Ландскнехт

      Генрих фон Раушвильд              Прекрасные дворцы, утопающие в зелени садов и сияющие белым мрамором и золотом, уходили до горизонта. Я попробовал подсчитать их количество, но сразу сбился со счету. И глядя на это зрелище, я не мог никак выбросить из головы мысль о том, сколько здесь можно взять добычи?       Вот только, боюсь, сам Валленштейн не смог бы взять этот город…       — Генрих, идем.       Дворец Амонхат впечатлял не меньше, чем дворец Падшей богини. Роскошные сады с фонтанами и прудами, по дорожкам которых разгуливали павлины, а на ветках деревьев сидели яркие певчие птицы. Тенистые беседки, увитые ползучими лианами с душистыми белыми цветами или виноградными лозами со спелыми ягодами. Небольшие уютные павильоны, в которых всегда было прохладно, невзирая на жару снаружи. Бассейны, в которых можно было сразу роту рейтар искупать вместе с их конями, а уж парадные залы… столько роскоши и золота я никогда не видел в одном месте.       Но Амонхат чаще всего любила проводить время не во дворце, а в собственной усыпальнице за ним. И я, если честно, этого не понимал. Если бы мне пришлось пролежать несколько тысяч лет в узком гробу, то выбравшись из него, я первым делом приказал бы все сжечь и разрушить. И уж точно принимать гостей в могиле я бы не стал. Хотя могилой пирамиду назвать было сложно. Не знаю, как тут было раньше, а сейчас все выглядело как просто еще один зал во дворце.       Девушки-хепри провели меня и Таис в небольшой зал, где у низкого столика возлежала сама Амонхат. И надо сказать, что её красота впечатляла, даже после того как я повидал не только трех лилим, но и Падшую богиню с Арес. Амонхат выглядела лет на восемнадцать — двадцать, не больше. Её талию казалось, можно обхватить двумя руками, кожа была светлой, словно она жила не в жаркой пустыне, а на севере, черные глаза приковывали взгляд, а нос с благородной горбинкой придавал чертам её лица естественность, которой не хватало Падшей и Арес.       — Прошу вас, Генрих, Таис, — Амонхат величаво показала рукой на стол.       Мы с Таис легли на кушетки у столика, я сразу взял тяжелый золотой кубок с темным и ароматным вином, а Таис потянулась лапой к причудливым сладостям.       — Как вам мой скромный город, Генрих? — с обворожительной улыбкой спросила Амонхат.       Взглянув на неё, я невольно задержал взгляд на её теле, которое облегала тонкая, почти прозрачная газовая ткань, и на всякий случай решил смотреть только на её руку, которой она подпирала подбородок.       — В жизни не видел более красивого, просторного и богатого города, — честно сказал я. — Но я не заметил ни стен, ни фортов у города…       Амонхат очень красиво рассмеялась.       — Таис точно вас описала. Моему городу не требуются стены, сама пустыня оберегает его, — загадочно проговорила она. — Пустыня и мои замечательные помощники из рода Повелительниц песков.       Угу. Я уже знал о силе Таис, знал и о многочисленных её родственниках, а вот то, что Таис считалась одной из слабейших в её роду и до того, как встретила меня, вообще не могла вызывать песчаную бурю… это меня поразило. Не хотел бы я оказаться врагом её родственников.       — Очень давно, когда горы Красных скал были выше, а пустыня — моложе, в этих песках стояло мое великое царство. На севере жили монстры, на юге поклонники Верховной богини впервые пробовали выплавлять железо, а мой народ уже строил усыпальницы для великих царей. — Амонхат выглядела лет на восемнадцать, но у неё был взгляд очень взрослой женщины, если не сказать мудрой старухи. — Я плохо помню те времена, но помню войну, помню монстров, осаждавших наши рубежи. Дети ночи, их яд убивал всё живое… Но страшнее врагов внешних всегда были те враги, что таились за спиной. Я оберегала свой народ долгие десятилетия, щедро делясь силой, подаренной мне Солнцем, со всей Черной землей. А в награду я получила лишь яд в протянутом кубке. Я распознала яд и выплеснула его в лицо, но я не знала, что стража вокруг участвовала в заговоре. Жрецы завидовали моей силе и власти. И когда они убили меня, лишь род Повелителей песков не отрекся от клятвы служить мне. Они забрали мое тело, положили в усыпальницу, а сами остались на страже.       Амонхат говорила медленно.       — Прошли столетия, и демоническая энергия изменила моих слуг и меня саму. Я пробудилась в новом мире, и первыми кого я увидела, были мои милые Повелительницы песков. Поэтому когда я узнала, что мужа Таис похитили, я не колебалась ни секунды. Да и сейчас… — в глазах Амонхат таилось что-то страшное и злое. — Никому не позволено угрожать моим слугам. Таис выросла в моем дворце и хоть она и решила искать свой путь, она и вся её семья под моей защитой. Демоны севера, я помню их… надменные, самовлюбленные. Они попробовали навредить моему народу, и ветер в пустыне еще долго катал по горячим пескам их выбеленные солнцем пустые черепа… Генрих, хоть ты и свободен, я не намерена отзывать свой ультиматум. Моя армия встанет под твои знамена в походе против Лескатии.       Закончив, Амонхат выпила вино.       — А теперь, — она мгновенно переменилась и теперь весело улыбалась. — Вы мне расскажите, как вы познакомились!       Я почесал затылок, думая как бы объяснить, что наше знакомство началось с того, что я пришел разграбить город, который Таис защищала…                     Миари              — Ну вот, значится, пиши жинке моей, шо всё у меня… это самое… хорошо да. Серебра и меди нам отсыпали…это самое… будь здоров… бью молотом каждый день, шо только звон в ушах стоит. Но я это, опосля так надираюсь, что, значится, на руках меня в барак наш несут…       — Любимая моя, Роза. Дела у меня идут хорошо. Тяжелой работы много, но и платят за неё хорошо. Я тут не скучаю, после работы мы все вместе отдыхаем в пабе.       — Вот-вот, отдыхаем так что стены ходуном ходят! Пиши, ей, шо купил я… значится, тряпок ей всяких, у нас таких нихто и не видывал! И для малой этой, значится, шо… не голытьба мы какая! За нашу дочь дадим все как положено!       — На заработанные деньги купил я тебе одежду из тканей, каких у нас не найдешь. И для дочери приданное мы хорошее соберем, всё как полагается.       Миари сидела за столом, положив подбородок на сложенные руки, и тихо наблюдала за Лионелем. Его умение превратить сбивчивую речь уже изрядно выпившего работника местной мануфактуры в красивое письмо жене, оставшейся в деревне, восхищало темную эльфийку. Как и сам факт того, что он вот так легко и быстро складывает закорючки в слова, а слова в предложения.       — Ты это, не забудь там написать, что я значится цельный серебряный за письмо уплотил! Пусть все знают, шо я не с абы какой оказией привет передал, а письмо отправил!       — Все записал, — кивнул Лионель.       Он осторожно подул на листок, чтобы чернила быстрее высохли, а затем аккуратно сложил его и протянул заказчику, забрав серебряную монету.       — Всё, можем идти.       — Угу.       Лионель плотно закрыл чернильницу, вытер и убрал в футляр перо, и сложил все в свой мешок. В дороге Лионель несколько раз пытался подработать, но в Полове на предложения написать письмо он встречал только удивленные взгляды. А вот в Алмеции грамотных людей было сильно меньше, поэтому стоило ему занять стол в таверне и выставить чернильницу с пером, как сразу же находились клиенты.              

***

             Городок Ольсар не сильно изменился за прошедшие два года с его захвата Лескатией. Разве что исчезли старые обветшалые дома, да замок барона снесли и вместо него построили усадьбу новой правительницы городка и сквер, открытый для всех горожан. Концентрация демонической энергии тут все еще была небольшой, хотя в городе не было обычных людей — одни лишь инкубы и мамоно.       Со стороны Лескатии границы никак не охранялись, да и в сам город Миари и Лионеля пропустили без вопросов. Но вот что делать дальше — они не знали. Оказалось, что свидетелей захвата города в Ольсаре осталось не так много. Большинство мужчин мамоно забрали с собой вскоре после нападения. Обратившиеся в мамоно женщины в основном покинули город, в котором не осталось ни одного неженатого мужчины, многих из них пополнили Армию радикалов. Вместо них в город из окрестных и других мест приехали новые жители.       Но и когда Миари и Лионель нашли свидетелей, то проще тоже не стало. У большинства из них воспоминания о захвате города были слишком смутными. И ничего удивительного в этом не было. Резкое, насильственное обращение в инкуба и тем более в мамоно почти всегда вводит человека в состояние, которое напоминает сильное алкогольное опьянение. Психика человека попросту не выдерживает огромных доз демонической энергии, перестройки организма и соответствующей гормональной бури. И именно поэтому новообращенные мамоно с такой безрассудной и пугающей страстью бросаются на первого попавшегося мужчину, к которому у них были хоть какие-то чувства.       Хотя жалоб на темных эльфиек Миари выслушала предостаточно, но это все было не то, что нужно, а многие просто пересказывали, что одна подруга сказала, что ей подруга, у которой есть кузина, которая слышала как… и все в таком духе. В лучшем случае были лишь жалобы на то, что темные эльфийки собирали себе всех лучших мужей, но с точки зрения мамоно подобные претензии звучали как нытье неудачниц.       