Ремнант. Остаться человеком

      Грифель карандаша спокойно скрёб о бумагу, выводя завитушку, и тут же, рядом с предыдущий, следующую – Жон Арк пытался нарисовать клубок, ославляя овал в центре, там должен быть глаз. Сон, который снился трехлетнему мальчишке, вот уже больше двух месяцев, был красочным и четким, иногда казавшись куда более реальным чем всё то, что его окружает, но реальным быть не мог, в этом Жон был убеждён –так ему говорили родители и он сам верил в это, или хотя-бы хотел в это верить, а ему всегда говорили, что нужно верить – в себя и в то что ты считаешь важным.       Завершив контуры первой картины, Жон стал раскрашивать её. Жидкость с запахом ржавого железа, которым пахло это существо во сне, много, насколько хватит красного цвета. И белый, что покажет яркость шипов, когтей и зубов. В центре зиял желтый глаз и зелёным зрачком, который недобро смотрел на Жона. Конечно у этого… воспоминания было куда больше деталей, но изобразить их Жон не мог, что-то мешало, а при попытке добавить картине недостающих деталей - руки начали трястись. Передернув плечами и, достав взятые у Сапфир линейку и транспортир, Жон приступил ко второй картинке и второму существу из тех жутких снов.       В основу воспоминанию, которое отразится на бумаге, должен был лечь правильный треугольник. В голове, пока, Жон делал разметки для будущей фигуры, был слышал лишь тихий звук, напоминающий звук пересыпания старинных монет. У дедушки была небольшая коллекция, которую он им периодически показывал, рассказывая где и когда он нашёл ту или иную, но всё равно звук в голове был другим. Он был на порядок тише и, наверное, мелодичней, но, не смотря на свою притягательность, навеивал жуть, ведь был иногда казался неестественным – настолько был идеален.       Передернув плечами и наконец начертив правильный треугольник, Жон отложил ранее нужные линейку, простой карандаш и транспортир чуть в сторону и принялся разукрашивать треугольник. В этот раз раскрашивать было ещё проще, ведь нужен был один цвет – серебро. Взяв серебряный карандаш, пусть на вид он не слишком отличался от простого карандаша, которым его сестры Сапфир и Сафрон пользовались для выполнения тех или иных школьных задачек, принялся водить серебряным туда-сюда, стараясь закрасить контур геометрической фигуры. Три угла, три линии – треугольник. Это было далеко не бессистемное разукрашивание, разная концентрация и интенсивность покраски создавали причудливые блики, которые при взгляде на них вызывали как минимум пару оптических иллюзий.       Окончив фигуру, пальцы мальчика дрогнули и карандаш сам собой выпал из рук. Ему стало нестерпимо больно, а руки задрожали. Он чётко мог представить себе последнею картину в своей голове. Трупная, синяя кожа, хвост-позвоночник, много лапок, с концов которых облазила эта мерзкая синяя кожа, и огромный яркий зев, в центре. Это чудище получилось нарисовать далеко не сразу, но Жон всё же изобразил это на бумаге. Лишь одного взгляда хватало чтобы начать дрожать, а ноги сами собой подкашивались. Конечно это было лишь наваждение от «плохого сна» но Жону казалось, что это было нечто большим, чем плохой сон. И у него, трёхлетнего карапуза, что только научился нормально говорить, были на это веские причины.       Жон часто замечал за собой то, что некоторые действия и слова делать или говорить он просто не мог, а иногда и откровенно врал, пускай и не хотел. Словно что-то заставляло его врать, против его воли. Пусть очень часто эти хитрости и позволяли ему съесть пару печенек или конфет после отбоя, но иногда он не хотел их, зато за такую хитрость его благодарили сестры, которым он относил сладкое, так что это было и не плохо ну и не хорошо. Но это не было главным. Неважно как сильно он хотел рассказать, когда дело доходило до попыток описать то, что ему приснилось, его слов хватало только на «паука», «клубок с глазом» и «серебряный треугольник». Если же он старался как-то более подробно описать то, что видел, то начинал плакать. Воспоминания казались ему страшными и постыдными одновременно, а потому он просто не мог сказать об этом и иногда сам начинал придумывать всякую глупую ложь, либо его осторожно успокаивала мама или старшая сестрёнка Сафрон. Иногда это и вовсе случалось на одном из тех моментов, когда они собирались в кругу семьи. Жон ничего не говорил о своих кошмарах в такие моменты, ведь дедушка всегда говорил ему, что необходимо быть сильным, а сильные умеют улыбаться даже когда им плохо. Жон разумеется следовал этому совету, ведь он был сильным. Правда в те дни, когда ему снилось это - улыбка была грустная. После такой улыбки его начинали обнимать и успокаивать, говоря о том, что «это всего лишь кошмары» и «всё пройдёт» всей семьёй и Жон всегда пытался отшутится, и они, вместе с Корал или Лавандой, а иногда и все втроём искали какого ни будь паука, брали по тапочку (в основном дедушкиному, у него были самые большие тапки) и гоняли его. Правда мама просила пауков не трогать и, частенько «орден карающего тапка» менял свою цель, преследуя каких ни будь мокриц, тараканов или иных неприятных букашек (не то что их было много в доме, но от этого задача была лишь интересней). Как никак, но все они напоминали ему о том мерзком создании, что частенько ему снилось.       Заканчивая свой рисунок и думая об этом, Жон улыбнулся. У него была большая семья, в которую входили его Мама-Джунипер, Папа – Николас, Дедушка – Артур и очень-очень много его сестрёнок, целых семь! Сафрон, Сапфир, Хейзел, Джейд, Корал, Сейбл, Лаванда! И все и каждая умные и талантливые. Сафрон, к примеру, неплохо разбиралась в разных механизмах, за чем было очень интересно наблюдать, хотя иногда Жон не совсем понимать зачем делать сумку-которая могла трансформироваться в гранатомёт. Или Сапфир. Её увлечение нравилось Жону намного больше. В отличие от Сафрон – вторая по старшинству сестра увлекалась рукопашной борьбой и была очень успешной (судя по четырём кубкам разного цвета) в этом деле. А ещё её занятия (в основном с дедушкой, а иногда с отцом) были очень красивыми и эпичными! Жон как-то даже пробовал повторить, но на его не очень удачные попытки Сапфир лишь улыбалась и посоветовала ему комплекс упражнений, заодно сказав Жону, что, став сильным, он сможет «завалить» свои кошмары! Именно это и стало главным мотиватором для Жона и тот делал комплекс упражнений (приседания, шпагаты, подтягивания, планка и т.