Хёнджин знал Феликса столько, сколько себя помнил, а помнил он себя все свои 19 лет. У них все слишком просто: познакомились они в школе, ещё в начальных классах. Тогда их учительница привела за ручку щупленького, но с пухленькими щёчками загорелого мальчика, который немного стеснялся и прятался за неё. Но потом посмелел, улыбнулся так ярко, что казалось, будто светило солнце, и представился Ли Ёнбоком из Австралии. С самого начала Хёнджин не понимал, как относиться к новичку, тем более к иностранцу, который плешивел корейским, но все же старался общаться. То ли как некоторые одноклассники, обходить его стороной, потому что он не был корейцем, был с загорелой кожей, так ещё и яркими пятнышками-родинками на все лицо, даже на ушках; то ли наоборот — дружить. Хван был добрым мальчиком: всегда всем помогал, родителям и друзьям; тащил домой бездомных кошечек с собаками, на что его мама ругалась, ведь у того и его отца начиналась жуткая аллергия на кошек, но все более или менее обходилось лекарством от аллергии и грустными глазами ребенка. Ну и, конечно же, родители позволяли оставлять животных на несколько дней, после чего они или сами убегали, или их отдавали знакомым. И через неделю наблюдения Хёнджин все же решил, что хочет стать хорошим другом для Ёнбока, ведь с ним почти никто не общался: почему-то его считали странным и не звали на обед, не приглашали играть на улице, даже не лезли к нему с расспросами об Австралии, кроме первого дня, когда все на него так накинулись, что новичок даже пары слов связать не смог, из-за чего потом проплакал на плече у мамы целый вечер.
Хван подошел к нему на перемене, так как опоздал и не смог отдать ему конфеты перед началом занятий, встал перед его партой и положил небольшую горстку сладостей, которая могла уместиться в детские ладошки.
Ли посмотрел на угощения. Сначала было хотел улыбнуться, а потом отодвинул конфеты и сказал: «
спасибо, я не ем конфеты». Для Хёнджина было удивлением, как так, ребенок и не ест конфеты, да и такие вкусные! Между прочим, это были любимые конфеты Хёнджина, настолько любимые, что один раз он их так облопался, что его маме пришлось ему вызывать врача, поэтому вчера в магазине ребенок слёзно вымаливал у мамы упаковку этих конфет, чтобы
правда угостить нового друга. Как видите, он добился своего.
«
Почему? Тебе нельзя их? Тогда хочешь апельсин?» Хван подбежал к своей парте, и, пока тот не видит, Ли быстро схватил одну конфету и спрятал её себе в карман, оглянувшись, чтобы Хёнджин не увидел. Вернулся же тот с маленьким ланчбоксом, где были дольки апельсина, кружочки банана, огромные виноградины (таких Феликс никогда не видел в Австралии, где фруктов была целая куча) и три клубнички. Хван пододвинул к нему коробочку и, улыбаясь, предложил тому. И фрукты уже он стал есть, начиная с самого вкусного в его жизни винограда, который был очень сочным и так звонко лопался во рту. Ёнбок поблагодарил Хвана и все же попросил его забрать конфеты себе или же раздать, так как тот их есть все равно не будет, хотя, Хёнджин заметил, как мальчик смотрел на них и чуть ли не облизывался.
«
Возьми их, пожалуйста, если тебе можно есть конфеты. Они очень вкусные, мои любимые!» Хёнджин подначивал, и против такого было очень сложно устоять. Но, только потянувшись за ними, в голове Ли сразу всплыли воспоминания, как его дразнили за вес, пухлые щёки и эти дурацкие веснушки, которые он потом царапал.
«
Сам съешь их, я не буду, у меня и так большие щёки, а потом они станут ещё больше, и со мной точно никто дружить не будет. Со мной итак никто не дружит.» Мальчик опустил голову на стол и опустил глаза, закрываясь локтем ото всех, в том числе Хёнджина, с которым он разговаривал.
