***
Каждый, кому сейчас посчастливилось бы оказаться на кухне Ли, подумал бы, что он ошибся миром и попал в одну из картинок пинтереста. И правда, сейчас у плиты стоял молодой человек, изящными движениями которого хотелось бы любоваться всю жизнь, хотя он просто готовил оладья. Будем честны, и не только движениями: юноша и сам весьма не дурно выглядел. Немного отросшие блондинистые волосы так и норовили закрыть собой ровный нос юноши и попадали в его глаза цвета тёмного шоколада. Оперевшись плечом о дверной косяк, Феликс умиротворенно смотрел на своего возлюбленного с примирительной улыбкой, пока тот забавно сдвигал брови и пытался сдунуть пряди с лица. — Ну чего ты там встал? — кинул через плечо Хёнджин, не желая отвлекаться от дела. — Иди лучше умойся, я уже почти закончил. На это Феликсу осталось только хмыкнуть и уйти в ванную. Однако плавной поступью Ли подошёл к Хвану, обнимая того со спины и переплетая их руки. — Хёнджин, ты хочешь пойти со мной на встречу выпускников в качестве моего партнёра? — спросил Феликс, утыкаясь своим носом в широкую спину, пока тот готовил себе холодную гречневую лапшу, поскольку не любил сладкий завтрак. — А зачем я там? Я никого не знаю, и как все отреагируют на наши отношения? Не, я пас. Да и я слишком стар для попоек такого масштаба, – Хёнджин, как истинный дед, покромсал дайкон помельче, чтобы его было удобнее жевать. — У-у, ты реально старый, — Ли заглянул через плечо партнёра и посмотрел на мелконарезанные овощи. — Ты ещё их на тёрочке себе потри, чтобы не жевать. И вообще, никогда бы не подумал, что разница в полгода так сильно разделяет людей, — сказал Феликс, стащив кусочек огурца, и убежал умываться, хихикая себе под нос.***
Накидывая на плечи бежевый пиджак, Феликс крутился у зеркала в коридоре, оценивающе смотря на своё отражение. — Да боже ты мой, Ликс, — страдальчески протянул Хёнджин, ведь этот непредвиденный показ мод уже длился не первый час. — Ты выглядишь лучше, чем любой человек в этом чёртовом мире, зачем же ты так заморачиваешься? Это же просто встреча выпускников, там же все свои, все друг друга знают. – Джинни, ты и правда не понимаешь, — Феликс снисходительно улыбнулся. — Это не просто какая-то там встреча с мамой. Здесь нужно показать себя в лучшем свете, чтобы не оказаться на окраине бара и не пить в одиночестве. Ты же не хочешь, чтобы твой парень напился где-то совершенно один и чтобы к нему, такому беззащитному и хрупкому, приставали какие-то ушлёпки? — Ли состроил ангельское выражение лица. — Да-да, конечно, я не хочу, чтобы к моему чуду с чёрным поясом по тхэквондо приставали какие-то неотёсанные мужики, — подхватил Хван. — Ну вот и славно, — поцеловав блондина в щёку, Феликс выходит в подъезд. — Ты точно не хочешь пойти со мной? Ещё не поздно. — Нет, что ты! Куда уж мне до вас, молодёжи, — сказал Хёнджин, закрывая за младшим дверь.***
Хёнджин устало плюхнулся в кресло у телевизора, откинулся назад и погрузился в думу. После разговора с Феликсом Хван и правда задумался над предложением блондина. Ведь тот будет пить и, судя по рассказам, не мало. При таком раскладе никакое тхэквондо не могло его уберечь от передряг и пьяных дурачеств. В общем, Хван Хёнджин, с тяжёлым сердцем, решил отправиться в тот бар и приглядеть за своим суженным.***
Тем временем юноша уже стоял у входа в бар, название которого неоном светилось и сразу бросалось в глаза. Не решаясь зайти внутрь, Ли мялся у стеклянных дверей, нервно поглядывая на людей. В этот момент ему на плечо ложится рука. Ликс в недоумении разворачивается в сторону человека, что посмел так открыто себя вести, и узнаёт в нём своего старого приятеля — Хан Джисона. — Ли Феликс! Что за безобразие? Совсем не узнаёшь старых друзей? — немного обиженно говорит Джисон. — И это мне говорит Хан Джисон? Человек, который до второго курса не мог запомнить моё имя? — вскинув брови, отвечает юноша. — Ну что было, то прошло, а сейчас прошу в этот замечательный бар, — со смущённой улыбкой Хан уходит от темы, открывая дверь заведения.***
