«Йо, ты кто?» «И откуда у тебя мой номер?»
«Сынмин»«…..»
Блять, да что такое имя популярное что ли, или у него десять Сынминов имеется? А, быть может, мозги себе все выбил, дурак. «Ким СынМин, 8 группа»«Хорошо, Ким СынМин восьмая группа, чего нужно?»
У Мина руки трясутся, в горле пересохло, и, кажется, глаз задергался от нелепости спора. «Ты мне нравишься»Занавес. Ким Сынмин – покойник, земля ему пухом.
На этом моменте Ким телефон на авиарежим поставил, откинул на стол и схватился за стаканчик с бабл чаем, лёд в котором почти полностью растаял, и выпил почти добрую половину вместе с желейными шариками, сразу проглатывая их, из-за чего и подавился. Феликс, который смеялся, кажется, почти на всё кафе, отреагировал и спросил, нужно ли похлопать ему по спине, дабы легче стало. Мин же, задыхаясь, оборачивается на Ли, а тот в свою очередь в ладоши хлопает и лыбится своей красивой улыбкой, заставляя Кима потянуться в его сторону для удара. Откашлявшись, Сынмин всё же попадает рукой другу прямо по рёбрам, в несильном ударе, и, успокоившись, выравнивает дыхание, смахивает рефлекторно выступившие слёзы. — Да ладно, тебе, Минни, – Феликс слегка отсел от него в надежде не получить еще раз по спине или пинок под зад, даже не смотря на то, что он на нём сидит – Ким может и такое. — Если со мной что-то случится, это будет на твоей совести, – Ким одаривает Ли надменным взглядом, а после переводит его на телефон, который остался без какой-либо возможной связи с внешним миром, и как-то одновременно и тяжело и облегчённо выдыхает. Далее Ким так и забыл про свой выключенный телефон и опомнился уже только спустя несколько часов, когда его мать уже во всю названивала Феликсу с расспросами, в какой больнице или, не дай бог, морге находится её сын. Поговорив с матерью, а вернее выслушав от неё хороший нагоняй, Мин сначала удаляет и блокирует контакт Со, от греха подальше, и отключает режим полёта, после чего на его устройство сыпется 15 пропущенных звонков, несколько сообщений от друзей и даже беседа группы в университете, но… Но сообщения от Бина не приходило, нет совершенно никакого ответа, лишь две галочки светились возле облачка с текстом от Кима, хотя оно и к лучшему. Возвращается домой после прогулки и молится о том, чтобы завтра не пришлось молиться его матери в больнице за него или же сразу на кладбище. Конечно, можно было бы откосить, наврать о плохом самочувствие, но Ким не намерен пропускать учебные дни чисто из-за идиота, который, возможно, хочет размазать того по стене уника, но это ведь возможно..?***
Следующие две недели проходят ровно так же, как и первый день после этого идиотского сообщения: Мин просто бегает от Со, мечется из аудитории в аудиторию или прикрывается преподавателями, вызываясь помочь. Сынмин – парень крепкий и вовсе не сыкло, но это пока дело не доходит до Чанбина, который каждый раз, когда видит младшего, окликивает его, свистит вместе с протянутой буквой «Э», с нахмуренными бровями, разбитыми костяшками, а иногда даже лицом. Ким просто не хочет неприятностей, всего-то. Поэтому даже сейчас, выходя из здания университета, Мин озирается по сторонам. Накидывая капюшон на голову и смотря под ноги, быстро ретируется с территории учебного заведения, но не успевает он отойти от стены, вдоль которой шел, как его хватают за капюшон и тянут назад. Ткань толстовки придушивает из-за резкого натяжения на шее, заставляя Мина на секунду запаниковать. Он чувствует, как его толкают назад в плечо, а после его спина ударяется о стену, выбивая из лёгких воздух. Догадаться, кто так поступил, совершенно не сложно, даже Шерлоком быть не нужно. Бин появляется перед ним в чёрной