«Я люблю тебя» три тысячи раз.

У Джисона было тревожное расстройство, и об этом знали все и всегда старались как-то помочь Хани избежать всего, что могло бы его напугать. Если парни еще могли попросить Джисона закрыть глаза, уши, чтобы не пугаться толпы, специально перевести внимание на себя, закрыть его от пугающих вспышек репортеров, взять за руку, чтобы было спокойнее от присутствия близкого человека, то природу они никак не могли заставить отменить грозу, тут даже танцы с бубном не помогли бы. Если Хану еще нравится слушать умиротворенный звук дождя, который иногда настукивал ему на подоконник какой-то незамысловатый бит к новой песне или просто убаюкивал того, то вот с громом и молниями было иначе. Раньше он никогда подобного не боялся, но, когда у тебя тревожное расстройство, ты боишься любого шороха, любого громкого случайного хлопка шкафчиком на кухне через две стены, то о внезапной вспышке и последующем за ней грохотом и речи идти не могло. Пугало это не только самого рэпера, но и других мемберов, ведь они вообще не знали, чем бы таким занять Джисона, чтобы отвлечь. Иногда им везло, и грозу они пережидали в студии звукозаписи, в комнате, где была практически полная звукоизоляция, и Джисон лишь раз в какое-то время мог слышать тихий грохот, как будто Чанбин свой телефон уронил третий раз за 20 минут, а иногда были дни как сегодня. Самое плохое, что могло случиться — он один остался в общежитии, и началась гроза. А вышло так лишь потому, что он остался мыть посуду по кинутому жребию, где один должен был остаться и вымывать гору тарелок, а остальные шли за продуктами, и Хан ведь всегда везунчиком был, да? Когда первая молния ослепила его через окно на кухне, он подвис, быстро выкинул тарелку из рук и мокрыми пальцами зажал уши, чтобы снизить громкость грохота с улицы. И, когда звук стих, тут же опустил синюю штору, которую они завешивали только для трансляций и влогов, схватил телефон и побежал в свою комнату, наплевав на несчастную посуду. Хан уже хотел позвонить и написать всем, чтобы поскорее пришли домой, но потом посчитал себя тряпкой и соплёй, потому что трястись из-за грозы, когда тебе 21 год, и ты уже давно взрослый, ну, такое себе. Поэтому он просто заблокировал экран телефона, передумав кому-либо писать. Гром неожиданно оглушил айдола, заставив вскрикнуть и прижаться к коленям, накрывая голову руками, и когда звук вновь стих, схватил одеяло с постели, побежав в ванную. Звук там и правда был тише, намного, а если и воду включить, то вообще практически слышно не было, только вот за воду, в пустую слитую, потом по шее надают. Поэтому Джисон сидел на полу ванной, оперевшись спиной о стекло душевой, накрывшись своим синим одеялом со звёздочками и луной (ему было плевать, что в 21 год у него такое одеяло, оно было его любимым, и считал его крутым. А как позвонить друзьям и попросить побыстрее вернуться, потому что тот грома боится, так нюня) с головой, стал дожидаться хоть кого-то. Белая дверь в ванную резко распахнулась, и, когда парень поднял голову, приметил вымокшего до нитки Минхо. С него стекало всё ручьём, казалось, лучшим вариантом было зайти в душевую, чтобы не на пол стекало, а сразу в слив. Дышал он загнанно, будто он только что два прогона double knot оттанцевал, а еще обеспокоенного. — Хани, ты в порядке? - Минхо сделал шаг прямо в обуви и дальше не осмелился идти. — Почему ты не отвечаешь на звонки? Минхо оглядел того на полу и приметил, что мобильного устройства рядом с ним не обнаружилось. Младший лишь честно ответил, покачав головой в отрицательном значении, обнимая колени. Они со всеми мемберами договорились, что будут честны, если чувствуют себя плохо, это относилось ко всем одинаково, но на Хана распространялось вдвойне. — Так, слушай, ты сможешь принести мне сухое? Ты же знаешь, где всё лежит, - давать какие-то задания для Джисона во время его «приступов» было нормой, так он мог хотя бы на некоторое время отвлечься. Хан посмотрел на того несколько секунд, и, заметив лужу под старшим, кивнул. Джисону повезло, и тот успел мухой метнуться до комнаты Хёна, найдя там сухую одежду, и вернуться обратно, не застав ни единой молнии и грома. — Мне страшно, Лино-хён, - сообщил он, держа на плечах своё одеяло, когда Минхо почти успел закрыть дверь ванной перед его носом. — Я быстро, Хани, ты даже не заметишь, возьми