Вот и настала хванова очередь крутиться перед зеркалом. — Так, вроде, всё на месте, — бубнил себе под нос Хёнджин, завязывая шнурки. — Ключи взял, тёмные очки на мне, плащ и берет надел... а, точно-точно, газету бы не забыть! — разуваясь, бежит на кухню, где оставил газету с двумя небольшими отверстиями для глаз. — Ну всё, теперь точно готов! В путь!***
Уже у барной стойки Ли чувствует себя как рыба в воде, вспоминая студенческую жизнь. Заказав свой коктейль, Феликс разворачивается в сторону Джисона. — Ну что, Хани, — тянет Феликс, — я жду подробного рассказа о твоей жизни и последних событиях, желательно, тоже. — Ликси, пока в твоём организме нет и капли алкоголя, я ничего не стану рассказывать. — Ох, что пять лет назад, что сейчас, а ты, Хан Джисон, остался прежним. Тебе лишь бы людей споить и посплетничать, — закатываю глаза, Ли поднимает свой бокал в воздух. — За встречу, моя дорогая квокка! Так и проходят следующие несколько часов. Много разговоров, много танцев, музыки и, конечно же, алкоголя, что заставляет раскрепоститься несколько зажатого Феликса, ведь он уже отвык от столь шумной компании.***
Тем временем Хёнджин сидит в самом углу бара, попивая уже третий стакан чая, и «читает» перевернутую газету с дырками. Его взгляд прикован к блондину в брючном костюме, который от выпитых коктейлей становится слишком расслабленным и общительным. Неосознанно играя на нервах страшного, Феликс всё сильнее прижимается к руке своего собеседника, пока тот поглаживает его по копне густых и мягких волос. Хёнджин, несомненно, помнит, насколько они шелковистые, что подогревает его ревность. Он старается держать себя в руках и успокоить свой пыл ревнующего идиота, прикрываясь за газетой и бухтя себе под нос. Он вздрагивает, когда у нему подходит официантка. — Добрый вечер! Не желаете ли Вы заказать что-то? Наш... — начинает девушка, как её прерывают. — Да, пожалуйста, принесите мне яблочный штрудель, — не смотря в меню, говорит Хёнджин. Почти сразу же девушка возвращается, снимая с подноса заказ юноши. Та, уже отходя от столика, поскальзывается. Балансируя и размахивая руками, она прикладывается тем самым подносом к хванову лбу. — Боже мой! Извините меня, пожалуйста! — девушка сразу же начинает извиняться перед молодым человеком, почти кланяясь ему в ноги, а тот лишь потирает ушибленное место и уверяет официанта, что с ним всё в порядке и больше было испуга, чем настоящей боли. — Может, Вам хотя бы льда принести? — Нет-нет, ничего не нужно, — потерая ушибленное место, говорит блондин. Боковым зрением Хёнджин замечает, как на них смотрит большая часть посетителей, в том числе и компания Феликса. Однако Хван вовремя успевает спрятаться за хрупкую девушку и всё же соглашается на предложение принести немного льда, чтобы не было синяка. Через минуту она прибегает с пакетом льда и ещё тысячей извинений, а также предлагает самой оплатить его счёт в качестве извинений, что не могло не порадовать. Феликс в этот момент вспоминает, что собирался рассказать о своём парне мечты. Он уверен, ему все позавидуют. — Ох, Хани, ты не представляешь, как мне с ним повезло, — мечтательно прикрыв глаза, Ли продолжает свой рассказ уже, кажется, в пятый раз. — Он невероятный, не человек, а принц, сошедший с небес... Вдруг Феликс почувствовал, как теряет равновесие, и уже представил своё падение, но его ловко подхватывают сильные руки, удерживая