толстовке с капюшоном. Сынмин сразу зажмуривает, думая, что сейчас его лицо почувствует прикосновение кулака старшего, разбивая тому нос, губу или скулу, а может и всё сразу несколькими ударами. — Айщ, ты че президент? С тобой фиг встречу найдешь, – предъявляет Бин и проводит руками по плечам прижатого к стене парня, как бы отряхивая и поправляя толстовку, что чуть съехала. — Ты че бегаешь от меня, будто я убить тебя хочу? – Чанбин отпускает младшего, стягивая свой капюшон, пропуская пальцы меж прядей волос, поправляя, вновь натягивая ткань обратно. — А это не так? – Ким слегка отлипает от стены, выпрямляется, расплавляя плечи, и смотрит на старшего сверху вниз, напоминая, хоть и не о большой, но разнице в росте. — А должно быть так? Я че, по-твоему, выгляжу как какой-то уголовник? – Чанбин тараторит быстро, жестикулируя руками, то хрипловатой интонацией произносит, то завышает голос. — Ну, вообще-то, да, мне даже страшно стало, когда ты меня решил в стену впечатать, – Ким говорит спокойным тоном, но даже так чувствуется капля агрессии, из-за которой Бин начинает чувствовать себя неловко. — Че? Ким обречённо вздыхает, даже хлопает себя ладонью по лбу несколько раз, и, покачивая головой, спрашивает у старшего, в курсе ли тот вообще, что о нем половина университета судачит, и какую репутацию себе сотворил самолично, а может кто и приврал. Рассказывает почему-то всё: от того, как Со заставлял половину своего курса делать за него домашку, иначе все ходили бы с разбитыми лицами, до вымогательств денег вместе с какими-то цацками на девушках. Они оба и не заметили как одновременно двинулись от стен университета к автобусной остановке, ноги шли сами, язык так и норовил рассказать новый «факт» о Со Чанбине, а последний лишь шёл рядом, увлечённо слушая хорошо поставленную речь мелодичного голоса парня. Так же незаметно, удивительно, даже для обычно внимательного Сынмина, сели в один автобус, что шел до нужной остановки Кима, и всё так же один рассказывал, а другой слушал. Так же, как выяснилось, что почти всё сплошная ложь, и старший сам был удивлён теми «фактами», что про него такое говорят. А не знал лишь потому, что не слушает чужое мнение, с кем не знаком лично, да и, когда он появляется там, разом все замолкают, как животные перед опасностью. Когда они менялись, и, уже наоборот, рассказывал Со, а слушал младший, Мин вслушивался в удивительно странный голос, такой интересный по звучанию, что он даже не смог описать его известными прилагательными, но ему нравилась эта необычность и даже какая-то неизведанность. Нравилось то, как он отрицал сказанное им и приводил в пример настоящие истории, которые были вполне обычными. Ким успокоился, что, вроде как, старший – никакой не хулиган и не гроза университета, а простой парень с очень доброй душой и грубоватыми, но даже приятными чертами лица. Это он понял, когда Чанбин умилился щенку на поводке, когда мимо них прошла хозяйка питомца. Со даже сказал, что Мин был похож на того щенка: «такой же милый». Ким сразу выстроил у себя в голове всё по полочкам, сделав вывод, что Чанбин никакой не страшный хулиган, какой-то местный гопник уника, который если тебя увидит, то сразу «стопанёт по быстроляну» и скажет: «приехали, мисье, карманы выворачиваем». Он просто немного странный, у него свое видение ситуаций, и взять хотя бы то, что он буквально его с собакой только что сравнил, хоть и со щенком, хоть и назвал милым, но всё же. На улице уже начало смеркаться, стали включать фонари, которые придавали еще более желтый цвет упавшим листьям с деревьев, что хрустели под подошвами ботинок, и парни подошли к дому, где жил Сынмин. — Пока, – быстро выдал