«Я люблю тебя» три тысячи раз.

Это было так неловко, дико неловко и смущающее. Дождь совершенно неожиданно обрушился стеной, когда они собирались выйти из кафе, где они с Чонином ели мороженое с молочным коктейлем. Ну, скорее Чонин ел две порции за двоих, запивая клубничным молочным коктейлем, одаривая своего хёна самой красивой и ровной улыбкой, с которой только-только сняли брекеты. А сам Чан сидел, наблюдая за младшим, попивал фруктовый чай, потому что из всего меню детского кафе это был самый не сладкий напиток, хотя для старшего и так было приторно и даже не из-за чая в чашке. Открыв двери кафе, Крис, как обычно, пропускает младшего, а тот резко останавливается, от чего австралиец слегка врезается в младшего. На ноги капает вода от разбивающихся капель дождя об асфальт, и покапывает немного с карниза, поэтому, дабы не промокнуть, Бан тянет младшего за футболку, затаскивая назад в помещение. Снимает с плеча рюкзак, протягивая его младшему, чтобы тот подержал, пока стягивает с себя худи и закидывает его на плечо, а из рюкзака выуживает зонт. Чан всегда думал наперёд – у него даже мини-аптечка с таблетницей есть, вдруг кто-то поранится, или что-то произойдёт. — Надевай, – Чан протягивает вещь младшему, а тот смотрит растерянно то на худи, то на Чана. — А ты, хён? — Надевай, я не замерзну, – Бан улыбается убеждающе, так, как он умеет, и расстегивает хлястик зонтика. Чонин, как послушный младший, решает не перечить Крису, так как знает, что, если он откажется, его силой запихнут в эту толстовку, поэтому надевает, натягивая края ткани ниже, и утопает в большой худи хёна. Чан на него капюшон накидывает, а Ян носом проходится по краю ткани, вдыхая уже наизусть выученный аромат версаче, заставляя щеки покрыться румянцем. Старший первым в этот раз открывает дверь и выходит, раскрывая небольшой зонт, ожидая мальчишку. А на улице уже стемнело, особо не видно ничего. Также из-за стены дождя, от которого даже ноги уже промокли, плохо видно желтые фонари, что освещали улицу. Крис держал зонт, наклоняя его в сторону Чонина, чтобы тот не намок, а на себя ему было как-то все равно – не заболеет, лишь бы младший не простыл и не слёг с температурой. Они хотели еще прогуляться от кафе до парка, но Чан уже принял решение, что идут они до ближайшей остановки и садятся на автобус до дома старшего, так как младший и вовсе жил в другом городе, но сейчас оставался у тётки на каникулы. Из-за ветра ливень был не прямой стеной, а бил наискось, насквозь обливая старшего прохладными каплями, а тот надеялся, что на младшего так не льёт с его стороны. И вот они почти доходят до остановки, под крышей которой, естественно, собралось много людей и встать было почти некуда, из них двоих туда поместился бы только один. Поэтому и тут Бан действует так же, толкая Яна в спину, ближе к другим людям, под крышу, а сам встает лицом к нему и спиной к косому дождю, опрокинув на плечо зонт. Помогало мало чем, на самом деле: дождь шёл под наклоном, и большая часть поясницы с ногами уже намокала, а уж про кеды, которые буквально хлюпали в луже, и говорить нечего, а еще, в добавок ко всему, с зонта стекало не хилое количество воды из-за стекающей струйки с крыши остановки. Чонин, который вытирал влажное лицо рукавами толстовки, приметил состояние Чана, и на что старший идёт ради него, растрогался и почти было хотел заплакать, потому что ну не нужно стоять и мокнуть под холодным дождём только ради него! Подъехал автобус к остановке, но не тот, который нужен был этим двоим, хотя большее количество людей ушли к автобусу, тем самым освобождая место под крышей остановки. Младший, обернувшись, попятился