***
Ближе к вечеру явились гонцы и сказали, что некая Друэлла вызывает меня и представителя городского совета Раккара на переговоры завтра утром. Я пожал плечами и сказал, что согласен. Но когда об этом узнали лескатийцы такое началось… — Белая сука! — Стерва! — Она во всем виновата! — С ней нельзя встречаться! Она одним взглядом ломает волю! — Перед ней паладины Верховной падали на колени! Военный совет мы организовали на втором этаже одного небольшого кабака. Жарко горели дрова в камине, в комнате было тесно, капитаны сидели на деревянных лавках вдоль столов, уставленных пивом и вином. Я занял место у стены за отдельным столом, рядом со мной сидела Таис. — Друэлла превратила Франциску в монстра, а затем сломала наши надежды, превратив Мерсею, Вильмарину, Примеру и Мимиру Милти в похотливых тварей! Таис сидела ровно, положил правую лапу на стол, а её лицо не выражало эмоций. Только крылья носа раздувались от гнева. — Нельзя с ней разговаривать! — рявкнул Шарль. — Она ломает волю людей также просто, как я могу сломать эту щепку, — мрачно добавила Шармаль, сломав между пальцев какую-то щепку. — Подстрелить эту сучку со стены и все! — Хватит! Я ударил кулаком по столу и встал, поправляя пояс. — Я вас наслушался… Я вышел в центр комнаты и обвел взглядом офицеров. — Вы так ничему и не научились! — рявкнул я. — Никто еще в глаза эту Друэллу не видел, а все уже обделались со страху! Какие переговоры к дьяволу?! Завтра утром нам всем надо выйти и оружие сдать ей! И вы тут еще что-то говорили о войне с Лескатией?! В комнате повисло тяжело молчание, кто-то заворчал было, но осекся от моего взгляда. — Я думал, что командую солдатами, а не сборищем баб. — Генрих, ты перегибаешь! — прорычал Шарль, поднимаясь. — Молчать!!! — рявкнул я — Я говорю! Вы, сука, переговоров испугались?! А как мы воевать будем? Что вы делать будете, если она в город завтра войдет?! А? Я опять обвел всех собравшихся взглядом. — Я понимаю, почему Лескатия пала… вы боитесь Друэллу. Вы все её боитесь. Инкубы, монстры, лилим? Да какая к черту разница? Ты либо мужик, либо чмо сопливое! Завтра я иду на переговоры с Друэллой! И со мной пойдет Таис и только! Ясно вам? — Командир, но Друэлла в самом деле опасна, — робко проговорила Шармаль. — И что? — спросил я. — Если мы откажемся от переговоров — она атакует город и мы все равно её увидим. А я хочу взглянуть на неё перед боем и понять, что она из себя представляет! Но по взглядам людей я понял, что убедить их мне не удалось. — А о чём нам с ней разговаривать? — подал голос один из капитанов. — Понятия не имею, — я пожал плечами. — Она наверняка наплетет какой-нибудь чуши, а потом потребует сдать город, но у нас контракт до конца осени, так что… — А если это ловушка? — А вот это уже нормальный разговор, а не блеяние! Шармаль! — Да. — Соберешь доппельзольднеров, станешь за воротами. Карас! У тебя самые меткие стрелки в роте. Сядешь на воротах, прикроешь наш отход. — Так точно. — Вот! Волкодлак боятся — в лес не ходить. Впрочем, многие все равно сомневались, но по крайне мере не оспаривали мои решения. — Что будем делать с пленными? — Я предлагаю отпустить половину, — сказала Таис. — Так и сделаем, — сказал я. — Сама посмотри и отбери тех, кого отпустим. — Мы их отпустим, а они опять нападут, — проворчал кто-то из капитанов. — А что еще с ними делать? Кормить их? — спросил я. — И мы же не дураки. Отпустить надо тех, кто не летает и не арахн. И пусть приходят опять, раз им мало. — Есть еще одно, о чем вы все забываете, — улыбаясь, произнесла Таис. — Демоническое серебро, которым мы раним монстродев. Оно оставляет глубокие, рваные раны ауры, через которые уходит мана. Для инкубов это не так страшно, потому что инкубы сами постоянно генерируют духовную энергию, а вот мамоно могут её лишь медленно получать через еду, воду и воздух, либо быстро получать от мужа. Анубис иронично изогнула бровь и с улыбкой добавила: — А за кем явились