give me fever

— Весь измазался, — бурчит Сонхун, вытирая большим пальцем подтёк с джэюновской щеки. — Я случайно, — Джэюн облизывает губы и подставляет щёку под прикосновение с мягкой улыбкой. — Спасибо. Сонхун ценит каждый подобный миг. Им редко удаётся выбраться на охоту отдельно от всех, да и в принципе побыть наедине, без шумящих в голове чужих возгласов и вопросов. Скрываться с самого начала было бесполезной затеей — пронырливый Сону раскрыл бы их после первого поцелуя — так что теперь остаётся только выкраивать время на двоих. Но не то чтобы кто-то особо жаловался. Только в предвкушении полученной возможности, Пак совсем не думает о том, что отделяться от клана сейчас может быть опасно. Не дожидаясь дальнейших разговоров, он хватает Джэюна за руку и — вот сейчас они уже доедают свой ужин в тёмном хвойном уголке ближайшего леса, который сильно похож на тот, что был рядом с их предыдущим местом обитания. До перевалочного пункта, где они остановились, рукой подать — около двадцати минут бега на умеренной скорости. Редкие минуты спокойствия — Сонхун мажет губами по чужой щеке, собирая остатки заячьей крови, пока Джэюн улыбается. Поднимается ветер, задувая под просторные толстовки — Шим ёжится, жмётся ближе к Сонхуну, едва ли не выпуская из рук драгоценную добычу. В подобных местах никого, кроме лесных зверушек. На людей рассчитывать тем более не приходится. Сонхун обещает сам себе, что ещё немного и они наконец нормально поедят, но как скоро закончится это ещё немного — сложно предугадать. — Может, принести что-то нашим? — негромко спрашивает Джэюн, присаживаясь рядом с громадным деревом на сырую землю. На улице ранний март, местами ещё не до конца сошёл снег; ещё промозглее, чем могло бы быть. — Я видел на горе неподалёку орлиное гнездо, кажется. — Одной птицей даже Рики не напьётся, — хмурится Сонхун; ему приходится небрежно вытереть испачканную руку о тёмные джинсы, прежде чем почесать в задумчивости затылок. Тушка мёртвого животного с глухим звуком падает под ноги. — Но идея неплохая. Если выследим кого покрупнее, вдвоём, может, и дотащим. Невероятной удачей было поймать двух зайцев, но Сонхуну думается, что на этом они и остановятся сегодня. Подобный ужин равен человеческой кружке чая на голодный желудок, но и этого достаточно, чтобы протянуть несколько лишних дней. Голодно, но терпимо. Никто не оставляет надежды на то, что поблизости может быть поселение людей или хотя бы какой-нибудь потерявшийся путешественник коротает свои последние часы рядом с костром. Джэюн на чужие мысли грустно усмехается и откладывает свою добычу в сторону, выпив почти всё до последней капли. — Вряд ли, — озвучивает он, озираясь по сторонам, — человека мы бы за несколько километров учуяли. — Ну дай помечтать-то! — Сонхун шуточно пинает Джэюна ногой в коленку и Шим смеётся, а потом манит Пака к себе пальцами. Сонхун медлит, прежде чем опуститься рядом с Джэюном на холодную землю и податься ближе — в темноте чужие глаза сверкают приглушённым золотом, завораживая и сбивая редкое дыхание. Снова дует холодный ветер, у Сонхуна ерошатся волосы и чёлка лезет в глаза, закрывая обзор, когда Джэюн тянет за шею и первым целует. Приходится усесться на чужие бёдра, чтобы было удобнее. Джэюн целует совсем не настойчиво и не используя язык — у Сонхуна от этого всякий раз руки подрагивают, словно перед самым волнительным событием в жизни. Он упирается ладонями в ствол дерева позади Шима, занимая самую удобную позицию для себя, а Джэюн сцепляет руки на шее, не позволяя вырваться из объятий. Но хруст веток где-то поблизости заставляет с громким чмоком оторваться друг от друга. Пак нервно оглядывается. Один лишь Бог знает, кто или что это могло быть. — Слышал? — Слышал. Сонхун