Варис

      После долгого спора Эддард Старк сдался аргументам Вариса и принял во внимание его позицию. Варис советовал не говорить ничего Роберту, а ждать подходящего момента и собирать доказательства. Пустым словам про цвет волос упрямый Роберт не поверит, никто не хочет признавать себя оленем. Скорее, он разгневается и наделает дел.       Андрей был доволен тем, что Старк в итоге согласился с его аргументами, но он не был доволен количеством времени и сил, которые пришлось затратить на переубеждение Тихого Волка.       Старк слишком упрям и недальновиден, на него нельзя делать основную ставку. Устранять его нежелательно, он может как следует покусать Ланнистеров, сидя на Севере. Поэтому Андрей попытался вложить в голову северянина основную идею: ничего не сообщать Серсее, по мере сил пытаться разыскать доказательства и защитить Роберта от интриг и, самое главное, добиваться собственной отставки, чтобы вернуться на Север. Последнее Эддарду особенно понравилось. Он устал от придворных интриг столицы и мечтал вернуться в свой холодный край.       От северянина требовалось только одно: выжить и вернуться на Север, откуда он сможет активно противостоять власти центра, то есть Ланнистерам. Большего от него не требовалось, Андрей убедился в его малой пользе и отказался от обширных планов на Старков.       Но если не Старки, то кто? Кто должен стать ядром сопротивления Ланнистерам? У Андрея не было подходящих кандидатур. Как бы он не строил планы и не пытался угадать, на ум не приходил ни один из вариантов.       Андрей уже был в курсе планов своего «друга» Иллирио Мопатиса. Тот хотел посадить на трон Вестероса своего сына, наполовину Блекфайра по матери. Именно ради этого затевалась вся эта буча. Когда Андрей узнал об этом, он был в шоке. Устраивать такую Игру из-за какого-то белобрысого шкета, который не Таргариен даже, а Блекфайр и то наполовину?       Видимо, ключевую роль здесь играли родственные связи между Мопатисом и так называемым Юным Грифом. Видите ли, захотелось торговцу сырами на старости лет усадить свою кровиночку на трон. Причём выдают его якобы за чудом уцелевшего Эйгона Таргариена, сына Рейгара. Лжедмитрий по-вестеросски.       Этот план шёл в разрез с интересами Андрея, поэтому он не собирался участвовать в его воплощении. Нет, он продолжит делать вид, что содействует делишками Мопатиса, но по факту он будет незаметно ставить палки в колёса и использовать обстоятельства в свою пользу. Перед Мопатисом нельзя было раскрываться, это очень опасный человек, поэтому в делах, связанных с магистром Пентоса, Андрей продолжал отыгрывать роль Вариса.       Основными причинами, по которым Андрей решил сделать ставку на Дейенерис, а не на Эйгона, были, во-первых, драконы, а во-вторых, тот факт, что Эйгон являлся марионеткой своего протеже Мопатиса, а Дейенерис является свободной пешкой, и она не принадлежит какому-либо игроку. Пока что. Игроки воспринимают ее с братом как несерьезные фигуры. Откуда же им знать, что у Дейнерис очень скоро вылупятся драконы? Андрей немного знал будущие события, это было крупное преимущество. Надо действовать, пока Дейнерис не заинтересовала крупных игроков. Потом уже будет поздно.       Поэтому Андрей нашёл одного из самых преданных людей Вариса, которые подходили для дела и дал ему ответственное задание. Его звали Хоббер, и он был мелким купцом, перевозящим грузы на небольшом судне. Варис спас его от разорения, поэтому Хоббер был абсолютно предан ему и нередко выполнял какие-то поручения Вариса. Например, доставить кого-то или что-то в какой-то город, в который Хобберу было по пути.       Сейчас Хоббер стоял перед Андреем, находились они в порту Королевской Гавани.       Андрей, разумеется, был замаскирован под обычного пухленького приказчика. Хоббер выглядел как обычно — мужчина лет тридцати с исхудалым лицом и сухой кожей, продутой морскими ветрами.       — Держи. — Андрей пожал руку Хобберу, незаметно передав ему сложенный надвое конверт. — Когда ты прибудешь в Залив Работорговцев, объект будет, скорее всего, в Кварте. Постарайся застать её и передать это письмо лично в руки. Ты меня понял?       — Найти её в Кварте, отдать конверт лично в руки и передать наилучшие пожелания от Вариса? — уточнил Хоббер.       — Именно так. И да, наличию драконов не удивляйся, — кивнул Андрей и распрощался с ним. Хоббер поднялся на борт своего судна и отчалил, а мастер над шептунами принялся петлять по узким улочкам города, сбивая со следа возможных наблюдателей.       