все эти красивые и наивные монстродевы? В ответ раздались смешки. — Ты хочешь сказать, что они нам будут не опасны? — уточнил Шарль. — Именно. Если в первый раз их требовалось несколько раз ранить, чтобы свалить с ног, то сейчас хватит одной пустяковой царапины. Они даже магией толком пользоваться не смогут. Без мужа им энергию быстро не восполнить. А у нас уже почти все бойцы женаты. Поэтому все, кого ранили в утреннем бою, уже завтра будут вновь готовы драться, а их раненым потребуется несколько недель на восстановление. На этом мы и закончили споры. Капитаны разошлись, Таис отправилась разбираться с пленными, Элара опять куда-то исчезла, а я отправился на заседание Городского совета и там все повторилось. Все до дрожи в коленях боялись Друэллы, не хотели идти на переговоры и были уверены, что стоит мне только увидеть её, как я тут же сдам город. Пришлось и их успокаивать. В итоге они официально делегировали мне все полномочия, отправив в качестве наблюдательницы за мной какую-то кикимору, которую поймали возле здания совета. Лагерь Армии радикалов недалеко от Раккара. В лагере радикалов тоже было неспокойно. Элара опустилась на краю лагеря, сложила крылья и пошла между палаток, прислушиваясь к разговорам. Настроение у монстродев было не очень, многие жаловались на возбуждение, которое сложно унять играми с подругами, другие возмущались что «жадные до мужиков развратницы» не пустили их в город. При этом все сидели голодные, так как, растратив силу на переброску войск, радикалы теперь не могли перебросить и достаточное количество еды. Лагерь был устроен с большей безалаберностью, чем обычно. Элара невольно подумала, что если бы Генрих фон Раушвильд напал бы сейчас, то война на этом и закончилась бы. Вокруг большого шатра из бордового шелка расшитого серебром строгими линиями стояли шатры с личными гербами рыцарей Сальвариона. Элара, взглянув на стяги, сразу поняла, что здесь Вильмарина, а с ней два полных знамени* — грозная сила. Но встретиться с Вильмариной не получилось, она ушла к Друэлле. Подходя к шатру, она услышала громкий голос. — Ваша милость, я не понимаю, почему мы вообще терпим Алмецию! Их политика сегрегации по отношению к мамоно недопустима! Что это ещё за резервации для монстродев?! Темная благодать — благо для всех! Рыцари в полных латах узнали Элару и пропустили её в шатер. Внутри все было обставлено довольно аскетично. За деревянным столом на простом стуле сидела Друэлла, задумчиво водившая пальцем по ободку простой походной кружки. Слева от неё сидели Алэрри, Астария и еще две демонессы, которых Элара не знала. Справа от Четвертой дочери сидела Вильмарина Носкрим, Агнес и Сильвия — леди знамен. — Мы не можем напасть на Алмецию хотя бы потому, что треть их армии состоит из монстродев, — ответила Вильмарина. — Это будет междоусобная война. — Вот! Люди держат их в заложниках и толкают на войну против нас. — Зипангу тоже не подчиняется Повелительнице демонов, но это не повод нападать на острова, — сухо добавила Вильмарина, не сводя тяжелого взгляда с Алэрри. — Если вы так сделаете, то одними из первых против вас выступят богини Зипангу — рю и девятихвостые лисы, и это не считая множества дайме и их дружин, в которых также хватает мамоно. — А ведь Вильмарина права, — заметила Друэлла. От мягкого, бархатистого голоса Друэллы у Элары по спине пробежали теплые мурашки. Элара родилась суккубой, но каждый раз видя Друэллу, она хотела стать обычной девушкой, чтобы прекрасная лилим могла её обратить в суккубу. — Моя мать никогда не стремилась к власти и не стремилась обратить все человечество. Она желает лишь мира. — Но мир невозможен с людьми! — с жаром воскликнула Алэрии. — Люди слабы и подвержены суевериям, они страдают! Взять хотя бы Раккар. Какой-то вшивый наемник измывается над целым городом, заставил инкубов и их жен воевать, не давая им наслаждаться плотскими утехами! Вильмарина, увидев Элару, нахмурилась. Элара