смело выглядывает из-за дерева, от чего Джэюну приходится расцепить пальцы. Он тоже напрягается — на них ведь не могут напасть сейчас, правда? Только не сейчас, когда им с Сонхуном наконец-то удаётся остаться вдвоём и без лишней суеты поесть; только не сейчас, когда Джэюн хочет сказать что-то очень важное самому важному нечеловеку в своей жизни. Только не. Сонхуна буквально сбивает с джэюновских коленей, заставляя Шима заморгаться в удивлении и вскочить следом. Сонхун, не медля и без тени страха, вгрызается в шею нападающего, но звонкая пощёчина и следом глухой удар по лицу заставляют откинуться обратно на землю, чуть ли не заскулив. Кроме куска ткани толстовки ничего не удаётся задеть. Джэюн с рыком бросается на существо со спины, чтобы отвлечь на себя внимание — пока он зажимает в изгибе локтя чужую шею, в голове по кругу судорожное беги для Сонхуна. Паку едва ли удаётся выбраться из-под придавливающего его к земле тела и оглушить похожим ударом в челюсть, чтобы следом. — Быстрее, руку! — чуть ли не кричит Сонхун, пользуясь секундной заминкой и протягивая руку к Джэюну. Шим реагирует молниеносно, хватаясь за ледяные пальцы; в следующее мгновение ему уже приходится поспевать за невероятной скоростью младшего. Они бегут на пределе своих сил, петляя меж деревьев и стараясь сбить собственные следы; Джэюн карабкается на дерево, заставляя Сонхуна лезть за ним — по верхушкам в некоторых местах перескочить расстояние намного проще, чем по земле — чтобы дальше снова на скорости звука нестись уже по редеющему лесу. Где-то сбоку шумит река, Сонхун слышал её, когда они только направлялись сюда, но значения не стал придавать, зато теперь, выбирающий путь Джэюн ведёт в ту сторону и очень настойчиво. — Туда, — сбивчиво произносит он, стараясь не повышать голоса; пальцы нервно сжимают сонхуновские, боясь отпустить. — Так должны оторваться. Сонхуну остаётся повиноваться — до сих пор не отойдя от шока, он то и дело сбавляет скорость, чтобы успеть оглянуться, но перед самым обрывом внезапно сам для себя ускоряется и прыгает первым с невысокого выступа над рекой. Джэюн, чуть погодя и выбрав нужное направление, прыгает следом. Приземляется неаккуратно, хватаясь за рукав сонхуновской толстовки — подошва ботинок проскальзывает на тонкой корке льда, не давая удерживать равновесие. Сонхун валится на землю под тяжестью чужого веса. Хвоста за ними нет, но это не значит, что можно позволить себе вот так валяться на земле. — Вставай-вставай, нельзя тормозить! — Пак с огромным усилием пытается встать, подхватывая и Джэюна при первой же возможности. — Ты в порядке? — Нога, — сипло отзывается Шим, но собирает остатки сил, чтобы подняться и вновь рвануть вперёд, — не отставай! — Какой идиот, — привычно ворчит Сонхун себе под нос, вынужденно набирая скорость, чтобы поспеть. — Ты не добежишь на адреналине! — Я уже бегу, не отставай! Иногда спорить с Джэюном просто невозможно — любые подобные ситуации он зарубает на корню одним предложением, совсем как сейчас. Сонхуну приходится слушаться, Сонхуну приходится отключить свою заботу на ближайшие несколько минут, потому что любое промедление может поспособствовать чужой возможной атаке, а джэюновское упорство смягчить не удастся. Совсем скоро они выбегают на поляну и Сонхун снова невольно ускоряется — самое опасное место, если не считать любой другой открытой местности. Джэюн, жмурясь от боли, хромает и теперь сам старается не отставать. — Я так и знал, я так, мать твою, и знал, — причитает Сонхун, проматывая в голове момент нападения и пытаясь вспомнить чужое лицо, — я же слышал, что что-то не так, почему мы вообще пошли одни? — Потому что мы пустоголовые, — отвечает запыхавшийся Джэюн и из последних