д.) каждое утро и вечер, чем радовал Сапфир, правда папа не всегда был этим доволен, но над этими недовольствами уже посмеивался дедушка, говоря что-то папе, на что тот как-то фыркал и хмурился, на что получал какой ни будь комментарий от дедушки, который снова начинал смеяться, пока папа снова ворчал и хмурился.       Закончив свой рисунок тот понёс его Корал. Она была довольно талантливой писательницей, хотя и было ей всего-то десять лет, но она уже писала довольно интересные… но жуткие стишки, особенно страшным для Жона был стих про «мальчика с птичьими ножками». И почему-то всегда главным героем её стишков становился он. Но, предлагая рисунки (он довольно неплохо, как считал сам Жон, рисовал) – иллюстрации для её маленьких произведений и стишков (пусть все они были страшными). Правда мама часто ругала Корал, когда та рассказывала свои страшилки Жону, хотя он никогда их не боялся, особенно когда Корал делала жуткий голос, просто в такие моменты под кроватью… была более хорошая акустика.       Что такое акустика Жон не знал, пока об этом ему не рассказывала Хейзел, которая увлекалась музыкой и в основном довольно «тяжёлой», типа «рока» и «металла». Как бы Жон не старался, но он не мог понять почему музыка его сестры была тяжелой, причем тут были сталь, железо и прочие металлы, а слово «рок» в том смысле, который в это слово вкладывала Хейзел – оставался для мальчика загадкой. Жон мог назвать её музыкой только громкой, но всегда сообщал ей о том, что она снова стала чуть-чуть громче звучать, чем в прошлый раз, что невероятно радовало Хейзел и огорчало всех остальных, особенно отца, когда тот решал выпить кофе или чая.       Отец, к слову, снова уехал, оставив его на попечение дедушки, мамы и семи сестёр. Он, как и дедушка – работал охотником. Точнее работал только папа, а дедушка был на «пенсии», охранял Ансель. Охотником папа был необычным – был самым настоящим героем, он истреблял гримм! Жутких созданий тьмы, которые стремились стереть человечество и всё, что им было создано! Для этого человек использовал силу природы, которая была заключена в прах – маленькие и не очень кристаллики (иногда порошок или иное агрегатное состояние, последние были следствием переработки) – были средоточием просто огромной силы. Правда Жону довольно трудно было читать эти книги, там была довольно сложная терминология с одной стороны, но с другой в героических балладах очень часто попадались маленькие вкладки из старой оторванной бумаги, которые ссылались на то, что благодаря вот этим книгам герои на картинках могли делать то, что делали. Жону кончено было очень интересно читать о великих подвигах и свершениях прошлого, а также о сказках и легендах, но ещё больше ему хотелось уметь повторять то что было в книгах, а потому Жон с упорством читал и перечитывал то, что его интересовало. На память мальчик не жаловался и ему хватало прочитать пять-шесть раз, чтобы запомнить интересующую его тему. Хотя в первый раз, когда он случайно наткнулся на книгу с информацией о прахе (это была какая-то крайне скучная книга о способах синтеза не природных видов праха) и рядом с ним был дедушка. Тогда Жон просил, давил на жалость, плакал, но пока все пятнадцать страниц техники безопасности не были выучены и рассказаны как стишок про белого барбатоска, в библиотеку Дед его не пускал. Поначалу он пытался действовать через маму и сапфир, но узнав о том какие именно книги он читал (а то, что это была случайность – ему никто не поверил), то все встали на сторону самого старшего члена их семьи (и Жону в итоге пришлось рассказать эти скучные правила ещё маме, папе и сёстрам) и страницы всё же были выучены. Только тогда Жон смог вернутся в библиотеку (и заодно стал находить эти вкладки в тех сказках и легендах, которые ещё не читал, а иногда и в тех, которые перечитывал), чтобы вновь заниматься любимым делом.       -Корал! Я принес рисунок! – Жон уже закончил свою картинку и сейчас стоял под дверью своей сестры, предварительно постучав. Мама всегда учила его что нужно быть добрым и вежливым мальчиком и тогда к тебе потянутся другие люди, а ещё уважать личное пространство каждого и не входить к девочкам без стука и не получив разрешения. Мама Джунипер – была очень красивой, выглядела словно Сафрон (а её Жон считал среди взрослых самой красивой) но у неё были более длинные волосы, которые та постоянно заплетала в косу и, наверное, всё же несколько старше, а ещё глаза у их мамы были зелёные, но волосы тоже такие же светлые, как и у отца и у дедушки (а потому было неудивительно, что все дети были блондинами и блондинками с голубыми глазами). Ещё у его Мамы был очень красивый голос, которым она пела ему и Лаванде, его старшей сестре близняшке (та, несмотря на то, что была рождена вместе с Жоном, настояла на том, чтобы быть старшей, а Жон не возражал), колыбельные и рассказывала сказки, и самой любимой у Жона была сказка про старого волшебника и дев времён года. Но ему всегда от чего-то становилась жалко дедушку, который, пока к нему не пришли эти добрые леди, сидел в своём домике, а если учесть, что тот был самым и самым настоящим волшебником (так говорит мама, а мама врать не может, Жон был в этом убеждён), то был ещё и бессмертным, то это было очень долго!       -Заходи Жон! Если что, то я тут вместе с Лавандой, Сейбл и Джейд! – Жон, получив нужное разрешение на посещение девичьей территории, вошёл. Тут действительно собрались четыре из семи его сестёр. Мама, наверное, сейчас готовила обед, дедушка обычно в это время ещё показывал Сапфир приёмы для рукопашной борьбы. Сафрон, наверное, опять допоздна решала какую-то сложную задачу про кубики. Хейзел – сто процентов, сочиняла новую песню из взрослых слов, за которую её снова накажет мама. Видимо Сейбл было просто любопытно что же делает Корал, а Джейд присоединилась к ним вместе с лавандой, с которой любила играть, например, в шахматы. Лаванда, конечно ничего не понимала, но иногда всё равно выигрывала, а потом обе девушки расчесывали друг другу волосы (хотя очень часто Джейд старалась сама расчесать свои золотые локоны, всё же у Лаванды в этом было явно не очень много опыта).       -Привет мелкий – сказала Джейд и потрепала Жона по непослушной макушке. Пусть растительности на его голове было мало, но она торчала в разные стороны и, даже когда его причесывали, на его голове всё равно буквально через час был такой же бардак – всё рисуешь своих страшилищ? – спросила сестра, пока Жон кивнул и передал свой рисунок Корал, которая стала с интересом рассматривать рисунки, после чего приняв, как казалось самой девочке «солидную» позу и попытавшись развалится на стуле, словно на кресле (что у неё не получилось) «профессиональным» взглядов окинув его рисунки.       