назад, хватая хёна за руку, затаскивая под крышу, чтобы на него не накапало еще больше, хотя и сам понимает, что хуже не будет, ведь тот и так вымок до нитки. Ян и правда расплакаться готов. — Хён, – протяжно проскулил младший, поднял голову в капюшон, и красивые, блестящие лисьи глазки, на которые слегка падала чёрная чёлка. — Зачем ты так? Бан недоумевал, о чем именно говорил младший ему не было понятно, а также почему тот сейчас расплачется у него на глазах. — Йени, малыш, ты чего? – Чан не знал, как успокоить младшего (он знал, требовалось сладкое, но в данный момент он не мог его достать, да и свою порцию он уже сегодня получал, двойную между прочим), чтобы тот прекратил расстраиваться и не плакал. А еще у старшего сердце щемило дико, потому что от плачущего младшего он готов был сигануть в окно, лишь бы не видеть драгоценные слёзы. Чонин тем временем ткнулся лбом в грудь Чана и руками обвил его, пальцами почувствовав насквозь мокрую ткань футболки, которую только выжимать можно было, а еще она была ледяной. — Хён, – Чонин отлип и посмотрел на него ещё раз, даже как будто разозлиться пытался. – Ты дурак! Младший кулачком стукнул в грудь старшего, а Крис так и не понимал, что происходит, и благо из-за шума дождя их не слышали оставшиеся на остановке люди. — Йени? — Ты из-за меня промок весь! Чонин плакал, не рыдал взахлёб, но по гладкой коже медленно стекали горячие капли, которые контрастировали с каплями дождя, что иногда долетали до него. Расстроить его было делом плёвым, требовался лишь самый дурацкий повод: забытая в магазине шоколадка, сломанный провод зарядки (уже третий за месяц), не получившаяся высокая нота, ну и промокший из-за него Чан. О боги, это было последним, из-за чего мог плакать его Чонин. Из-за чего угодно, но точно не из-за него, австралиец не мог допустить этого и позволить слезам литься дальше. — Йени, все нормально, ну промок немного, – Ян прерывает его с высокой интонацией «немного?», а Бан продолжает дальше. – Я просто не хотел, чтобы ты промок. Ты и заболеть можешь. Придем домой, и я отогреюсь в ванне, идёт? Младший сначала хотел сказать, что хён тоже не железный и простыть может, но лишь поверил и кивнул старшему, прижавшись к нему. По всей видимости, люди на остановке думали то ли это два брата, то ли они вообще не обращали внимания на этих двоих. — Хён, – позвал младший и опять поднял голову, а Чан опустил. Чонин покраснел, рукавом потёр нос и, смутившись и отведя взгляд в сторону, продолжил: — Ты мне нравишься. Бан сейчас с первым порывом ветра готов улететь на зонтик подальше от мелкого. — Очень-очень нравишься. Ноги Криса готовы подкоситься, а мозг и вовсе отключился, готовясь поверить, что это произнёс не Ян, а дождь стуком отбил звуки, создавая слова. — Сильно-сильно. Чан лишь обнял младшего в ответ и пытался сдерживать свои эмоции, которые у него через край били, но внутри него, ведь здесь люди. А вот и их автобус. Ехали они от силы минут десять, хотя странно, что в такой ливень не было пробок. За это время не сказали друг другу ни слова. Чан часто прочищал горло, собираясь ответить младшему, но в последнюю секунду передумывал, а Ян каждый раз дергался с этого действия. Они вышли, и Чан думает, что даже коснется теплых губ младшего, когда они будут под козырьком его подъезда, в невинном легком поцелуе, именно таком, в каком нуждался малыш Йени. А дальше они зайдут в тёплую и сухую квартиру старшего, примут горячий душ (по отдельности, разумеется) и будут смотреть фильмы марвел в сотый раз, переплетя пальцы под одеялом, и младший, иногда стесняясь, будет целовать Криса в щёку.