудованную под кузню. Дополнительным ориентиром стало густое облако серого дыма, плывущее над ней. Равази не было, и здесь был только её брат. В пещере было предсказуемо жарко: ярко голубая кожа влажно блестела в плящущем пламени огня горна. Хазра невольно залюбовавалась оголенным торсом с туго витыми мускулами - тяжёлая работа брата выгодно показывала его отличную физическую форму. Не имея понятия, чем он занимается, девушка ждала, когда брат закончит. Наконец оторвавшись от ремесла, Литуго замечает сидящую у входа сестру. — Давай выйдем пока, — тяжело дыша, он вытер пот с лица. Наскоро ополоснувшись в бочке с дождевой водой, он обнимает фыркающую от холодной воды сестру. — Ты теперь не выходишь отсюда да? —сев на входе, наконец спросила она. — В чем причина, брат? Девушка смотрит на неуловимые изменения мимики Литуго. Тот трясет огненными косами, собираясь с мыслями. Хазра неожиданно осознает, что это первый раз за несколько лет, когда они с братом говорят наедине - когда они приходили к ней, их всегда было двое... — Дело в Зали, — наконец он начинает говорить, а Хазра внимательно слушает. —Постоянное соперничество выматывает. Для Фа'ды и Хваджин она слишком хороша. Литуго выжидает несколько секунд. — Я решил, что не хочу быть постоянным объектом сравнения. Я лучше с достоинством проиграю эту гонку и стану лучшим в другом. Я пару раз наблюдал, как Равази чинит охотничьи глефы и это меня неожиданно заинтересовало. Он говорит, что у меня есть определенная предрасположенность. Брат смотрит на свои покрытые мозолями руки, как будто видит их в первый раз. — Несколько месяцев назад он взял меня с собой на соседний остров. Небольшая жила, которая была здесь, на юге, была слишком маленькой и нужно было найти что-то покрупнее. С нами был темный охотник и несколько добровольцев на случай успеха. Мы нашли мерзкое болотце с вооот такими москитами, — брат широко раскинул ладони в стороны, показывая размеры мерзких насекомых, — и знаешь, моих навыков боя вполне хватило для того, чтобы без особо труда расправиться с ними. Брат ещё немного помолчал. — Возможно, в искусстве боя я и посредственный, но в этом ремесле у меня явно есть шансы когда-нибудь справить отличную глефу для Темного охотника. Хазра внимательно выслушала брата. Её удивило, насколько здравые мысли были у Литуго. — Я знаю, Зали злится и обижается на меня, но я пока не готов обсуждать это. Мне кажется, что в глубине души она понимает, что произошло, но отказывается принимать это. — Ли, это твой выбор, — говорит Хазра. — Она обязательно поймет тебя. — Она такая же упрямая, как и я сам, — с улыбкой отвечает брат. — Она быстрее откусит мне уши, чем признает это. — Время покажет, — шепчет девушка. — Ты как, сильно занят? Как только разговор касается кузни, глаза брата загораются лихорадочным огнем. Хазра видит, с каким энтузиазмом он рассказывает, что нужно обжечь последнюю привезенную с соседнего островка руду, потому что она нужна для ремонта оружия после беспорядочных набегов полуразумных рыбешек. — К началу Беа'ли я обязательно управлюсь, сестра, — он виновато улыбается. — Я же вижу, что это часть тебя, — смеётся Хазра. — Я может ещё и ненастоящая жрица, но такие вещи чувствую. — Ты настоящая, честное слово, —возражает брат. — Пока мы сидим тут, я насчитал по крайней мере двух духов, которые вьются у твоих ног. — Их трое, — машинально поправляет его Хазра. — Им нравится разговаривать со мной. Чутье близнецов каждый раз удивляло её. Она как-то спросила у Бхагры, почему они чувствуют духов. "Все потому, что их двое: когда ты рождён не один, с помощью интуиции можно почувствовать многое. Это приходит с опытом и очень выручает". Вот и сейчас брат косился в сторону, где сейчас мягко вились в воздухе её спутники. Слова брата напомнили ей об обереге, который она сделала для него. Хазра сует маленький мешочек в руку брата. — Я сделала вам с Зали по небольшому оберегу, — объясняет она ему. —Мелочь, но мне будет чуточку спокойнее. Пальцы брата аккуратно щупают тонкую вышивку. — Он точно настоящий, — подтверждает он, надевая шнурок на шею. — Спасибо, сестра. Хазра довольна. Она подвязывает шнурок на шее так, чтобы оберег оказался на уровне сердца. — А где твоя киса? — оглядываясь, спрашивает брат. — Она же всегда с тобой? Хазра оглядывается - Рани действительно сейчас нет рядом. — Как ушла, так и вернётся, — легко соглашается девушка. — Я смотрю у тебя тоже свое видение, — он жмурится, подставляя лицо жаркому солнцу. — Возможно, — девушка вспоминает про подношения. — Пока есть время, пойду соберу цветы. — Спасибо, — Литуго крепко обнимает сестру. — Я сейчас задохнусь, отпусти, — Хазра тихонько хрипит в стальной хватке. — Ой, прости, — хватка брата ослабевает, выпуская её на свободу. — Так ведь и убить можно, — отдышавшись, она легко бодает его в плечо, — надо запомнить, что у меня есть большой сильный брат! — А ещё нервная сестра-убийца, — хохот брата эхом звучит в глубине пещеры. — Всё, иду работать, сестричка. Он исчезает в сумраке пещеры. Спустя несколько мгновений раздается монотонный звук нагнетаемого воздуха в мехах. Хазра уходит в лес в поисках цветов. По мнению девушки, брат оказался самым зрелым из них.