Сейбл уже давила смешок. Как никак, но она хотела стать актрисой и тщательно тренировалась в актерском мастерстве (в основном на маме и на дедушке, выпрашивая сладкое, что с последним было сделать невозможно, но она старалась). Лаванда лишь только смотрела и хлопала своими голубыми глазами. Наконец Корал, закончив рассматривать рисунок, решила огласить вердикт.       -Что ж мистер Арк, ваши работы крайне детальны и имеют большой потенциал, мы вполне можем прийти к соглашению о передачи данных работ в Корал. Корп.       -Шоколадка молочная – спокойно сказала Сейбл, сбив весь настрой с Корал. Теперь девочка, которая всего несколько секунд назад, выглядело важной и буквально надувалась от радости и этой самой важности, выглядела как спущенный шарик, но Жон вопросительно, а потом и просительно посмотрел на Корал. Та всем своим видом умоляла, чтобы он спросил о чём угодно, но не об этом. Мольбы не были услышаны и Жон спросил именно о том, о чём хотел спросить.       -У тебя есть молочная шоколадка? – не то что бы мама сильно ограничивала их в сладком, но всё же вела жёсткий контроль, особенно по отношению к самым младшим членам семьи, а то вдруг кариес, или несварение, или ещё какая-то гадость от того, что дети неправильно питаются. Жон конечно всё понимал и всегда важно кивал, когда мама повторяла эти правила, но от шоколадки бы не отказался. При звуках заветного слова «Шоколад» глаза маленькой Лаванды тоже взметнулись.       -Не делиться шоколадкой - плохо! Корал – делись! –в отличие от Жона, который взрослел чуть быстрее нормы, из-за чего родители часто водили его к доктору, а иногда даже летали в Вейл, Лаванда была куда большим ребёнком (хотя всё дети четы Арков были довольно сообразительными и развиты не по годам, включая Лаванду, просто девочка давно заметила, что так легче было заставить старших пойти на уступки, как например дать на десять минут больше игр перед сном или лишнею печеньку). Корал затравлено оглянулась, смотря на Сейбл взглядом из серии «и ты, Брут?». Увы уже было поздно, а потому великая и жуткая рассказчица страшных истории могла только минимизировать потери. Вскоре все пятеро детей сидели и кушали шоколадку.       -Корал! Скоро ужин! Выходи! И позови остальных - Именно за этим их и застала мама. К счастью дети быстро умяли последние кусочки угощения, а потому войдя в комнату Джунипер обнаружила что её дети, которые были в комнате Корал, смотрят куда угодно, но только не в её глаза. Женщина сразу же всё поняла (или как минимум почему они так делили) но лишь улыбнулась.       -Идёмте ужинать дети. Ваш отец вернулся пораньше… и купил каждому по сувениру – не успела Джунипер досказать последнее слова как самые маленькие, Жон и Лаванда, держа друг дружку за руки, быстро поспешили в столовую. А следом за ними пошли сёстры по старше, но уже вместе с их мамой. В доме Арков всегда была эта прекрасная семейная идиллия.

***

      За столом, как всегда, царила спокойная и весёлая атмосфера. Круглый стол, и одиннадцать стульев. Разумеется, он мог вместить себя куда большее количество человек, чем одиннадцать, но сейчас именно столько и сидели за столом, а потому лишние стулья были убраны в чулан. Сейчас у Арков был маленький семейный праздник, виновником которого был Николас Арк, который вернулся с очередной длительной миссии.       Будучи довольно опытным охотником – Николас часто брал задания, рассчитанные на команду или даже на две. Они были достаточно серьёзными, и обычно не предполагали то, что их будут выполнять в одиночку, но Николас был куда как сильнее и опытные, так что спокойно мог ходить даже на такие задания, однако они всё равно были рисковыми, а потому, каждый раз, когда он уходил на такие авантюры Джунипер, Сапфир и Сафрон, которые знали насколько опасна эта работа, волновались за него, и радостно выдыхали, ругая себя за глупые волнения, когда Николас возвращался. В этот раз, долгая командировка и задание были рядом с горой Гленн, довольно опасным местом, но и само задание предполагало крайне щедрое вознаграждение, а потому не было ничего удивительного в том, что Николас Арк купил в Вейле подарки, которые, однако были привезены из Атлас.       Об этом парящем городе-крепости ходило много баек и историй, иногда лестных, иногда не очень, но особенно яркими они были в таких вот маленьких деревушках как Ансель. Хотя старейшина семейства Арк - Артур, смеясь и приглаживая бороду, говорил, что в парящем городе нет ничего особенного, кроме слишком большого перерасхода ресурсов сплавов и праха, иногда сообщая о других минусах жизни в воздухе, без твёрдой почвы под ногами. Впрочем, если старшие дочери семейства запоминали данные замечания крепкого старца, то вот младшие и единственный сын, просто грезили всем необычным и удивительным, что свойственно всем детям, и, страсть как хотели там побывать, чтобы посмотреть всё это великолепие. К счастью для всех восьми детей им всем принесли свои собственные кусочки этого небесного города, который славился своими технологиями и прахом. Коробки, которые были доставлены на буллхеде, стояли в углу столовой и дожидались своего часа. Десять ящиков разного размера, но, примерно одинаковой ценности, стояли в углу       Первые минут двадцать все молча работали ложками и вилками, отдавая честь кулинарным талантам Джунипер и Сафрон. Но вот, основные блюда подошли к концу, и все приступили к десерту, особенно усердствовали Жон, Лаванда и Сейбл, как самые младшие члены семейства. Уж очень маленькие дети любили сладкое и всегда были готовы съесть лишний кусочек, когда было можно, пока более старшие члены семьи расслаблено пили травяной часть с бутербродами.       -Как миссия сын? – первым тишину нарушил Артур, отпивая из своей чашки, и смотря в глаза, Николасу.       - Альфа дезсталкер. Очень старый, на вид – древний. Как оказалась нет, броня была не столь крепкой, как я предположил и подкрепление не потребовалось– сказал Николас Арк, выпивая свою чашку чая. Позже, когда дети уйдут спать, взрослые отпразднуют по-своему, а пока приходилось наслаждаться чем-то попроще, не то чтобы глава семейства Арк был против, но всё же хотелось чего-то покрепче.       -Хмммм. Альфа - очень редкие для насекомоподобных гримм. Практически наравне с каннибалами, которые как раз и являются «типичными» для данного вида, насколько они вообще могут быть «типичны» в принципе – сказал Артур, вспоминая о том, что данные альфа были свойственны скорей гримм-животным, иногда гримм-нежити.       -Ты уверен, что это был именно альфа, а не, например, мажор? Довольно частое явление для дезсталкеров – Пока Николас и Артур разговаривали Жон их внимательно слушал, внутренне восхищаясь. Дедушка как-то вскользь упоминал о том, что помимо обычной чёрной массы гримм существуют ещё и особенные: альфа, мажоры и каннибалы, но в чём конкретно была их особенность Жон не знал, только догадывался и, как назло, книг о гримм (по крайне мере именно посвящённые этим монстрам и только им) в домашней библиотеке не было, ну или они были, но на самых высоких полках, до которых Жон пока дотянутся не мог.       -Точно - я успел сфотографировать то, что осталась после того как скорпиона раздавило куском скалы, собственно поэтому я и определил, что он просто старый, а не древний – все, особенно Жон, прилипли к свитку. На нём был явно необычный дезсталкер. Первое что бросалась в глаза это длинные, полностью закрытый костяной бронёй, и сверху, и снизу, длинный, намного длиннее чем у обычного гримм этого вида, хвост, который оканчивался веретеновидным жалом, раздутым посередине, красного цвета. Брони на этом монстре, что был раздавлен развалинами старых и заброшенных зданий, было в принципе намного больше чем на любом другом подобном создании, и даже на глазах имелись какие-то костяные наросты-щитки. Клешни и вовсе одним своим видом внушали ужас. Полностью закрытые белой костяной бронёй, которая была покрыта крупными костяными шипами, внутри клешни были покрытыми мелкими (сравнительно) красными лезвиями. Они были явно намного опаснее всех ранее виденных Жоном аналогов. Жвала также были больше и массивней, а ещё их там была не одна, а две пары. Ноги так же были частично покрыты белой костяной бронёй. И вся эта конструкция была полна красных линий, которые опоясывали каждый элемент костяного доспеха. Сам монстр, однако был не такой уж и огромный, примерно три-четыре метра в высоту и около восьми, точнее сказать было нельзя из-за скалы, которая раздавила левую часть монстра, метров в длинну.       -Круто! Как ты его заманил? Он погнался за тобой? А долго длилась погоня? – тут же стал расспрашивать Жон, а Николас Арк устало вздохнул. Он, не смотря на все странности своего сына, очень любил его, возможно даже чуть больше чем своих дочерей, но только чуть-чуть, но вот его интерес к гримм, праху в купе с любовью к самым разным историям и легендам... Скажем так они пугали опытного охотника куда больше чем всё остальное.       -Жон, прояви терпение, твой отец только что вернулся с долгой и сложной миссии – строго сказала Джунипер, под чьим взглядом Жон стушевался и смутился.       -А завтра пап? Расскажешь? – спросил Жон, потупил взгляд и смотря в пол, водя ногой туда-сюда. Теперь неудобно было Николасу, который явно не хотел рассказывать и вообще как-то посвящать в эти темы своего сына. Ситуацию спас Артур.       -Расскажет, а я дополню почему тебе нельзя никогда встречаться с этими монстрами – проговорил Артур, отмечая как радостно сверкнули глаза Жона, а в глазах Николаса проскочила усталость. После того как дети уйдут по комнатам и уснут у них будет разговор на привычную тему. Это, впрочем, могло подождать, а сейчас настало самое торжественное время. Время подарков.       -Ладно, Жон историю я расскажу завтра, а сейчас, как насчёт того чтобы увидеть то, что я привёз вам всем из Атласа? – с хитринкой спросил Николас, прерывая неудобный для себя разговор. Общий радостный гомон младших и улыбка старших тут же показали, что процесс можно было начинать. Первыми стали Джунипер и Артур. Женщине был вручен пакет, заглянув в который она тут же улыбнулась и поцеловала мужа, пока дети отвернулись, а Артур улыбнулся в усы. Вскоре и самому старому обитателю достался свой подарок, который был заключён в дубовый лакированный деревянный ящик. Откинув крышку, и уделив всё тщательное внимание содержимому, тот удовлетворённо кивнул своему сыну и закрыл ящичек обратно.       -Сафрон – позвал Николас свою старшую дочь. Та в два шага оказалась рядом с отцом и тот вручил ей маленькую коробочку. Открыв её та явно обрадовалась очень сильно и, чмокнув отца в щечку, убежала на своё место, показывая Сапфир серебряные серьги, они были выполнены в форме капелек дождя – небольшие синие сапфиры, на тоненьких серебряных прутиках. Очень красиво.       Следующей в очереди была Сапфир. Та медленно и степенно подошла к своему отцу, показывая всем своим видом невозмутимость, однако руки, которые она сейчас держала за спиной, выдавали её с головой. Не став томить, отец вручил подарок и ей. В пакете лежало боевой костюм и специальные перчатки. Та, вмиг просияв, в порыве чувств сдавив Николаса до блеска ауры – убежала к себе в комнату, примерять обновку. Хейзел уже сама подошла и, только из-за строго взгляда матери, не спешила рыться в коробках. Николас, улыбнувшись нетерпеливой дочери, указал на квадратную коробку приличных размеров. Вскрыв ту, не особо заботясь о целостности упаковки та счастливо воскликнула.       -Ох е****! Спасибо па! – и прежде чем Джунипер успела что-то сказать, Хейзел, схватив коробку, утащила её к себе, внутренне ликуя, радуясь тому, что у неё появилась возможность снимать свои концерты с хорошим видео и звукам.       -Только испытывай новые колонки завтра! И не разбей камеру! – крикнул Николас вслед убегающей Хейзел, которая точно получит от их мамы завтра утром или сегодня вечером. Джейд скромно ждала, поглядывая на свою квадратную коробку, она уже отыскала её взглядом и сейчас спокойно смотрела на свою кофеварку. Не то, чтобы девушка хотела стать бариста, нет, просто она видела в кофе нечто особенное, столь многогранным был этот напиток, а его история и вовсе была чуть ли не древнее четырёх королевств. Девушка считала, что сей напиток благословил какой-то волшебник.       Пока Джейд ушла распаковывать своё новое сокровище – настала очередь Корал. Та уже была готова прыгнуть на эти самые коробки, впрочем, Николас передал и её прелесть. Снова хороший и качественный костюм в пакете, но на этот раз под заказ, вместе с косметикой. Злобно хихикая, Корал тоже удалилась, примерять свою обновку, пусть и была та на вырост, кое-что можно было примерить уже сейчас.       