жестом дала понять, что ей надо доложить важную информацию. Вильмарина сделала жест «потом», но Друэлла, увидев Элару, улыбнулась ей. — Подойди, ты хочешь что-то сказать или может быть попросить? — Ваша милость, — Элара низко поклонилась Друэлле. — Я Элара, подчиненная госпожи Вильмарины, разведчица. Несколько раз участвовала в поддержке операций Армии радикалов. Взгляды демонесс не сулили Эларе ничего хорошего. — Я из Раккара и… так уж вышло, я знакома с Генрихом фон Раушвильдом. — Вот как? — оживилась Друэлла. — И что он за человек? — Как ты оказалась в Раккаре? — резко спросила Астария. — Я поверила вашим словам, что в Раккаре убивают монстродев и не смогла после этого остаться в стороне, — холодно ответила Элара. — В бою, как и другие, я попала в плен, однако Генрих отпустил меня благодаря нашему знакомству. — Астария, я не помню, чтобы разрешала меня перебивать, — холодно заметила Друэлла. — Элара, продолжай. — В Раккаре никто не трогает монстродев. В городе даже есть часовня Падшей богини, а некоторые монстродевы открыто держат ремесленные лавки. — А что там делает сам Генрих фон Раушвильд? — Он сказал мне, что городской совет Раккара нанял его полк для охраны города, но, ваша милость, я думаю, он врёт, — прямо сказала Элара. — Вот как? — Друэлла изогнула бровь. — А что на самом деле? — Их наняла Алмеция для защиты Раккара, так как все знают, что один из торговых путей Алмеции проходит через Раккар. А слова Генриха лишь уловка, чтобы избежать прямого столкновения Алмеции и Лескатии. Алмеция опасается захвата Раккара, но при этом не хочет спровоцировать войну. Друэлла жестом велела демонессам замолчать, а сама отпила вина и задумалась. — Я поняла. Скажи, это, правда, что полк Генриха состоит из лескатийцев, сражавшихся против нас во время умиротворения Лескатии? — Да, ваша милость. — И они до сих пор не могут принять свершившееся? — Да ваша милость. — Вот видите, мы… — Алэрри осеклась от взгляда Друэллы. — Как ты думаешь, почему? — во взгляде Друэллы появилась грусть. — Люди упрямы, ваша милость, — вздохнула Элара. — Они не просто не смирились. Они ненавидят нас, при том, что у них давно есть жены мамоно, а сами они инкубы. — Люди упрямы… — проговорила Друэлла, глядя куда-то вдаль. — Увы, но это так. Скажи, монстродев в полку Генриха держат силой или обманом? — Ни тем и не другим, — горячо возразила Элара. — Они все жены солдат Генриха и добровольно сопровождают их, а некоторые даже занимают офицерские посты. Более того, как я слышала, несколько монстродевушек присоединились к полку, чтобы найти себе мужей. — Спасибо тебе, Элара. Что еще ты хочешь сказать? — Генрих фон Раушвильд, он упрям, но он хороший человек. — С этими лескатийцами давно пора было что-то сделать! — сказала Алэрри. — У них есть причины нас ненавидеть, — тихо произнесла Друэлла. — Завоевание Лескатии прошло с недопустимо высоким уровнем жертв и об этом нельзя забывать. Слишком много душ оказалось изранено войной. Хватит! Она хлопнула ладонями. — Нам надо сделать выводы и не допускать в будущем таких ошибок. Мы должны нести людям любовь и утешение, а не новые страдания! А теперь можете высказаться и задавайте Эларе вопросы. Кто, что думает? — Этот Генрих… он наемник, а у наемников нет чести, — с презрением сказала Сильвия. Агнес кивнула, поддерживая её. — Наемников всегда можно перекупить, — добавила Вильмарина. — Мы так уже делали с теми неудачниками из Зипангу, которых нанимал Орден. И поэтому я не вижу ничего опасного в Генрихе. Он служит Алмеции только до тех пор, пока ему платят. — Я скажу. Порядочные инкубы должны сидеть дома и ждать своих жен! — начала Алэрри. — Раз уважаемая Элара говорит, что в Раккаре никто не угнетает монстродев и в полку этого Генриха никто не тиранит мамоно, то это хорошо. Но это непорядочно! Надо поймать этого Генриха и воспитать в должном почтении к мамоно! И раз жены этих лескатийцев не могут сами справиться со своими мужьями, то