Bleak Thoughts

«Я спрашиваю у Бога, что ждёт меня дальше? Я просто следую своей судьбе»

— Здравствуй, братец, — у Игоря голос прошит презрением с легким налетом злобы и надменности, но это напускное, Максим чувствует. Он подается вперед, нахально скалясь, и выхватывает бумажный стаканчик кофе с припиской «Игорь». Гром-старший даже не реагирует на это — они всегда все делили на двоих, и пронесли эту черту сквозь года. — Здравствуй, — отпивает и морщится, после чего добавляет, — братишка. И как ты эту дрянь пьешь? — мужчина отплевывается показушно, но ни обслуживающего персонала, ни администратора нет. — Спокойно. Игорь уверен — им накинули пачку-другую к заказу для тишины и конфиденциальности. Игорю отчего-то кажется, что и в кофе могли что-то подсыпать за эту самую пачку, да только Макс отпил уже. — И что, не будет никаких «брат, я так рад!» или «я д-думал, ты мертв!»? — Максим выглядит до глубины души расстроенным, отчего яда в голосе становится в три раза больше. — Не дождешься, — холодно, отрешенно цедит сквозь зубы Гром-старший и отводит взгляд в сторону, на улицу. На летнике шумно, люди вокруг разговаривают без умолку, машины проезжают мимо, жизнь прямо-таки кипит, но здесь… Чуть поодаль сидят они, словно на за кулисье театральной постановки с таким громким названием «Жизнь», и наблюдают за людьми, что снуют туда-сюда, не подозревая об угрозе. Их угроза находится в каких-то жалких метрах, и у Игоря есть подозрения, что обоих он повязать не сможет, нет. Если Макса еще можно вырубить, то со вторым гостем будет немного проблемно. — Ох, а я ведь готовился, даже реплики придумал, — у Максима черти в глазах пляшут, он губы кривит в ухмылке хамоватой, но Игорь бесстрастен. Мужчина не дает и толике эмоций отразиться на лице, он лишь смотрит-смотрит-смотрит на такое знакомое и в то же время чужое лицо, пытаясь запомнить каждую деталь, каждый шрам и морщинку. — Реплики даже придумал, о как, — маска дает первую трещину вместе со смешком, невольно слетевшим с уст. — Макс, ты мне лучше скажи, почему он? — мужчина подается вперед, буквально обращает все свое внимание на младшего и дает вставить и слова, тут же продолжая. — Я, конечно, понимаю у тебя с детства была эта идиотская привычка подбирать плешивых котят, — и, сделав небольшую паузу, Игорь таки переводит взгляд на Сергея впервые за этот вечер и продолжает, глядя тому в глаза, — а после потрошить их на заднем дворе дома, но… с каких пор это перешло на людей? — Ну, знаешь, люди растут — цели меняются. Сергей молча наблюдает за близнецами и никак не может скрыть собственного восхищения: у судьбы есть невероятное чувство юмора, она сделала людей одной крови настолько разными, что это… Невероятно. Просто невероятно. Разумовский смотрит на Грома-старшего в его излюбленной кепочке, в пальто богатого коричневого цвета и темно-синим костюмом под ним и про себя подмечает, что Игорю очень даже к лицу классические костюмы. Его лицо выбрито, Разумовский уверен, у Грома-старшего под кепкой укладка идеальная, и весь его вид говорит о зрелости, строгости и авторитете. Ему нравится. Такой Игорь ему очень нравится, с момента их последней встречи мужчина очень сильно изменился, и эти изменения ему пошли на пользу. А после Сергей перевел взгляд на подле сидящего Макса. Тотал-блэк лук, водолазка, джоггеры и бомбер огромный на манер той, что носят в армии, и в довершение образа запыленные берцы. На голове беспорядок, отросшие кудри падают налево, и на лице щетинка отросла. На губах играет хитрая ухмылка, глаза чуть прищурены, Максим, словно зверь, примеривается, рассчитывает с какой стороны вцепиться в жертву, да урвать кусок посочнее. Рядом с Игорем Максим мальчишка, рядом с Игорем Максим походит на жертву, как бы не храбрился перед старшим. Настоящий зверь сидит напротив них, смотрит внимательно, изучающе, и есть у Сергея подозрения, что Гром тут же бросится на них, стоит лишь сделать одно неверное движение. — Не буди лихо, пока тихо, — задумчиво пробормотал Сергей, и двое пар глаз тут же устремились на него. — Не обращайте внимания мальчики, просто мысли вслух, — сверкнул очаровательной улыбкой Сергей. — Ну так что, расскажешь Игорю о нашем предложении? — Знаешь, Сереж, идея встретиться здесь была твоей, значит, рассказывать будешь тоже ты. — О, выходит идея связывания с последующим избиением была гораздо лучше? Они так невозмутимо разговаривают перед Игорем, отчего мужчину пробирает, хоть он этого и не показывает. Спокойствие и даже некоторое возмущение в голосе Разумовского лишь подтверждает догадки Игоря — Сергей абсолютно вменяем, он осознает, что делает. И, признаться, от этого Игорю становится чуточку хуже: одно дело иметь недуг, и совершенно другое следовать желаниям. — Ну, знаешь, избитый человек легче поддается влиянию и уговорам. Однако существуют и те, что находятся под влиянием недуга. Одним из таких людей является Максим. Упертый и наглый по своей натуре, он никогда не примет болезнь, не попросит помощи. Максим скорее весь остальной мир убедит в его безумстве, нежели чем признает себя безумцем. И он, даже не осознавая насколько сильно болен, представляет еще большую угрозу, чем Сергей. — Игорь, у нас есть к тебе одно очень выгодное предложение… — Я не намерен иметь с вами ничего общего, — четко проговаривая слова, обрывает его на полуслове Игорь и порывается встать, да только на плечи ложатся широкие ладони и не дают ему подняться. Мужчина оборачивается через плечо, приподняв голову, и видит того, кого не ожидал увидеть от слова совсем. Олег Волков, собственной персоной. — Ну-ну, не делай таких поспешных выводов, Игорек, ты ведь даже не слышал нашего предложения. Волков опускается по левую руку от Игоря, и теперь до мужчины доходит, почему мест за столиком было четыре. Гром выпрямляется неестественно ровно, едва ли не повторяя позу Волкова, и смотрит каждому в глаза поочередно, пытаясь уловить обрывки не то мыслей, не то намерений, однако у каждого в глазах пугающая пустота, обманчивая и до того выверенная, что выглядит почти идеальной. Сергей приоткрывает Игорю тонкую завесу, и мужчина видит, что за этой напускной пустотой таится что-то темное, жадное и оголодавшее. Игорю… Игорю становится страшно. И Сергей чувствует это. — Можешь начинать, Разумовский, — цедит сквозь зубы мужчина, чувствуя себя загнанным в угол зверем. Сергей улыбается одним уголком губ, прежде чем начать, и это напоминает Игорю что-то далекое, давно забытое и такое родное, отчего мужчине становится не по себе. Но секундами после Гром вспоминает. Вспоминает, кому принадлежала эта улыбка. Его брат, несносный младший брат так кривил уголок губ, когда задумывал очередную шалость. И ничем хорошим это никогда не заканчивалось.