Сейбл и Лаванда же получили кое-что особенное. Им достался один подарок на двоих. А именно – целый танцевальный автомат. Очень большая вещь, который Николас пообещал установить в игровой завтра с утра. Две девочки были этому безумно рады (пускай малышка Лаванда пока и не сильно умела танцевать, она старалась повторять за своей сестрой)       Последним в очереди был Жон. И ему… достались книги (много книг) и набор профессионального художника. Поначалу Жон расстроился, ведь ему очень хотелось какое-то оружие, он специально просил у отца. Артур как всегда пришёл на помощь, рассказывая Жону о том, что тут было очень много книг о прахе и об оружии (и о том, как его спроектировать) а также много иных интересных тем. Жон слушая о том, как вскоре он сам сможет создать легендарные оружия тут же подхватил пару книг, которые были посвящены этой теме и убежал к себе читать действительно уникальные книги.       Как никак, но Николас Арк очень редко привозил столь дорогие подарки, но один раз в десять лет можно было и шикануть, в конце концов деньги они тратили не сильно много, а доход с работы охотника был весьма приличен. Очень скоро сестры, которые остались, закончили благодарить своего отца и тоже разошлись по комнатам, оставляя Николаса, Джунипер и Артура в одиночестве. Им предстоял свой собственный разговор.       -И зачем ты пообещал, что я расскажу ему об этом бое? – спросил Николас, устало растекаясь по креслу. Вопрос был адресован Артуру, который, достав из своего ящичка сигару и закурил.       -Жон умный, очень умный Николас. Так или иначе он узнает об этом и лучше будет если ты сам расскажешь ему об этом, когда тебе будет удобно, чем он будет доставать тебя расспросами. И завтра у тебя как раз выходной. Уделишь пару часов сыну, расскажешь ему о том...       -Мы уже обсуждали это отец. Я не хочу, чтобы кто-либо из моих детей работал охотником. Для них это слишком опасная работа. К тому же я не хочу, чтобы Жон проходил через тоже, через что когда-то пришлось пройти нам, даже в теории – тихо выдохнул Николас. Прежде чем стать, тем, кем он сейчас являлся, одним из самых результативных охотников – он усвоил множество важных уроков: понимать свою силу и силу врага. Знать за какое задание взяться, а где отказать, даже если тебя настойчиво просят. Впрочем, за эти знания он, как и все охотники их калибра, заплатил дорого.       -Николас, я не думаю, что уместно вспоминать об этом сейчас. Это уже давно в прошлом – сказал Артур, пока Николас Арк погружался вглубь воспоминаний. Сеть пещер, недалеко от стен Вейла. Место, где в скором времени попробуют основать поселение и которое было уничтожено Гримм пятнадцать лет назад. Тогда четверым охотником поручили задание и не абы какое, а крайне, крайне важное – локализация угрозы для города, а именно найти, предположительно королевского тайджиту. Выяснилось, что где-то поселился древний и очень большой гримм. Найти и выяснить где скрывался монстр для полноценной команды охотников с пятилетием опытом работы не составила труда, правда изначально локализовали они совершенно не то существо. Найдя в пещерах, под горными массивами, гигантского, пусть и раненого, королевского тайджиту, командой было принято решение ликвидировать этого монстра, который на удивление не сопротивлялся так, как должен был. Более того, убить нужно было лишь одну голову.       Лишь когда монстр был ликвидирован вышло новое, куда более жуткое создание. Апатия. Огромная в пятнадцать метров ростом тварь. Но это было не самым страшным. Монстр был каннибалом. Практически миф, страшная легенда или же сверхсекретная информация. Что-то вроде сереброглазой воинов, но уже для гримм. Одиночки. Неспособные образовать стаю, и один свои видом пугая не только других людей, но и большинство гримм. В пять раз сильнее, быстрее и живучее прочих аналогов – они могли пожирать своих собратьев, что и было самым страшным.       На первый взгляд казалось, что, ну ест монстр с фиолетовыми глазами красноглазых, пусть ест дальше. Увы, всё было далеко не так просто. Сожрав какую-либо тварь - существо, мало того, что начинало очень быстро расти, превращая десятки лет спячки в одну трапезу, так ещё и приобретала некоторые особенности съеденного. Так в той пещере, из-за пережравшей апатии, навек осталось три его напарника. Монстр имел не одну «голову», а целых шесть. На локтях, голенях и на спине. Ядовитые когти, длинные и мощные, а в ранее тонких конечностях вились огромные жгуты мышц. И при этом собственные способности существа были развиты до безумия.       Тогда Николасу, при приближении этого создания, повезло упасть в расщелину. Существо просто не смогло его достать, хоть и стремилось сделать это, учитывая следы гигантских когтей… остальных смогло. Тогда он тут же прибыл сначала в Вейл, а после связался с Озпином. Уже тогда этот древний старик, который ещё обучал Артура, будучи учителем истории в Биконе, сделал то, чего Николас ему до сих пор не простил, и не собирался прощать, как, впрочем, и Артур.       Об этой апатии было приказано молчать, о причинах смерти его друзей-тоже. Очень быстро были сфабрикованы нужные документы, которые объясняли «истинные» причины смерти его боевых товарищей. Николас был резко против такого, но увы сделать ничего не смог. Озпин был не только добрым стариком (который, однако всегда выглядел слегка за тридцать или за сорок) но и политиком.       Итогом их спора было то, что Николас попал под «домашний арест» в Бикон на целых два месяца, а апатия-каннибал была разбомблена с кораблей атласа. Людям скормили байку о том, что разбомбили гнездо тайджиту, а не логово монстра-гиганта. А Николасу Озпин выдвинул ультиматум. Молчание или трибунал. Разумеется, мысль была подана намного культурнее этих трёх слов, но вся та болтология свелась именно к ним. Николасу Арку дали выбор. Либо замолчать и забыть об этом страшном кошмаре, либо сесть в тюрьму за то, что «своим бездействием вы подвели свою команду к гибели».       