мы поможем им! — Алэрри, с каких это пор ты стала вмешиваться в дела чужих семей? — с укоризной спросила Друэлла. — Это непорядок, что какие-то инкубы решили воевать! — Наши мужья тоже сопровождают нас, — возразила Сильвия. — А вот то, что вы так упорно избегаете счастья замужества странно и неприлично! — Я бы оскорбила вас, если бы сравнила благородных рыцарей Сальвариона с этими наемниками! — парировала демонесса. — Мое мнение — надо уйти от Раккара, — сказала Вильмарина. — Элара — отличная разведчица и ни разу не подводила нас. Если она говорит, что в Раккаре все хорошо — значит там все хорошо. — Мы не можем игнорировать такое непотребство! Кроме того, ваша милость, он унизил нашу армию. Теперь все будут смеяться над нами и говорить, что мы не смогли захватить какой-то городишко! Орден тут же использует это против нас в своей пропаганде! — Увы, но это так, нападение было ошибкой, но теперь мы не можем уйти не потеряв лица, — вздохнула Друэлла. — Если только предложить Раккару и Генриху формальную сдачу… — Вот! Именно! Ваша милость, вы как всегда гениальны! — тут же вскинула Алэрри. — Предложите ему отпустить всех пленных монстродев, а после этого признать вашу власть. Если он и в самом деле добропорядочный инкуб и просто пришел защищать Раккар — он без проблем это сделает. — Или предложите ему золота, и он сам откроет ворота, — бросила Вильмарина. — Но если Алмеция решит, что мы оккупировали Раккар… — Оккупации Раккара не будет. Не будет даже охоты на мужей! — твердо заявила Друэлла. — Но Алэрри права. На нашей репутации пятно. Кроме того, мы должны убедиться, что в Раккаре и в самом деле ничто не угрожает мамоно. После того, как мы в этом убедимся, мы уйдем из города, не тронув никого из его жителей и никого из полка Генриха. Вильмарина? — Это хороший план. — Но… — Что такое, Элара. — Ваша милость, но Генрих никогда на такое не пойдет! Я могу уговорить его впустить в город небольшую делегацию, но не крупный отряд! Он просто не поверит вам! — Если он не впустит нас в город — значит, ему есть что скрывать! — воскликнула Астария. — Тихо! — Друэлла подняла руку. — Я всех выслушала. Завтра я встречу его и мы решим, что будем делать. В любом случае, Элара, почему ты так испугалась? Никто из нас не собирается вредить людям и Генриху в том числе. — Да, ваша милость, — Элара поклонилась. — И, тем не менее, наши действия нередко создают проблемы тем самым людям, которым хотим помочь, — глядя в сторону проговорила Вильмарина. — Вильмарина, ты уже давно критикуешь наше дело. Ты в нём разуверилась? Друэлла говорила мягко, но в шатре повисла тишина. — Ваша милость, — Вильмарина не дрогнула под взглядом лилим. — Насильно навязывая темную благодать, мы пугаем людей. А страх порождает ненависть и толкает их на неразумные поступки. — Верно, — Друэлла не стала возражать. — Но вспомни себя. Вспомни свою жизнь. Вспомни старую Лескатию, вспомни нищету трущоб и то, как тяжело там жили люди. Они опутывают себя законами, ханжеской моралью, священники Верховной требовали деньги за ритуалы, местные чиновники воровали деньги и вымогали взятки за любую мелочь! Вспомни, как во время эпидемии холеры в Ралхоне темные, невежественные люди убили врачей, а власти просто заперли людей в городе и оставили их там погибать! Разве можем мы проходить против такого?! — Ваша милость, я не спорю, но вот взять Раккар… — Увы, Вильмарина, это сейчас там все хорошо. А что будет через год? В Серахоне люди и мамоно несколько десятилетий жили мирно, пока один фанатик не устроил резню! А эльфийские погромы в княжестве Нарход? Из-за неурожая и наводнения люди обвинили эльфов в магии и убили какую-то безобидную ворожею, после чего эльфы пошли убивать людей, а люди эльфов! Сотни жертв! — Я знаю это всё! Но это не оправдывает все наши ошибки! — Пока в мире столько зла — мы не имеем права безучастно смотреть на это все из одного лишь опасения запачкать руки. Пусть мы совершаем