в воздухе. Ли запрокидывает голову назад и встречается с встревоженным взглядом своего спасителя. Да уж, Хван Хёнджину не занимать ловкости. Особенно в моменты ревности. — Боже, Феликс, ты не поранился? — с толикой тревоги в голосе спрашивает Хан, поглаживая Ли по спине. В этот момент Хёнджин, откидывая в сторону несчастный пакетик со льдом, который благополучно рассыпается на полу, в три шага подходит к Ликсу. Начиная закипать, как супчик, Хёнджин не выдерживает, откидывает свою газетку двухлетней давности на поднос мимо проходящей официантке, начинает свою «тираду». — О боже, Феликс!! Ты как? Всё в порядке? Может, поедем уже домой? Тебе плохо? — скороговоркой произносит Хван, пока в ответ ему издаётся лишь «хён-буль-бр-иииниии». — А ты чего уставился? Тебя что, не учили, что нельзя спаивать людей? Да ещё и так нагло приставать! Это тебе не лёгкая нажива! Ишь чего удумал — солнце у меня украсть! — разнося в пух и прах бедного Джисона, Хван начинал успокаиваться. В это время Феликс буквально выныривает из тарелки с бульоном и, поднимая голову, смотрит на Хвана. — Ты пришел за мной? — выпучил от удивления глаза Ли. — Нет, я за ним, — Хван кивком указывает на Джисона, который уже хотел было отнекиваться. — За тобой, конечно. За кем ещё, горе моё луковое, я могу прийти? — Хёнджин вздыхает и берёт салфетку со стола, чтобы вытереть испачканные бульоном губы австралийца. — За мной приехал самый лучший и самых заботливый муж на свете, — расплываясь в улыбке, проныл Феликс и уткнулся подбородком в руку Хёнджина, который всё ещё промакивал его губы тряпочкой. Хван мигом покраснел, да настолько, что о его уши можно было обжечься, как от кипятка. Но только до него дошёл смысл сказанных Ликсом слов, он стал оборачиваться в поисках косых взглядом в их сторону, коих не последовало. Тем не менее слово «муж» так сильно вдарило по его неокрепшему разуму, что он решительно берёт в руки недопитую Феликсом рюмку с соджу, опустошая её. Рядом снова оказался тот самый парень, что «лапал» Ли. — Ты заберёшь Ликса? Ты же его парень? — не в бровь, а в глаз. Кто вообще такое в лоб спрашивает? Да и кто он такой, что интересуется этим? — Э-э, ну-у.. — Расслабься, мы всё знаем. Забирай своё проспиртованное чудо, он уже давно в зюзю и начал рассказывать, как ты ему чуть ли не слюни подбираешь, — хохотнул Хан, вспоминая сцену с салфеткой. — Хорошо же он себя знает, ведь просил тебе позвонить, если напьётся, — парень потеребил австралийца по волосам и в последний раз провел рукой по спине. — Да, я его парень, и я забираю своё чудо, — чуть более резко сказал Хван, сбрасывая чужую руку со спины возлюбленного, и стал накидывать на Феликса свой тренч, чтобы тот не продрог на улице после тёплого помещения. Хёнджин вытащил из кошелька несколько тысяч вон и оставил их на столе, беря под руку Феликса, удерживая покачивающееся из стороны в сторону тело. Как в этот момент почти что мимо них проходила бедная официантка, и проскользнулась с огромным подносом тарелок на льду брошенным Хваном. Хёнджин поджал губы, мысленно попросил прощения у бедняжки, и почти волочив Феликса быстренько убежал из заведения. Ликс так наклюкался, что его пошатывало из стороны в сторону, будто их обоих на корабле укачивало, он все ноги отдавил Хвану, так что последний решил, что не обломится, если понесёт младшего на спине. — Так, любимый мой, родной, постой-ка тут, - Старший прислонил Феликса к стенке, по которой тот почти что стекал вбок, но все же не падал, и встав к нему спиной, присел, — Запрыгивай, а то мы так с тобой будем до китайской пасхи идти. Ликс что-то пробурчал и все же опрокинул свое бренное тело на спину Хёнджина, спустив руки через его шею. — Вперед моя рикша! Несись быстрее ветра! - Ли как-то резко оживился и даже слегка дернул ногами, как бы ехал на лошади, чтобы та поскакала. Хван же на этой слегка пробежался и начал издавать звуки гоночной машины, маневрировать и кружиться вместе с парнем на спине, который крепче обхватил его руками на груди, и смеялся так звонко ему прямо на ухо, почти что оглушая, но ему очень нравилось, он любил смех Австралийца. Он его всего любил. А Ли любит его в ответ.***
