***
После смерти мужа Хваджин практически никто не видел. Женщина топила свою скорбь в змеиной крови, совершая набеги на разведчиков. Зубы нагов теперь щедро усыпали грудь женщины, чьи глаза теперь всегда ожесточенно и недобро блестели. В очередной тихий и одинокий заход, сдобренный предвкушением мести, глаза розововолосой троллийки увидели кое-что интересное. Наг-стражник на ломаном всеобщем допрашивал человеческую женщину, а за ходом болезненной и неспешной пытки лениво следила одна из змей. С помощью своих скромных языковых познаний Хваджин удалось понять общий смысл. Теперь месть придется отложить - стоило рассказать вождю об увиденном. Вернувшись в поселение, она сразу же отправилась в дом вождя. — Моя мстительность сыграла на руку, — неслышно подойдя к Сен'джину, говорит Хваджин. — Я видела, как змеиное отребье допрашивало человека. Вскинутая голова знахаря дернулась, внимательно рассматривая напряжённую женщину перед собой, молчаливо веля продолжать. — Эти уроды пытались узнать, сколько хуманов здесь есть, — помолчав Хваджин добавила, — женщина сказала, что их здесь около двухсот. Сен'джин знал, знал об этом, но все равно стон против его воли вырвался наружу. Что ж, значит правильно он сделал, правильно поступил, отправив своего мальчика подальше. — Зови Сиаме'куаши, — вождь бросился на поиски Гадрина. Плохо, очень плохо — как же они продержатся, пока странный незнакомый народ пристанет к берегам? По пути к Гадрину вождя ловит обеспокоенный разведчик, подтверждая слова Хваджин. Люди высадились на северный берегу острова, а значит, всего через пару часов они будут здесь... Кидая в разные стороны короткие фразы, вождь медленно превращал поселение в кипящий улей. Даже если враг не нападет сегодня, нужно быть готовым ко всему. Хваджин, исполнив приказ, тенью следовала за вождём, ожидая момента. — Ну что? — не выдержав молчаливой тени, следующей по пятам, устало спрашивает Сен'джин. — Я ухожу обратно, — тихо говорит женщина. — Если человеческая разведчица ещё жива, я допрошу или убью её. — Как знаешь, — вождь развернулся и продолжил свой путь, оставив троллийку в лёгком замешательстве. Покинув поселение, Хваджин привычно шепчет обращение-молитву Королеве теней. Тень скроет, даст возможность нанести ещё сотню ударов бездушным змеям... Подобравшись ближе к полуразрушенным эльфийским постройкам, Хваджин со злостью понимает, что не слышит звуков допроса. Острый взгляд цепляется за сломленное во всех смыслах женское тело, не подающего признаков жизни. "Ещё бы", — думает про себя охотница, — "Выдержать истязания наг сложно даже имея регенерацию, а тут во всех смыслах слабое тело". Хваджин осторожно обходит безжизненное тело, стараясь не замарать ноги в истекшей крови и развороченных внутренностях. — Ссря ты вернулассь ссюда, — свистящий шепот раздался из-за спины, и с тупой болью троллийку накрыла темнота.***
Суета накрыла поселение троллей: маленьких детишек согнали в небольшую кучу вместе с теми, кто не мог держать в руках оружия. Неизвестность и внезапное появление нового врага заставляло сердца матерей биться чаще, загоняя страх за детей и мужей как можно дальше. Собравшиеся Сиаме'куаши, кроме тех, кто отправился на охоту, Сен'джин, обойдя небольшое поселение, собрал в своей круглой хижине. Гадрин последовал за ним, бесцеремонно таща за руку Бхагру. — Отпусти, негоже так, — ворчит женщина, — сама пойду. Хмурое, почти одинаковое выражение лиц вождя и старой жрицы не укрылось от лучших войнов Черного копья. Не зря после множества битв и испытаний они носили гордый титул защитников племени. — Теперь нам придется сражаться и с людьми, и с нагами, — вздохнул вождь. — Бхагра, я считаю, тебе стоит вытащить волос риши на свет. Вождь решил вырвать не только сердце жрицы, снова втянув её в болезненное колесо знания, но и сжечь душу. Глаза присутствующих обратились к чуть подрагивающей от гнева женщине. Все собрание обратило свои упрямые мужские лица и ждали ответа, который, согласно традициям, мог быть только положительным. Троллийка, сжав кулаки, старалась сдержать ярость и негодование по поводу приказа вождя. Однако знание, которым щедро поделился Сен'джин, заставило руки безвольно опуститься, оставляя бурю бушевать только внутри. — Ладно, — троллийка с дрожащим достоинством обвела взглядом присутствующих, — Помните о последствиях. Получив согласие, вождь жестом руки остановил всех, когда жрица молча развернулась и ушла. Гадрин с непониманием и ужасом смотрел на вождя. Бхагра яростно шла на окраину поселения. Теперь ей действительно осталось недолго, но радость и облегчение от этой мысли омрачалось тем, в каком состоянии