ошибки. Пускай люди нас боятся и ненавидят, но лучше пусть живут и ненавидят нас, чем умирают в муках! Всё. Хватит скучных дел, я хочу отдохнуть. Все поняли слова Друэллы однозначно и покинули шатер. Вильмарина позвала Элару к себе, но та покачала головой и ушла в сторону. «Рыцари и госпожа Вильмарина имеют предубеждения по поводу наёмников, демонессы хотят поквитаться за поражение, а Генрих горд и упрям. Ничем хорошим это все не закончится…» Вздохнув, Элара расправила крылья и взлетела в ночное небо. От мыслей о Генрихе внизу живота становилось горячо, а в груди появлялась ноющая боль. Все её чувства тянули её к нему, но присяга Сальвариону требовала остаться в лагере, возле госпожи Вильмарины… Холодный осенний воздух и ночной полет помогали хоть немного забыться.***
С утра в ста с лишним шагах от главных ворот мы поставили столы и натянули тент над ними. Стрелки засели на башнях и стене, некоторые мушкеты зарядили свинцом. Бойцы во главе с Шармаль расположились за воротами. А с другой стороны встали темные рыцари. И пока ландскнехты плевались, глядя на них, я ими искренне любовался. Даже на расстоянии было видно, что они очень красивые — подогнанные вороненные латы, мечи, копья, строгая выправка и дисциплина. Встали полукругом за сто шагов от места переговоров и стоят, почти не двигаясь. И видно, что чуть что — рванут с места в карьер. Таис опять долго собиралась, но зато подошла к воротам во всей красе — бригантина, оббитая темно-синим шелком, строгий макияж, подчеркивающий глаза, на поясе шпага в ножнах обтянутых черным бархатом. Поймав мой взгляд, Таис улыбнулась. — Генрих, — Шарль подошел ко мне и явно чувствовал себя неуютно. — Извини, вчера я и в самом деле повел себя глупо. Я хочу пойти с тобой, хочу посмотреть на неё. — Хорошо, — кивнул я. А вот кикимора, которую должны были послать со мной от имени совета, куда-то потерялась. Так что мы пошли без неё. Я первым сел за наш стол, Шарль занял место справа от меня, а Таис слева. И пару минут нам пришлось подождать. Сначала зашла красивая девушка в доспехах и мечом на поясе, строго смотревшая на нас алыми глазами. Следом за ней явилась демонесса с темно-синей, почти черной кожей, в черном корсете, высоких сапогах и блудливой улыбкой на лице. В руках она крутила плетку. Они обе сели за стол, стоявший от нашего на расстоянии метра. А потом явилась ОНА. Еще до того как она зашла под тент, мы все почувствовали её давящую ауру. Шарль сглотнул, Таис шумно вздохнула и поджала уши. Величественная, прекрасная и могущественная… Друэлла шла не спеша, плавно покачивая бедрами и сильным хвостом. За её спиной были большие белые крылья в несколько раз больше чем у суккуб, заходя под тент, она сложила их. Глаза лилим горели адским пламенем, кожа её казалась белее снега, чувственные губы алели словно свежая кровь, а белые волосы украшали необычной формы рога и крупные драгоценные камни. Черное платье из переливчатого материала и украшенное драгоценностями струилось вниз от ключиц до колен, вроде и закрывая всё тело, но скорее выгодно подчеркивая его. Белый, красный и черный — вот её цвета. Но хуже всего была её аура. Тяжелая, давящая, запутывавшая мысли… не иначе как дочь отца Лжи к нам пожаловала… «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя…» Мне очень хотелось осенить себя крестным знаменем, а еще лучше плеснуть на эту Друэллу святой водой, но я сдержался и лишь прочитал про себя «отче наш». Помогло. Друэлла медленно и величественно села и у меня от этого зрелища встал член. Хорошо что я сидел. Шарль тяжело и шумно дышал рядом, видимо тоже вел свою войну в душе. Даже Таис проняло, она пыталась это скрыть, но я уже успел её узнать, а главное — поджатый хвост и уши выдавали её чувства с головой. Теперь страхи моих капитанов мне не казались глупыми и смешными. Человек слабой воли и веры точно бы пал перед ней на колени от одного её взгляда. Мари и Иласса и близко не создавали такого