«
Но у тебя такие милые щёчки. Они, наверное, такие мягкие.» Одноклассник подошел с другой стороны, поднял голову Ёнбока и взял его лицо в ладошки, потянул их пальцами, помял и убедился в своем предположении — они были мягче теста для булочек.
«
Ва-а, я был прав, они мягкие. И веснушки твои тоже милые. Давай дружить, Ёнбок!»
Ну и всё, горстка конфет и ладошки Хвана на щеках Феликса стали точкой отправления.
Они быстро подружились, ходили друг к другу в гости, даже их мамы немного сдружились, часто гуляя вместе со своими детьми.
Хёнджин всегда старался делать все для Феликса (он только спустя месяц узнал, что у него и его старшей и младшей сестёр есть австралийские имена, было удивительно, когда мама звала его Феликсом, хотя Хёнджин думал он Ёнбок): он таскал ему конфетки, делился едой, которую готовили его родители в своём ресторанчике, помогал ему с домашкой, а ещё открыл словарь и выучил несколько английских слов, чтобы Феликсу было с кем общаться на родном языке. Как-то Хёнджин заметил, что Ли очень любил петь, постоянно ходил и что-то напевал себе под нос. Феликс даже думал попросить маму записать его на вокал.
Они были теми самыми лучшими друзьями, которые буквально прошли через огонь, воду и медные трубы. Классе в шестом в семье Ли пошли одни несчастья, из их семьи ушел отец, серьезно заболел дедушка и младшая сестра, а мама пахала одна, и старшая сестра тогда только-только смогла устроиться на неполный рабочий день в магазине. Денег не хватало, тут уже точно не было и речи ни о каких уроках вокала, на которые Ли потом хотел сам накопить. Семья Хвана помогала чем могла: деньгами, передавала еду семье Феликса, и они всегда были рады их видеть у себя. Но все закончилось плохо. Любимый дедушка умер, а Феликс не появлялся в школе почти неделю, и даже Хвану не отвечал, пока тот сам к нему не наведался с двумя корзинами еды, которые он отдал сестре Ликса и прошел в его комнату. Феликс даже не услышал, как в его комнату зашли, только почувствовал, что матрас рядом прогнулся, и после его погладили по бедру. Ликс так долго просидел и пролежал в его объятиях и нежных, успокаивающих поглаживаниях, что Хвану пришлось остаться с ночевкой у того. Ли в ту ночь впервые за неделю хорошо поспал, не просыпаясь в холодном поту от очередного кошмара. Потом все более или менее устаканилось, но маму Феликса понизили в должности, потому что совсем уволить её не могли, пожалели с тремя детьми. А отец почти никак не помогал, лишь давал денег для Оливии — самую младшую, — а на Феликса ему и вовсе со временем стало плевать.
Через год в семье Хвана случается несчастье — у них сгорает ресторан, который был их единственным заработком в семье, и раньше приносил очень хорошие деньги. Страховка покрывает половину суммы, но чтобы отремонтировать, нужно взять ещё столько же. Поэтому что Хван, что Ли взрослеют быстрее своих сверстников и подрабатывают везде, где только разрешат, вместе или порознь — всегда по-разному, главное, чтобы деньги платили.
Обе семьи справляются с трудностями и невзгодами, все возвращается на круги своя спустя пару лет, когда парни только перешли в выпускной класс. Им удалось поступить вместе в одну школу и даже попасть в один класс, видимо, учителя посчитали, что им будет лучше вместе, так как они были в одной школе раньше.
Старшая сестра Ли закончила институт и пошла работать по специальности в хорошую фирму, и уже принесла две зарплаты домой, в помощь маме, хотя та и не просила. Младшая только перешла в старшую школу, а Феликс был в выпуском классе. Все было просто прекрасно.
У Хёнджина тоже все шло хорошо, он часто работал в семейном ресторанчике, и родители ему давали деньги за это, они были понимающие и не могли заставить его пахать там, потому что это была их мечта открыть ресторанчик, а сын тут был вообще ни при чем.
И вот они снова зависли у Хвана, снизу шел вкусный аромат мяса, риса и чего-то ещё, отчего у Феликса громко заурчало в животе. Они лежали на кровати Хёнджина вдвоём, так что ему точно должно было быть слышно.