Ким, так бесцеремонно и просто, будто они только что не ехали 40 минут, не затыкаясь, и направился к подъездной двери. — Сынмин, погоди,– Чанбин в пару шагов догнал его. — А я где вообще? «Господи, серьезно?» — Боже, дай мне сил и терпения, – удивляется и вздыхает младший, – Ты серьезно не заметил, как мы 40 минут вдвоем ехали до моего дома? 40 минут, Со Чанбин. — Я был слишком увлечен тобой. Ты столько нового про меня рассказал, я и не думал даже о таком, заговорились как-то. Было приятно слушать твою поставленную речь, – отвечает Бин и засовывает руки в карманы, покачиваясь на пятках вперёд-назад, осматривая двор и само здание, где жил младший. — Тебе на 603 автобус, он идёт до уника, пока, – Сынмин опять же был краток и, только договорив, не дождавшись ответа старшего, вновь развернулся и пошел к двери. — А, – крикнул Чанбин, как будто бы что-то вспомнил, — погоди, я вот че хотел-то вообще. А что за сообщение ты мне прислал тогда? Чёрт. Сынмин надеялся, что Со уже думать забыл про то несчастное сообщение, которое его заставил отправить Феликс. Ким остановился на половине пути к подъезду и нехотя развернулся на пятках, поворачиваясь лицом к старшему, нервно поправляя несколько раз лямку рюкзака на плече, бегая виноватым взглядом по асфальту, ища там что-то интересное. — Это Феликс, – выпаливает Сынмин, а потом до него доходит смысл произнесённого. – Ну, в смысле это я, но это была идея Феликса. Ли Феликс, ты, наверняка, видел его как-то, у него еще лицо ангела, а голос демона. Чанбин внимательно слушает и не очень уверенно, но все же кивает, когда пытается вспомнить, о ком идёт речь. — В общем, это был спор, я проиграл и нужно было выполнить, – сознаётся наконец Мин и поднимает взгляд на старшего, который почему-то стоит перед ним и никак не реагирует. А где ненависть? Где летящий в глаз кулак? Почему Сынмин до сих пор не лежит на асфальте с разбитой губой и его не пинают ногами? Ах, да, потому что Чанбин не такой, каким его видит почти весь универ. — Вот так, – как-то слишком спокойно выдыхает Со и перестаёт смотреть на младшего, заводя руку за шею, проводя по ней. — Прости, я правда не хотел, – Сынмин говорит искренне, и Чанбин чувствует это. — Да забей, – отмахивается старший и делает шаг в противоположную сторону от подъезда Кима, но потом останавливается, оборачивается на парня, который так же смотрит на него, и продолжает. – Ну, до завтра? — Завтра выходной, – отрезает младший и усмехается немного на то, как Чанбин плюётся, театрально говоря «тьфу блин», и решает первым попрощаться. – Увидимся во вторник, пока. — Так мы увидимся? – радостно произносит Чанбин, который прямо оживился после их, вроде, нормально прошедшего разговора на счет того сообщения, с которого всё и понеслось. — Ну, конечно?! – в недоумении отвечает Ким. – Мы же в одном унике, забыл? Всё, пока. В этот раз Сынмин окончательно уходит, слыша у себя за спиной забавное «Я вообще-то старше тебя, хотя бы хёном меня зови!».***
С того момента, как Сынмин объяснился с Со, прошло уже пару месяцев, за которые они успели хорошо сдружиться, а так же подтянуть в свою «компанию» Феликса со стороны Сынмина и Джисона, который был на курс старше Кима с Ли, но младше Со. Они часто ходили вместе в уютный и недорогой ресторанчик, а так же караоке, где, как выяснилось, Чанбин с Джисоном очень даже неплохо читают рэп, а Сынмин сразил Со своим резонирующим голосом, когда его буквально заставили спеть хотя бы одну песню. Также всей компанией заваливались к Джисону, который жил с родителями в большом доме, но, так как их почти не бывает дома, можно было считать, что жил один, часто устраивал вечеринки, после которых