ощущения… может потому, что не хотели? — Добрый день, Генрих фон Раушвильд, — Друэлла улыбнулась. — Думаю, ты обо мне много небылиц наслышался, как я о тебе. — Возможно, ваша светлость. — Начну сразу. Раккар обвиняется в страшном преступлении. Да, я слышала, что эти обвинения ложны, но мы должны в этом убедиться. — Хорошо. Я тоже начну сразу. Город нанял меня для защиты, поэтому никого впускать в него я не собираюсь. Хотите убедиться в том, что в городе никого не убивают — я готов пропустить делегацию, скажем, десять монстродев. Суккубы, ламии, демонессы, гарпии. — Чтобы вы и их взяли в плен, а потом продали Ордену? — спросила демонесса. — Ордену мы никого продавать не собирались, — холодно ответила Таис. — А половину всех пленных мы уже отпустили. Они покинут город сразу же, как мы в него вернемся. — А как насчет второй половины? — Выкуп, — коротко бросил я. — Выкуп? Лицо Друэллы стало строже. — Да, выкуп. Они напали на город, отвлекли моих солдат от приятного времяпрепровождения с их женами, напугали жителей города, создали проблемы с торговлей. Будет справедливо, если вы заплатите за все это. Половина суммы достанется нам, половина уйдет в казну Раккара и будет потрачена на нужды горожан. — Справедливо? — воскликнула демонесса. — Справедливо?! — Тихо Алэрри, — Друэлла успокоила соратницу. — Не горячись. Генрих фон Раушвильд, о выкупе не может быть и речи. Вы обязаны отпустить всех пленных монстродев. Любая торговля мамоно запрещена! — А как насчет торговли людьми? — хриплым, дрожащим голосом спросил Шарль. — Торговля людьми также запрещена! — Да? — Шарль хрипло рассмеялся. — Я об этом не знал, когда меня собирались выставить на аукционе в Полове! И думаю мои товарищи, в которых мамоно тыкали пальцами, когда те стояли на подиуме, тоже об этом не знали! Шарль сжал кулаки. — Тихо, — я положил руку на плечо Шарля. — Спокойно. Но, ваша светлость, в самом деле, как же так называемые «ярмарки женихов»? Признаюсь, я сам отправлял на них пленных разбойников, пойманных на Туманном перевале, и получал за это серебром и золотом. Какая разница — выкуп за мужчину или выкуп за мамоно! Все это время демонесса по имени Алэрри чуть ли не подпрыгивала на стуле. — Да как вы смеете это сравнивать! На ярмарках женихов люди и мамоно находят свою любовь! Вы все тут повторяете ложь Ордена! — А в чем ложь то? — удивился я. — Я сам продавал пленных разбойников через посредников на рынке в Полове. — Это не торговля людьми! — А что это тогда! — Тихо, — Друэлла повторила мой жест, положив руку на плечо Алэрри. — Генрих фон Раушвильд, вы заблуждаетесь. Ярмарки женихов — это не торговля рабами. — Так и я никем не торгую, — я пожал плечами. — Я просто требую выкуп за пленных. Если вы откажетесь — я организую ярмарку невест в Алмеции. Пусть мамоно и люди найдут свою любовь. — Действительно, странно получается, — Друэлла задумалась. — Но послушайте, когда мы говорим о работорговле, мы имеем в виду то, что людей продают, как товар чтобы их безжалостно эксплуатировать! Похищение кого-либо с целью выкупа — это тоже преступление. А ярмарки женихов проводят не с целью продать людей в рабство мамоно! Даже темные эльфийки, хоть их и вечно обвиняют во всех грехах даже другие мамоно, на деле любят мужей! Ваши товарищи вовсе не страдают со своими женами, как не страдает ваш командир, имея прекрасную жену. Друэлла красноречиво показала на нас с Таис. Шарль на это не нашел что сказать. — Хорошо, — я решил закончить этот спор. — Опустим этот спорный момент. Мы не требуем выкупа за мамоно. Но мы требуем компенсацию за ночное нападение, порчу городских ворот и возмещения убытков от прекращения торговли. — О компенсации за ночное нападение не может быть и речи, хотя мы согласны оплатить ремонт ворот. Теперь наше требование — пропустить всех желающих в город. Я при этом лично даю слово, что никому из жителей города не будет причинен вред. А также, мы требуем извинения за вашу