Hotline Lungmen

8:03 — 12 августа — 1099 год (SunAraw — Deepcover) Голова болела нещадно. Да и все тело вместе с ней. Семен совершил марш-бросок до туалета, и решительным натиском добыл обезболивающее из шкафчика. После съеденных таблеток разум прояснился, и парень смог удивиться вспышке боли. Он был алкоголиком, но не стариком, чья жизнь держится на колесах и спицах. Сон не прошел, не забылся, как это бывает с обычными порождениями подсознания. «На правду не обижаются», так сказал Макарыч. Эти слова все звучали, даже когда он начал усердно промывать себе лицо. Это уже не правда, он обиделся. Семен посмотрел на себя в зеркало, и вспомнил, что наставник говорил по-другому: «На правду не обижайся». Только после этого он пришел в себя. Огляделся: пока что квартира была пуста, не считая его самого. Пока что. Телефон на тумбочке пиликал как и всегда. Семен встал, думая над своими действиями, и решил, что работа подождет. Сначала надо позавтракать. После вчерашнего пира лапша быстрого приготовления смотрелась дико. Однако Семену давно уже было все равно. Лунгмен ассоциировался у парня не только со свободой, но и с сытостью и достатком, так что обращать внимание на еду просто не было смысла. Любая еда здесь хороша, даже лапша, или, в простонародье, бомж-пакеты. Еда, как обычно, была безвкусной. Или у кипятка есть вкус? А впрочем, нет, Семен почувствовал неплохую муку и, на удивление, соль. Кто-то догадался подсолить бомж-пакет, и парень иронично порадовался, что не он. Лапша пошла чуть лучше, чем обычно, а с колбасой получился питательный и относительно вкусный завтрак. «Вчера… В технических тоннелях… Погром… Нарколаборатория… Есть погибшие…», — вещал телевизор об очередном подвиге Семена. Он слушал в пол-уха, поглощенный лучиками света, пробивающимися сквозь прозрачную стопку с жидкостью. Красиво. Он хотел послушать, сколько по итогу тел, но прослушал. Жаль, впрочем не все ли равно? Блондин куковал в гордом одиночестве. Макарыч, видимо, остался во сне, а других гостей кроме курьерши-вульпо, с веселым щебетом доставлявшей ему ящички с оплатой за работу, у него не было. Она развлекала Семена тем, что натурально прилетала на балкон на посохе, как какая-нибудь ведьма. Видимо, она умела управлять гравитацией, потому что в ее присутствии он чувствовал себя полегчавшим и готовым улететь в небо, так что он всегда крепко держался за перила балкона. (MOON — Delay) Другим развлечением были звуки из соседних квартир, как, например, сейчас. — Грязная сучка! Брови Семена поползли вверх. Он наскоро дожевал и прислушался. — Не разочаруй меня в этот раз! И их тоже, конечно же! — Обычный, но от того не менее мерзкий голос красочно матерился и обзывал кого-то шлюхой. — Ах… медленнее… медленнее… — вторил ему усталый, полубезумный голосок. Парню он показался смутно знакомым. — У бревна нет права голоса, так что завались. — Шикнул первый голос, и после зарычал. Скорее всего, секс достиг пика. После яростного «Кончаю!» воцарилась полная тишина. Семен охуел. С таким он еще не сталкивался. Даже в жутком и ненормальном Волсинии. Парень попробовал отвлечься, не отходя от шока, тем более, что на дне стопки еще осталось, но возобновившиеся крики ему не позволили. К первому мужскому голосу присоединился еще один. Если бы не тембр, они были бы неотличимы. Все та же грязь и унижение по отношению к жертве, громко и отчетливо. Семен поперхнулся — под такой аккомпанемент обычная еда не шла, не то, что водка. Он прокашлялся, но насильники все не унимались. Так прошла целая минута. Целая, ведь даже у Семена, привычного ко всяческой грязи и жести, уши свернулись в трубочку от оркестра стонов, всхлипов и мата. Несчастный жилец вздохнул, и решил разобраться. С балкона его квартиры можно было забраться к соседям вниз, проявив чуть-чуть ловкости, которой у парня было предостаточно. Семен свесился вниз, оценивая обстановку. Окна оказались зашторены, и