Если бы не Артур, которому так же сообщили об этом, то вполне возможно было то, что сейчас бы Николас гнил в тюрьме. Ужасно и мерзко, но по общим данным каннибалы были куда как менее опасны. Они не могли вырастать выше определённого порога, количество похищаемых особенностей ограничивалось двумя или тремя, а срок их жизни был всего несколько лет. Вот только это было не абсолютное правило, а лишь полуправда. Существовали особи, которых это ограничение не касалось, и Николас, чудом, разминулся с подобной тварью. Разумеется, вечный (не один директор до него не занимал должность столь долго и не один охотник не жил так долго) директор руководствовался лишь благими намерениями, ибо понимал – информация такого рода породила бы сильнейшую панику в четырёх королевствах, что неизбежно увеличила итак довольно высокую угрозу гримм, чьё число в то время было в разы больше, чем сейчас. В глазах Николаса это не было оправданием. Не было и не будет.       Впрочем, не смотря на данную ситуацию – Николас остался работать охотником. Сначала больше по инерции, потом просто… успокоился и в конце концов отпустил прошлое и продолжил жить дальше. Потом в его жизни появилась Джунипер, а затем и его дети. В конечном итоге прошлое осталось в прошлом, и он просто… продолжил заниматься любимой работой. Произошедшее было учтено и, отбросив печаль и сожаления – Николас продолжил жить. Тем не менее отец не сильно хотел, чтобы его сын становился охотником, по крайней мере, не ознакомившись с более безопасными альтернативами.       -Работа охотника опасна – я знаю. Но и мы должны понимать. Если Жон чего-то захочет, мы можем ему только помочь, или предложить другие альтернативы – проговорил Артур приглаживая бороду, и погружаясь в свои радостные мысли, делая новую затяжку. Жон был необычным. Очень, буквально с самого рождения. Шрам, который буквально кричал о том, что у парня невероятная жажда жизни - был лишь верхушкой айсберга.       Жон рос невероятно быстро и в свои три года выглядел на все пять лет, словно не житель цивилизации, а член кочевого племени. Такое аномальное развитие пугало, но, к счастью укладывалась в картину мира и тот же Бамбу находил этому объяснение и даже более того отмечал то, что ничего слишком необычного тут не было. Необычным и действительно пугающим был интеллект и скорость с которой Жон взрослел. В Три года он мыслил на уровне ребёнка, которому уже было семь-восемь лет. Он буквально проглатывал книжки, а его поведение иногда и вовсе вызвало оторопь или восхищение.       Ему хватало всего одного раза, одной ошибки, чтобы понять то, что так делать нельзя, а на то чтобы запомнить книгу или что-то другое, причём запомнить на очень долгое время, ему хватало прочитать ту три-четыре раза. Три года. Всего три года, но ребёнок уже решал задачки для второго класса, легко и непринуждённо складывал и вычитал четырёхзначные числа в своей голове. Это радовало и восхищало.       Бамбу называл мальчика гением, вундеркиндом и просил, иногда умолял Николаса в том, чтобы он всячески поощрял такое быстрое развитие ребёнка, однако иногда Николасу и Джунипер было очень тяжело смотреть на это. Словно кто-то или что-то нажало на пульте от телевизора кнопку перемотки, но мотали не телевизор, а их сына. Конечно они накручивали себя. Это понимал Николас, это понимала Джунипер и об этом им частенько не стеснялся напоминать Артур.       Жон рос не только умным, но и добрым, маленький помощник уже сейчас помогал маме, когда она того просила и никогда не обманывал и даже не пытался хитрить (а даже если и пытался, вызвали лишь умиление своими попытками скрыть правду). Единственной проблемой были редкие кошмары, которые начали мучать ребёнка буквально пару месяцев назад, хотя родители винили Корал, которая не уследила за Жоном и тот случайно зашёл в её комнату, когда та смотрела очередной ужастик на своём свитке.       С тех пор, мало по малу, но кошмары стали сходить на нет, однако Жон периодически всё равно говорил о них. И тем не менее даже тут ребёнок, который боялся пауков и таракашек, смог найти выход из ситуации и лишь с некоторыми подсказками и победить свой страх.       -Я понимаю. Просто я волнуюсь за них. Если мой сын захочет быть охотником, действительно захочет, нужно будет избавить его от иллюзий этой профессии, как никак, но эта работа куда опаснее и менее героическая, чем он себе представляет. Или сделать так, чтобы он работал в других сферах – сказал Николас, возвращая себе весёлую улыбку и делая новый глоток вкусного чая.       -Пока это его желание Николас. Но он ещё ребёнок – не смотря на свой интеллект – наивный мечтатель, какими мы были все, в его возрасте. Но я тоже не слишком хочу, чтоб мой внук занимался этой работой, ведь, даже если он хочет быть защитником человечества, в тылу он сможет принести намного, намного больше пользы. А потому я и знакомлю его с этими смежными аспектами жизни охотника. Шаг в одну сторону и да – он охотник, но пару прыжков в другую и вот – у нас уже специалист, который, однако никогда не попадёт ни на поле боля, ни, тем более, в академию охотников, исключая разве что Атлас – Артуру, человеку старой закалки, не нравился сам город, но нравились порядки, установленные в академии северного королевства.       -Жон умный и рано, или поздно, но от так же придёт к подобной мысли, и думается мне что это всё же будет рано. Не смотря на свой интеллект и аномальную его скорость –он всё ещё ребёнок и в этих грёзах, он видит не сакральную мечту или великую цель, а детскую игру. Забаву, о которой так приятно подумать. С возрастом это тоже пройдёт. Что плохого в том, что наш сын любит представлять себя героем из легенд, дорогой? - спросила у Николаса Джунипер, со сверкающей улыбкой. Увидев это Николас Арк рассмеялся. Он действительно излишне сильно опекал своих детей. В конце концов, очень скоро они сами будут принимать свои решения, а ему нужно лишь помочь им – в конце концов это именно их, а не чья-то ещё жизнь и только им выбирать, как её прожить.       -Ладно, ладно, обложили меня со всех сторон! Окружили – отсмеявшись сказал отец семейства, утирая несуществующую слезу около глаза – расскажу я завтра Жону о том, как я героически победил этого монстра, возможно даже прочитаю ему немного о гриммах.       -Не увлекайся только – сказал Артур, заканчивая раскуривать сигару и направляясь к шкафу, в углу комнаты – большой, платяной, с тяжелыми дверьми – там хранился алкоголь. Щёлкнув замком пару раз, Артур с бутылкой красного вина и тремя бокалами вернулся за стол и разлил его по бокалам. Подняв вверх свой стакан, он произнёс тост.       -За детей и за то, чтобы все их мечты исполнились! – сказал Артур       -За детей – Николас и Джунипер поддержали его. Раздался звук удара стекла о стекло. В конце концов – жизнь была прекрасна.