агрессию и формального признания нашей власти. После чего мы покинем окрестности Раккара. — Слово? — возмутился Шарль. — Да кто поверит… Я пнул его под столом. — Ваша светлость, мы победили в двух сражениях — с чего нам признавать вашу власть? — спросил я. — А также извиняться за агрессию, — добавила Таис. — Раккар ни на кого не нападал. Это вы напали на нас, даже не удосужившись предъявить требования или потребовать сдачи города. — Верно, вы напали без предупреждения, — кивнул я. — В общем так. Сначала компенсация. Потом мы пропустим в город небольшую делегацию. А потом вы уходите от Раккара и мы отпускаем оставшихся пленных. Друэлла помрачнела. — Генрих фон Раушвильд. Вы не в том положении чтобы ставить мне условия. Я пошла вам на встречу и предложила компромисс, а вы от него отказываетесь? — Компромисс? В чем он заключается? Сдавать город я вам не намерен. — Сколько вы хотите? — разглядывая от скуки свои ногти, спросила рыцарь. — Что? — Я спрашиваю, сколько вы хотите золота за сдачу города? — Вильмарина, — строго произнесла Друэлла. — Такая постановка вопроса оскорбляет Генриха. — Оскорбить можно того у кого есть честь, — возразила Вильмарина, холодно глядя на меня. - А у тех, кто сражается за деньги её нет. Таис окаменела. — Не злись, честь — это роскошь для наёмников, — я успокоил жену. — Госпожа Вильмарина. Я вам прямо ответил, что не сдам город. Я заключил контракт на его защиту, а Генрих фон Раушвильд не меняет сторону во время войны. И всегда выполняет условия контракта. — Вильмарина, мне кажется, он просто набивает себе цену, — ухмыльнулась Алэрри. Я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — А мне кажется, что в шерсти на хвосте Таис больше ума, чем у всей Армии радикалов вместе взятой, — ответил Шарль. — Вы с треском проиграли два сражения и еще пытаетесь что-то требовать? Давайте, приходите еще. И снова будете улепетывать, сверкая задницами! — Что ты сказал?! — Алэрри приподнялась. — Он сказал, что вы позор всех мамоно, — любезно объяснила Таис. — Да? И кто это вякает? Слабачка, которая даже не может воспитать, как следует своего мужа? Приличные инкубы дома сидят! И если ты не можешь приструнить мужа, то этим займемся мы. — Хоо, — протянула Таис. — Старая дева, от которой женихи убегают к тараканихам, собралась учить меня? Ты мужской член хотя бы раз видела? — Хватит! — Спокойней! Мы с Друэллой одновременно остановили подчиненных. После чего Друэлла подалась вперед и мягко улыбнулась. — Послушайте. Весь этот конфликт одно сплошное недоразумение, нападение на Раккар было ошибкой и теперь в наших общих интересах урегулировать это недоразумение. — Я согласен, — кивнул я. — У меня нет ни одной причины враждовать с вами. Выплачивайте компенсацию, отводите войска и никаких проблем. Мы со своей стороны обязуемся отпустить пленных и принять небольшую делегацию, которая сможет убедиться в том, что в Раккаре никто не трогает мамоно. — Генрих фон Раушвильд, — мягко улыбнулась Друэлла. — Мы не можем извиняться перед отрядом наёмников и небольшим городишком. Мы готовы выплатить существенную компенсацию, но только если вы формально признаете свое поражение и откроете ворота. — Где гарантия того, что когда мы откроем ворота — в него не ворвется вся ваша армия, чтобы разграбить город? — Мы не банда разбойников! А гарантией будет мое слово! — отчеканила Друэлла. — Назовите мне хоть одну причину, по которой я должен поверить вашему слову? Вот на этот раз она разозлилась по-настоящему. Крылья её носа затрепетали от гнева, хвост дернулся, а глаза потемнели. — Генрих фон Раушвильд, я Четвертая дочь Повелительницы Демонов, принцесса Маккая, Победительница Лескатии и сюзерен Сальвариона! Её аура заполнила все вокруг нас. Друэлла нависала над столом, а её пылающий взгляд прожигал насквозь. Вильмарина и Алэрри опасливо подались в стороны. Таис испуганно пригнулась, а Шарль, кажется, забыл, как дышать. — А я Генрих фон