еще добрых четыре дня отходил, и даже не от выпивки, а от большого количества людей за вечер, ведь у Хана не язык, а помело, буквально всему потоку ляпнул что ждет всех у себя. Феликс же пытался как-то пристрастить всех к компьютерным играм, затаскивая их в компьютерный клуб, и, если Джисону это еще хотя бы было интересно, то Ким бы лучше сел и грыз гранит науки, а Со сходил куда-то поесть, поэтому в компьютерный клуб ходили лишь двое из четырёх. А когда настала очередь Сынмина(на самом деле не было у них никакого правила или очередности, которым нужно было следовать, просто он подумал, что единственный никуда не звал из всех, а нахлебником быть не хотелось), то все было до ужаса просто: он отвел их в ресторан. Он просто сказал, что они закажут закуски, выберут мясное ассорти на четверых или что-то другое, если кто-то будет против, и оплатит счёт, ведь это был идеальный вариант посиделок, и с этим точно не прогадаешь – еда ведь нравится всем. Они разговаривали, веселились, им приносили закуски к основному блюду и новую порцию мяса, когда предыдущая заканчивалась, они радовались вкусному ужину, особенно те, кто не платил. И, когда Сынмин увидел счёт, который наели эти три голодных, как будто с прошлого века некормленных рта, наевшие почти на сто тысяч вон, Сынмин готов был оставить этих троих даже не под залог, а сразу хозяину ресторана, чтобы их на мясо пустили. Хотя на мясо пошёл комплекцией бы только самый старший, а худые Феликс с Джисоном, ну, сгодились бы на бульон какой-нибудь. Он все же оплатил счет и сделал для себя пометку, что если захочет их угостить, то сначала все купит с собой, а потом принесет в гости или оформит доставку, а еще лучше сам что-то приготовит, так дешевле выйдет. Чанбин предлагал отдать какую-то сумму, хотя бы за него, чтобы счет не так сильно ударил по кошельку Кима, но тот отказался, потому что уговор был уговором, даже если с самим собой, и остальные трое не знали. Поэтому, в качестве благодарности Чанбин вызвался проводить Кима до дома, так как время было позднее, а вдвоем было спокойнее, хотя Сынмин вообще не видел в этом смысла, ведь он парень и сможет за себя постоять, но предложение ему льстило, и он был не против прогуляться до дома в скромной компании старшего. Потом Чанбин через раз стал покупать что-то Киму, будь то обед, сок или булочку из супермаркета напротив учебного заведения. Младшему было не особо понятно, почему старший так заботится о нем, но было приятно, поэтому он так же старался отплатить своему Хёну. Именно поэтому сейчас они сидят в школьной столовой, и старший почти с жадностью запихивает в себя самый обычный обед, НО КУПЛЕННЫЙ САМИМ КИМ СЫНМИНОМ!! — Почему ты такой..? – вздыхает Мин, проводя руками по лицу, одновременно от усталости и, пряча смущённый взгляд с порозовевшими щеками. — Какой? – Со с набитыми ртом и щеками выглядит самым милым хомяком, которого Сынмин когда-либо видел, если учесть тот факт, что Чанбин был человеком, а хомяков Ким не очень-то жаловал, как и других грызунов. — …надоедливый, – немного помедлив и найдя подходящее слово, тихо говорит парень, и, схватив упаковку маленького сока, поднимает рюкзак с кафеля и встаёт из-за стола. Чанбин лишь успевает прокричать протянутую букву «э» так же с набитым ртом, закинуть еще немного риса с кимчи и, схватив вещи, догонят младшего. — Ты же хотел сказать, что я милый, да, Сынмин~и? – старший дожёвывает обед и улыбается младшему, заглядывая как бы снизу, чтобы посмотреть на его покрасневшее лицо. — Ничего подобного. — У тебя уши покраснели, Минни, – оба парня останавливаются в коридоре первого этажа их университета. — Так ты считаешь меня милым, да? «Минни»? — Да, ты