— Ты голоден? — спрашивает тот, потому что было невозможно не услышать этот звук, кажется, его было слышно даже этажом ниже, ну, или нужно быть глухим.
— А? Нет, — Феликс сделал вид, что не расслышал, а потом отказался, как у него снова чувствительно и ещё громче заурчал живот, прося еды.
— Посмотри мне в глаза и скажи это ещё раз, — Хван приподнялся на локте и посмотрел сверху вниз на лежащего Ликса, который смутился, что тот навис над ним.
— Ой, уйди, — Ли достаточно мягко отвернул его за лицо от себя, лишь бы не смотрел так пронзительно.
— Когда ты ел последний раз?
— Сегодня утром, — Феликс не смотрел на него и бросил как-то быстро, на автомате, на что Хёнджин изогнул бровь и навис над ним ещё сильнее. — НУ ЛАДНО, ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ! — сдаётся тот, потому что не может врать в глаза своему другу, тем более когда он так напирает, нависает над ним и так близко. Сказал лишь бы отстал от него.
— Ну почему ты такой тупенький у меня, — Хёнджин расплывается в огорчённой улыбке и падает головой почти на плечо Феликса, а когда тот хочет обнять одной рукой, то Хван снова поднимается и резко хватает Феликса за маленькие щёчки, которые теперь видны только при улыбке. — КУДА ТЫ СПРЯТАЛ МОИ ЛЮБИМЫЕ ЩЁКИ, КУДА?? ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ТИСКАТЬ КАЖДЫЙ РАЗ?
Хёнджин — драма квин и театрально рыдает из-за пропавших и с возрастом, и с резким похудением Феликса щёк, и плачет у того на плече, все ещё держась за его щёчки.
— Хёнджин, ты мне кожу растянешь, и у меня будут обвисшие щёки, как у бабушки, — еле выговаривает Ли, потому что ему щёки мнут и на нем лежит тушка Хёнджина, который повыше и пошире будет.
Хван встаёт с того, и, встречаясь взглядом, оба замирают в слишком маленьком расстоянии для друзей. (На самом деле, они уже один раз целовались, будучи вусмерть пьяными, но ни один ни другой об этом не помнит.)
Хёнджин, покраснев кончиками ушей, поднимается с Ёнбока как ошпаренный и спускается вниз за едой для них, и ,беря специально побольше кимчи из лука для Феликса и наливая ему спрайт, который сам Хёнджин терпеть не может, но всегда покупает его для друга, поднимается с подносом наверх. Ставит еду на маленький столик у кровати, после чего они спускаются на пол и принимаются есть.
— Ты опять не ел, потому что отложил деньги на занятия? — Хёнджин подхватывает палочками мясо в лист салата, закидывая туда же кимчи и чеснок, и, завернув, протягивает к рту Ли.
Феликс охотно принимает еду и кивает несколько раз, облизнувшись, и почти умирает от вкуса тающего мяса на языке, он даже не помнит, когда последний раз ел такое.
— Сколько тебе ещё осталось накопить? — с набитым ртом спрашивает Хван и внимательно следит за тем, чтобы Феликс наелся до отвала, и его можно было только выкатить из дома Хёнджина, а лучше у себя оставить и
обнимать-обнимать-обнимать.
— Чуть меньше половины. Я почти накопил, не переживай, ещё чуть-чуть и буду есть до отвала, — Ли снова улыбается так ярко, и хочется ему верить, но не получается, потому что врет, что немного накопить осталось, соответственно, и врёт о том, что кушать будет хорошо, даже в глаза не посмотрел, когда это сказал, значит, точно солгал.
— Как только прославишься, накормишь меня самым дорогим мясом, которое я выберу, — шутит Хёнджин и думает о том, как подзаработать ещё немного денег, чтобы помочь своему любимому солнцу.