она оставит остальных. Кто в силах защитить их? Ответ напрашивался сам собой, заставив Бхагру раздражённо фыркнуть. Разъярённая жрица, наконец-то встретив Арджани вместе с Хазрой, позволила ногам наконец-то остановиться. — Кажется юный вождь схватил нашу жрицу за яйца, — услышав громкий и быстрый шаг, грубо подытожила Зоти. — Если бы у меня были яйца, этот помешавшийся от страха глупец уже не был нашим вождём! — зло шипит в ответ Бхагра. Арджани в первый раз видит и слышит такое, в ступоре смотрит на подрагивающую жрицу. Хазра, чувствуя готовую вот-вот разразиться бурю, тянет наставницу вниз. — Хотеть защитить своих детей не преступление, ма, — усадив женщину и сжав синие пальцы, говорит девушка. — Это естественное желание понимаешь и ты. Бхагра с тоской слушает слова че'де. Они попадают в самую цель. — Дитя, это так, — отвечает она, — но Сен'джин считает необходимым применить волос Риши. Арджани распахивает прикрытые глаза. — Он торопит события, — хмыкает Зоти. Хазра с интересом разглядывает реакцию старших жриц. Она никогда не слышала ни о каком загадочном "волосе" какого-то "риши", и теперь в недоумении ждала объяснений. — Деточка, ты сейчас лопнешь от любопытства, — немногословная обычно Зоти буравила невидящим взглядом, разорвав незримый контакт через несколько секунд. Подошедшая сестра зовёт за собой - отец с матерью хотят поговорить. — Я думаю, что ему просто нужна уверенность, — говорит Хазра в догонку, вставая. Теперь настала очередь Арджани и Бхагры кидать удивлённые взгляды. Передёрнув плечами от странного ощущения "разглядывания", Хазра идёт за сестрой. — Зачем ты смотрела в неё? — спрашивает Бхагра, когда обе девушки ушли. — Затем, — огрызается Зоти. — В твоей че'де находится смерть, а ты не знаешь об этом. Слова слепой жрицы всегда правдивы, хочет она того или нет - поэтому сказанное заставляет Бхагру онеметь. Прояснить ситуацию может только он, и то если захочет. Тело Бхагры, хоть и не выглядит немощным, несёт в себе бремя прожитых лет по-другому. Грань выносливости с каждым разом истончается, и совсем скоро старая жрица расстанется с ним. Беспокойство толстой змеей свивается в животе, и женщина не может с ним совладать. Молча жрица заходит в просторный дом, ставший домом для четырех жриц. — Чтоб не было никого, пока я не выйду. Арджани и Зоти кивнули, но ничего не сказали. Заполненное гневом и болью сердце Бхагра обратила на то, чтобы достучаться и просить помощи...У него. Троллийка усилием разума рвет скрепы тела, заставляя старые шрамы открываться и кровоточить. Ткань на бедрах пропиталась кровью, сложилась бордовым узором на припыленной юбке. Даже в юности, когда сердце ещё было наивно и горело пламенем, Бхагра не посмела бы забросить себя на грань лишь затем, чтобы вплотную подойти к Той стороне. Закрытые, дрожащие от напряжения глаза уже видят мягкую темноту. — Так-так, — мелодичный перестук костей, притороченный у пояса лоа, раздается желанной музыкой для ушей жрицы, кричит о том, что он внял отчаянной мольбе. — Меня веселит, когда несущие бремя уверенности ломятся ко мне так...Настойчиво. Дыхание жрицы сбилось. Теперь вряд ли она сможет жить как прежде - цена за вторжение в мир незримого обязательно будет назначена. — Почему в моей ученице теперь живёт смерть? — Тяжело дыша спрашивает Бхагра. — Мой ма-а-ленький подарок, — смеётся лоа смерти, — Если тебе угодно, небольшой задел на будущее. Бвонсамди смотрит на сидящую на коленях жрицу. Упрямая, как и всегда. А Бвонсамди по нраву упрямые тролли: у таких самые сильные и яркие души, такие отлично подходят... — Владыка дорог явно показал тебе всё, что готовил для мальчика-вождя. Так чего же ты сопротивляешься? — Я хочу, чтобы у девочки был выбор, — еле слышно говорит жрица, но лоа слышит и внимает каждому слову. — Выбор...Думаешь, это хоть что-то изменит? — Для неё - да. Лоа думает над словами жрицы. Он, конечно, может чуть сместить кости событий, вмешиваясь в смертные дела. Однако это чревато некоторыми неудобствами. Посмотрим... Резко схватив костяными пальцами плечо жрицы, Бвонсамди удерживает её от спасительной пустоты, которая уже было тянула её в свои алчущие объятия. Только руку протяни, - но нет, хватка смерти хоть и не смертельна, но чертовски болезненна, заставляет женщину вскрикнуть от неожиданности. — Слушай внимательно, — дыхание Той стороны причиняет боль, не сравнимую ни с чем до этого- наличие лоа в своем сознании было лёгкой щекоткой по сравнению с этим ощущением, — девочка уже сделала выбор, когда спасла Карающую ночь. Сто́ит ей проснуться - и Рани вернётся, будет следовать тенью за своей хозяйкой, и ты знаешь, для чего. Мягкое