Лионель уже подумывал о том, чтобы прекратить поиски непонятно чего и вернуться в Полов или Шеорант, но Миари замечала и другое — страх. Некоторые мужчины в городе и окрестностях её боялись. И если на территории Алмеции и небольших государств поблизости страх еще можно было приписать предрассудкам, то в самом Ольсаре инкубы не боялись мамоно. Они боялись только её. А значит, за невнятными жалобами скрывалось что-то гораздо серьезней обиды на то, что темные эльфийки прямо из-под носа увели перспективного жениха.       И предчувствие Миари не обмануло…       Этот район города можно было назвать трущобами, если бы сюда подходило это слово. Тут, разумеется, было чисто и опрятно, но с точки зрения мамоно дома здесь были слишком старыми, тесными и неудобными, на улице не достаточно приятно пахло и вообще было некрасиво и бедно.       Лионель и Миари случайно оказались тут, свернув не на ту улицу, и не собирались задерживаться. Но им навстречу шла усталая суккуба, одетая в довольно простую и грубую даже на вид одежду. Лионель, уже привыкший к тому, что суккубы обычно одеваются лучше и ярче других мамоно, смотрел на неё с удивлением. Почувствовав взгляд, суккуба взглянула на парня и… заметила его спутницу…       — Сын… сын… сын…       Схватившись за голову, суккуба осела на землю. Удивленные Лионель и Миари подошли, Миари нагнулась:       — Что случилось? Вам плохо?       Увидев над собой темную эльфийку, суккуба с изменившимся лицом вскинулась, схватила Миари и в лицо ей крикнула:       — Куда вы дели моего сына?! Куда?!       Миари от удивления и неожиданности на мгновение растерялась, а вот Лионель сразу сообразил, что к чему.       — Стойте! Мы пришли издалека всего пару дней назад! — Лионель схватил суккубу за руки и развернул к себе. — Вы можете нам рассказать, что случилось два года назад и… рассказать про вашего сына?       — Я… — суккуба поморщилась, приложив руку ко лбу… — голова раскалывается… подождите…       — Где ваш дом? Давайте уйдем с улицы.       Она встала, опираясь на Лионеля, и завела его и Миари в дом на этой же улице. Внутри было чисто и опрятно, но… чувствовалось, что хозяйку дома не слишком-то и заботит её жилье. Суккуба тем не менее предложила гостям немного разбавленного вина.       — Извините, я понимаю, что вы не причем, но…       — Расскажите с самого начала, — предложил Лионель.       — С начала, меня зовут Роза… пять лет назад от зимней горячки умер мой муж, дочь и старший сын. Всё, что у меня осталось — это младший сын. Я… я по ночам просыпалась в страхе от кошмаров, что и он тоже умер. Я боялась лишний раз на улицу его выпустить или оставить одного. Я вставала по ночам и подходила к его постели, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. А потом…       Роза замолчала, устало глядя куда-то вдаль.       — А потом я проснулась от криков на улице. На город напали мамоно. Мы знали, что они живут рядом, мы знали, что это может случиться, но… это все равно случилось неожиданно. Я спряталась вместе с сыном в чулане. Я тогда жила на другой улице, ближе к центру города. Мы надеялись пересидеть все, а потом тихо убежать из города, но затем…       Суккуба застонала от боли и обхватила голову руками.       — Всё так смутно… голова раскалывается… темная кожа… да темная кожа также как у вас, девушка, и серебряные волосы. Они забрали моего сына, моего любимого Кира… я не помню что было, я помню что… проснулась, а его нет… я искала его, я кого-то спрашивала, но все от меня отмахивались… а потом… не помню… черная кожа, крылья и красные злые глаза… и… и еще что-то, что-то гибкое… и голос…       Миари ничего не понимала, а вот Лионель внимательно вслушивался в слова женщины.       — Что он говорил, этот голос?       — Что мой сын счастлив. Что я должна не беспокоиться о нем и жить дальше, потому что с ним всё в порядке. Но… где он? Где мой сын?! Я не понимала этого, я пыталась жить дальше… но как я могла спокойно жить, не видя сына? Я не понимала что происходит, а потом… потом увидела вас и всё вспомнила.       Договорив, Роза опустила голову.       — Темные эльфийки забрали её сына, а потом, видимо магией, её заставили, вернее попытались заставить не думать о сыне, — тихо проговорил Лионель. — Но зачем темным эльфийкам ребенок?       — Чтобы вырастить послушного мужа, конечно же, — ответила Миари. — К северу от нашего леса живет один клан. Раньше, в голодные зимы они ходили в деревни людей и покупали у них детей, мальчиков. А потом, когда они вырастали, делали их своими мужьями. Но забрать единственного сына у матери…       Вспоминая то, что рассказывали другие жители Ольсара и вспоминая то, что было в Шеоранте, Миари понимала, что происходило в городе. Темные эльфийки выбрали себе несколько улиц и забрали на них всех мужчин, даже маленьких детей, посчитав своей добычей. И если взрослые мужчины и в самом деле были законной добычей победителей, то вот похищение детей Миари совсем не нравилось.       — Спасибо за ваш рассказ, — Миара встала.       От холодного и сурового голоса эльфийки, суккуба очнулась и подняла голову.       — Клянусь честью вождя, что если я узнаю что-нибудь о вашем сыне, я сообщу вам или верну его.       Лионель, глядя на неё, почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. Такая Миари пугала и восхищала его.                            Генрих фон Раушвильд              Мы недолго отдыхали в золотых дворцах Амонхат и вскоре вернулись в наш лагерь в Алмеции. Ландскнехты встречали меня так, словно я привез жалование после годовой задержки выплат. Шарль с видимым облегчением передал мне полк и за кружкой пива рассказал о предложении Йоко и что он от него отказался.       — Я бы на твоем месте согласился бы, — пожал я плечами. — Идея то хорошая.       — Но… — Хельга с удивлением на меня посмотрела.       — Что? Вы забыли, что мы наёмники?       — Нет. Я отказался потому, что эта идея могла плохо закончиться, — ответил Шарль. — Я не думаю, что хоть кто-то кроме тебя сможет победить Друэллу.       — После того разгрома я не уверен, что сам смогу с ней справиться, но ладно… Так, говоришь та Ориана на самом деле принцесса Лескатии?       — Да. Я вспомнил её, хотя она сильно изменилась, и я лишь раз видел её. Давно.       Йоко сразу захотела встретиться со мной, но я сначала должен был разобраться с первоочередными делами: поговорить с капитанами, взглянуть на пополнения, узнать о проблеме с оружием, обсудить этот вопрос с казначеем и так далее.       И лишь после этого я позвал Йоко. И разговор с ней вышел очень интересным…       — Хм… — выслушав меня, Йоко долго молчала, задумчиво крутив вино в хрустальном бокале. — Хочется хвост поджать.       — Что?       — Ничего, — она покачала головой. — У меня такое чувство, что я влезла в чужую игру. Но то, что ты рассказал — меня не удивляет.       — Правда? Обычно мамоно делают круглые глаза и говорят, что такого быть не может, потому что быть не может. Даже родня Таис не вся поверила мне и Эларе, а только самые старшие из них.       — Я давно к ним присматриваюсь. Они осторожны, но все скрыть нельзя. Вокруг Алэрри, Астарии и еще парочки демонесс из их компании постоянно происходило что-то странное. Странные несчастные случаи, странные исчезновения, странные самоубийства… И в последние три года они словно совсем потеряли страх. Раньше они были гораздо осторожней, — Йоко немного помолчала и затем продолжила: — Я думала, что пока твоя жена при поддержке Амонхат и Илассы будет сражаться с Друэллой, я смогу провернуть одну махинацию и поставить Анну Луизу на престол Лескатии. Помимо того, что это было в интересах Алмеции, это еще и позволило бы лишить Армию радикалов поддержки Лескатии. Но теперь я начинаю понимать, что будет лучше нам всем действовать вместе.       — И каким же образом?       — То, что тебя поддерживает Амонхат — это хорошо. Но этого мало. Даже помощи Илассы и Мари мало. Ты сам видел в действии темных рыцарей Сальвариона и темных мушкетеров, а для этой войны Друэлла созовет не только их, но и других… Мимиру Милти, Примера, Мерсея. А если ей на помощь еще и явятся драконьи всадники из Драконии. Но есть у меня один план, который я очень долго готовила, — загадочно проговорила Йоко. — Хотя это чревато проблемами. И есть еще кое-что… где у тебя тут карта?       Я сходил за картой и расстелил её на столе. Йоко показала мне на интересное место, где сходились границы Ордена, Лескатии и фактически Алмеции — бывшее баронство Ольсар.       — Еще один пример того, что Алэрри и её ближайшие соратницы теряют осторожность. Они решили, что смогут действовать так близко к Алмеции и я об этом не узнаю? Тем хуже для них… В общем, Генрих, нужно устроить быстрый рейд в это баронство.       — Захватить город?       — Нет. Город трогать вообще не нужно. Суть в чем. Границу в этом месте охраняют не обычные лескатийские полки, а непосредственно радикалки. И они пользуются этим, чтобы тайно переправлять некие грузы Ордену Верховной богини.       — Ты в этом уверена? — с сомнением спросил я. — Они и сотрудничество с орденцами?       — Да, — кивнула Йоко. — Кто в это поверит, верно? И, тем не менее, именно это и происходит. Что, между прочим, подводит нас к интересной мысли — а какую цель они на самом деле преследуют? Долгое время я была уверена, что они хотят как можно быстрее захватить весь мир и демонизировать всех людей, что привело бы к серьезным проблемам… Но с тех пор, как в Ордене произошел переворот, радикалки терпят одну неудачу за другой. И уже самой тупой слизи должно было стать понятно, что они не смогут победить в войне с Орденом. И видимо вскоре после поражения у Раккара радикалки резко изменили свои планы… но вот что они теперь задумали и зачем связались с Орденом… — задумчиво пробормотала Йоко. — Ладно, мне одна птичка на хвосте принесла, что ты и в Шеоранте ухитрился нагадить радикалкам.       — Каким образом? — изумился я. — Я же там их заказ выполнял!       — Не совсем их. «Синие хвосты» — это независимый отряд, они не подчиняются Алэрри.       — Я знаю, но какая разница! Я в любом случае захватил город, чтобы они смогли всех там обратить в мамоно и инкубов.       — Да, — кивнула Йоко. — Но пока город считался человеческим — радикалки использовали его в своих интересах. И они никак не рассчитывали, что Эри обратится к тебе, а ты захватишь Шеорант настолько быстро. И что еще хуже — они даже не успели убрать все следы и «Синие хвосты» перехватили один их груз. Так что теперь они собираются провести более крупную операцию недалеко от Ольсара.       — Понял. Предлагаешь перехватить его?       — Да. Но все нужно будет сделать быстро. И доставить груз и всех пленников в лагерь. И вот после этого, когда у нас будут доказательства преступлений радикалок, а не только твои слова и слова «Синих хвостов», вот тогда мы и сможем начать масштабную войну против Друэллы.                     Миари              Покинув Ольсар, Миари и Лионель направились на север. Но ближе к вечеру погода испортилась, и пошел сильный дождь. К счастью на пути им встретился придорожный постоялый двор, на котором практически не было гостей.       Добродушная хозяйка, демонесса, предложила им полотенца.       — Ужин сейчас подадим, устраивайтесь поудобней за любым столом. Жаль, что вы поздно пришли, а не то бы мы вам баньку затопили.       Миари и Лионель вытерли волосы, повесили возле горящего камина плащи и сели за ближайший стол. Хозяйка принесла им горячий суп, мясо и подогретое вино со специями и ароматными травами. Лионель тут же выпил полную кружку, а вот Миари лишь едва пригубила его. Съев пару ложек супа, эльфийка вновь задумалась. История женщины, потерявшей сына, да некоторые другие истории ясно давали понять, почему против темных эльфиек стало складываться такое предубеждение у людей и мамоно. Но теперь Миари не знала, что делать дальше.       Формально клан темных эльфиек, участвовавший в захвате Ольсара, был в своем праве. Они пришли в город и по праву победительниц брали добычу. То, что другие мамоно пострадали — ну так, это проблемы слабых неудачниц, мужчина должен достаться самым сильным. Забрали сына у женщины? Ну, так опять же, это будущий мужчина, его все равно бы рано или поздно какая-нибудь мамоно сделала своим мужем, так почему бы ему не стать мужем сильной и смелой темной эльфийки?       И ведь не только темные эльфийки вели себя также, все мамоно, особенно в диких регионах, нападали и похищали понравившихся им мужчин, не особо там переживая из-за их жен или детей. Так почему тогда именно к темным эльфийкам такое предвзятое отношение? Только из-за того, что многие кланы по старым привычкам называли своих мужей рабами? Или все дело в том, что некоторые кланы темных эльфиек действовали крайне жестко даже в тех случаях, когда этого не требовалось? Взять хотя бы случай с той женщиной, рассуждала Миари, почему было не взять её с собой? Она стала бы суккубой и могла бы работать в клане, приносить ему пользу и заботится о своем сыне, пока он не повзрослеет достаточно, чтобы стать мужем. Не было ни одной причины поступать таким образом.       — Что-то… спать…       Оторвавшись от своих размышлений, Миари с удивлением увидела, что Лионель упал на стол и уснул. С тревогой оглянувшись по сторонам, Миари услышала за шумом дождя чьи-то шаги и речь хозяйки постоялого двора.       — … пришли поздно… чужие, никто их тут не хватится…       Недолго думая, Миари сложила руки на столе и опустила голову, притворяясь спящей. В зал зашли три демонессы, сразу направившиеся к Миари и Лионелю. И там, где обычная мамоно пыталась бы понять, что происходит и почему эти демонессы ведут себя так странно, Миари лишними мыслями голову не забивала.       