Ему не жалко, правда, он готов на всё для Феликса, которого любит уже давно, класса с пятого или шестого, он уже и не помнит. Возможно, это чувство было всегда, ибо он всегда все для него делал, даже сейчас, всегда все было для и ради его милого Феликса.
Он защищал его, когда они перешли в старшую школу для мальчиков, и Ли стали снова высмеивать за его веснушки, за его светлые волосы, которые потом учителя попросили перекрасить в менее выделяющийся цвет, Хёнджин даже морду набил парню из класса старше, который Феликса назвал уродом, и сам тоже по лицу получил. Хёнджин даже думал, что такое влечение к человеку ненормально. Дело было даже не в том, что его влекло к парню, тем более к его лучшему другу, с которым они и из лужи пили вместе, и в раздевалке голыми видели друг друга, а в том, что он подметил, что делал
ВСЁ ДЛЯ ФЕЛИКСА.
Кто-то сказал плохое в сторону Феликса? Ничего, Хёнджин пойдет и глаз ему на жопу натянет.
В магазине скидка на баклажаны? Надо взять, Феликсу они нравятся.
Феликс опять наклюкался? Ничего, переночует у Хвана дома, ему там и волосы подержат над унитазом, и зубы почистят после, и переоденут, и спать уложат, даже вещи в машинку закинут, чтобы от них не несло пивом.
И вот опять.
Феликсу не хватает денег на исполнение своей заветной мечты? Хёнджин не может сидеть на попе ровно и пойдет разгружать вагоны, будет разводить арабов на деньги или даже почку продаст на чёрном рынке
ради Феликса.
Но потом он вспомнил, что и Ёнбок для него тоже много чего делал.
Когда они только начали дружить и были у Ли, они часто ели какие-то вкусности, которые семье присылали родственники из Австралии. Помогал ему всегда с английским, даже тесты за него писал и помогал с переводом литературы. Потом был период у Хёнджина, когда он был в «поиске себя» и не знал чем заняться, пробовал всё: занимался футболом, Феликс тоже, пытался писать стихи — не получалось, но Ли шутил «
смотри, у меня тоже чушь какая-то». Потом он плёл из бисера, где были одни девчонки, и он с Ёнбоком рисовал, пошел в кружок фотографии, хотел снимать кино, лепил из глины, даже пробовал петь как и мечтал Ликс, пошел на танцы, сначала бальные, потом хип-хоп, что-то да получалось у них обоих. Закончилось всё боксом и разбитым носом у Хвана на первом же бою, и везде с ним был Феликс. Его никто не заставлял, не упрашивал и не молил пойти с ним, таскаться и быть хвостиком Хван Хёнджина. Также он целый месяц жил у семьи Ли, когда ресторанчик Хвана сгорел, и пламя немного перекинулось на их дом, что был соседним зданием. Ещё Ли всегда помогал ему подобрать в магазине новую одежду, что-то модное и что ему точно пойдёт. В общем, он понял, что Феликс ровно так же был одержим им, как он Феликсом.
Поэтому Хёнджин пропал на целую неделю, бегая по подработкам, не отвечал Ликсу, потому что хотел устроить тому сюрприз на день рождения и подарить примерно оставшуюся сумму для хорошего учителя по вокалу, ведь тот бы просто так не принял деньги, а вот как подарок на день рождения мог прокатить. Поэтому Хёнджин работал всю неделю без продыху, даже в школе не появлялся, попросив маму сообщить, что заболел, пообещав, что тот нагонит программу и никаких проблем с учёбой не будет.
А Феликс очень злился и был расстроен из-за такого резкого прекращения общения, тем более на кануне его дня рождения, в который он надеялся оторваться с Хёнджином по полной, так ещё и думал как-то сообщить о своих чувствах, когда они будут слегка подшофе. Ли не понимал, в чём была проблема, ведь Хван ему откровенно наврал, ничего ему не сказал, в школе говорят, что заболел, но дома его нет, и где он тогда шляется было — непонятно. Ликс даже примерно не знал, куда Хёнджин мог пропасть. Мама Хёнджина говорила, что не знает, куда пошел её сын, лишь говорила, что его нет дома. Тем не менее, она всегда предлагала Ёнбоку остаться и подождать его у них дома, а тот всегда вежливо отказывался и поджидал Хвана на заднем дворе, смотря по сторонам и на окно, куда выходила спальня Хёнджина.