милая свинья, Со Чанбин, – Ким скидывает одну лямку рюкзака и из кармашка на молнии достаёт бумажные платочки, одним из которых не очень нежно и мягко вытирает уголок губ и щёку старшего от соуса. — Ты не хомяк, ты свинья, это точно. — Хомяк? Ты сравнил меня с милым хомяком? – кажется, старшего вообще никак не задел тот факт, что его свиньёй назвали, хоть и милой, хоть и без злого умысла. Сынмин понял, что проболтался и ляпнул лишнего, поэтому почти запихал салфетку старшему в рот и ринулся на лестницу, поднимаясь на четвертый этаж. Пока Бин плевался размокшей салфеткой и снимал прилипшие куски с губ, младший успел миновать целый этаж, после чего услышал крик Со: — Сынмин~а, я накормлю тебя этими же салфетками после пар, жди ужина! Ким усмехнулся крикам старшего, которые по всей лестнице раздались эхом, и направился в аудиторию.***
— Я люблю тебя. Сынмин, недоумевая, остановился резко, и повернулся к этому недоразумению. — Ты че, придурок? — Что? Ким начал оглядываться по сторонам, смотря на мимо идущих однокурсников, которых, вроде, этот «придурок» внимание не привлёк. Сынмин хватает за руку старшего, немного грубо схватив, и тащит подальше от университета, в котором оба учились. — Ты че творишь, я твой сонбэ вообще-то, ну, или хотя бы хён, – Бин еле успевает перебирать ноги и смотреть на спину Сынмина из-под опущенного козырька черной кепки с колечками. Они доходят до той же стены, где в первую встречу Чанбин прижал младшего, но сейчас никто никого не прижимал, в этом не было необходимости. — Это тоже спор, да? Тебя Феликс подговорил или развёл? – строит теории Ким, ведь такого варианта развития событий точно не может быть, даже по всей теории вероятности. Потому что, ну вы видели Со Чанбина? Это самый настоящий гетеросексуал, которого, скорее всего, даже от одного упоминания однополых отношений воротить будет. Хотя Ким никогда не разговаривал с ним на эту тему, после того пранка с сообщением и тиктоком Феликса. — Ты бананов облопался что ли? Какой спор? Феликс? — А ты пива напился перед универом? — Я серьёзно, – заканчивает Чанбин и неожиданно для Сынмина, да и для самого себя, опускает козырёк кепки и накидывая капюшон движется в сторону ворот к выходу с территории учебного заведения, а младший так и смотрит на его удаляющуюся фигуру, которая потом и вовсе пропадает из поля зрения. Математика с геодезией проходят по щелчку пальца, он даже сам не понял, как прослушал две лекции и уже направлялся домой. Из головы, почему-то, так и не собирался сваливать старший, как и мысли о его словах, а сердце Кима пропускало удар. «Удар. Конечно, это ведь нормально, я же живой, вот оно и бьётся. Только, почему-то, часто.. Надо бы сходить провериться» И почему было так неприятно, когда он думал, что Чанбин его разводит? Не могло же это всё быть просто розыгрышем, так ведь? Не мог же Со Чанбин, которого он знал ровно с того момента, как тот прижал его к стенке универа из-за сообщения с признанием в любви, разыграть весь этот спектакль с ним, с Феликсом и Джисоном, чтобы так же поиздеваться, по итогу сказать, что влюблен в него, а Сынмин повелся бы, разглядев в Со добрую и чуткую натуру, ответил взаимностью, а после его высмеял Бин, и стал посмешищем всего уника, где ему учиться еще добрых три года. Такое ведь не могло быть? Ким уже выходил из дверей здания, размышляя над словами Чанбина, даже не слыша, как его звали Феликс с Джисоном, по итогу решившие его не трогать, и дошёл до остановки. Достав телефон из кармана, он открывает мессенджер, переходя в диалог со старшим. «Хён, мы можем встретиться?» «Хён, нам надо поговорить» «Хён?» И его игнорировали. Он видел, как на сообщениях серая галочка становилась зелёной, но ни самого ответа, ни «печатает…» он не видел. «Хён, если ты мне не ответишь, то..» То что, Ким Сынмин? Угрожаешь? Грозе университета? Насмешил. «Я спрошу адрес у Джисона, я приеду» Сынмин отправляет это сообщение и уже пишет другое сообщение в другой диалог с целью узнать адрес Со, чтобы наведаться к нему для разговора, но не успевает его отправить, как сверху всплывает баннер с уведомлением.«У твоего подъезда через 40 минут»