сил хватается за сонхуновскую руку. — Стой, не могу больше. Сонхун тормозит, едва ли не пропахивая мёрзлую землю под ногами. На губах горчит и переливается отдалённо железным привкусом собственная кровь — Пак помнит её вкус ещё со своей прошлой почти беззаботной жизни. Он тут же тянет Джэюна к себе и обнимает, позволяя опереться на себя, чтобы перевести дух и поставить ногу в более менее удобное положение. Их нынешний дом совсем недалеко, осталось только найти нужное направление и место, где свернуть, ведь им пришлось бежать по другой стороне местности. Хорошо, что у Джэюна отлично развито обоняние — он совершенно точно сможет определить, куда дальше двигаться. Сонхун мягко целует Джэюна в макушку. — Залезай на спину, — негромко предлагает он и чуть отстраняется. Джэюн, чувствуя небывалую слабость и боль, даже не имеет сил спорить. Сонхун держит крепко и бежит уже не так быстро, но ему спокойнее от того, что Джэюну легче — пару минут в ожидании регенерации и Шим снова сможет бежать в своём темпе, будто ничего не случилось. Только вот сам Сонхун и думать забывает о том, как ноет собственное тело и места ударов. По словам Чонвона, Чонсон тоже не так быстро восстанавливается, как раньше. Что-то происходит, но понять, что именно, никому не под силу. Когда до дома остаётся всего пара километров, Сонхун переходит на шаг, крепче перехватывая Джэюна под коленями, чтобы не упал. Чужая хватка ощущается привычно приятно, если бы только ситуация не была такой необычной. Джэюн устало утыкается носом в сонхуновскую макушку. — Прости, — тихо и всё так же хрипло, — я подвёл в этот раз. — Перестань, Джэюн-а, это совсем не твоя вина, — отмахивается Сонхун и даже зачем-то останавливается. — С каждым может случиться. — Но случилось со мной, — пожимает плечами Джэюн и, воспользовавшись положением, сползает с чужой спины. Сонхун, как бы ни пытался удержать, но отпускает. — Спасибо. — Какой ты дурак, Шим Джэюн, я тебя сейчас укушу, — Пак берёт старшего за руку и тянет за собой. — Нога получше? — Намного, — врёт Джэюн и даже убедительно улыбается, переплетая с Сонхуном пальцы. Перевести тему сейчас кажется лучшим вариантом дальнейших действий. — Как думаешь, кто это мог быть? Запах кажется знакомым почему-то. — Я подумал, мне одному показалось. Разговор не продолжается, потому что вдалеке Джэюн видит бегущего к ним навстречу Чонвона. Он сбавляет скорость, когда замечает парочку, но налетает на них со всей силы, загребая в крепкие объятия — едва ли не валит на землю, но очень вовремя заглушает всплеск энергии. — Я думал, умру, пока дождусь вас, — сбивчиво говорит он, не отпуская старших. — Я почувствовал, что вы в опасности. Не успел добежать. — Всё хорошо, Чонвони, мы оторвались, — Сонхун свободной рукой ерошит чужие тёмные волосы, пока Джэюн обнимает обоих. — Если бы был хвост, я бы услышал. Чонвон отстраняется, с долей страха глядя на старших. В нервозности он поджимает губы, но довольно быстро решается, взяв чужие руки в свои для уверенности. Умалчивать нет смысла. Только говорит всё равно не сразу — сонхуновская разбитая губа тревожит посильнее услышанных новостей, поэтому Чонвон ведёт пальцем по ней, а потом обтирает руку о край своего свитера. Джэюн хмурится. — Спасибо, — кивает Сонхун, игнорируя чужой потяжелевший взгляд. — Рики вспомнил запах, — голос Яна кажется на полтона тише, чем обычно, — и вам точно не понравится то, что вы услышите. На рассвете двигаемся дальше. Сонхун с Джэюном переглядываются, а у Шима сознание словно по щелчку переключается — предполагаемые догадки всплывают в голове так быстро, что невозможно ухватить хоть одну за самый кончик. Приходится только синхронно кивнуть и молча последовать за Чонвоном в сторону убежища.