А тот приходил поздно ночью таким уставшим, что даже свет не включал, раздевался, бросая одежду по пути до кровати, и падал на неё уже в полудрёме, и через минуту храпел лицом в подушку.
Феликс в последний день подработки Хвана решил действовать решительно. Он сел перед порогом дома Хвана и ждал там, пока не увидел еле перебирающего свои длинные ноги друга.
— Где ты был? — Феликс подрывается со ступеньки и подходит к Хёнджину, который даже не заметил его и немного испугался.
— На подработке, — спокойно и очень устало отвечает, ведь у него совершенно нет никаких сил ни врать, ни язвить.
— Целую неделю? И мне ничего не сказал даже? Почему ты мне не отвечал? У тебя какие-то проблемы? Или... — о нет, Феликс подумал о двух самых ужасных версиях одновременно. Первая была той, что Хёнджин попал в плохую компанию и теперь торгует наркотиками или сам употребляет, а вторая — у него кто-то появился, обе мысли пугали одинаково. — Ты с кем-то встречаешься?
Хёнджин даже не уловил сути вопросов, их было так много, а он был таким уставшим, что поднеси ему сейчас документы о продаже ресторана или быть в рабстве всю свою жизнь, он бы подписал.
— Что? Нет, Феликс, какие отношения-то?.. — Хёнджина все же немного отрезвил самый последний вопрос и, заметив понурый и опущенный взгляд Феликса, хотел подойти к нему ближе.
— Такие, которые ты скрыл от меня... От твоего лучшего друга, — выплюнул Феликс это ставшее противным «
друг», потому что навечно остался в френдзоне.
— Ты что, уже прибухнул перед днём рождения? Какие отношения? Нет у меня никого! — Хёнджин в недоумении пытается поднять лицо Феликса, которого слегка потряхивало то ли от ночной прохлады, то ли от эмоций.
— Надо же, ты помнишь про мой день рождения, — усмехнулся парень и шмыгнул носом. — Или ты специально так пропал прямо перед ним?
— Ты пьяный, что ли? Что происходит, Ликс? — Хван снова предпринимает попытку подойти к нему ближе и хотя бы положить руки на плечи, но тот не дает и жестко сбрасывает их, не давая коснуться. — Ты что творишь? Феликс?
— Что происходит? — он снова усмехается. — Что происходит? Это я у тебя должен спрашивать, Хван Хёнджин. Это не я пропал на неделю, сказав в школе, что заболел. Мама твоя не знала, где ты. Ты соврал, а мне вообще ни слова не сказал и игнорировал.
Хёнджин почувствовал дикую вину перед ним — действительно, следовало бы хоть что-то сказать ему, придумать, соврать что-то другое, но не игнорировать. Хотя сначала так получилось только из-за нехватки времени, а потом само почему-то игнорировалось Хёнджином.
— Прости.
Феликс снова в усмешке выдыхает и стирает скатившуюся слезу по щеке рукавом тонкой кофты, которая совсем не грела.
— Мне не хватает этого, Хёнджин. Мне мало. Может, я и эгоист, но мне мало от тебя этого простого «прости» за этот поступок, но больше я не смею просить, — Феликс лезет в задний карман штанов и достаёт сложённый лист бумаги, а Хёнджин узнаёт этот вырванный листок, потому что он ему подарил этот блокнот. — Я хотел подождать до своего дня рождения, или до другого подходящего момента, но не выдержал, да и не нужно уже.
Феликс разрывает листок пополам, и у Хвана почти так же душа с сердцем разрываются на две части, комкают и бросают в него. А Хёнджин в испуге, что бумага промокнет, тут же подбирает комочки и пихает себе в карман толстовки, догоняя уходящего Ли.
Он зовет его, обгоняя, видит заплаканное лицо, его накрывает страх и обида, злость на самого себя, он пытается остановить Ли, но тот толкается, пихает его и плачет.