он тихонько проник на чужой балкон. Тем временем звуки возобновились. Теперь уже жертва, женщина, или даже девушка, несчастно стонала и плакала, то прося прощения, то прося быть хоть чуточку нежнее. Насильник же заткнул ее одной метко брошенной фразой. — С меня достаточно, — прошептал Семен, — если это изнасилование, то ему пизда, если нет, то пускай заткнется. С оглушительным звоном окно разлетелось, и в мрачную комнату ворвался ледяной ветер. Вернее, ледяным он казался для людей в комнате: никто не был одет. Блондин задрожал, не в силах бороться с холодом. Насильник же ничуть не смутился. Он просто обернулся к окну и прищурился. Вторженец пригляделся. Насильником оказался накачанный мужчина средних лет. Абсолютно голый, он напоминал античную статую, но лишь телосложением. Лицо было весьма обычным, выделялось лишь его полным злобы и жестокости выражением. Глаза, конечно же, были прикрыты челкой. Насильник окинул парня ехидным взглядом — Ого, кто это к нам пожаловал? — Твой недовольный сосед. Что за хуйня тут происходит? — Я всего лишь наказываю грязную сучку. — Последовал невозмутимый ответ. Оба замолчали, и вторженец смог оглядеться. Мрачная комната была обклеена мерзкими бордовыми обоями, раздражавшими глаз. Раздраженный глаз приметил тумбочку с какими-то непонятными приспособлениями, видимо, секс-игрушками, мокрый от чего-то ковер на полу, лампочку накаливания, сейчас не горевшую. Лучи света, преломляемые разбитым стеклом, создавали сюрреалистичную атмосферу кошмарной квартиры. — Эта сучка уже давно скачет по карусели из хуев, туда-сюда, туда-сюда. — Кажется, насильник пытался взбесить вторженца. Вторженец бесился неохотно, пытаясь увидеть кровать, закрытую фигурой оппонента. — У неё даже денег нет, чтобы покататься, так что снимай её с этой карусели. Странная шутка сработала. Качок презрительно расхохотался, и отошел чуть в сторону. Солнце взошло чуть выше, осветив кровать с выцветшим синим покрывалом. Где-то синий переходил в темно-синий из-за пыли и грязи, где-то в блекло-синий. Семен даже думать не хотел почему. — Ну? Как тебе? — С издевкой спросил безымянный насильник. Ответом ему послужило молчание. Семен вновь охуел. Мир смог поразить его еще раз. В его голове зароилась куча вопросов к происходящему, а зависший мозг смог выдать лишь обрывистое «Что…». Оппонент вновь рассмеялся. — Бревно? — Именно. Грязная сучка не может постоять за себя. Моя ли в этом вина? Сучка действительно не могла постоять за себя. Просто не была на это способна. Рук-то с ногами нет. Реальность извернулась, и выдала нечто странное, будто пришедшее из его кошмаров. — Ты… Ты — ебаный извращенец! — Голос Семена дрогнул, хотя ничего страшного в его понимании еще не произошло. Еда была, а холода не было. Не мороза. — Доминировать — это нормально. Ты же тоже этого хочешь? — Насильник будто читал лекцию, только в отличие от университетов его целью было свести слушателя с ума. — НЕТ! — Парень отшатнулся и хрустнул чем-то мелким и острым. В его стопу вонзилось стеклышко. Жертва безучастно лежала на кровати. Семену почудился её осуждающий взгляд, её сдавленный шепот и необузданный крик. Невозможность этого дополняла кошмар. Новое стеклышко под ногой сбросило с него наваждение. Нет. Он тут, стоит перед насильником — извращенцем, здесь и сейчас. А главное — он пришел не с пустыми руками. — Знаешь, — страх, оказавшийся иррациональным, перерос в рациональную злобу, — ты меня взбесил. Садист — извращенец, да еще и под моей квартирой. А в довершение всего, ты трахаешь бревно! Коричневое бревно никак не отреагировало. Оно и не должно было. Насильник же подавленно и злобно ухмыльнулся, и, видимо, осознав крах своего представления, просто кинул: — Присоединиться не хочешь? Ответом ему послужило четкое, филигранное пробитие его лба молотком. Извращенец рухнул, парень стряхнул кровь с инструмента. Он как будто арбуз разбил. На практике