И наверняка Со знал, что у младшего только что закончились занятия, и до дома ему ехать примерно столько же на автобусе. Оказавшись у своего дома, Сынмин замечает сидящего на заборчике старшего, который спрятал руки в карман толстовки, в которой и был сегодня утром, пинал какие-то камушки, ну, или делал вид. На улице уже был конец января, который в этом году выдался достаточно тёплым, но все равно, даже для плотной толстовки было холодно. Сынмин, глядя на старшего, которому наверняка было холодно, съёжился, вжался почти до ушей в ворот куртки и, поправив рюкзак, подошел к тому. Они оба некоторое время молчали, почти с минуту, старший всё разглядывал их обувь, а Мин никак не мог подобрать слова, которые почему-то разом все вылетели из головы. — Ну и чего припёрся? – Негромко, с обидой в голосе говорит старший, так и не посмотрев на него, лишь голову в сторону поворачивает. — Вообще-то, это ты сидишь у моего подъезда, – утверждает Ким и даже в тускловатом свете фонаря у подъезда примечает немного посиневшие от холода губы старшего. — Вообще-то, это ты меня позвал, – Чанбин наконец-то поднимает голову, устремляет взгляд на него, брови слегка нахмуренны, а в лисьих тёмных глазах отражается не огни домов позади младшего, а обида вперемешку с раздражением. — Говори, Сынмин, и я пойду. «Почему назвал по имени? Почему даже без приставки? Почему не Минни?» Ким вздыхает, хватается за запястье старшего, которого хотел поднять с тонкого, но холодного железного забора, увести в подъезд, а затем и в свою небольшую квартиру и отогреть бедного старшего. Но ему не позволяют, резко дергая рукой, сбрасывая руку младшего, не давая ему такой возможности. — Отстань, говори быстрее, о чем хотел, – Со скрещивает руки на груди, тем самым пытаясь согреться, и одновременно не дает больше никакой возможности младшему повторить действие. У того уже зубы постукивают, и клуб пара выходит изо рта от горячего дыхания. — Мы не можем поговорить у меня дома? – устало выдыхает Сынмин, потому что старший ведет себя словно обидчивый ребёнок. — Ты замёрз. — А тебе-то что? И не пойду я никуда, - встаёт с забора старший и напирает слегка на Мина, чтобы тот дал ему пройти, так как стоял довольно близко, когда тот сидел на заборе. — Мне что? Ты заболеешь, а мне потом тебя лечить, потому что ты сам не вылечишься, забьёшь как обычно. И вообще, хватит себя так вести! – у Сынмина уже начинает закипать котёл с терпением, который обычно был очень большим, практически бездонным, и закипал крайне редко(но метко). — Мне жаль, что я не воспринял тебя всерьёз, когда ты был искренен! А теперь пойдем домой. Сынмин все же еще раз принимает попытку схватить за руку Со и даже силком затащить в подъезд хотя бы, где уж точно теплее, чем на улице, но парень снова врывается, даже отбиваться пытается, но бить не собирался. — Да что тебе нужно? Извинился? Супер, возьми себе с полки пряник! И отцепись от меня меня уже, что тебе нужно? – Бин вырывался, он далеко не проигрывал в силу роста, он наоборот не прилагал особых усилий, потому что телосложением был крепок, и мышцы у него имелись хорошие. — Ты мне нужен, понял? – в этот момент Сынмин каким-то образов разворачивает