Раушвильд, вшивый, безродный наёмник у которого нет чести, и я не верю на слово аристократам, — я пожал плечами и тоже встал с места. — Ты точно хочешь войны? — прямо спросила Друэлла. — Девочка, ты войну видела? — устало вздохнув, спросил я. Краем глаза я заметил, как окаменела Алэрри и вскинулась от гнева Вильмарина. — Я родился на войне. Я жил на войне. Я ничего кроме войны не видел. Друэлла вдруг осеклась и молча смотрела на меня странным взглядом. — Я свое слово сказал! Не хотите войны — не воюйте! — я подался вперед, опираясь кулаками на столешницу. — А если придете — не плачьте потом. — Да что-ты… — Как ты смее… Друэлла резким жестом оборвала обеих. — Генрих фон Раушвильд, — холодно проговорила она. — У тебя три дня на то, чтобы передумать и принести мне свои извинения. Иначе будет поздно. Мы не убиваем людей, но у нас много способов наказать упрямцев. Это касается и тебя, волчица из пустыни. — Пока вы не приведете сюда испанскую терцию — я не испугаюсь. Таис и Шарль встали рядом со мной. — Среди суккуб ты может быть и что-то значишь, но в седых песках Великой пустыни живут фараоны, которым мой род служил еще за тысячи лет до рождения твоей матери, — холодно бросила Таис. — Ты… — Таис Азурия Кириан из рода Повелительниц песков, — ледяным голосом произнесла Таис. Друэлла промолчала. — Что ж, полагаю, что переговоры окончены, — криво усмехнувшись, сказал я. — Да нет же!!! От вопля подкравшейся Элары мы чуть не подпрыгнули. — Госпожа, как же вы не понимаете, что люди просто боятся вашей силы?! Генрих, ну нельзя быть таким упрямым! Чего тебе стоило просто извиниться?! Госпожа, это будет война с Алмецией! Генрих, ну никто и пальцем не тронет жителей города! Мы не разбойники! Ну! — Не понимаю к чему эти разговоры? — спросил я. — Мы ни на кого не нападали, и нападать не собираемся. Не атакуйте город — и войны не будет. — Я тоже не понимаю к чему эти разговоры? Открывайте ворота, раз вам нечего скрывать. На Элару было жалко смотреть, но я развернулся и пошел в город. Шарль и Таис без промедления последовали за мной. Пройдя под аркой ворот, я остановился. На нас со всех сторон смотрели ландскнехты, горожане и члены совета. — Друэлла потребовала от нас открыть ворота, принести извинения и признать её власть, обещая, что это лишь формальность и сразу после этого её армия уйдет. В полной тишине было слышно, как голуби воркуют на парапете стены. — Я ей не поверил и потребовал, чтобы она сначала отвела войска, а потом мы бы впустили в город небольшую делегацию. Она отказалась и дала нам три дня. — Спаси нас Верховная, — пробормотал седой глава совета, трясущейся рукой пытаясь сотворить священный жест. — Да если лилим войдет в город — она нас всех сразу обратит. Как же мы её впустить-то можем? — Значит, вы тоже отказываетесь? — Д-да мы просто не можем впустить её в г-город… она ж-же лилим… она в-всех сразу обратит… — Да она, только войдя в столицу Лескатии, полгорода сразу обратила в мамоно! — воскликнула Шармаль. — Как она может вообще такое требовать?! Это же равносильно полной капитуляции! — Мы вольный город! Мы не собираемся присягать кому-бы то ни было! — гневно воскликнула сатирка, хозяйка любимого паба моих солдат. — Верно! — Раккар — вольный город! — подхватили собравшиеся горожане. — Я так и думал, — кивнул я. — Значит, готовимся к осаде! — Лескатия пала! — заорал во все горло Шарль. — Но Раккар не падет! Мы не отступим! — Ландскнехты Раушвильда не отступят! — Ландскнехты не отступят!!!***
— Чертов упрямец, — ругалась себе под нос Друэлла, идя к лагерю мамоно. — Да как он вообще посмел такое заявить?! Не верит он словам аристократов! Ха! Да он еще на коленях будет уговаривать меня посмотреть в его сторону! Она резко остановилась и развернулась к помощницам. — Алэрри! Этот город должен быть взят! Вильмарина! — Госпожа, рыцари Сальвариона поддержат вас. — Отлично… девочка… я покажу ему девочку… он еще будет у меня просить, чтобы я наказала его…