***

      Над головой гулял ветер, был слышен шелест травы. Жон проснулся совершенно не там, где засыпал. Он уснул дома, на своей мягонькой и теплой кроватке, с подушкой кривого цвета, на котором были изображены маленькие плюшевые мишки, и одеялом, и простынкой из того же комплекта. А проснулся он в поле, которое было накрыто белым пространством. Встав Жон понял то, что это даже не поле, а так меленький зелёный пяточек. Круг ярко зелёной травы, десять метров в диаметре. Сверху было белое и плотное ничего. Жон даже потрогал это ничего, но наткнулся на твёрдую стенку. Повторный осмотр позволил мальчику обнаружить, и кое-что другое. При повторном осмотре, более вдумчивом, чем первое, оказалось, что место не совсем пустое. Ранее проигнорированное, сейчас Жон заметил огромное зеркало, которое стояло на каменном постаменте, ближе к левой границе (относительно его текущего положения) этого места. Оно было массивным – это первое, что бросалось в глаза. Оправа была явно выполнена из металла, матового белого цвета, без каких-либо изысков, исключая разве что декорацию в виде вьющейся лозы у верхнего правого и левого боков зеркала. Само стекло было очень толстое, где-то сантиметров десять. Правда на этом странности не заканчивались. Прямо из зеркала валил довольно бледный, едва видимый туман, розоватого оттенка, а также Жону казалось, что рядом с зеркалом, он слышит чьи-то голоса. Отражения в зеркале он не видел, так как стоял сбоку от этого странного, но не чужеродного элемента его сна. По крайней мере Жон считал, что спит. Несмело он развернулся к зеркалу и тут же, с громким криком отпрыгнул обратно. Там он не увидел своё отражение, но кое-что другое разглядел вполне отчетливо.       В зеркале, подняв одну руку к небу и пустыми глазницами смотря в кислотно зелёный небосвод, по которому плыли облака цвета ультрамарина, с красными прожилками. Композиция была странная, страшная и почему-то притягательная. А ещё голоса. Они стали четче, но до сих пор разобрать их было нельзя.       Проговаривая про себя то, что это сон, Жон снова поднялся на постамент и заглянул в зеркало, пока вокруг его ног сгущался этот странный розоватый туман. Теперь он мог рассматривать вид, открывшийся ему, более вдумчиво. Первое, что бросалось в глаза – это скелеты. Всё до горизонта было в скелетах, которые, все как один тянули одну раскрытую ладонь к небу. Судя по смотрящим вверх глазницам и разинутыми нижними челюстями (если такой элемент у них был, а не валялся рядом). При более детальном рассмотрении оказалось, что скелетов было ещё больше То тут то там были видны руки, которые протискивались между такими-же костями, правда головы видно уже не было.       Передернув плечами, Жон посмотрел на небосвод, который явно был куда страннее чем на первый взгляд. Привычная глазу синева Ремнанта была заменена на кислотно-зелёный цвет, однако небосвод казался… рваным. Словно рваные дырки на ткани или полотне, в небе были черные участки, в которые то влетали, то вылетали отдельные зеленые жгуты, в такие моменты сильно напоминая нитки, торчащие из скатерти или одежды. Облака тоже вели себя странно. Каждый из них было одинаково по форме и цвету и единственное, что их отличало – это узор из алых нитей который пронизывал облака и путь, по которому они летали. Да, в этом «сне» длинные и округлые, словно червяки, облака, каждое из них кружилось и летало по своей орбите, в одиночку или группами.       Привычный страх прошёл и Жон всё с большим интересом стал осматривать эту удивительную картину. Он так увлёкся просмотром столь необычной сцены что полностью облокотился на стекло, наверное, даже не зеркала, а окна. И провалился. Не успев воскликнуть Жон тут же упал и оказался по ту сторону стекла. Это место было намного больше, настолько больше, что Жон не видел границ этого места, в отличие от того, где он очнулся. Поднявшись Жон посмотрел себе под ноги. Такой же постамент, но теперь трава вокруг него была лишь на маленьком расстоянии, имела насыщенно фиолетовый цвет, в то время как всё остальное пространство было в костях.       Повернувшись к стеклу, мальчик заметил ещё одно изменение – поверхность «окна» было темным. Парень сглотнул и попытался «провалится» обратно. Успеха его попытки не возымели, как бы сильно он не давил на стеклянную поверхность.       -Это просто сон… это просто сон – посмотрев вдаль Жон увидел какие-то неясные силуэты и пошёл вперёд. Шаги были несмелыми крайне робкими, но чем дольше он шагал, тем ближе ему казались силуэты, словно нечто притягивает его к ним. Туман уже скрывал его ноги по голень и был уже насыщенно фиолетового цвета, а также виднелись туманы и иных цветов, а именно: красный и серебряный. Они не занимали всё обозримое пространство, иногда скрывая даже скелетов, но толстыми жгутами, словно змеи в листве, ползли, сквозь фиолетовый. По мере движения голоса становились всё сильнее и наконец Жон услышал. И увидел. На свою голову. Колонны, в небо вздымались золотые гладкие колонны, очень и очень высоко, на вершине которых покоились не менее огромные золотые постаменты, которые по своей форме были похоже на гигантские блюдца, на которые было принято ставить чашку чая. Впрочем, на них стоял явно не чай. Жон успел побледнеть и было от чего. По левую и правую сторону стояли эти конструкции, а на вершине… его страхи, вот только сейчас они явно были куда как детальней и страшнее.       -С пробуждением – короткий громогласный рёв, состоящий из сотен голосов вырвался из многочисленных ртов первого кошмара. Мешанина глаз, ртов, жгутов мышц и конечностей, которые тоже оканчивались острыми когтями, оно было вытянутым, а не округлым и постоянно менялось. Словно пластилин, оно меняло количества и формы своих отростков, челюсти и глаза – было полностью хаотичным, но оставалось неизменно в своём кроваво красном цвете. Потом оно раскрылось и теперь было похоже на огромный цветочный бутон на тонких щупальцах. Лениво оглядев округу взглядом, оно уставилось на второй постамент. Жон этого не видел, но в тоже время кожей ощущал, что тут происходит, и будто смотрел сращу с нескольких сторон.       -Сон был недолгим и плодотворным – мы успели восстановиться и исправить некоторые решение, совершенные нами в порыве… чувств. В будущем нам следует избегать этого – второе существо было не треугольником, а куда более сложной фигурой. Для начала оно было объёмной, и пусть и имело в основе своих граней треугольники – было октаэдром. Правильным октаэдром, который, на первый взгляд казался менее примечательным, чем предыдущее существо. Это было обманом, хотя-бы потому что оно говорило куда как страннее. Хруст песка, перемешанные со звоном хрусталя и скрежетом металла, в его исполнении были мелодичным. Правильным, по крайней мере именно ощущения идеального исполнения создавалось, когда он «говорил». Поверхность тела этого существа, сделанная из чистого серебра, тоже казалось правильной и идеальной, пока не начнёшь всматриваться. Серебро было будто расплавленным, и постоянно текло, при этом не пересекая граней и даже не капая, хотя и должно. Вместо этого оно закручивалось в хороводы, рисовала узоры, ползало змейков и даже корчилось в гримасах. Всё это было иллюзией, которая создавала постоянно сменяющаяся палитра и насыщенность серебряного цвета.       -Ошибкой было то, что мы сохранили это воплощение! – злой, очень злой голос. И громкий. То что Жон принял за силуэт оказалось последним созданием из его не самых хороших снов. И сейчас то было не только более детальным (и страшным), но и куда как больше. Намного больше чем те два предыдущих.       Первое что бросалось в глаза был цвет. Трупная синева была лишь одной, пусть и большей, составляющей. То тут, то там, прямо на теле существа раскрывались раны, и из одной в другую ползали фиолетовые сколопендры, иногда маленькие, а иногда видимые даже с такого расстояния. И было их много, очень много, настолько, что казалось, что существо постоянно вытирают полотенцем фиолетового цвета. Из лапок и хитина. Опора- или скорее позвоночник с рёбрами пугали не меньше, а даже больше чем сколопендры. Сами позвонки были обтянуты всё той же трупно-синей кожей, с той лишь разницей, что на них они прилегали очень плотно, обтягивая настолько что звук рвущейся то тут, то там кожи был слышен и отсюда, а каждый позвонок был виден просто прекрасно. Из всего этого великолепия торчали рёбра. Белёсые, а некоторые из них, болезненно желтые, словно гнилые зубы или, что-то вроде этого. Расположены они были очень плотно, буквально друг за другом, чем выше к телу, тем больше по размеру и направленные острыми концами вниз. Следом, что увидел Жон – были ноги. Всё так же обтянутые этой жуткой кожей, они были длинными и тонкими, похожие на иголки, особенно их кончики, такие же кости, лишенные кожи, но они буквально блестели и даже отсюда, казались острей любой стали. Последним элементом была голова и Жон в очередной раз убедился в том, что его воображение всё же слишком богатое. Шар, потрескавшийся и обтянутый плотью и кожей, под ним одним бугрились мышцы и именно он был наибольшим местом скопления сколопендр, имел множество черных провалов, в которых то тут то там вспыхивал зловещий фиолетовый цвет. Но даже не это было самым жутковатым в этом образе. Венцом картины был рот. Или портал в бездну. Голова размыкалась точно посередине, выворачивая наружу жуткое фиолетовое и розовое содержимое, в котором вихрями кружилась странная энергия, чей цвет Жон не мог разобрать. Сейчас Арк заметил и кое что ещё. Фиолетовый, красный и серебряный туман неслись по направлению к этим существам. И впитывались ими же.       Каким-то чудом, но в этом мареве существа до сих пор не заметили его. Вместо этого они продолжили разговор.       -Альтернатива? – спокойно спросил красный сворачиваюсь в кокон и трансформируясь в некую пародию на птицу, лишённую перьев и ног. Такая постановка вопроса вызвала ярость у фиолетового, чей провал-рот недобро полыхнул.       -Человеческое тело не самый худший вариант. Далеко не самый худший вариант – проговорил серебряный, от поверхности которого стал сиять едва заметным светом.       -Люди отвратительны! Во всём! Мерзкие двуногие создания, неспособные размножаться без выворачивания своих инстинктов наизнанку, тупиковая ветвь эволюции мироздания, плесень и грязь на поверхности любого космического объекта являющемся планетой или приближенных к этому понятию – фиолетовый же продолжал шипеть и скрипеть, сотрясая землю и заставляя кости осыпаться мукой, от силы вибрации.       -Невежливо так говорить. Особенно когда нас слушают. Наша оболочка не так уж плоха и вполне выдерживает заданный темп – проговорил октаэдр. В туже секунду всё поменялось. Жон и сам понять не успел как этот провал оказался так близко. Он даже не смог разглядеть ничего, кроме несущегося на него костяного «поезда» с острым наконечником, который смазанным движением распылил его.       -Нерационально – это было последнее слово прежде чем всеобъемлющая боль затопила сознание Жона Арка, мгновенно выкидывая его из сна в реальный мир.