— Ликс, стой! Что там было, это песня? — Хёнджин успел заметить какие-то выведенные слова, но какие не знал, просто видел там текст. Он пытается остановить парня, который захлёбывается в собственной истерике, толкает и пихает своего друга, продолжая идти.
— Какая уже разница тебе? Иди туда, от кого ты пришёл! — Ли и правда очень зол и ревнив сейчас, потому что они были лучшими друзьями на протяжении долгих лет, и конечно же, когда-нибудь их общение бы слегка уменьшилось, но он не думал, что так рано. Думал, что хотя бы когда поступят в универ, хотя собирались поступать в один, только на разные направления. Он уже наговорил кучу всего, что не хотел, что считает дико неправильным, но обида так и позволяет литься плохим словам из него.
Он в очередной раз отталкивает от себя лучшего
друга, кажется, уже бывшего, и вытирает льющиеся слёзы холодной ладонью, даже не замечая, как сильно он замёрз, а слёзы делают ещё хуже.
— Феликс! Ёнбок! — Ли слышит позади себя шаги, которые потом прекращаются, а сам он не останавливается и направляется к дому, который был не так далеко от дома Хёнджина, всего минутах в десяти ходьбы. — Я люблю тебя!
Старший сказал это громче, чем следовало, и громче, чем бы услышал только Феликс, да и улица была пустой, поэтому в тишине эта фраза отбилась эхом от всех стен, и казалось, что услышала вся округа. Ли остановился, будто его ноги вросли в землю или их оплёл плющ, который не давал возможности сделать и маленького шажочка, поэтому Хван пользуется возможностью и, скопив все силы, подбегает к Феликсу.
Он аккуратно подходит к нему, сначала сбоку, а потом становится перед ним и обнимает, прижимая парня к себе, касаясь рукой мягких отросших волос каштанового цвета, который начал вымываться, слушая всхлипы младшего и чувствуя, как он дергается от плача.
— Ликс, пойдем домой, — Хёнджин выпускает его из своих объятий и вытирает тыльной стороной руки слезы, которые всё ещё скатываются, и ловит грустный взгляд напротив. — Ну, в смысле, ко мне домой, я тебе объясню всё, и покажу кое-что.
Он аккуратно, с замиранием сердца, берет маленькую холодную ладонь, и не видя никакого отказа, тянет его в обратную сторону к дому, зажимая пальчики в своих, тихо проговаривая «
совсем замёрз, бедный ».
Они тихо проходят в дом, снимают обувь и пробираются в комнату на втором этаже, где Хёнджин закрывает дверь и первым делом отправляет Феликса в ванную, где тот умоется и погреет руки под горячей водой.
Когда дверь закрывается, Хёнджин впервые за вечер смог выдохнуть и прикрыть глаза. Он запускает руку в смежный карман толстовки и достаёт два комка бумажки, которые разворачивает очень аккуратно, словно это был порванный важный документ, на восстановление которого теперь придется потратить немало времени. Присаживается на стул за компьютерным столом и распрямляет скомканный лист с текстом песни, быстро пробегаясь глазами по тексту.
In this moment I see you
It always comes around as I believed
When the rain stops you shine on me
Your light's the only thing that keeps the cold out
Хван расправляет второй листик и подставляет к первой части, даже не замечая, как Феликс уже вышел из ванной комнаты и со страхом заметил, что Хван читает текст песни.
Tell you
A Million little reasons
I'm falling for your eyes
I just want to be where you are.
— Не читай это, мне не нравится, — Феликс присел на кровать Хвана и шмыгнул носом, его голос всё ещё хрипел после слёз и нос был заложен, но он хотя бы уже не плакал. Хёнджин обернулся на Ликса и оставил листы на столе, подумав, что он их прогладит под утюгом, чтобы распрямить и склеит, повесит над столом, чтобы каждый день лицезреть это творение Феликса.