Несмотря на приближающееся лето, вечером было ещё прохладно. Ветер, что шёл со стороны реки Хан, приносил несколько неприятные ощущения в виде моря мурашек, охватывающего всё тело. Однако небо было чистым. На нём виделись первые звёзды, один только вид которых заставлял людей мечтать. И Феликс с Хёнджином не были исключением. Уже протрезвевший младший не нуждался в поддержке, но он не спешил об этом говорить, ведь ему нравилось, как на него талии мягко лежит рука Хёнджина. Они шли не спеша, разговаривая о всякой всячине. В основном разглагольствовал австралиец, ведь его язык давно был развязан парой-тройкой сладких коктейлей. — Хёнджин-и, а что тебе нравится во мне больше всего? — вдруг спрашивает Феликс, чуть притормаживая. — Разве, я тебе ещё не надоел? Может быть, тебя что-то не устраивает в наших отношениях? «Боже, что делает с людьми алкоголь. Особенно с такими милыми» думается Хвану, пока тот разворачивает к себе лицом Феликса. Тяжело вздохнув, он принялся объяснять. — Ты вообще в курсе, что солнце у нас только одно, да? А если нет, то говорю: ты — моё самое любимое и единственное солнышко во всём мире! Я готов это прокричать три тысячи раз, слышишь? А если меня спросят, что такое в мире красота, я покажу им твои глаза. Я покажу им тебя. И ничто меня не заставит изменить своего мнения, — заканчивая, Хёнджин смотрит прямо в глаза напротив, которые уже покрываются мокрой пеленой. — Я люблю тебя, — тихо-тихо произносит Феликс и больше не находит, что сказать, просто утаскивает своего мальчика в крепкие объятия, выражая свою большую и искреннюю любовь. В таком положении они простояли совсем недолго. — Хотя нет, знаешь, я передумал, — вдруг выдаёт Хван, и младший выбирается из его объятий самостоятельно. — Что ты имеешь в виду? — Не хочу тебя никому показывать. Вдруг кто-то на тебя глаз положит и украдёт у меня сокровище, —поясняет старший, а у младшего сердце снова поднялось на свой уровень от пят. — Я не позволю кому-то меня украсть у тебя, — усмехается Феликс и снова обнимает своего парня так крепко, что у того почти косточки хрустят. — А вдруг тебя подкараулят и в мешок запихают? Будешь потом кричать, а никто не поможет. Ты же такой у меня кармашечный, Феликс, тебя правда можно в мой кармашек положить, ты такой милый... и крохотны.. агхъ. — Я всё ещё маленький и милый? — Феликс слишком легко прижал Хвана к стене здания, прижимая его своим телом. Стало трудно дышать. — У меня же чёрный пояс по тхэквондо, теперь вспомнил? — Ликс, ты мне сейчас... ребра... сломаешь, пусти... — тяжело хрипит Хёнджин. Феликс, боясь навредить, тут же отступает назад, чем пользуется Хван, закидывая парня на плечо. — Видишь, какой ты доверчивый, вот так тебя и украдут у меня. Парни смеялись, пока старший снова начинает носиться и кружить младшего. В итоге, после десятка ударов по спине, он всё же решается поставить Ли за землю, и они продолжают свой путь до дома. — Хёнджин, хёнджин, хёнджин! — Ли резко поднимает голову, как будто вспоминая, что что-то оставил в баре, посмотрел на Хвана и повис у того на руке. — Пойдем пешком до Чеджу? Я мандаринов хочу... «для тебя, Ли Феликс, хоть звездочку с неба », — подумал Хёнджин, запсывая в своей мысленный список в магазин за мандаринами для возлюбленного.