всегда оказывалось, что человек — существо хрупкое, и ломающееся также легко и сочно, как и арбуз. Наверное, это чувство испытывали извращенцы при убийствах. Но он-то не был извращенцем. Ведь нет же? — Он был пипец каким шумным, сюда бы точно соседи сбежались. — Семен дал ответ самому себе после минутного молчания, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке. На бревно в постели попало немного крови. Парень решил просто выбросить его где-нибудь по дороге. А от трупа он избавился так же профессионально, как и от человека. Процесс был довольно мерзким, и убийца каждый раз слегка содрогался, но все же привык по необходимости. Было бы неплохо, если бы так же избавились от него самого. Четко. Филигранно. После этого страннейшего происшествия все утро поблекло и потеряло для него какой-либо интерес. Вот он моет посуду, а вот слушает телефон. На этот раз что-то про уборку квартиры и вынос мусора на востоке Лунгмена. Парень подумал, что было бы неплохо как-то прибраться у себя, а то его квартира превратится в виденную утром. «Ладно, — сказал он сам себе, — дерьмо случается. И в городе свободы оно свободно же всплывает наружу». Оставшийся мерзкий осадочек можно было устранить двумя способами: напиться и прибить кого-то еще. И так как кандидатуры на убой у него были, Семен решил совместить приятное с полезным. Восстанавливать справедливость — всегда приятно, особенно так решительно и продуктивно. *** 11:10 — 12 августа — 1099 (DagUnenge — Untitled) Лунгмен сегодня был таким же, как и всегда. Ярким, красочным, живым. Его жители несли в своих душах много грязи, но на улицы она почти не выплескивалась, так что город представлялся мирным, пусть и шумным местом. Было бы так на самом деле… Семен шел через большой проспект. Гудки машин пробивались сквозь звуки плеера, отрывая его от своего внутреннего мира, но парень и так всегда был настороже. Полезная привычка для любого человека. За осторожностью он не забывал и любоваться видами. Живописный мост возвышался над улицей, будто бы выходя из небоскребов, и заканчивался где-то за горизонтом. Наемник шел снизу от моста по широким пешеходным улицам. Народ сновал туда — сюда, щеголяя модными костюмами, до которых, впрочем, ему не было дела. Парень обращал внимание скорее на окружающую архитектуру, выполненную по последнему слову техники. Гладкие, блестящие поверхности, ленты окон, минималистичные и плавные формы изгибов и стен — все это не приедалось ни за день, ни за год жизни среди этих зданий. Семен как раз осматривал округлый деловой центр, как на глаза ему попалась прямая стена с граффити. Оно изображало человека в маске петуха, огромного, окровавленного. Рисунок сразу бросался в глаза: бирюзовый фон с мелкими полосками как на старых кассетах, яркое неоновое солнце, и на фоне этого великолепия — петух в бомбере с иероглифами. Маньяк смотрел на прохожих со стены, смеряя всех своим тяжелым взглядом. Рисунок захватил лишь голову и часть груди, но этого хватало, чтобы произвести неизгладимое впечатление. Семен остановился, рассматривая жутковатое граффити. Оно будто смотрело на него в ответ, настолько реалистичными были петушиные глаза. Парень улыбнулся: он играл в гляделки сам с собой, пусть и нарисованным. Он задумался, достойно ли восхищения то, что их… Его заметили. Явно нет. Не в таком ключе. Хотя… «На страже закона, на страже справедливости», — гласила подпись к рисунку. Парень усмехнулся. У кого-то в этом городе прекрасное чувство юмора. Или башка набекрень. Именно это нужно для подобного творчества, по мнению Семена. На самом деле, маньяк знал, что не все считают играющих в маскарад маньяков злом. На улицах он нередко слышал разговоры и обсуждения себя и прочих погромщиков. И тон этих разговоров был отнюдь не осуждающий. Люди опасливо оглядывались, а потом тихонько говорили, что Вэй тронулся умом на теме Лунгмена для всех, и что скоро можно будет провести