Спустился в трущобы Блошиного Конца и по темным переулкам добрался до таверны «Гарцующий пони», где заведовал свой человек. Сказал пароль трактирщику, протирающему пыльную столешницу и тот, оторвавшись от дела, внимательно посмотрел на Андрея, а затем, кивнув, чтобы он следовал за ним, проводил его к закрытому бочками люку. Спустившись вниз, Андрей по тоннелю добрался до тайных ходов Красного замка, а оттуда уже пробрался к покоям короля.       Да-да, знающий эти ходы имел прямой доступ к телу короля и мог спокойно полоснуть его по горлу во время сна, и остаться неизвестным.       Но Андрей не собирался ликвидировать Роберта, с этим и так успешно справится королева Серсея. Он оставался в тоннеле но имел возможность слышать всё происходящее в комнате через несколько незаметных отверстий. Также ему открывался небольшой зрительный обзор через небольшую щель, занавешенную тканью.       Судя по голосам, Андрей застал Серсею и Роберта в самый разгар беседы. Он был сильно удивлён тому, что беседа велась не на повышенных тонах, а очень даже в откровенном тоне. Король и королева очень редко разговаривали друг с другом за все семнадцать лет брака, но если и разговаривали, их диалог практически всегда превращался в спор или драку.       И сейчас происходил поистине редкий момент. Серсея пришла к бухающему Робрерту и вступила с ним в откровенный разговор. Андрей понимал, почему она так поступила. Ей хотелось поговорить по душам с Робертом напоследок, прежде чем она убьёт его.       — Интересно, а на чем держатся Семь Королевств до сих пор? — раздался задумчивый голос короля.       — На нашем браке, — ответила Серсея.       Раздался громкий хохот короля, к которому присоединилось звонкое хихиканье королевы. Их обоих изрядно повеселили эти слова. И в обликах супругов впервые за долгое время появилось что-то человеческое, настоящее. Они осмеивали свою супружескую жизнь, и это объединяло их. За все прожитые годы, только сейчас они ощутили невероятное родство душ.       — Значит, это мы объединяем страну все семнадцать лет, — насмешливо изрек король, а затем глубоко вздохнул и с огромной усталостью в голосе спросил: — Ты не устаешь?       — Каждый день, — ответила королева.       — И сколько мы протянем на одной ненависти? — задал риторический вопрос Роберт.       — Ну, — горько усмехнулась королева, — семнадцать лет мы протянули.       — Это верно. — Роберт горько хмыкнул.       — Да, это верно, — повторила Серсея, и они чокнулись бокалами с вином.       После недолгой паузы Серсея впервые в жизни задала Роберту вопрос о Лианне, его первой невесте.       — Какой она была? — Имен произносить было не надо. Роберт понимал, кого она имеет ввиду.       — Почему ты спрашиваешь сейчас? — прозвучал глухой голос Роберта.       — Сначала я думала, что, назвав её имя, я словно вдохну в неё жизнь. И, если её не вспоминать, её образ для тебя померкнет. Когда же я поняла, что это невозможно, я не спрашивала назло тебе. Я не хотела доставлять тебе радость от мысли, что мне не всё равно, но потом стало ясно, что тебе плевать на мою злость. Пожалуй, она даже тебя забавляла. Призрак Лианны Старк не может ранить нас больнее, чем мы раним друг друга.       Повисло молчание. Андрей видел, как король осунулся и разом постарел на двадцать лет.       — Хочешь знать ужасную правду? — подавленный голос короля был наполнен болью. — Я даже не помню, как она выглядела… Я только знаю, что мне ничего так не хотелось, но её забрали у меня, и все Семь Королевств не смогли заполнить эту пустоту.       Последнее он произнёс с такой великой горечью, что даже Андрей на мгновение испытал сочувствие к этому человеку.       Серсея смотрела на Роберта с почти что влажными глазами.       — А ведь у меня были к тебе чувства когда-то, — произнесла она.       — Я знаю, — коротко ответил Роберт и потупил взгляд.       — Даже после потери нашего первенца. И довольно долго. — и Серсея задала главный вопрос, терзающий её: — У нас вообще могло получиться? Может, были периоды, какие-нибудь моменты?       — Нет, — тихо, но твердо полушепотом ответил Роберт, подняв глаза.       Они оба знали, что это единственный верный ответ. У них ничего не могло получиться и их брак был обречен с самого начала. Оба это понимали.       Серсея молча допила вино, встала и быстро удалилась.       Она окончательно утвердилась в своём выборе. Жребий брошен. Роберт обречён.