дитя, которому придется переступать через себя каждый раз ради благополучия племени - вот что её ждёт, и ты знаешь это, потому что видела боль и ярость внутри неё, которые будут нести смерть. Бесконечный выбор все равно приведет её к Той стороне, как и тебя, и её, как и сотни других. Тебе удастся облегчить этот путь, если будешь слушать эту девочку. Царапины на плече саднят и не дают жрице уйти. Слова Бвонсамди, сказанные для неё, навсегда остаются в памяти, врезаются подобно шипу. — Не вздумай прийти сюда снова, — внезапная строгость в голосе хранителя душ заставляет сердце леденеть. — Следующий раз будет последним. Суровое обещание звучит как приговор, но оно с восторгом отзывается в сердце жрицы. Жгучая благодарность последнее, что чувствует Бхагра, когда мертвая хватка лоа смерти наконец-то отпускает её плечо.***
По правде, тебя хотела видеть только ма, — тихо говорит Джинзали. — Отец у вождя. Кажется, наши дела плохи. Кажущиеся беспорядочным движения троллей на самом деле следовали одному простому и понятному алгоритму - спрячь ценное как можно дальше от границ поселения. Ценностей конечно, было не так уж и много: в основном это были дети, сжимающие по завету родителей маленькие кулечки с редкими железными вещицами, лекарствами и амулетами. Наконец сёстры находят в этом хаосе мать, которая о чем о оживлённо разговаривала с другой женщиной. — Хазра, — Мвена обеспокоенно хватает дочь за руку. — У меня есть к тебе просьба. Хазра кивает, переступая с ноги на ногу. Раздается чуть слышный звон: прошло не так много времени, чтобы она научилась ходить бесшумно. Мвена улыбается краешком губ. — Прошу, не лезь к знахарям в этот раз. Будь с женщинами и детьми здесь. Хазра хмурится. — Ма, знахари могут не справиться, — девушка качает головой. — Я всего лишь хочу помочь. Мвена сильнее сжимает руку дочери. — Пообещай мне. Ещё после нескольких фраз и причин Хазра сдается под натиском родительской любви. — Ладно, — шепчет она, наблюдая, как ма с облегчением выдыхает. Получив согласие дочери, Мвена отпускает её. Да, это решение Урзан вряд ли одобрит - но если неодобрение и ссора с супругом цена жизни их неумеюшей постоять за себя дочери - то так тому и быть. Вернувшись к жрицам, Хазра обнаружила запахнутый проем хижины и хмурых жриц снаружи. — Старушка опять говорит с господином, — поясняет Зоти. — Ты уж не влезай, а то и тебя отдачей прибьет. Арджани шикает, но слепая жрица молча отворачивается. — Джани, расскажи про волос Риши, что это? — Пользуясь случаем, Хазра решает в минутку спокойствия удовлетворить свое любопытство. — Как бы тебе объяснить, — задумчиво тянет жрица. — В какой-то степени это уверенность. — Я не понимаю, — расстерянно моргает Хазра. — Почему тогда у наставницы было лицо, как будто она собралась убивать кого-то? Арджани пугает эта тема, но она старается не показывать этого. — Это и оружие, и щит, знание и невежество, прошлое и будущее. Это способ, с помощью которого можно делать немыслимые вещи, но это требует слишком много сил и отдачи. Это дар и проклятие, Хазра, и Бхагра несёт его всю свою жизнь. Объяснения старшей подруги только всё усложнили и добавили вопросов. — Ладно-ладно, я спрошу позже сама, — Хазра трясет головой. — Все стало только запутаннее! — Когда Бхагра закончит, тогда и спросишь, — Арджани соглашается, смеясь. Хазра ждёт, но любопытство всё сильнее точит, заставляет её звенеть ножными браслетами. "Где же Рани", — с грустью думает она. — "Надеюсь, она скоро вернется". Любопытство и интерес завладели девушкой так сильно, что она не замечает нотку чужого интереса, мягко периливающегося в дальних закоулках разума. Клочок черной, не проглядной занавеси подступает и в самый последний момент ускользает, оставаясь незамеченным.***
Голова у Хваджин раскалывается, заставив невольно зажмурить глаза. Шепот на незнакомом шипящим языке раздражает уши - он совсем не похож на певучий и мягкий зандали. Мысленно ощупав все свои конечности и ощутив немалую радость от их наличия, охотница немного приободрилась. Значит, мерзкие змеи знали об её присутствии при допросе человека. Женщина старается не выдать своего пробуждения, а лишь настороженно вслушивается. Здесь прохладно и влажно, шипение её пленителей разлетается эхом - похоже на пещеру или грот, возможно под водой - одежда мокрая и волосы тоже. Вопреки всем стараниям, один из нагов всё-таки понял, что она очнулась. — Ссегодня мы здорово развлечемсся, — зло шипит змея, резко вздергивая голову Хваджин за ворох мелких кос, — Узнаем вссе, что нужно госспоже. Наг резко срывает ожерелье с шеи охотницы, недобро сверкая глазами. — И за это ты тоже ответишь.