референдум об отделении города от Йена. И что такие как он — лишь следствие излишнего либерализма властей. Все гадали, кто же прячется под масками — выходцы из народа, местные мафиози, играющие втемную или вообще урсуская разведка. Но пока что догадки лишь развлекали Семена, хотя бы своей запутанностью и поисками скелетов в каждом шкафу. И хотя люди все еще не поняли, с кем имеют дело, одно можно было сказать точно: им не все равно. И это «Не все равно» сейчас смотрело на Семена жуткими птичьими глазами. Он сплюнул, и продолжил путь. *** (Scattle — Remorse) Наконец парень пришел к цели. Трехэтажное нагромождение стали, бетона и мусора грозно высилось перед ним, отталкивая своей стихийностью и неказистостью. — М-да, тут определенно требуется уборка. — Отметил вслух Семен. И, недолго думая, приступил к делу. Он осмотрел территорию. Судя по виду, квартира триад. В отличие от напыщенных сиракузских мафиози, триады были менее притязательны к обстановке. Ну, и менее разборчивы в методах. Для их жертв это значило меньше изощренных пыток и больше пуль вместо них. Семен надел маску, и, достав пистолет, выбил дверь. Внутри он застал подозрительного вида тигриц, по которым и дал очередь. Они попадали, одна метнула нож, но парень припал к земле, увернувшись от железки. Из ближайшей двери выбежала еще одна рыжуха, тут же получившая ножом в грудь и осев. Помещение действительно оказалось конспиративной квартирой. Простые и бедные вещи к этому располагали. Старая квадратная техника, оборванная мебель, настилы из газет вместо ковров. Стены были завешаны плакатами эротического содержания, на них Семен не обратил внимания. Бочки, одна горящая, ящики, пробивающиеся тут и там сорняки, грязные листы бумаги повсюду — убийца будто попал в заброшку. Маньяк перемахнул через драный диван, и подсечкой сбил двух человек, уронив их на бочки. Один стукнулся о край бочки головой, а затем с громким звоном пораскинул мозгами с его помощью. Второй же был оглушен падением, и Русаков перерезал ему горло. Отобранной тут же битой он швырнул в выбежавшего из-за угла бандита, дробя его голову ударом об стену. Из зала с диванами и телевизором убийца попал в коридоры. Из дальних концов уже слышались кличи и возгласы. Он пару раз выстрелил в их направлении, тут же прыгнув в дверь рядом. Так он попал в маленькую комнатку с единственной тигрицей внутри. Она успела лишь рефлекторно махнуть хвостом, прежде чем быть пристреленной. Убийца прошел комнату насквозь. Оттуда он попал в сеть каких-то коридоров. Периодически встречая противников, он то ли зачищал, то ли исследовал здание. Четкого плана у него не было, и парень просто мочил все, что движется. После пары десятков котов и тигриц он наконец дошел до лестницы и поднялся вверх. Второй этаж встретил его привычным запахом чуйки: здесь выращивали траву для наркотиков. «Понятно теперь, зачем я здесь», — подумал Семен, превращая голову стоявшего у лестницы бандита в фарш. Он сделал пируэт, отвлекаясь от фарша и уворачиваясь от летящей стрелы. Она воткнулась в стену, после чего парень выдернул ее и метнул в показавшегося стрелка. Стрела сломалась, но в смертоносности не убавила. Миновав еще один коридор с головорезами, Семен очутился у массивной двери. Видимо, она вела в боксы с травой, потому что была заляпана чем-то зеленым и жутко пахла. Он достал коктейль Молотова, прикинул, насколько далеко была ближайшая крыша, и наконец вошел внутрь. Зал с ровными рядами грядок был плохо освещен. Все та же грязь и слякоть, только теперь к антуражу добавились ряды замызганных столов с горшками травы. Трава пожухла от недостатка света, однако успела разрастись, закрывая обзор. Бокс был похож на лабиринт. Только минотавр не ждал гостей, а наоборот, вышел на охоту. Семен убрал бутылку, и тут же на него выскочил драко-головорез. Парень отпрыгнул вправо, резко схватил врезавшегося в стол противника за рога, и приложил