мои наушники и послушай что-то, - Минхо и правда беспокоился и старался сделать всё быстрее, чтобы не заставлять Хана ждать, в его-то состоянии. Поэтому он старался как можно быстрее снять прилипшую к его телу одежду, бросая ту сразу в машинку и выкручивая кран с горячей водой, вставая под струи. Ему хватило ровно двух проигранных песен, чтобы выйти из душа к младшему. — Ты как? - Ли прежде появился перед младшим, чтобы тот увидел его и не пугался прикосновений. — Не очень, - убирая наушники в кейс, а тот положив на столик перед диваном, все так же сидел на плечах и с головой в одеяле. Старший сел на диван рядом, обнимая Джисона, держа его за руку, они всегда старались создать для него самую комфортную обстановку в такие моменты, чтобы тому было легче проходить через тревогу. — Хочешь посмотреть аниме? Я слышал, вышла новая экранизация, - Предложил старший, на что Хан энергично закивал, удобнее устраиваясь на Хёне. Так как они все пользовались нетфликс-аккаунтом Феликса, то просто включили через телевизор приложение и нашли там новую анимацию. Спустя минут 15 просмотра гроза стихла да и в принципе как-то не особо привлекала Джисона, который очень уютно устроился в объятиях Ли и был заинтересован сюжетом, и отмечал красивую рисовку, прервавшись на вернувшихся мемберов домой. Все сразу обратили внимание на этих двоих, но говорить по поводу «приступов» ничего не стали и вели самые обычные беседы, мешая смотреть фильм. После того, как разобрали покупки, Хёнджин с Феликсом принялись готовить ужин вместо Минхо, который взял на себя роль защитника для Хана, к ним присоединились Чонин с Чанбином к середине фильма, не особо понимая, что происходит, но все равно смотрели. Гроза и вовсе прошла, оставляя только шум дождя, который Джисона совершенно не нервировал и никак не раздражал, скорее, он даже больше удовлетворял его, убаюкивал, что и случилось после сытного ужина и пережитого, ведь такие приступы его безумно выматывали.

***

Джисон подскакивает на кровати, ударяясь головой о верхнее железное крепление, падая назад, прикрывая глаза, и когда открывает заново, то комнату заполняет яркий-яркий короткий импульсный свет. Парень понимает и тут же успевает прикрыть глаза с ушами, но даже приглушенный звук все равно заставляет тело дернуться в испуге. Хан не знает, что сделать, на часы не смотрел, но точно понимает, что сейчас глубокая ночь, и все мемберы спят спокойно, а у него о спокойствии и речи идти не может, хоть они и договаривались о том, что можно разбудить кого угодно, если кому-то плохо будет, но рэпер никак не мог переступить через себя, и прервать отдых человека только из-за своих проблем, из-за того, что он в 21 год, черт возьми, боится грозы как первоклашка. Потирает ушибленное место и слышит копошение сверху. — Джисони, что случилось? - Феликс, что спал сверху, проснулся не то от грома, не то от удара головой Хана снизу. Тут же новая вспышка озаряет комнату, и даже за это короткое время, свесившийся сверху Феликс, успевает разглядеть тревожность и испуг на лице человека старше его на один день. Ли сразу слезает с верхней койки, подходя к другу, садясь на край кровати, одной рукой потирая сонные глаза, а другой оглаживая плечо мембера. — Проснулся из-за грозы? - Хан коротко кивает и натягивает одеяло по самые плечи, — Тебе будет спокойнее, если я лягу с тобой? Хан неуверенно кивает, немного подумав, но после следующей вспышки начинает дрожать. Ждёт, когда Ликс ляжет с ним и заключит в свои тёплые объятия, милые и нежные, как обычно, он любил обнимать Ли (обоих Ли). — Хочешь, я позову Минхо-хёна? - Предлагает Австралиец и уже поднимается с кровати, на что Джисон отрицательно мотает головой, потому что не хочет разбудить всё общежитие только из-за своих тупых страхов. Хан не успевает бросить «Нет, только не буди его, не нужно» или успевает, но Феликс специально идет будить Хёна. Минхо обеспокоено заваливается в комнату, но без Ликса, видимо, они поменялись на сегодня, присаживается на корточки прямо перед лицом рэпера, тянется рукой, чтобы аккуратно погладить по голове утешающе. — Опять страшно? - это не звучало как будто ему надоело, скорее, это был как факт, и что-то обыденное, и произнесено с такой огромной заботой, как будто родитель приходит к ребенку, которому ночью приснился кошмар. Младший неохотно и стыдливо кивнул, закрывая