— Но мне нравится, и вообще, ты это мне отдал, так что сам решу, — начал вредничать Хван, как будто у него сейчас заберут этот лист с песней Феликса для него. — Я не знал, что ты песни пишешь, почему скрывал?
Хван подходит к ящикам в столе и достаёт оттуда бумажный конверт, а потом что-то ищет в своей сумке.
— Я не скрывал, да и ты не спрашивал, это первое, что я написал достаточно дельное, а не фигню какую-то, — Феликс скромно и неловко перебирает свои пальцы, нервничая из-за всей произошедшей ситуации, и не смеет смотреть на Хвана, иначе он так сильно покраснеет, что превратится в помидор.
— Это невероятно, правда. Песня очень красивая, и я надеюсь, что когда-то смогу услышать ее в твоем исполнении, — парень присаживается рядом с Феликсом, берет того за руку и вкладывает в неё конверт. — Я хотел отдать тебе это в день рождения, но так уж вышло, что твой маленький нос залез туда, куда не стоило.
Старший одаривает Феликса смешком и легкой теплой улыбкой, которую он всегда показывал Ли, а последний заглядывает в конверт.
— Ты с ума сошел? Я не возьму, — Ёнбок пытается отдать конверт с деньгами владельцу, но ничего не получается, они, как дети малые, передают друг другу этот конверт, и в итоге Хёнджин валит Феликса на кровать и засовывает конверт прямо в джинсы, от чего они оба смеются.
— Поэтому я сказал, что это на день рождения, это твой подарок, и если ты откажешься, я обижусь, — Хван дует губы и опять же театрально расстраивается. — Ты хоть знаешь, как упорно я работал, чтобы заработать их? Мне даже пришлось целую неделю с тобой не видеться!
Он над Ликсом снова нависает и говорит-говорит, как тяжело работал, как ему какая-то странная бабка попалась в мясном ресторане и ей всё было не то, а Феликс даже не слушает, просто смотрит на красивого Хёнджина, который даже уставший самый красивый и милый на свете, ещё и влюблен в него, поэтому затыкает это непрекращающийся поток слов, резко подавшись выше и коснувшись своими губами его. Хёнджин даже испугался, дернулся назад, увиливая от Ёнбока, покраснев жутко, но потом сам тянется обратно к нему и целует мягко, просто касаясь губами чужих, теплым и влажным, таких мягких, какими он себе и представлял, будто они уже целовались.
— Ликс, я очень хочу, чтобы ты был в порядке, кушал хорошо и не нуждался ни в чем, и твоя мечта наконец исполнилась, — Хёнджин отрывается от него и говорит все на ушко тому, а Феликс руками цепляется за спину и плечи, опуская на себя и прижимая в объятиях, утыкаясь носом в его шею.
— Я знаю, спасибо тебе большое, ты не представляешь, что сделал для меня. Спасибо большое, я тоже очень сильно люблю тебя, — Ли вновь всплакнул из-за нахлынувших эмоций, ведь он наконец-то сможет пойти на вокал, о котором он так мечтал всю свою жизнь, и они с Хёнджином теперь вместе. О большем он и мечтать не мог.
— Ты же помнишь, что обещал мне самое дорогое мясо, как только прославишься? — шутит Хёнджин, и они смеются, перекатываясь по кровати, даже падая с неё на пол, но продолжая смеяться уже с этого.
— Видимо, теперь я тебя не просто мясом накормлю, а содержать тебя буду, у тебя ведь будет богатый парень, зачем тебе работать.
Хёнджин чуть подвисает и смущается от слова «парень», но все же так мило улыбается, на что Феликс неловко спрашивает:
— Или ты не хочешь встречаться?
— Почему не хочу? Мы же любим друг друга, и вообще я тебя такого никому не отдам, ТЕМ БОЛЕЕ БОГАТОГО.
Они вновь смеются задорно и забираются обратно на кровать, Хенджин попутно расспрашивает Феликса о выборе учителя по вокалу, а тот сказал, что давно нашел нужного, вопрос был лишь в деньгах, и как же Хёнджин рад, что смог помочь своему солнышку засветить ещё ярче.