его об стол. А потом еще и еще, забрызгивая листья кровью. Далее он подобрал оброненный стилет, и двинулся к другому концу бокса. Стилет быстро нашел жертву: из-за угла выскочила женщина в садовом фартуке с мини-арбалетом. Парень не задумываясь метнул стилет в садовницу, затем отпрянул от маленькой стрелы, и сбил женщину ногой. Та полетела на горшки, сшибая их и расчищая путь. Правда оттуда тут же вылетело несколько стрел. Семен упал на пол, и подполз к арбалету. Подобрав его, он поднял голову лишь чтобы увидеть приближающуюся мохнатую преступницу. Та коротко рыкнула и вскинула лук, но убийца оказался быстрее. Тигрица взвизгнула от вошедшей в глаз стрелы, а блондин тем временем схватил ее за плечи. Удар под ребра, потом в живот, и тигрицу подбросило в воздух. Она с грохотом сбила пару столов, и затихла. Вместе с ней затихло и помещение. Семен чувствовал присутствие врага, но не мог понять, где он. Ему померещился ствол за колыхнувшимся кустиком, но это лишь оказался водяной шланг. Убийца крутанулся, оглядываясь, и вдруг за спиной послышалось громкое дыхание. Не успел он обернуться, как мохнатые руки повалили его на пол. Убийцу это ошеломило, и черный пес, сцепившийся с ним, успел нанести пару ударов в затылок. Блондин очухался, оперся на стол, схватил летящий в его лицо кулак. Пес зарычал, и попытался вцепиться ему в горло. Маньяк ухватился за его пасть, отчаянно шаря по столу. Под руку ему попался тяжелый горшок, а затем его хруст смешался с хрустом костей. Пес заскулил из-за сломанного черепа. Убийца сбросил еще живого противника и поднялся. Пес же быстро затих, брызгая кровью из разбитой головы, и Семен смог сосредоточиться. Только сейчас он услышал гудение флуоресцентных ламп. Парень медленно пошел сквозь ряды кустов, поминутно оборачиваясь, шарахаясь от каждого движения. Теперь он был еще более осторожен. Он как будто попал в старый хоррор с кассет. Все произошло внезапно. Из темноты вылетела стрела, разбила горшок, потом еще одна, от которой убийца отклонился, а затем целый град стрел. Парень рванулся, перепрыгивая через упавшие столы, уворачиваясь от выстрелов. Он выхватил пистолет, прогремела пара выстрелов, слева заорали. Парень вскочил на стол, и прыгнул, будто в замедленной съемке, расстреливая притаившихся в траве хищниц. Все рухнули, но лишь он поднялся. С этим было покончено. Добить третий этаж не составило проблем: там был лишь десяток человек. Помещения были чище и заставленнее, там был склад. Перестрелка между ящиков, завязавшаяся на входе, быстро перешла в рукопашное столкновение. Завораживающий танец, но привычный. Некоторые могут и покруче. Последняя противница, белая кошка, упала. Семен взял беретту, отобранную у нее же, и ударил ее прикладом в затылок. Девушка болезненно вскрикнула, дернув хвостом. Потом она лишь тихо стонала, а вскоре затихла окончательно. Парень с легкой грустью оглядел погибшую. Молодая, спортивная, симпатичная. Впрочем, многие девушки из мафии выглядели также. И кричали не меньше мужчин. Вообще девушки были более склонны к предсмертным эмоциям и крикам. Сначала Семену даже было их жаль. Потом он привык, и стал обращать внимание на стоиков. Они молчали, когда умирали, стойко терпели боль, и своим молчанием будто плевали смерти в лицо. Однажды умирающий мафиози повернулся к убийце, и с болезненной усмешкой плюнул в него. Он не спасся, но уважение посмертно получил. Со всеми наконец было покончено. Хреновый день близился к завершению. Семен поджег смесь, и швырнул бутылку в опустевшее здание. Он постоял немного, греясь об огонь и размышляя. Тепло приятно обдавало тело, даже сквозь одежду. Не думать бы еще, кто был для него топливом… *** (Old Future Fox Gang — Guided Meditation) Семен вновь очутился дома. По пути он зашел к Джею, и приятно с ним побеседовал. Правда, к нему пришла какая-то подтянутая очкастая тигрица с рыжим мехом, и приятная атмосфера быстро сошла на