голову одеялом, ему и правда каждый раз было неловко, когда другие мемберы сидели с ним во время тревожности или панических атак, и особенно когда это случалось в самый непредвиденный момент, а случались они обычно только так. — Хани, подвинешься? - приглушенно из-за одеяла слышит Хан и сразу же прижимается к стене спиной, оставляя хёну нагретое под собой место, сам перемещаясь на прохладную сторону. Гром вновь неожиданно оглушил и заставил заскулить младшего от страха, и Лино как раз вовремя нырнул рядом, сразу притягивая Джисона к себе, прижимая к груди. Хан вылезает головой из-под одеяла, так как становится слишком душно, да и накрывает старшего одеялом, чувствуя его холодные пальцы ног, а еще он слышит стук сердца. Мелодичный, успокаивающий, как будто капельки дождя тарабанят по окну свой сбитый ритм, учащённый, и как будто какой-то другой, отличающийся от других, и от его самого тоже. Он прикладывает ладонь к середине груди и чувствует, как и его сердцебиение участилось, от испуга, видать? (Или нет?) И опять комната озаряется холодным светом, и рука Минхо точно следом оказывается у уха парня, дабы приглушить раскаты грома, защищая парня, стараясь сделать тише, как старшему приходит в голову мысль. — Давай ты послушаешь музыку, чтобы уснуть? - Ли тянется до тумбочки у кровати за кейсом с наушниками, он всегда там их видел и знал, что Хан кладет те туда перед сном, когда уже наслушается музыки (Джисону все равно всегда мало, и он никогда не наслушается, но спать тоже нужно ложиться) и готовится ко сну. Достает беспроводные наушники, протягивая те мемберу, но он берет только один, говоря, что хватит одного, да и Минхо бы с ним послушал, ведь они боком лежат лицом друг к другу, одно ухо на подушке, что тоже заглушает гром, а в другом наушник, из которого играет приятная успокаивающая песня. Лино ставит на всякий случай таймер на приложении с музыкой и в очередь добавляет спокойные песни, которые помогут Хану расслабиться и уснуть, но сам планирует не заснуть раньше младшего, чтобы потом удостовериться в его спокойном сне. — Прости, - вырывается из Джисона, а Ли слышит, потому что тот сказал, как будто специально, в тихий проигрыш песни, и повезло, что в этот момент не было грома. — Всё в порядке, Джисони, не переживай, - Ли тянет младшего ближе и поглаживает по спине успокаивающе, надеясь, что тот слышит его слова. — Хён, - зовет младший, и Минхо вынимает наушник, заставляя песню в другом перестать играть, - нет, Минхо. Джисон медлит, теряется, запинается, волнуется, пытается подобрать нужные слова, а еще называет его по имени. Как-то раз Минхо сказал Джисону, что тот может звать его по имени, когда они наедине, если он захочет, а тот, по правде говоря, умереть как хотел звать хёна по имени, ведь оно такое красивое, так красиво произносилось и перекатывалось на языке, как вкусный лимонный леденец. Тот как бы согласился, но ни разу не звал по имени неофициально, только с приставками или просто хёном, а тут на тебе. — Да, Сонни? - как же младшему нравились варианты его имени, все, правда. Но от Минхо они звучали лучше всего, и ему всегда нравилось с какой интонацией старший произносит «Джисони», а когда тот тихо говорит «Сонни» то вообще умереть можно было в ту же секунду, потому что сердце делало кульбит, и не один, а сразу девять. — Я..ну...ты, - Джисон никак не мог сформулировать то, что он собирался сказать Ли. — Сонни, я люблю тебя. Минхо опередил парня, застыл, улыбаясь, смотря тому в глаза со всей заботой и любовью, а после в них отразилась молния. Джисон даже не дернулся и не пискнул, а Ли забылся в признании и не успел прижать младшего. Джисон, на удивление, не пугается, не прячется в подушку, не накрывается с головой одеялом и не тычется в грудь Хёну, хлопает ресницами пушистыми (но не такими как у Минхо) пару раз и улыбается так ярко, как бы молния ударила еще раз, ослепляя. Хан сам придвигается ближе к старшему, устраивается удобнее, руками обвивая его крепкую спину, а после одной рукой находит руку Лино, переплетая их пальцы вместе. Старший же тоже улыбается, оставляет поцелуй на лбу, возвращая наушники, чтобы продолжить слушать песни, ведь признание не магическое заклинание, чтобы Джисон перестал пугаться грозы и каждого громкого звука. Джисон думает, что теперь не боится грозы, он теперь боится, что Минхо его разлюбит.