Чанбина почти на 180 градусов, оказываясь лицом друг к другу и даже не подумав и секунды, не подождав, Ким быстро впечатывается своими губами в холодные, как он и думал, губы старшего. Целует быстро, почти не задерживаюсь и, застав врасплох старшего, который от этого действия пребывал в шоке, тащит наконец-то не сопротивляющегося Бина за руку в теплый подъезд. Им везет, и лифт сразу же находился на первом этаже, так что, как только младший нажимает кнопку вызова лифта, двери тут же открываются, запуская их внутрь, где Мин успевает только нажать кнопку с цифрой его этажа, как его толкают и вжимают в стену с зеркалом. У Кима ощущение дежавю происходит ровно до момента, как его хватают за грудки на куртке и, привстав на носочки, снова касаются губ. Сынмин даже глаза закрыть не успевает, как его уже нежно и аккуратно целуют, не напирают, но руками за куртку тянут к себе ближе, хотя ближе уже некуда, проводят одной холодной рукой по линии челюсти и скуле, громко причмокивая. Младший разрешает себя целовать, отвечает так же не напористо, даже руку тянет вперед, пытаясь её куда-то пристроить, но просто хватается за ткань толстовки. Когда двери лифта открываются, Чанбин резко отрывается от него, пытается выскользнуть в еще не до конца открывшиеся двери, в попытке сбежать, как Сынмин быстро реагирует. — Куда, – Младший хватает его за капюшон и тормозит на всякий случай, хватаясь за двери лифта свободной рукой. Ким направляет впереди идущего старшего к двери квартиры и настороженно следит, чтобы не пытался сбежать еще раз, но тот, вроде, не пытается. Они открывают дверь, и парень запускает гостя первым, чтобы закрыть за ним дверь на ключ, включить свет и снять куртку. Оба разуваются и чувствуют себя неловко после такого интересного развития событий. У Сынмина его котёл нервотрепки снова стал холодным и бездонным, а вся обида и раздражение Со выветрились из него, не оставляя и следа, даже намёка. — Говорить, видимо, ни о чем уже не нужно, да? Ну тогда я пойду, – старший теперь пытается вежливо уйти от Сынмина, а не сбежать нагло, поджав хвост, делает шаг к двери, как ему рукой преграждают путь. — Поговорить теперь точно нужно, о нас, – младший делает небольшую паузу, за которую успевает взять холодную руку старшего своими обеими, провести по покрасневшим от холода костяшкам, на которых есть шрамики, и зажать ладонь между своих. — Но сначала нужно тебя согреть. Мин тянет его к ванной комнате, где включает свет и настраивает воду, они оба моют руки под теплой водой, и Со чуть дольше, грея пальцы под струями тёплой воды, а другой пробирается к кухне, заливая воду в чайник, ставя его на плиту. Старший нехотя проходит, стесняясь, садится на выдвинутый стул и украдкой смотрит на младшего, который даже поставил кастрюлю на плиту, чтобы на скорую руку сварганить рамена на двоих. — Сынмин~а… — Все в порядке, Хён, ты мне тоже нравишься, кажется, – перебивает его Ким, потому что знает, о чем ему хочет сказать Со, знает, что хотел бы извиниться и попросить забыть это, но никто из них этого не хочет. — Нравлюсь..? – неуверенность так и распознаётся в голосе, потому что для Чанбина это и правда какая-то шутка, что он может кому-то понравиться. — Ага, нравишься, – Сынмин поворачивается к столу лицом, ставя тарелки, и улыбается, когда видит покрасневшее, смущённое лицо старшего. — Так что, давай нравиться друг другу вместе. Пока они больше не затрагивают эту тему, после положительного кивка Со, который снимает капюшон с кепкой, проводит по красивым карамельным волосам рукой и, подождав младшего, начинают есть. Дальше они почти весь вечер проведут за душевными разговорами, будут сидеть рядом,