нет. Парень с девушкой переглянулись, посверлили друг друга подозрительными взглядами, и одновременно вышли из бара. Куртка полетела на кровать, заметно полегчавшая от патронов, а квартирант устало опустился туда же. Тяжелый день, как и всегда. Острое желание расслабиться за баночкой пивка наконец вырвалось наружу. Пора опустошать местную пивнушку! Вылазка прошла успешно. Благодаря наращиваемой годами мускулатуре Семен без проблем взял все пиво, бывшее на прилавках. Эти же мускулы позволили ему не только взять, но и унести весь этот алкоголь. С этой работой проблемы в деньгах не было. Он планировал расслабиться и забыться после утреннего придурка и непростого задания, как вдруг резко вспомнил про граффити. Интересно, что насчет него думают простые люди? Да и Техас было бы не лишним спросить. Все — таки первый нормальный собеседник за… Сколько там лет? Парень порылся в столешнице, извлек оттуда видавший виды ноутбук и включил его. Новости он получал из телевизора и барных сплетен, компьютер использовал только как склад карт местности и музыки, а о треде услышал только недавно. Экзия показала ему на своем компьютере, сказала, что его может заинтересовать. Он тогда виду не подал, а дома, наедине с собой быстро, немного нервно ввел в поиск заветное слово и перешел по ссылке. Трич встретил парня тем же, чем и двух необычных девушек некоторое время назад. «Добро пожаловать. Снова», — гласила ироничная надпись. Семен закатил глаза, и что-то проворчал. Он поводил взглядом по странице, поморщился, и начал пробираться сквозь дебри сайта к заветной доске. На это у парня ушло целых полчаса. За это время он узнал, как готовить бомбы из ориджиниумных слизней, начитался так называемых «Бугуртов», являвшихся современными анекдотами, и, как вишенка на торте, проблевался от мерзких текстов про говно. К счастью, лишь образно. Под конец поисков он уже был готов выключить этот проклятый сайт и никогда к нему не прикасаться, но удача резко улыбнулась Семену. Он наконец нашел, что искал. Анонимы сколотили целое расследование, с кучей документов и записей. И, к ужасу маньяка, они явно не собирались останавливаться. Их не напугала даже жуткая история о том, как к одному из анонов в квартиру вломились неизвестные и отобрали у него компьютер с материалами. С тех пор и без того мрачная атмосфера разбавилась кучей шуток про приход объектов следствия к наиболее пронырливым исследователям. Один из оных же серьезно занервничал, опасаясь, чтобы шутки не пришлось воплощать в реальность. Но потом он удивился. Удивился после кое-как вскрытой банки пива, какая крепкая и сплоченная атмосфера царила в треде. Анонимы хоть и спорили насчет него и его подельников с применением арсенала термоматерных боеголовок, вполне дружелюбно встречали новичков и давали им разные советы по детективному делу. А обворованному даже собрали средств на новый компьютер. — Удивительно, как люди могут объединяться в борьбе с кем-то. — Вслух отметил Семен. Потом уже глуше спросил: — Или это не борьба? Тогда что это? То ли борьба, то ли интерес, то ли мания. Анонимность развязывала людям руки, но она путала стороннего наблюдателя. Кто знает, что у них там на уме. Может, под масками анонимов вообще скрывался товарищ майор, развлекающийся ловлей активной молодежи? Из общей стены текстов выделилось несколько постов. Они были написаны в стиле каких-то журналистских расследований. Автор рассказывал о странной закономерности в выборе убийцами в масках своих целей. По большей части это были заведения, основанные мигрантами в Лунгмен. Сицилийцами, боливарцами, иберийцами, в общем выходцами из весьма неблагополучных стран. Семен почесал затылок и после длительных попыток вспомнить бесконечные выезды подтвердил наблюдения анона. — Как проницательно. Работай-работай, может кого поймаешь. Меня, например. — Похвалил автора Семен, зная, что говорит в стену. Статьи натолкнули его