Первая демонесса с криком отшатнулась назад, когда Миари наотмашь полоснула её лежавшим на столе ножом.       — Что…       Вскочив на стол, темная эльфийка ударила плетью вторую демонессу, метя в глаза. Ослепшая от боли, мамоно упала на колени, зажимая лицо руками. Третья сама схватила плетку и попыталась ударить Миари, но та выхватила шпагу и перерубила её в воздухе. Демонесса даже разинула рот от удивления, откуда ей было знать, что Миари с детства училась не только бить плетью, но и защищаться от неё?       Миари одним прыжком оказалась возле обезоруженной демонессы и ударила её шпагой. Затем также стремительно бросилась ко второй противнице, все еще сидевшей на полу, и также одним ударом лишила её сознания и…       Сгусток маны ударил в грудь Миари, отбрасывая её назад и сбивая с ног. Зарычав, эльфийка перекатилась в сторону, уходя от следующего заклинания, метнула нож, но демонесса отбила его в сторону и третьим заклятьем накрыла Миари. В зал ворвалась хозяйка постоялого двора.       — Что вы тут устрои…       Оценив обстановку, демонесса метнула небольшой нож, достав его из потайного кармана платья. Миари, уже дезориентированная двумя магическими ударами, не сумела увернуться от него и осела на полу, чувствуя как мышцы слабеют из-за демонического серебра…       — Не смогли справиться с одной эльфийкой?       — Помолчи! Ты бы видела, как она тут билась. Я и моргнуть глазом не успела, как она вырубила Дею и Занну!       — Наверное, она не пила вино и суп не ела…       Миари попыталась встать, но подошедшая демонесса с равнодушным выражением лица ударила шпагой в грудь. Сдержав стон, Миари опять распласталась на досках и потеряла сознание…              

***

             Очнувшись, Миари первое время не двигалась, а тщательно слушала, что происходит вокруг неё. Тихо скрипела повозка, по влажной после дождя земле стучали копыта коней. Две повозки, каждая запряжена парой лошадей. Рядом едет не меньше четверых конных. Пахло лесом, скорей всего их везли по лесной дороге. Приоткрыв глаза, Миари посмотрела на небо, звезд и луны видно не было, поэтому определить направление она не смогла.       Руки и ноги Миари были надежно связаны, и где-то рядом лежал связанный Лионель. Но Миари не паниковала, а напряженно думала о том, как бы освободиться. Она чувствовала рядом запах еще нескольких мамоно: кикимора, кошкодлака, несколько волчиц, демонессы и… шогготка?       — Тссс… не шевелись…       Миари не пошевелилась, почувствовав, как теплая слизь обволакивает её руки, и кто-то очень тихо шептал ей прямо в ухо:       — Ты вождь темных эльфиек, я видела тебя в Шеоранте. Мы не ожидали тебя увидеть здесь, но это хорошо. Ты поможешь нам, а мы освободим тебя и твоего мужа. И других мамоно.       Миари не могла ответить и поэтому лишь сложила пальцы жестом согласия.       — Я ослаблю веревки, но не спеши. Жди сигнала.       Ждать пришлось долго. У Миари начали затекать руки и ноги, с другой стороны за это время окончательно прошла слабость из-за ран, нанесенных демоническим серебром. Вдруг повозки встали и раздались голоса.       — Вы поймали еще кого-то?       — Да, нам повезло, они сами пришли в руки в последний момент. Это темная эльфийка, что стала задавать слишком много вопросов.       Миари не открывала глаз, но по интонациям и оттенку запаха вдруг поняла, что к ней приближается еще одна темная эльфийка. От удивления она открыла глаза и встретилась с ней взглядом.       — Ну, надо же, — незнакомка подошла и взяла Миари за подбородок, разворачивая к себе. — Какая-то лесная дикарка решила, что может влезть куда не следует?       — Что вы делаете? — спросила Миари, понимая, что уже нет смысла притворяться спящей.       — Не твое дело, — высокомерно произнесла темная эльфийка. — Хо… да у тебя есть хорошенький мальчик.       Миари дернулась.       — А зачем он орденцам?       — А куда его девать? Не оставлять же его.       — Хм… а, пожалуй, я заберу его себе.       — Не смей! — крикнула Миари.       Темная эльфиика заливисто рассмеялась.       — Сколько злости… решено, я забираю её мужа к себе. Ломать мальчика уже успевшего привыкнуть к хорошему обращению особенно сладко и приятно…       С тихим ужасом и паникой, Миари смотрела как Лионеля, её Лионеля снимают с повозки и куда-то уносят.       — Не переживай, — улыбнулась темная эльфийка, наклоняясь ниже к Миаре. — Я о нем очень хорошо позабочусь. А вот тебе муж уже все равно не понадобится.       — Зачем… зачем вы это делаете?!       — Я же сказала — не твое дело. Впрочем, скоро ты сама все увидишь.       — Орденцы едут!       — Отлично!       Вот теперь Миари запаниковала по настоящему, но теплая слизь вновь коснулась её рук, а возле уха раздался тихий, умоляющий шепот:       — Потерпи! Пожалуйста! Всего несколько минут.       Миари до боли сжала зубы.       — Вы не очень-то и торопились!       — Сильный дождь задержал нас.       — Вы привезли товар?       — Товар? Да, разумеется, но сначала покажите свой.       — Смотрите. Две кикиморы, кошкодлака, три волкодлаки и темная эльфийка.       — Хм… и все-таки зачем орденцам покупать мамоно?       — Что?! Это…       В кустах раздался пронзительный свист, и ярко полыхнуло заклинание. Миари, больше не медля, вскочила с ног и прыгнула на ближайшую демонессу, выбивая её из седла. На тихой лесной дороге загремели выстрелы, и зазвенела сталь. Кто-то кричал в кустах, кто-то звал на помощь, а кто-то просто ругался.       — Предательство!       — Бей их!       Выдернув из-за пояса демонессы кинжал, Миари несколько раз ударила её. С другой стороны повозок носилась шогготка, ловя демонесс щупальцами и утягивая их вглубь своего тела. Позади странные «орденцы» дрались с не менее странными мамоно. Но Миари это все не интересовало, вскочив на ноги, она бросилась в ту сторону, в которую унесли Лионеля.       — Откуда вы здесь взялись?!       Три темные эльфийки наседали на одну демонессу, еще две эльфийки уже лежали без сознания на мокрой траве. Миари, узнав в одной из эльфиек ту, которая и приказала забрать Лионеля, не раздумывая бросилась в схватку, вооруженная одним лишь кинжалом. В другой ситуации её бы быстро вырубили, но сейчас эльфийки отшатнулись от её натиска и потеряли драгоценное время.       Вырвавшиеся из темноты щупальца оплели одну эльфийку и утащили её в кусты. Демонесса, выпрыгнув вперед на правую ногу, вытянулась в длинном выпаде и пронзила шпагой грудь третьей эльфийки.       — Лесная дикарка, значит?! Ломать моего мужа собралась?!       Миари, не помня себя от ненависти, атаковала последнюю эльфийку. Та попыталась защититься, но пропустив несколько ударов, ослабла и получила прямо удар в горло.       — Получи! Получи!!!       Не в силах остановиться, Миари отбросила кинжал и просто начала бить противницу кулаком по лицу, разбивая его в кровь.       — Хватит! Успокойся!       Эри, обняв Миари, оттащила её в сторону.       — Все! Твой муж рядом! Все хорошо, успокойся!       Дрожа все телом, Миари медленно опустилась на траву, её начало колотить от запоздавшего страха за мужа и других эмоций, разом нахлынувших на неё. Эри, обнимая её, села рядом, поглаживая по плечам и спине.       — Все в порядке. Все уже позади.       Тем временем бой закончился. Ландскнехты обыскивали пленных мамоно и связывали их. Миари, успокоившись, подошла к лежавшему на покрывале Лионелю и убедилась, что он просто спит. И, обернувшись, задала очень логичный вопрос:       — А что вообще происходит?       Эри, стоявшая рядом и услышавшая Миари, озадачено почесала рожки.       — Да как-то вот сразу и не объяснишь…                     Пять часов назад              — А с чего нам тебе верить? — сложив руки на груди, резонно спросила Эри.       — Не хотите — не надо, — свисавшая с дерева вниз головой белка лукаво улыбнулась. — Но вас здесь всего двое и вы не сможете прочесать весь лес и найти нужную дорогу, а даже если и найдете, то, что вы сможете сделать вдвоем?       Эри и Шеллахет могли лишь признать её правоту. Прибыв в Ольсар, они быстро поняли, что вдвоем мало что смогут сделать. Да, в этой области пропало несколько мамоно, но быстро найти следы и какие-то улики было сложно. Тут нужно было привлекать половину отряда, но времени на это не было и что самое главное — об этом сразу же узнала бы Алэрри и её подручные.       Но даже и вдвоем Эри и Шеллахет смогли узнать о том, что именно в эту ночь радикалки собираются передать груз орденцам, и даже выяснили, в каком примерно районе произойдет встреча. И вот тут-то их вдруг и нашли рататоски, которых кто-то послал, и рассказали, что неподалеку в лесу скрывается небольшой отряд ландскнехтов Генриха фон Раушвильда. И что они также хотят перехватить груз радикалок, но не знают где именно они пойдут. И вот хитрые белки и предложили ландскнехтам и Эри объединиться, после чего пообещали сообщить им маршрут, по которому и пойдет обоз радикалок.              Четыре часа назад              Шарль почесал затылок, Хельга, поглаживая рукоять булавы, недобро смотрела на рататоска, Эри вспоминала изощренные пытки, а Шеллахет многозначительно шевелила щупальцами.       — Нет, я не скажу вам на кого работаю, это большой-большой секрет рататосков!       Забавная белка аж надулась от важности.       — Это бесполезно, — покачала головой Эри. — Я знаю это племя, она будет трещать без умолку, выболтает нам гору бесполезных сплетней, половину из которых сама придумает прямо сейчас, но не даст ответа.       — Ладно, времени у нас не так много, — сказал Шарль. — Пора действовать. Я предлагаю сначала перехватить орденцов.       — Хорошо, а мы сразу направимся к обозу радикалок и проследим за ним, — предложила Эри.              Час назад              Орденцы, переправившись через реку, приехали прямо в засаду ландскнехтов. Понадобилось всего три залпа, чтобы всех свалить. Потом Шарль и несколько ландскнехтов забрали плащи орденцев и сели на их лошадей, чтобы выдать себя за них. После этого напасть и разгромить радикалок было делом пяти минут.                     — И вот мы здесь, — подвела итог Эри и протянула её шпагу: — кажется это твое.       — Но… что они делали? Они собирались отдать мамоно орденцам?! Но… — Миари, не в силах выразить свои чувства словами, замахала руками.       — Я понимаю, о чем ты, но об этом нам лучше поговорить в другом месте. Шарль, долго еще?       — Несколько минут и мы уходим!       Ландскнехты грузили пленных мамоно и орденцев на запасных лошадей. Их перекидывали через седло и связывали, а на демонесс еще и надевали зачарованные кандалы, не дающие использовать магию. Освобожденных мамоно тоже брали с собой.       — Уходим! — скомандовал Шарль, садясь в седло. — К рассвету мы уже должны быть у границы!       Миари раньше не ездила верхом, поэтому пришлось учиться на ходу. Вновь пошел холодный дождь, но это всех обрадовало.       — Следы смоет, — сообщил ей усатый ландскнехт, ехавший рядом.       Миари промолчала. Её холод не сильно волновал, и больше беспокоило состояние Лионеля, который все никак не просыпался. Парня, как и всех остальных, просто положили поперек седла и привязали, чтобы он не свалился, и Миари лично держала поводья его лошади.       Ближе к рассвету отряд выехал из леса, и Шарль распорядился прибавить ходу. Дождь усилился. Ландскнехты ругались, что порох отсырел и если их нагонит враг, то пистоли будут бесполезны и придется драться врукопашную. Но погони не было. Вскоре после обеда дождь стал затихать, и они выехали к мосту через реку. На другой стороне их встречала рота ландскнехтов.       — Ушли. Ну все…       — Не расслабляться! — приказал Шарль. — Перегрузить пленных и всех…       — Противник!       Обернувшись, Шарль и Эри увидели красную вспышку в небе и скачущих галопом дозорных, прикрывавших отряд.       — Ландскнехты к бою! Пленных на повозки, быстро!       Мушкетеры доставали тщательно спрятанный от влаги порох и заряжали мушкеты. Пикинёры строились, а рейтары доставали палаши и сабли.       — Эри, уходите, мы их задержим, — сказал Шарль.       Всадники показались на дороге, не снижая хода, они неслись к мосту.       — Демонессы и суккубы… не худший вариант, — пробормотал он.       — Их не так много, мы можем отбиться, — сказала Эри.       — Но лучше не рисковать! Главное — это доставить груз и свидетелей!       Миари была недалеко от них и слышала разговор, поняв, что будет драка, она достала шпагу, но услышав что-то, обернулась. Из-за поворота дороги выходили марширующие ландскнехты. Одна рота, вторая, третья… Увидев их, отряд радикалок сначала замедлился, а потом и вовсе остановился в отдалении.       Миари расслабилась и убрала шпагу обратно в ножны. Схватки она не боялась, но переживала, что Лионель опять окажется в плену. Мимо них проскакал верхом на вороном коне сам Генрих фон Раушвильд, подъехав к Шарлю и Эри, он начал о чем-то с ними разговаривать.       — Э… где я… Миари… что…       Миари развязала веревки и помогла Лионелю слезть с лошади на землю.       — Ты как?       — Руки затекли и голова болит, — устало ответил парень. — А… где мы вообще и… что происходит?       Темная эльфийка посмотрела по сторонам. На небольшой дороге стало тесно и шумно из-за нескольких тысяч ландскнехтов и их жен. Освобожденные мамоно приходили в себя и тоже пытались понять, что с ними случилось. Пленные шипели и ругались, когда их без всяких церемоний, словно мешки с зерном, бросали на повозки. В отдалении за всем этим делом наблюдали демонессы, не решавшиеся приблизиться.       — Не знаю, но, по-моему, мы вляпались во что-то очень-очень серьезное, — честно ответила Миари.