на одну мысль. Люди все гадают, кто эти люди, почему полиция не может их поймать, и, самое главное, зачем им все это? Однако знает ли он сам ответ на этот вопрос? Знает ли он сам, почему не выбросит маску в мусорку, не снимет другую квартиру, пусть даже ночлежку, не позвонит тут же Техас и не пригласит ее на прогулку, бросив всё? — Рад, что ты следуешь моему совету. Ах да, как он мог забыть. Его наставник, его друг, его судья. — И где ты раньше был? –С непроницаемым лицом спросил Семен и повернул голову. Макар сидел на придвинутом стуле, и с огоньком в и без того желтых глазах изучал тред. — Я? Нигде. Это лишь твое решение. Ко всем делам надо подходить не на отъебись, а с трезвым умом. Ты всегда это понимал, сколько помню. — Изменилось ли что-то? — Голос Семена не дрогнул, но сам он чувствовал себя отвратительно. — Да. Ты соизволил найти оправдание только сейчас, когда уже ничего не изменить. –Выдал Макар, и посверлил собеседника проницательным взглядом. — Дал пизды куче народа, а потом стал думать, зачем. Мне бы твое безрассудство. Они опять замолчали. Семен обдумывал его слова. Раньше у него была нормальная цель — месть. Он видел себя рыцарем, неумолимым преследователем, несущим возмездие всем, кто встал на его пути. Но теперь? — Да. Ты прав. Я действительно безрассудный идиот. Или не умеющий останавливаться. — Рад, что ты понимаешь. — Волк улыбнулся и распрямил ушки. Раньше он был скуп на мимику, его пушистый хвост почти что не двигался. Сказывался прекрасный самоконтроль, выработанный в переговорах с важными шишками. Не изменял Макар своим принципам и сейчас. — Смотри, — Парень промотал страницу вверх. На них смотрело то самое граффити петуха, виденное им утром. — Как думаешь, что это может значить? — Это может значить, — Мужчина сделал драматическую паузу, и даже чуть выпрямил хвост. — Что они не против. Не против тебя и твоих коллег. — В каком смысле? — В том самом. Они переглянулись. Голубые глаза широко распахнулись, желтые же хитро сощурились. Макарыч вроде не хотел напугать, но его ехидная ухмылка, прищур с бесенятами и собравшиеся морщины говорили, что что-то тут нечисто. Блондин тоже это понял. И вздохнул, заранее предрекая масштаб трагедии. — Хочешь обличить меня? Я сам все прекрасно знаю. Так что избавь меня от неудовольствия, — Блондин мог бы сниматься в нуарном кино, настолько презрительной была его интонация с ноткой угрозы, еле проникавшая из-под холодной вежливости. — И будь добр, оставь меня. — Браво, браво! — Захохотал волк, и захлопал в ладоши. Серый хвост резко заходил ходуном. — Непризнанный гений большого экрана! Бля, надо было отдать тебя в Волсинский театр. — Я бы перерезал всех актеров. Не выношу такого обилия фальши. — Все так же холодно ответил парень. Волк ухмыльнулся, и затих, читая тред. Дальнейшие полчаса прошли в тишине, столь желанной обоими. Семену надо было привести в порядок свои мысли, Макарыч не хотел мешать ему в этом. Телефон запиликал огоньком автоответчика. Сидящий за столом убийца перевел взгляд с монитора на коробочку, потом на Макара, потом снова на коробочку. Желтоглазый волк никак не отреагировал. Тогда Семен встал и поднял трубку. Техас. Удивительно. Хоть что-то хорошее за сегодня. Один волк ему докучает, другой скрашивает серые будни. Парень не цеплял на себя никаких масок, но даже его застывшее в вечном холоде лицо потеплело. Она говорила, что все ее друзья поправились, и что дела у них идут в гору. Их босс даже закатил вечеринку, и даже зачитал рэп собственного авторства. Забавно. Потом к ним заявилась Лаппланд. Парень нахмурился при звуке этого имени. Гребаная дура. И здесь она просочилась, умудрившись испортить как его настроение, так и ее вечеринку, превратив дружеские посиделки в абсурдное сражение. И… Ему показалось, или между двумя волчицами было странное напряжение? — Как-то много волков меня в последнее время окружает, не находишь? А, Макарыч?